Лето в стране неприкаянных фей

Лето в стране неприкаянных фей

Марина Мерт

© Марина Мерт, 2025

ISBN 978-5-0065-7350-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На стыке эпох стоял нерушимый город,

Силу человеческого духа показывал он.

Морем был отрезан от большого мира,

От дивного народа – горами огражден.

После темных веков очнулся, встречая

Новой эпохи ослепительный рассвет.

Все были ее частью, все к ней тянулись,

Но непоколебим против прилива бастион.

Обошел его стороной огонь очищенья,

В других землях спаливший все чудеса.

Волшебные существа сменили форму,

Только через горы было им не пройти.

Каменные стены небеса подпирали,

Чтоб не зашло солнце над городом тем.

Корабли из-за моря с вестями плыли,

О мире напоминая за пределами его.

В единой вере человечество окрепло,

В просвещении оно поднялось с колен.

На этой бесплодной земле вырастило

Цитадель жизни, без хаоса или чумы.

Встречала зарю без лучей надежды

Летиция, дева с проницательным умом.

Бремя человека в страхе неизвестности

Ужасом величия сменялось на ее глазах.

Идеи, что настроения людей опережали,

Преследовались и превозносились здесь.

Ее не пускали оковы раннего рождения,

Ведь быть свободной – значило убегать.

С детства она знала голос эха осуждения

И успела вкусить несправедливости плоды.

Задавалась вопросом, такой ли родилась,

Или душевные страдания изменили ее.

Летиция была полна идей своенравных,

Но научилась молча свои мысли скрывать.

Наедине с собой она восторг находила,

С тайнами в ночи, известными лишь ей.

Шла безопасным путем, себя не предавая,

К мрачному будущему в лабиринтах дорог.

Женский монастырь она нашла на выходе.

Пристанище, где освобожденье ее ум обрел.

Но вера Летиции была не столь велика,

Как страх греха и неизбежной расплаты,

Тенью следующей за каждым шагом ее,

Всегда смертью мучительной грозящей.

Все, от чего желала закрыться она,

Другие беззаботно напоказ выставляли.

Все выборы, что принадлежали ей,

Можно было оправдать только верой.

Завидовала она влюбленным порой,

Но как яд любви берет свое, чаще видела,

Как, считая лучше долгой жизни без любви,

Раннюю смерть принимают за награду.

«В бесплодии восхитительного ничего», —

Летиция с обеих сторон слышала.

Детей имеющие желали того же всем,

Слова иных скрытая тоска пронизывала.

Летиция не могла согласиться ни с кем,

Так молчала она, наставленья вспоминая.

Не изучать порочность, закрывать глаза,

Избегать конфликтов, о жалких молиться.

Летиция искренне жизнь вере посвящала,

В возвышенности нашла утешение она.

Она традиции своего монастыря чтила,

Ритуалы наполняя смыслом, близким ей.

Вверяла себя высшим силам, не смертным.

Лишь божественное добро ее мысли вело.

Она отвергла поверхностное, искала истину

В том, с чем душа ее смириться не могла.

К пониманию всего Летиция стремилась,

Хоть верить – и не означает понимать.

Она свой собственный путь проложила

В загадочном путешествии к небесам.

Ее бренное тело отмечено звездами,

По великому замыслу ангелов одних.

Ее преданность поиску света истины

Входила за пределы земных преград.

Настоятельница плела кружево знаний,

Летиция распускала прошлого узлы.

Она вникала в смыслы, распутывая связи,

В поисках нитей, с которых все началось.

Была ненасытна ее тяга к знаниям,

Далеким от обыденности мирской.

Усердие в учении сделало Летицию

Превосходной переписчицей книг.

Ее выносливость границ не знала.

Копировала манускрипты допоздна,

Не отвлекаясь на посторонние звуки,

Вниманием к тексту она была остра.

Порой книги из-за моря приходили,

Созданные с помощью печатного станка,

Однако старые обычаи имели очарование,

Что современность превзойти не могла.

Каждое слово Летиция могла обдумать,

Тщательно выписывая каждую строку.

В ее руках каждая книга была храмом,

Сокровищницей опыта забытых веков.

Она дорожила своей трудоемкой работой,

Ведь ей было вверено эти знания передать.

Для нее это было не устрашающей задачей,

Ведь скрытые смыслы это открывало ей.

В каждую книгу погружаясь, Летиция

Теряла себя в мирах чудовищ и чудес,

Где суды ангелов наказывали грешников

За то же, за что вознаграждали святых.

В небесах то было частью одной правды,

Завораживающе близко, но так далеко.

Бесконечные муки спиралью свивались,

Вечное блаженство обращалось пустотой.

Погибало ль тело в гнили или пепле,

Растворялась ли душа в свете иль огне,

Они оживали в памяти и на страницах,

Миру свои величайшие истории неся.

Не знали авторов почитаемые книги,

Доставшиеся людям как истина одна.

Новые книги открывали точки зрения,

Сквозило дыханье святотатства в них.

Летиция мечтала о собственной книге,

Которую она бы не осмелилась написать.

В грандиозном повествовании мира

Описывать чужие судьбы хватало ей.

Там, где тайны тонули в эхе гулких залов.

Среди молчаливых стен монастыря

Хранилась книга, запретная для чтения,

Мировосприятие способная перевернуть.

Ее страницы прикасались к неосязаемому,

Созданные, чтоб сильных предупреждать.

Воображение – болезнь неведомого —

Худшее творило с неокрепшим умом.

Настоятельница Летиции вверила силу

Встретиться с этой тьмой лицом к лицу,

Из всех сестер, ведь ее нутро не знала,

Избрав, чтобы опасное знание передать.

Летиция колебалась, ее руки дрожали,

С тревогой боролось желание знать.

Приняв, она могла погрузиться в хаос.

Отказавшись, она могла вечно сожалеть.

Летиция взяла книгу, объятая страхом

Пред тем, что может из нее узнать.

Предчувствуя недоброе, она знала,

Что этого не хватало ей всю жизнь.

Сборник предостерегающих историй о феях

Не мог причинить вреда на первый взгляд.

Или могло признание, что детьми магии

Беспокойные души обратиться могли?

Их мораль была чужда смертному разуму?

Или угроза в самом описании мира была,

Где прекрасное и ужасное всегда едины?

Или же книга рассказами внушала страх,

Что феи умирающих детей похищают,

Или подменяют здоровых на больных?

Летиция такое уже слышала в детстве,

Потому ли Настоятельница выбрала ее?

Только когда ищешь скрытые измерения

В чем-то большем, опасность на пути.

Тончайшие духи себе лазейки находят

Чтобы сквозь них проникнуть в мир людей.

Мир вокруг нее померк, пока она читала,

Предчувствие грядущего отразила тень.

Ибо привлечь внимание дивных созданий

К себе можно одним интересом к ним.

Закончила работу Летиция над книгой

Быстрее, чем над любой другой.

Боялась думать о ней слишком долго,

Не углублялась, чтобы не навлечь беду.

Но едва покинув монастыря стены,

Она поняла, чего было не избежать.

Город был одинок и безмолвен,

Улицы пустынны, жизни лишены.

С шумом общества ничто не сравнится,

В иное время она бы обошлась без него.

Но она чувствовала себя не одинокой.

Свет и тень плясали на закрытых глазах.

Летиция не страдала виденьями прежде,

Как некоторые из посвященных сестер,

Но когда она обратила глаза к небу,

Перистые облака образовали лицо.

Летиция ощутила связь с неизведанным:

То был не знак свыше, не Матери лик,

Не отражение ее внутренних мыслей.

Лицо с неба смотрело прямо на нее.

Как зачарованная Летиция шла по улице,

Назад не повернула, укрыться в монастырь.

Что она видела, было ей предназначено,

Призывая ответить за посеянные семена.

В переулке дико разрослись не деревья —

То ветви камень подточили изнутри.

Брошенные строения природа поглощала,

Только жители домов не были мертвы.

Они затаились, ветвей коснуться не смея,

Или пытались, но не смогли их остановить.

Каждый шаг приближал обреченность:

Сила книги слишком велика для чужих рук.

Если городу никогда не бывать прежним,

Летиция собиралась лицезреть его крах.

Не поборола свой рок – любопытство,

Долг и ослушание стали для нее одним.

Теперь, что бы ее в конце пути ни ждало,

Должна была Летиция книгу передать.

Что никому кроме нее не была доверена,

Что Барон так или иначе бы заполучил.

Летиция не знала этих улиц, и все же

Места казались смутно знакомыми ей.

Будто некогда во сне ей виделась дорога,

Тишиной окутанная, как густой туман.

Может, улицы всегда одинаковыми были:

Разными их делали люди, обитающие там.

Не стоило идти одной, думала Летиция,

Может, ей не следовало идти совсем.

Барон мог сам прийти за своей книгой.

А у Летиции было мало причин выходить.

Ей бы понравилось бродить по руинам,

Временем забытым, покинутым людьми.

Если бы она могла освободиться от тревоги,

От чувства, что все должно быть не так.

Но она несла вину за эхо пустых улиц,

И единственным звуком были ее шаги.

По пересохшим венам города немого

Этот путь ей было суждено пройти одной.

За ворота усадьбы, к самому сердцу,

Откуда жилой тянулась каждая ветвь.

Объявления с каждой стены глядели,

Хранили забытые тайны минувших дней.

Призывы о поиске, без ответа оставленные.

Чем ближе к усадьбе, тем было больше их.

Усадьба Барона процветала когда-то.

Как давно его люди начали исчезать?

Призраков того, что потеряно было,

Сердце Летиции вдруг кольнула грусть.

Но двигаться вперед она продолжала,

Движимая стремленьем дело завершить,

Скорее уйти от мглы, за ней следящей,

И в мрачных глубинах мудрость найти.

С объявлений на Летицию смотрели

Портреты знаменитых авторов книг.

О некоторых она узнала недавно,

Другие были мертвы несколько веков.

Она остановилась прочесть об их смерти,

Но на поиске настаивали подписи все.

Все эти личности пропали без вести

Из заморских стран и ушедших времен.

Летиция начала читать вслух, забывшись,

Потерянная в озадачивающих словах,

Что замерла жизнь вокруг, полагая,

Что ее слабый голос не услышит никто.

«Вы… можете прочитать это?» —

Вопрос позади нее нарушил тишину.

Вздрогнув, Летиция обернулась

И кивнула, молодого Барона узнав.

«Вы знаете этих людей?» – спросил он,

Печально, не ожидая услышать ответ.

«Знаю», – ровным тоном Летиция сказала,

Не смея говорить неправду рядом с ним.

Лицо Барона вдруг обнадежено просияло.

«Не как личностей, но как творцов», —

Спешно Летиция уточнила, подозревая,

Что Барон искал больше, чем имена.

Она могла назвать каждое произведение,

Процитировать впечатлившие ее места,

Но не указать на странность объявлений

Такому влиятельному мужчине, как он.

Грустный Барон ее внимательно слушал,

И подивился проницательности ее слов.

«Я не встречал более умной женщины», —

Голосом, полным тоски, прошептал он.

«Они уже со мной, но я не прощу себе,

Если не покажу библиотеку, что собрал».

Летиция хотела лишь передать ему книгу,

Но по темным залам он за руку ее повел.

Она не чувствовала себя вправе отказаться,

Но не должна была подавать ему надежд.

Найдя в библиотеке работы этих авторов,

И отставив книгу, она бы немедля ушла.

По анфиладам усадьбы они проходили,

Обсуждая неуловимых книг творцов.

Летиция умела обращаться со словами,

Расшифровать смысл, читать меж строк.

В мгновение между литературой и жизнью

Летиция и Барон нашли общий язык.

Но страницы их умов были несовместимы,

И их пути лишь случаем пересеклись.

Подступив к бездне, они начали спускаться.

Винтовая лестница простиралась вглубь,

Как башня, до небес не вздымающаяся,

Но уходящая в земные недра далеко.

Барон сказал, что глубока его библиотека,

Как знания, хранящиеся в стенах ее.

Но Летиция полагала, это предлог лишь,

Чтобы иметь помещение втайне от всех.

Когда они спустились еще ниже,

Воздух мертвенно холодным стал,

Голый камень стен почернел от сажи.

Свет сверху погас, оставив их во тьме,

Барон шел впереди, путь показывая.

Глухо стучали по кирпичу его шаги.

Летиция следовала за ним с трепетом,

Страх неизвестности в ее сердце был.

Но если это избавит город от напасти,

И ясное небо народу усталому вернет,

Мысль о том, чтобы не видеть солнца,

Уже столь удручающей не казалась ей.

Перед ними раскинулась библиотека,

И Летиция от благоговения замерла.

Держали своды, как знания – цивилизацию

Бесконечные ряды книжных шкафов.

Барон хвалился читальней подземной,

Летиция на мгновенье позабыла о нем.

В этом необъятном хранилище секретов

Она предчувствовала, что найдет свой,

В тусклом свете взирая на пыльные книги,

С загадочными символами на корешках.

Она поняла, что библиотека необычна,

Шепот магии – знания с той стороны.

Но теперь она оказалась в ловушке

Необъятных сведений о всех мирах.

Для Летиции то был предел мечтаний,

И она бросала вызов своим мечтам.

Только Барон путь преграждал ей,

Предвкушение плясало в его глазах.

Ради доступа к вселенской мудрости,

Летиция не отказалась продолжать.

Темнейший обеденный зал позади оставил

Подземную библиотеку, сокровище для глаз.

Чтобы прикоснуться к ее великолепию,

Летиции пришлось Барону подыграть.

Приглашение к еде – любезная уловка —

За столы, где восседали известные творцы.

Застывшие во времени, без тлена и упадка,

Пировали как ожившие портреты они там.

Писатели прошлого, нетронутые годами —

Зрелище вызывало изумление и страх.

Летиция, пойманная в темные объятья,

Оказалась в месте вне времени среди них.

Свечи мерцали, рисуя сполохи на лицах,

Пока Летиция размышляла о роли своей.

Компания Барона – о цене напоминанье:

Завладеть бесценным, чтобы потерять все.

Из зала, где осмелились ожить истории,

Правда бежала в мир, где слова сильны.

Разобраться должна была в игре странной

Летиция, чтобы свободу и честь защитить.

Летиция перед большим столом стояла.

Барон звал ее, но места не было для нее.

Тогда он уступил ей свое, трону подобное,

Возвышающееся над блюдами с едой.

Ей была предложена смесь несочетаемая —

Жареная рыба со сладким бланманже.

Не выдавая неловкость, она есть пыталась,

Но до рта далеко было нести любой кусок.

Как бы она ни хотела едой насладиться,

Критические взгляды ощущала всегда.

Писатели с двух сторон кормили ее ложью,

Заставляя ее чувствовать подделкой себя.

Темнота не могла скрыть их презрения

К чужачке, что к ним осмелилась войти

В их скрытый мир, сообщество элиты,

В то место, где избранные могут все.

Ей следовало остаться в своем окружении,

Где ее приняли, где ее история началась.

Ведь Летиция в глубине души знала,

Что быть услышанной заслуживала она.

После трапезы Летиция уйти пожелала.

Без даров библиотеки она могла жить.

После бы все странным сном показалось,

Если бы к себе в монастырь вернулась она.

Барон держал крепко, отпускать не желая,

Ее ум восхваляя, умолял стать его женой.

Что лишь ее ждал всю жизнь, утверждая,

Что они вместе уже потерялись во тьме.

Любовь была огнем всепоглощающим,

Вера была водой, чтобы его погасить.

Летиция в монашестве небеса выбрала,

Чтобы на земле не принадлежать никому.

Ее обет безбрачия – не неволя, а защита,

Никому не позволит владеть ею целиком.

Она отвергла Барона, на клятву ссылаясь,

В ответ он поклялся, что умрет без нее.

Она понимала, что должна его утешить,

Но не ценой свободы собственной души,

Ибо она была предназначена для большего,

И лишь молиться за него могла обещать.

Летиция отказывалась уступать Барону.

Выбору меж предреченной смертью его

И столь же вероятной своей кончиной,

Она не позволяла диктовать свою судьбу.

Вера ее в разные стороны разрывала,

И не подсказывала, как не предать ее.

Но Летиция вспомнила совет матери:

«Чтобы оставили в покое, разочаруй».

Она в монастырь письмо написала,

Запросила себе новую работу в нем.

Желаниям и манипуляциям Барона

Что не поддастся, она дала понять.

Барон ее уверял, что ему достаточно,

Просто чтобы Летиция рядом была.

он подписал письмо с горькой улыбкой,

И она мрачно свои условия произнесла:

«Я останусь, пока не перепишу все книги.

Но если когда-либо ваши люди или вы

Покуситесь на мою честь и целомудрие,

Небесная кара обрушится на вас всех».

Барон тихо смотрел, как она устремилась

К книжным полкам с рвением в душе.

Без лишних слов, он выделил ей комнату,

Где она могла читать днями напролет.

Она могла обсуждать книги с ним часами,

Но он все реже разговаривать с ней стал.

Чтобы она могла выполнять свою работу,

Чернила и переплеты он предоставил ей.

Летиция забыла все былые опасения,

И с радостью принимала подарки его,

Носила наряды, радующие глаз Барона,

Забываясь в умопомрачительных трудах.

Она охватывала мир открытий и фантазий,

Наслаждаясь выбором, впервые данным ей.

Жадно впитывала слова каждой истории.

Парила на крыльях страсти познания наук.

Она представляла себя античной богиней,

Беззастенчиво по библиотеке кружась.

Копалась в книгах, наконец, почувствовав:

Быть любимой – не обязательно страдать.

Священные тексты гласили об искушении,

Которому все женщины поддаются легко.

Хоть Летиция не оказалась исключением,

Не демоны, а возможности искушали ее —

Поняла она, осмыслив жизнь в библиотеке,

Среди рукописей, не видавших солнца свет.

Она променяла работы святых на книги,

Безмерно расширяющие ясный кругозор.

Ее разум жаждал запретных знаний,

Книги завали ее в лабиринты глубин.

О той пустой, ограничивающей жизни

Ее память стремительно угасала здесь.

Великие мыслители называли мерилом

Верности – угождение другим ценой себя.

Зная о счастье без причинения страданий,

Поспорить с ними Летиция теперь могла.

Через книги она постигала невозможное,

Тайны вселенной и человеческой души.

Они уносили ее, подальше от проклятья,

Но что близко было, то скрывали от глаз.

Ожидать от короля поведения мыши —

Было так же тревожаще, как звучало то.

Но на Барона возлагалось мало ожиданий,

Летиция не задумывалась, правит ли он.

Она глаза не поднимала, чтобы заметить,

Как постоянно его болезненность росла.

Вскоре он начал бояться ей навязываться.

Летиция не видела его, отрываясь от книг.

Стены библиотеки ее заботой окружили.

В загадочном пространстве уютный уголок.

Она желала только исследовать дальше,

Лишь на страницах по-настоящему жила.

Ей не нужно было ничего другого, кроме

Путешествий по другим странам и морям.

Повсюду для нее было особое место,

Как в ее сознании место было для них.

Барон мог быть замкнутой натурой,

Как мир Летиции был насыщен и богат.

Внешний мир казался ей лишь помехой,

В ее собственном царстве книг и грез.

Месяцы проходили незаметно, без света.

Летицию от работы не отвлекало ничего.

Не чувствовала ни голода, ни усталости,

Она ела в одиночестве, спала, когда могла.

Шепот творцов о женщинах в литературе,

Что она оскверняла труды, переписывая их,

Для нее стал шумом крошащегося камня.

Одна ее страсть к своему делу крушила его.

Она сама выбирала книги для копирования,

Не обязанная недобрые мнения терпеть.

Ее не заботило, куда отправляют книги,

Ведь сама она уже получила из них все.

Книги перекраивала, создавала заново.

Брала чужие работы и правдой делала их.

Жила радостью письма, к перу любовью,

В маленьком мирке среди мира мужчин.

Все закончилось, когда ее перо исчезло,

С железным наконечником, из первых одно.

В поисках инструмента Летиция бродила,

Осматривала все места, в которых была.

Летиция добралась до покоев Барона.

Среди черных ветвей и роз она нашла

Перо, насмерть пронзившее его сердце.

Безмолвный крик, безжизненный сон.

Мог ли он сам нанести себе такую рану,

Если она не кололась до крови иглой?

Или свыше рука судьбоносная незримо

Отправила его за грехи в вечный туман?

Боялся ли он, что ограничивал Летицию,

Мешая ей идти по затененному пути?

Или же забота о ней его обременяла,

В пучину отчаяния отправляя его?

Боялся ли он подойти слишком близко