Ровельхейм 2: Право на жизнь

– Да, долго бы в Истрии её ждали!

Это здесь, в провинции Ровель, к концу декабря считалось, что ползимы уже миновало. Да и разве это зима! Снега в лучшем случае по щиколотку, а про суровый трескучий мороз с режущими, как бритва, ветрами здесь вообще не знали. В горах Истрии коротенькое лето сменялось быстротечной осенью, а к концу сентября снег уже уверенно ложился в долину, нехотя отступая лишь в мае.

– А в Корсталии вообще снега не бывает. Холодает, конечно, и я бы сейчас в море купаться не полез, – поёжился южанин Хельме. – Но мне снег нравится.

Купили вина, а Мекса, раздобыв по пути пряностей, сварила из него согревающий каждую жилочку ароматный глёгг по своему особому лесному рецепту. Устроились в крохотной гостиной Беаты под пледами и болтали, болтали, болтали…

– Ты расскажи мне уже, наконец, что было, я же извелась вся! – зашептала подруга, едва мы улеглись с ней на одной кровати.

– Беата, глупая, да всё ведь уже рассказала.

– Да я не о том, далась мне твоя Академия!.. А вот как тот красавчик тебя увёз, было у вас ещё что?

Даже в темноте её глаза жадно поблёскивали. Ну, началось, любимая тема. Дракон похищает свою истинную пару, демон спасает эльфийку, или какие там ещё мифические персонажи бывают в этих её любовных книжках…

– «Красавчик»? – фыркнула я. – Ты ведь вроде уже на «гада» переобулась…

– Да я же так, в сердцах, за тебя ведь волновалась… Ах, ты бы видела, как он тебя бережно тогда в спальню нёс, как сокровище какое. У меня ведь потом всё повыспросил: и про приют, и помню ли, как ты там появилась, и про здоровье твоё особенно. И как с равной говорил, представляешь! Даром что арн! А то видала я тут уже… Пару лет как из деревни своей выползут, а нос задирают, будто с самим императором вчера ужинали… Переживал за тебя, по-настоящему…

– Не говори глупостей, Беата. Такие ни за себя, ни за других не переживают, у них помасштабней заботы. В Академию ему понадобилось меня вернуть лишь затем, чтобы ректора прищучить и подпевал его на место поставить.

– Так, а у лекарей, говоришь, с тобой день и ночь сидел…

– Работа у него такая, понимаешь. Чтобы я всю Академию не разнесла по камешку, пока без сознания валялась. С любым бы так сидел.

– Ой, не верю я тебе… Будто нарочно видеть ничего не хочешь.

– Нет, родная моя, это уже ты сама себе напридумывала. А он только об одном печётся – о стране, да об Академии. Друзей ко мне не пускал, сам несколько дней игнорировал. Вчера только после экзамена пришёл, магии обучать предложил. Только не ради меня самой, а чтобы на пользу Империи мои силы обернуть, вот ему для чего такое «сокровище»… И думать об этом забудь.

Беата только вздохнула, укрыв нас обеих одеялом. Ну, прости, моя хорошая, что всё не так, как в твоих сказках.

«А какой всё равно счастливый день», подумала я, засыпая рядом с Беатой. И вдруг вспомнила данный себе зарок: что когда-нибудь выберу самый лучший день и назначу его своим днём рождения, если уж настоящую дату мне не суждено узнать. Так тому отныне и быть.

Аландес рес Данлавин, Ровель-а-Сенна

– Нет, Таська, ты видела, видела, каков?.. Упаси Сагарта Милостивая такого ночью в подворотне встретить!

– Не болтай, дура! Твоё дело маленькое – работу делать да перед господами не вертеть своим задом! А в подворотнях разве что сама кого стеречь станешь…

– Такого-то?! Да у меня до сих пор поджилки трясутся, как глаз этот чёрный вспомню…

– Ой, да знаю я, сколько твои страхи стоят… Небось, звякнет серебром, сама же первая на звон и помчишься…

– Вот и сама дура! А я девушка приличная… Но как богат же страхоморда в маске! Даже не сам платил – слуга! И не серебром, а золотом!

– Вот к слуге тому и катись, а мне неча тут зубы заговаривать! Всё бельё выстирала? Так чего стоишь, языком мелешь? Вот тебя хозяйка за волосы оттаскает, нерадивую!..

Аландес презрительно скривился и хотел было уже звать хозяина ресторации, чтобы высек сплетниц под окном. Те обсуждали нового постояльца, да так громко, что даже с улицы в зал доносилось.

Гостиный дом «Верле́ген» и ресторан при нём считался лучшим заведением в Ровеле. Номера, изысканные по провинциальным меркам и довольно посредственные по столичным, Аландесу были ни к чему – у правящей семьи здесь и своя усадьба имелась, а вот кухня была недурна.

Наследный принц скучал. Куда как веселее было бы сейчас в столице, шумной и роскошной И-Н-Кела́те. Вот где весь праздник жизни! Любые развлечения, только пальцем щёлкни, а в этой провинции за верх искусства почитали ярмарочный балаган. Вот чего стоило папеньке приставить к нему лучших магов там, во дворце? В очередь бы сами выстраивались за оказанной честью. Нет же, сослал в Академию, к простолюдинам и лесным выродкам. И если маменька ещё дала слабину, то его императорское величество довольно резко ответил супруге о необходимости дисциплины и близости к народу.

А ещё папенька вполне ясно дали понять, что до конца обучения не желают видеть наследника во дворце, разве что по великим праздникам, где его присутствие будет необходимо. А ближайший такой будет только в первый день весны, через два месяца… Тоска.

Ещё и дядюшка-цербер как с цепи сорвался… Вот и сидел Аландес всю неделю каникул в Ровеле. Нехитрые местные забавы быстро набили оскомину, пирушки с друзьями-подпевалами надоели, один только винный погреб «Верлегена» и разгонял скуку.

– Молодой господин позволит убрать? – к пустым тарелкам потянулась миленькая подавальщица в белоснежном фартуке.

Да в этой дыре его, сына императора, даже в лицо не знают, не говоря уж о нужном обращении! «Молодой господин»! Аландес, словно невзначай, задел бокал, и красное пятно расплылось по белизне скатерти.

– Ох, батюшки!.. Простите, молодой господин, сейчас же всё уберу и принесу вина, за счёт заведения!

– И поищи что получше этой кислятины…

Вычтут из жалованья, лениво смотрел ей вслед принц. Ну да одним золотым империалом она быстро утешится, если ночью будет такой же покладистой.

– Увы, я тоже не в восторге от местных вин.

Хриплый низкий голос донёсся из-за спины. Аландес лишь закатил глаза. Ох уж эта местная знать… При любом удобном случае ищут его высочайшего расположения. Но обернулся – обычно им одного презрительного взгляда хватает, чтобы уяснить: принц компании не ищет.

Незнакомец за столиком позади с достоинством выдержал этот уничижительный взгляд, сам же в ответ смотрел легко, без подобострастия, откинувшись на спинку кресла. Смотрел одним только чёрным глазом – второй, как и вся левая половина лица, был скрыт искусно сработанной чёрной маской.

– Из Кагбуло́ра я привёз несколько бутылок вина, ваших ровесниц. И если вы согласитесь, что сами боги подарили этому миру эльва́нские виноградники, то окажите любезность разделить их со мной.

Эльванское выдержанное вино действительно считалось лучшим, его во дворце-то подавали не всякий раз и не каждому. Так вот, значит, о ком прислуга сплетничала. Мужчина явно не местный, раз остановился в «Верлегене». Выговор столичный, манеры тоже… Явно из высшей знати. Но будь это так, он обратился бы по титулу, кто же из этой когорты не знает всех рес Данлавин в лицо.

Аландеса внезапно заинтересовал этот незнакомец. Он отмахнулся от подошедшего с извинениями и вином хозяина, забрал у того чистый бокал и сам пересел за соседний столик. Да, такое вино самим богам предлагать было не стыдно… Пока они молча смаковали напиток, Аландес ждал, чем продолжится разговор. Но незнакомец не спешил.

– Осмелюсь ли я предположить, мой юный друг, что какое-то время и вы вынуждены прозябать в этих краях? И не связано ли это с обучением в местной так называемой Академии?..

– Да, я студент, – с вызовом ответил Аландес. – Будто ей есть альтернатива.

– Увы… жалкие времена… Взращивать свой талант среди недостойных, делить с ними внимание учителей… Нет, приличные молодые люди совсем не заслуживают такого обучения, – печально покачал он головой, обращаясь не напрямую к Аландесу, а будто разговаривая сам с собой. – То ли дело раньше. Знания, лучшие учителя, редчайшие книги – всё это было уделом избранных. И магия была сильна, не сравнить с нынешней. Академия… Теперь любое ничтожество с крупицей магии мнит себя равным магу из великих семей… А уж лесные отродья…

Как с языка снял! Мысли незнакомца пролились принцу бальзамом на душу, и он придвинулся ближе, ловя каждое слово.

– Оттого и уходит магия, знания растворяются в недостойных, маги мельчают. Но ничто не вечно… Прошу простить, я немного увлёкся. Кажется, я забыл представиться, мой юный друг. Стор Да́ссамор, мэтр. К вашим услугам.

Постоялец «Верлегена» оказался человеком начитанным, сведущим в политике, а, главное, разделял взгляды Аландеса на многие вещи, причём говорил без подобострастия и лести. Принц сам сообщил ему о своём высоком происхождении, с любопытством наблюдая, изменится ли что-то в поведении мэтра Дассамора. Тот почтительно склонился, но продолжил общение в свойственной ему манере.

– Так что вы собираетесь преподавать в Академии, мэтр Дассамор? – потягивая редкое вино, спросил принц.

– Преподавать в Академии?.. Увольте.

– Разве не с этой целью вы прибыли в Ровель?

– Пусть цель моего его пребывания здесь и связана косвенно с Академией, но нет, вам не грозит моё занудное общество ещё и там, внутри.

– Ваше общество меня не тяготит. Даже наоборот. Здесь редко встретишь достойного собеседника. Тогда что вы имели в виду, назвавшись мэтром? Вы частный преподаватель?

– Многолетние изыскания в редкой области знаний позволили мне самому присвоить себе это звание. Но я не ищу учеников. Впрочем, и достойные молодые люди мне давно не попадались… Позвольте вам признаться, мой принц, я счастлив, что именно вам предстоит в будущем возглавить эту страну. Я с глубочайшим уважением отношусь к вашему отцу-императору, но твёрдо убеждён – Империей должен править маг. А у вас есть все задатки… Магия сделает вас величайшим императором. Даже немного жаль, что это произойдёт ещё нескоро, да будет здравствовать ваш отец ещё долгие годы…

И вновь слова мэтра тронули сердце принца. В глубине души он тоже считал, что обычный человек не должен сидеть на троне. При этом дядюшку-мага он не представлял правителем, а вот себя…

Пусть его право на трон никем не оспаривалось, но время, время!.. Сколько ещё лет пройдёт, прежде чем это случится? А до этого он всегда будет на вторых ролях. Под опекой, под постоянным наблюдением. А ещё эти невыносимые наставления – что можно будущему императору, а что нельзя… Ему-то, совершеннолетнему магу!

Принц не решался развить скользкую тему, да и собеседник в маске сам сменил её.

– В городе ходят слухи касаемо Академии. Впрочем, какие ещё развлечения у бедного люда, как не нелепые россказни… Но я слышал, будто бы сами стены её уже не так крепки, как прежде…

Принц пожал плечами, всё ещё думая о своём.

– Что-то странное происходило, да. Даже болтали, что Врата чуть не рухнули.

Человек в маске старался ничем не выдать своей заинтересованности.

– Действительно, глупости… Ведь рухни Врата, разрушилась бы и сама Академия, а она, как я понимаю, всё ещё стоит? – безразлично спросил мэтр.

– Стоит… Да и рухни – крыжт бы тогда с ней… Так вы, говорите, владеете особыми знаниями? Быть может, всё же найдётся для вас один достойный ученик?

Мэтр Дассамор почтительно улыбнулся самым краешком губ.

Глава 4

«Буэ́нос ди́ас, голодранцы! Нет, можно подумать в этом вашем Ровеле чем-то приличным накормить могут, чтоб аж на два дня туда сбежать…»

Духи-повара и прежде ревниво относились к любому питанию на стороне, а уж, став моими назваными дядюшками, и вовсе спуску не давали.

Отдыхать было хорошо. Два замечательных дня мы провели в городе, опробовав все тамошние развлечения. А ещё я много бродила по почти пустой Академии, заново знакомясь со своим новым домом. А та будто сама решила стать экскурсоводом, открывая мне всё новые тайные местечки и проходы. Ох, мэтр Дрэйзо извёлся бы от зависти!

Дикая тварюшка прочно обосновалась в моей комнате – а что ей, тепло и кормят. На глаза больше не показывалась, но хоть не буянила, как в первый день. Периодически я выуживала из шкафа собственную одежду смятой и всю в чёрной шерсти – гнездилась эта тварь в самых неожиданных местах.

Хельме всё настаивал на вылазке к озеру, на одно утро мы и договорились. С вечера я упаковала лёгкий пледик в сумку, духи за завтраком вручили корзинку с едой – хотя я слабо представляла себе пикник на природе в разгар зимы. Но Хельме аж извёлся, как туда хотел.

– Вы не понимаете… Если повезёт – тако-ое увидите!

До озера Даммен было минут тридцать пешим ходом, но только летом же, по утоптанной тропинке! А за одну эту ночь снега насыпало чуть не по колено. И если в Академии мётлы сами по себе гуляли по мощёным дорожкам, то за её стенами кто бы стал тропинки чистить! Так мы и застыли в северных воротах, глядя на бескрайнее белое покрывало.

– Не сезон, похоже, для пикника, – с сомнением протянула Мекса.

– Да я сейчас! Пройдём!..

Анхельм замахал руками, силясь подчинить себе стихию. Поначалу вроде пошло гладко – от него вперёд пробежала волна водной магии, раздвигая сугробы и прокладывая путь, обдавая нас брызгами и снежной крошкой. Но уже через несколько секунд воду прихватило морозцем, и та образовала блестящую ледяную дорожку. Хельме сам же первый на ней растянулся.

– Ну-у… если придать ускорение, может и докатишься, – прыснула Мекса.

– А у меня получше идея есть, ребят. Посмотрите-ка на эту стену…

Знакомые мерцающие искорки, мои частые спутники в прогулках по территории, сложились в простую и понятную схему: сторожевая башенка и неровный овал, соединённые пунктиром.

– Рискнём?

Я приложила ладонь к стене, и та послушно открыла проход, ведущий вниз. Мекса подозрительно заглянула в земляной круглый тоннель, будто выгрызенный гигантским червём. Но вёл он аккурат в нужную сторону, не петляя, освещённый всё теми же магическими искорками.

– А, приключение так приключение! – махнул рукой Хельме и первым полез в проход.

Шли мы по мёрзлой земле минут двадцать, всё время прямо, никуда не сворачивая.

– На этом озере, говорят, особое место есть, зачарованное. Летом его, понятное дело, никто не замечает, да и весной-осенью оно не особо приметно. Зато зимой, если повезёт найти… Только оно блуждающее, не всякому откроется.

– Да что там такое, не томи уже!

– Там лето, – мечтательно зажмурился Хельме. И, глядя в наши недоверчивые лица, добавил, оправдываясь. – Ну, а вдруг повезёт…

В конце тоннеля наконец замаячил выход – блеснул голубоватый лёд озера, заснеженные берега. Прямо к нему ход вывел! Хельме ускорился, размахивая на бегу корзинкой с припасами, и выбежал на свет. Затем огляделся и завопил как резаный. Мекса в пару прыжков догнала его на выходе и сама разинула рот. Я выбралась из подземного хода последней. Здесь, на берегу замёрзшего озера, будто из земли росла точно такая же сторожевая низкая башенка, как у северных ворот, из неё мы и вышли. Мекса молча развернула меня за плечи, отведя на пару шагов в сторону. Тут и я потеряла дар речи.

Позади башенки царило лето. Широкая поляна с сочной зелёной травой пестрила луговыми цветами, звенела птицами, жужжала букашками. И солнце! Солнце заливало поляну золотыми лучами.

– Вот оно! Вот! Я же говорил! – на ходу разматывая тёплый шарф и скидывая шерстяной плащ, Хельме добежал до полянки и растянулся на траве. Я обалдело оглянулась – позади был всё тот же снег и хмурое небо. Чудеса!

В горах на севере ведь какое лето – если выдастся несколько по-настоящему тёплых дней, то уже хорошо. А вот такой сочной изумрудной травы, ласкового зноя, одуряющих запахов цветения я ещё никогда не видела. Вот так Хельме! Такой подарок нам сделал посреди зимы!

Из этого кусочка лета и озеро виделось уже не скованным льдом, а синей сияющей гладью с рябью от ветерка. Я залюбовалась этой синевой. Вот бы моё внутреннее «озеро» было таким же спокойным, умиротворяющим…

***

– Третий урок, Ардинаэль. Пора прикоснуться к собственной магии, научиться чувствовать её. Подойдите к воде, дотроньтесь.

Матовая чёрная поверхность озера казалась твёрдой, неживой. Я осторожно макнула палец в эти мрачные воды. Густой сироп, а не вода: упругий, липкий. Мне стало неприятно, и я отдёрнула руку, только Тьма словно прилипла к пальцу и потянулась вслед щупальцем, озеро забеспокоилось. Я судорожно тряхнула рукой, но тёмный поток и не подумал отцепиться, наоборот, из воды к моим рукам потянулись новые щупальца, обвили щиколотки…

– Ардинаэль! – вырвал меня из оцепенения голос мэтра Сарттаса. – Описывайте предметы, любые! Всё, что видите!

Я быстро осмотрелась. Мой камень, с которого я обычно начинала отсчёт, остался далеко позади. Вокруг только берег и бесконечное озеро Тьмы. Но и берег не берег, что это – земля, песок, камень? Ни фактуры, ни цвета, ни трещинки, взгляду зацепиться просто не за что… Я начала паниковать.

– Здесь ничего нет, господин Сарттас!

– Только не открывайте глаза, ни в коем случае! Считайте!

– Что считать?!

– Что угодно, Ардинаэль! Своё имя! Сколько в нём букв?

– Ар-ди-на-эль… два, шесть, ещё три… девять!

– «Вода»?

– Четыре!

– «Архитектура»?

– Архи-тек… четыре, три, четыре – одиннадцать! Она уходит, мэтр Сарттас!..

– Очень хорошо. Не отпускайте всю, прикажите небольшому количеству остаться.

Потоки липкой Тьмы схлынули обратно, как только я успокоилась, лишь тонкая струйка от указательного пальца соединяла меня с чёрной гладью озера.

– Теперь открывайте глаза.

Я всё так же сидела на диване, напротив был сосредоточенный мэтр Сарттас. Скосила глаза к рукам – на указательном пальце левой руки трепетал послушный чёрный огонёк. Не дёргался, не стремился разрастись и вырваться.

– Вы управляете магией, Ардинаэль, а не она вами. Приказывайте, будьте твёрдой. Это ваша суть и она не должна вас пугать.

– И… что теперь с этим делать? – я аккуратно подцепила огонёк другой рукой.

– Вы можете отпустить его обратно в озеро. А можете, например, расколоть им вон тот аппетитный орех самаконской пальмы.

– Она всегда так будет выглядеть? Как чёрное пламя?

– Нет, конечно. Это самая простая, примитивная форма. Просто сырая магия. И уже другие преподаватели будут учить вас изменять её, подстраивать под текущие задачи. Мы пока осваиваем только контроль. За орехи спасибо, и себе возьмите, очень вкусные. Итак, продолжим. В этот раз зачерпните чуть больше…

***

– Хельме, дурак, измажешься весь травой! Погоди, я и плед взяла, помоги-ка…

Я вытряхнула сумку, только вместе с голубым пледом на землю шлёпнулось кое-что ещё. Чёрный всклокоченный клубок возмущённо прошипел «мгрф-фя!» и заметался по полянке, не найдя укрытия лучше, чем глубокая корзинка с продуктами. У Мексы глаза на лоб полезли.

– Ардин, это что? – с беспокойством глядя на припасы, спросил Анхельм.

– Да вот… завелось. Подкармливаю… Видимо, ночью уснул в сумке, а я с утра не доглядела…

В корзинке подозрительно зашуршало и зачавкало. Быстро же у крыжтёнка режим сна на режим еды переключается.

– А… оно же сожрёт всё, – с отчаянием смотрел Хельме на подрагивающую корзинку.

– Дин, погоди. Как «завелось»? – Мекса, наоборот, смотрела на торчащие острые ушки с каким-то священным трепетом. – Это же манс…

– Ну, как… Само приползло, да и осталось. Манч, ты хотела сказать? Да не, вроде не похож…

– Манс!

Мы с Хельме недоумённо переглянулись, впервые услышав незнакомое слово. А Мекса, отодвинув нас, подошла к корзинке ближе и неожиданно запела. Низко-низко, еле слышно, каким-то утробным пением. Чавканье прекратилось, острые чёрные ушки замерли. Мекса продолжала петь, мерно раскачиваясь, и ушки поползли наверх, являя миру настороженные зелёные глаза-бусинки, умную острую мордочку и длинные усы, перепачканные соусом. Мекса замолчала, и чёрная головка юркнула обратно.

– Манс… настоящий! Я их лет семьдесят не видела…

– Мекса, тебе и двадцати нет, что ты такое говоришь…

– Я-мы, – смутилась она. – Мы. Отец не видел. Дед ещё застал. Ай, потом объясню. Это же манс!

– Да поняли уже! Что за манс?

– Проводник.

– Мекса, я тебя стукну когда-нибудь, вот клянусь! Объясни уже толком!

– Мансы всегда в Лесу жили. Порождения магии. Изначальной. Магия уходит, мансы уходят. Люди ещё давным-давно от них манчей вывели. Только ваши манчи уже без магии: глупые, ленивые. А диких мансов давно не видели. Они проводники. Только сами выбирают, кого вести.

– Куда вести-то?

– Вообще, – пожала плечами Мекса. – По жизни.

Объяснила так объяснила.

– А в Академии он откуда взялся, раз их даже в Лесу не осталось?

– Пришёл. Или возник. Значит, была необходимость. У тебя, Ардина.

– Не-не, погоди, а я-то тут при чём? Он ко мне случайно залез, и даже хорошо, что в сумке спрятался, вот тут на природе и оставим…

Чёрные ушки навострились, показался хвост. Тварюшка осторожно выбралась из корзины, притаившись за ней. Затем медленно, не спуская с нас глаз-бусинок и перебирая тонкими лапами, добралась до моей сумки и скрылась в её недрах.

– Не случайно. Он тебя выбрал. Как носителя такой же магии.

– Э-ээ… И что мне с ним делать теперь?

– Ничего. Кормить. Они неприхотливые.

– Неприхотливые! – взвыл Хельме, уже копаясь в корзинке и оценивая ущерб. – Печенье-то моё первым делом сожрал!

Сумка тихо икнула и окончательно успокоилась.

Хельме зря переживал – дядюшки еды не пожалели, как для трёхдневного похода собрали. Нашлись там и нетронутые бутерброды, и питьё, и даже пирожные в картонной коробочке. Всё сладкое отдали страдальцу на диете. А потом ещё долго лежали на солнышке, жмурились от счастья и отгоняли бабочек.

– О чём задумалась, Ардин? – пощекотал мне травинкой лицо Хельме.

– Да вот думаю, как всё странно обернулось… То никого у меня не было, ну, Беата только, а потом разом и вы, и Интальд, и дядюшки появились. И ещё вот чудище шерстяное приблудилось… А мне всё неспокойно.

– Тебя твоя магия тревожит? Ты вроде справляешься…

– Да не… Она тоже, конечно, но больше другое. Интальд сказал, что лет двенадцать назад у него будто все связи с нашим родом оборвались. Меня одну не почувствовал, но я «запечатанная» была. Тогда же я в приют угодила, а что до этого было – совсем не помню. Что такое могло случиться? Просто, если в один момент вся родовая связь оборвалась, то… Ну, знаешь… Я, конечно, всякое передумала, но как такое может быть, чтобы все разом умерли?

– Ты права, очень странно. А не думала, что… ну… убили их всех?

– Страшно такое думать, Хельме… Может, несчастный случай какой-то был? Ну, землетрясение там или ещё что… Может, где-то да записано такое, что разом много людей погибло, оттуда и искать. Знать бы ещё, где это было…

– Так погоди, имперские хроники же! Туда ведь со всех земель ежегодные отчёты шлют, да в двух экземплярах. Один в библиотеку Единого храма Сот-Кангамы отправляют, а второй в столицу, во дворец! Если и искать, то там! Только в библиотеку Сот-Кангамы никак не попасть, там помимо хроник таки-ие книги хранятся, что мышь не проскользнёт. Храмовники костьми лягут, а чужих не пустят.

– А во дворце нас тем более не ждут, – огорчилась я.

– Ну-у, вообще-то ждут, – потянулась разомлевшая Мекса. Продолжать она не спешила, и мы с Хельме, не сговариваясь, шлёпнули интриганку, уж куда дотянулись.

Данстор

По весне, за пару недель до совершеннолетия и за месяц до начала летнего отбора в Академию Ровельхейм, Данстор Гратис обнаружил ещё кое-что. Охота на хумриков, эта детская забава, ему никогда особо не нравилась, но от скуки он присоединился к ватаге местных мальчишек. Хумрики глупые, неповоротливые – разве ж это охота? Высунется зверёк из норы, только и цепляй подслеповатую лысую головёнку. Ни шкурка, ни мясо их ни на что не годятся, так, дураку развлечение.

Твари они магические, да только магии той совсем крохи, всего пара искорок. Себя защитить и то не могут, на что она им нужна – непонятно. Это он ещё прошлой весной проверил, поймав одного да пощекотав пузо веточкой. Если тот и пытался защититься, то не успел – Данстор ловко перехватил волшебные крупинки. Хумрик был отпущен с миром, магия же его так и развеялась в воздухе, не создав никакого эффекта.

Сейчас же он с ленцой наблюдал, как деревенский мальчишка подцепил очередную жертву самодельным верёвочным арканом, да дёрнул так резко, что зверёк хрустнул, пискнул и больше не жил. Идиот, с глухим раздражением подумал Данстор. Мальчишка быстро сдёрнул петельку и убежал к своим, а Данстор остался рядом с мёртвым хумриком. От трупика поднимался поток магии. Плотный, зелёный, совсем не те одиночные искорки, что он видел раньше. Быстро перехватив поток прежде, чем он развеется, Данстор ощутил одуряющий запах весеннего леса и луговых трав.