В погоне за мечтой

Недооценка соперника – первый шаг к поражению. С самого начала матч обещал быть тяжёлым, и, к сожалению, сегодня Бостон оказался абсолютно бессилен.

Вот-вот начнётся плей-офф, и он не прощает ошибок. Там любой неверный шаг может стать последним.

Это один из тех редких случаев, когда я бы предпочла, чтобы моя ставка не сыграла, но, увы, этого не случилось. В подтверждение моим мыслям на телефон приходит сообщение о выигрыше.

Возможно, мне стоило бы испытать стыд, но я сделала ставку на Каролину, тщательно проанализировав все факторы.

Матч заканчивается победой Харрикейнз. Люди в баре разочарованно кричат в сторону экранов, и я чувствую подавленность. Сегодняшний день официально худший по всем фронтам.

Чтобы отвлечься, я машинально пролистываю в телефоне результаты других матчей, и мой взгляд цепляется за самую важную строчку:

"Александр Овечкин оформил дубль в ворота Чикаго и повторил рекорд Уэйна Гретцки по количеству голов в регулярных чемпионатах НХЛ!"

– О, боже! – без раздумий вырывается у меня, и я почти вскакиваю на месте.

Внутри всё переворачивается. Я едва сдерживаю радостный вопль, а тело покрывается мурашками. Открываю еще несколько новостных статей, жадно вчитываясь в каждую деталь.

– О, боже! – снова, не сдерживаясь, шепчу я, пытаясь осознать реальность происходящего.

Он сделал это! Он догнал Гретцки! Невероятно!

Неописуемый восторг разрывает меня изнутри.

Но больше всего поражает, в какое удивительное время я живу. Хоккейная история творится прямо на моих глазах.

Я давно следила за тем, как Овечкин неуклонно приближался к этому рекорду. И сейчас… испытываю невероятную радость. Лента комментариев пестрит тысячами восторженных поздравлений и всеобщим ликованием.

Этот рекорд держался недосягаемым целых двадцать шесть лет.[6] Мне так хотелось поделиться с кем-нибудь этой новость и обсудить её, но, к сожалению, у меня не было такого человека…

На мгновение горечь от поражения Бостона ослабевает. Я убираю телефон, залпом допиваю остатки виски и собираюсь уйти в общежитие, но толпа вдруг злобно вскрикивает и что-то кидает в сторону экранов.

Я оборачиваюсь и вижу Хеммерсона, который последним покидает лёд. Он тяжело дышит и снимает шлем, мокрые пряди волос лезут в глаза, пока он пытается откинуть их назад.

Его тут же ловит одна из телекорреспондентов, преграждая путь к раздевалке. На его фоне она кажется такой миниатюрной. Девушка нетерпеливо суёт микрофон в его сторону, задевая и ударяя по лицу.

Он слегка наклоняет голову в бок и сжимает челюсть так, что его скулы заметно выделяются. Атмосфера накаляется, но я замечаю, что он, словно по щелчку пальцев, убирает в сторону все эмоции и обращает взгляд на журналистку.

В какой-то момент мне становится его жаль, но всё сожаление испаряется, когда я слышу его интервью.

Примечания:

[6] Уэйн Гретцки – канадский хоккеист, получивший прозвище "Великий". Один из самых известных спортсменов XX века. Установил рекорд НХЛ по голам за регулярный чемпионат, забив 894 гола. Он достиг этого за 20-летнюю карьеру с 1979 по 1999 год. Его рекорд считался одним из самых недостижимых из-за огромного количества голов.

4 апреля 2025 года в домашнем матче против "Чикаго Блэкхокс" Александр Овечкин забил свои 893-й и 894-й голы в карьере, сравнявшись с рекордом Уэйна Гретцки. Сам Гретцки присутствовал на арене, чтобы стать свидетелем этого исторического момента.

Глава 5

ЭВАН.

Я стою на льду, тяжело дыша, и не могу сдвинуться с места. Всё вокруг расплывается в одно пятно, а в голове продолжает гудеть финальная сирена.

Закрываю глаза, надеясь, что это поможет избавиться от давления в висках, но гул только усиливается. Он напоминает шум толпы на трибунах, только теперь этот шум внутри меня, и я не могу от него избавиться.

На табло 0:4.

Не могу поверить, что это произошло, всё вокруг кажется нереальным, и я раз за разом прокручиваю в голове каждый момент матча, каждую ошибку.

Болельщики что-то кричат в мою сторону, другие разочарованно покидают трибуны. Мои товарищи по команде тоже выглядят подавленными. Я смотрю им вслед и чувствую, что подвел.

Их. Болельщиков. И самого себя.

Выхожу со льда последним и снимаю краги. Сжимаю клюшку так сильно, что костяшки пальцев белеют. Пытаюсь восстановить дыхание, но разочарование сменяется злостью, которая пронизывает каждую клетку моего тела.

Передо мной возникает журналистка, я делаю шаг в сторону, но она повторяет моё движение и не даёт уйти. Понимаю, что выбора нет.

Пытаюсь унять раздражение, слишком много всего. Я ещё не успел принять поражение и эмоции, которые оно принесло. Сейчас мне придётся подавить их. Снова. И вести себя как ни в чём не бывало.

В тот момент, когда я пытаюсь смириться с этой мыслью, микрофон ударяет мне в лицо. В очередной раз сдерживаю волну раздражения и делаю медленный вдох, приготавливаясь к тому, что произойдёт дальше.

Камера включается, журналистка поворачивается ко мне спиной, задевая лицо волосами, и начинает говорить:

– Закончился один из самых ожидаемых и важных матчей в сезоне. Через считанные дни начнётся серия плей-офф, и каждый шаг может стать роковым. Сегодня Бостон Брюинз разгромно проиграл команде Каролина Харрикейнз.

С каждым её словом гнев и раздражение вспыхивают с новой силой, каждым словом она специально подливает масло в огонь.

– Перед нами нападающий и капитан команды Бостон Брюинз – Максим Александров. Надеюсь, вы говорите по-английски.

Она кокетливо улыбается своему оператору, пока я слушаю этот бред.

– Скажите, Максим…

В этот момент замечаю, как оператор жестом пытается остановить её, точно понимая, насколько она облажалась, но журналистка полностью игнорирует его.

– Какого это: так проиграть один из важнейших матчей на домашней арене и разочаровать всех болельщиков?

– Эван Хеммерсон. Приятно познакомиться, – голос звучит грубее, чем я ожидал. – Прежде, чем брать интервью, стоит к нему подготовиться. Похоже, за вас это сделал ваш оператор. Передайте ему микрофон, уверен, мужчина разбирается в этом лучше, чем вы, – не отвожу от неё взгляд.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я хочу, чтобы это побыстрее закончилось.

– Ваш поверхностный репортаж могли бы оценить в одной из газет жёлтой прессы, но не волнуйтесь, что ничего не понимаете в хоккее. Присмотритесь к статьям про Пэрис Хилтон, – я должен был промолчать, должен был сдержаться, но мне хочется намеренно задеть её, и нет, чёрт возьми, сейчас я не выше этого.

– Но… – вижу, как она пытается вставить хоть слово, я не позволяю.

– Но я не осуждаю, – делаю шаг, подходя ближе и лениво осматриваю её глаза и губы. – Понимаю, что вы здесь не из-за хоккея, а ради хоккеистов, – не могу сдержать самодовольную ухмылку. На мгновение мне становится легче.

В этот момент из ниоткуда появляется Хантер.

– Милая, отлично выглядишь, – он подходит к девушке, широко улыбаясь.

– Мистер Блэк… – журналистка с трудом выдавливает грустную улыбку и опускает глаза, стараясь скрыть подступающие слёзы.

– Пользуясь случаем, – он выходит на первый план, к камере, закрывая собой девчонку. – Хочу передать привет маме, папе, моему соседу Бобу, – он загибает пальцы, делая вид, что вспоминает кого-то ещё.

Пока Хантер пытается сгладить ситуацию, я раздражённо наблюдаю за этим спектаклем. Очередной день в цирке.

– Отличное интервью получилось, – он снова разворачивается к журналистке, которая уже улыбается. – Увидимся на матче в понедельник, – Хантер натягивает свою очаровательную улыбку. И, кажется, это срабатывает. Он тянет меня в сторону.

– Прости, что помешал вашей милой беседе. Боялся, что ты сломаешь об неё клюшку, – он бьёт меня по плечу и открывает дверь.

– Я бью только таких придурков, как ты, – огрызаюсь и ускоряю шаг.

Зайдя в раздевалку, со злостью швыряю перчатки и клюшку о стену. Клюшка ломается пополам.

– Чувак, остынь, – Хантер заходит следом. – Девчонка с федерального канала, что за хрень ты несёшь?

– Да плевать мне на неё, – я отвечаю сдержаннее, чем ожидал. Но мне так сильно хочется выплеснуть куда-то ярость и обиду.

Всё должно было быть не так.

– Может, тебе стоит трахнуть нормальную девчонку, и ты успокоишься? – Хантер повышает голос. Кажется, он хочет стать тем, на ком я вымещу злость.

– Ты трахаешь всех подряд, но чертову шайбу удержать не можешь!

– Мы не забили ни одной грёбанной шайбы, кто из нас нападающий? – Хантер не уступает, он подходит ближе, теряя контроль.

– Мы пропустили четыре, кто из нас защитник? – выплёвываю я, впиваясь в него взглядом. Сжимаю зубы так сильно, что челюсть сводит.

Плечи Хантера опускаются, он отстраняется и что-то обдумывает. Я поворачиваюсь спиной, тяжело вдыхая, пытаясь успокоиться, но тело трясёт.

– Подумаешь, всего лишь игра, – Хантер делает вид, что мои слова его никак не задели. – Подумаешь, ты был капитаном, – он пожимает плечами, и я пытаюсь игнорировать то, что он говорит.

Хантер делает шаг и оказывается прямо за моей спиной:

– Подумаешь, такой шанс выпадает всего раз в жизни, и ты его просрал, – злобно процеживает он.

Я не помню, что происходит дальше. В какой-то момент товарищи по команде отталкивают меня от Хантера, у которого разбито лицо.

– Полегче, Хеммерсон! – двое парней оттаскивают меня в другой край раздевалки, подальше от Хантера.

– Через три минуты каждый из вас должен быть в автобусе. Мы едем на базу, – прежде чем я успеваю понять, что происходит, в раздевалку входит тренер с заместителями. Его голос приводит меня в чувства.

Он медленно переводит взгляд сначала на меня, потом на Хантера.

– Почему я даже не удивлён, – долгая пауза, его взгляд прожигает меня насквозь. – Примерно такого я от тебя и ожидал, Хеммерсон.

Его слова разбивают меня окончательно. И я точно знаю: самое худшее ещё впереди. Хотел бы я пережить сегодняшнюю ночь.

Глава 6

НИККИ.

Я с силой сжимаю пустой бокал, наблюдая, как Хеммерсон с надменным взглядом произносит те же слова, что я слышала сегодня днём.

Слова, которые я слышу каждый день. Всю жизнь:

“Уверен, мужчина разбирается в этом лучше, чем вы.”

“Ваш поверхностный репортаж могли бы оценить в одной из газет жёлтой прессы.”

“Не волнуйтесь, что ничего не понимаете в хоккее.”

“Понимаю, что вы здесь не из-за хоккея, а ради хоккеистов”.

Пальцы леденеют, и волна вспыхнувшей злости оглушает настолько, что я перестаю слышать, что происходит в баре. Как же мне хочется стереть это высокомерие с его лица.

– Вот же… кусок дерьма.

Процеживаю сквозь зубы и с силой ставлю бокал так, что он трескается. Поднимаю глаза на бармена, который ничего не замечает и убирает бокал в сторону. Но от этого не легче.

От переизбытка эмоций меня начинает жутко трясти, я изо всех сил стараюсь успокоиться, делая глубокие вдохи, но разум слишком сильно затуманен из-за алкоголя.

– Отличная задница, – чувствую, как чья-то рука скользит ниже по спине и сжимает мои ягодицы. – И почему такая красотка грустит одна? – изрядно выпивший мужик, лет сорока, наклоняется ко мне.

Я ощущаю приступ тошноты и стыда, ещё никогда я не чувствовала себя настолько омерзительно. Мне хочется смыть с себя эту грязь.

Не помню, что происходит дальше, сжимаю ладонь, которая горит от удара. Мужик держится за лицо, на котором красным пятном виднеется след от моей руки.

Теперь ко всем эмоциям добавляется жуткий страх. Я срываюсь с места, чтобы поскорее убраться отсюда, но шиплю от боли, когда он хватает меня за волосы.

– Эй, отпусти её! – парень грубо хватает мужика за шиворот и оттаскивает в сторону. – Катись к чёрту, алкашня!

Передо мной возникает Эйприл и двое наших знакомых. Она обнимает меня и тянет обратно за наш столик.

– Ты в порядке?

Я опускаю взгляд на свои трясущиеся руки.

– Нормально, – несколько раз киваю и сама себе не верю.

Парни приносят за наш столик несколько бокалов с крепким алкоголем.

– Ты как? – тот, что заступился за меня, держит в руке закрытую бутылку с виски.

Я делаю безразличный вид и киваю, игнорируя вопрос.

– Эйприл предупредила о твоих заморочках насчёт выпивки, – он ставит бокал напротив меня и открывает бутылку.

Я, впервые за весь вечер, поднимаю глаза и смотрю прямо на него.

– Угощайся, – он протягивает мне бокал с виски. Невинно улыбается и пожимает плечами. На секунду я чувствую снисхождение.

Какое-то время я молча смотрю на бокал. Всё это мило с его стороны, и мне правда хочется выпить, успокоиться, но меня не покидают сомнения. Я пытаюсь прислушаться к телу, но сейчас слишком трудно различить чувства. В итоге здравый смысл всё таки побеждает.

– Спасибо, но… я лучше выпью ещё пива. Думаю, мне на сегодня хватит виски, – я отставляю бокал в сторону Эйприл и подзываю официанта.

На секунду мне становится не по себе, наверняка, он хотел как лучше.

Снова поднимаю на него взгляд и замечаю неприкрытую обиду на его лице. Изо всех сил подавляю в себе чувство вины.

Нет, Никки, ты не будешь извиняться за то, что парень не может пережить отказ. Ты видишь его первый раз в жизни, почему ты должна ставить его чувства выше своих и рисковать своей безопасностью?

Не поддаюсь на манипуляцию и стараюсь игнорировать выражение его лица, снова и снова подавляя в себе желание извиниться.

Официант приносит моё пиво в закрытой бутылке, и я делаю несколько больших глотков, всё ещё чувствуя, как тело потряхивает.

– Никки… – встревоженный голос Эйприл выводит меня из раздумий.

Она пихает мне телефон, в котором я вижу колонку Зака на сайте газеты The Boston Globe, в которой мы проходим практику для университета.

Надо же. Этому говнюку даже выделили собственную колонку, в которую он может сливать все свои идиотские высказывания. Вспоминаю, как утром мисс Кларк отвергла мои статьи:

“У вас… нормальные статьи, они не плохие и не хорошие. Они – никакие, пустые”.

От обиды и несправедливости хочется кричать, а алкоголь только всё усугубляет. Не выпускаю бутылку с пивом из рук и пробегаюсь быстрым взглядом по его статье. Утихшая волна злости снова вспыхивает как ни в чём ни бывало.

“Вы все слышали выражение: “Женщина на корабле к несчастью”. Сейчас я понял, что эти слова можно интерпретировать в любом месте и в любой деятельности.

Сегодня не самый счастливый день для нас, фанатов Брюинз. Мне довелось поделиться моей любовью к нашей команде со своей невезучей знакомой. Это было фатальной ошибкой. Возможно, именно она и её слова стали той самой причиной нашего разгромного поражения”.

– Что за женоненавистнический пост! – замечаю, как Эйприл хватается за сердце. – Кем он себя возомнил?

Возвращаю ей телефон и делаю несколько больших глотков пива.

Как же задолбало!

В голове прокручиваются одни и те же мысли. Слова мисс Кларк, грёбанный Зак со своей колонкой в газете, чёртов Хеммерсон со своими высказываниями. Ещё и Эйприл, которая обещала весело провести этот вечер, а в итоге я сижу напротив обиженного мальчика с хрупким эго.

И я снова удивлена, что всё пошло по одному месту.

– К чёрту Зака, – ещё один глоток. – И грёбанного Хеммерсона, да кем он себя возомнил!

Слышу смех от парня, сидящего рядом.

Я что, сказала это вслух?

– Ты, оказывается, умеешь развлекаться, – он оживляется и ухмыляется. – Мы ведь только начали, не так ли? – парень тянется за бутылкой и снова наполняет бокалы.

Я до сих пор не знаю его имени, как будто бы меня это волнует. Мы чёкаемся, и они залпом опустошают виски.

Последнее, что я помню, как прошу Эйприл:

– Пожалуйста, проследи, чтобы я не натворила глупостей, – она не успевает ответить, я забираю обратно телефон из её рук, на экране которого всё ещё открыта статья Зака.