В погоне за мечтой

Мы с Хантером выходим на улицу.

– Снова с Бриттани? Чувак, вокруг тебя вьётся столько девчонок, а ты зациклился на Паркер. Я, конечно, понимаю, что она капитан команды черлидеров, и попка у неё неплохая, но, Эви… – разочарованию в его голосе нет предела.

– Ты едешь или нет? – я закидываю сумку на заднее сиденье своего чёрного мерседеса.

– Не мог выбрать кого-то повеселее? Она такая скучная и покорная, хотя… в тихом омуте.

– Я никого не выбирал, мы не в отношениях.

– Она так не считает, – он с вызовом выгибает бровь. – Может, ты уже привязался к ней, но скрываешь это?

– Ты снова слез со своих таблеток? Не забывай их принимать.

Он игнорирует мои слова и продолжает:

– Видел, как Миллер пытался к ней подкатить. Что думаешь?

– И давно ты у нас стал образцом морали? – я издевательски усмехаюсь. Слышать это из его уст – особенно иронично. – Мне плевать, с кем она спит.

– Звучит как вызов.

– Наслаждайся, – я безразлично киваю, мечтая побыстрее оказаться дома и закончить этот бессмысленный разговор.

Хантер наконец замолкает, и я завожу машину. Жить возле спортивной базы и арены – самоубийство. И хотя я люблю женское внимание, но находиться в нём постоянно – просто убийственно. Поэтому я снимаю дом в спокойном районе ближе к окраине города.

Свободное время – лишний повод для ненужных размышлений. Поэтому по приезде домой я решаю продолжить тренировку и направляюсь в свой бассейн.

Примечания:

[3] Плей-офф – это самый напряженный и зрелищный этап хоккейного сезона, где определяется чемпион. Это игры на вылет, где команды сражаются за главный кубок.

[4] Кубок Стэнли – хоккейный приз, ежегодно вручаемый победителю плей-офф Национальной Хоккейной Лиги. Считается одной из самых престижных спортивных наград в мире.

[5] Драфт НХЛ – это ежегодное мероприятие, на котором команды Национальной хоккейной лиги (НХЛ) выбирают молодых хоккеистов, которые получат право играть в лиге. Это ключевой механизм, с помощью которого молодые таланты попадают в профессиональный хоккей.

Глава 3

НИККИ.

Я без преувеличения вваливаюсь в свою комнату в общежитии на территории кампуса, раздражённо бросаю пальто с сумкой на пол и падаю на кровать лицом вниз.

Со всей злости сжимаю подушку и издаю звуки, больше похожие на рычание. Резко поднимаюсь и швыряю её в стену, затем ещё одну, в этот раз куда более озлобленно. Мне хочется крушить и ломать, избавиться от этой ярости и обиды на саму себя и весь мир.

– Плохой день? – Эйприл выглядывает в дверной проём, убеждаясь, что входить внутрь – безопасно для жизни.

– Чёртов Дэвис с его статьёй в газете, чёртова практика, на которую я потратила три недели, и чёртов университет, – я повышаю голос и снова кидаю в стену первое, что попадается под руку.

Эйприл проходит в комнату и садится на кровать, которая заправлена мягким тёмно-зелёным пледом.

– Неужели я и правда такое ничтожество? Я так сильно стараюсь, но они никогда меня не замечают. А Дэвис? Купается в лучах славы, несмотря на отвратительные статьи. Постоянно лижет всем задницу и пишет полную чушь. Где справедливость?..

– Забей на Зака.

– Я думаю не о нём, а о том, что на его фоне я бездарность. Его статью напечатают в новом выпуске, – моя злость постепенно утихает, на смену приходит тихое отчаяние.

Я знала и каждый день мысленно повторяла, что сравнивать себя с другими – безумно глупо, я трачу на это столько времени и сил, вместо того, чтобы сосредоточиться на себе и своём прогрессе.

Перестала ли я это делать? Конечно же, нет.

К сожалению, иметь знания и применять их на практике – две абсолютно разные вещи.

– Хочешь, сделаем ему заговор на понос?

У меня вырывается уставший смешок. Я вытягиваюсь в полный рост на белом пушистом ковре возле кровати и смотрю в потолок. Какое-то время мы с Эйприл молчим, пережидая, пока наэлектризованный в комнате воздух развеется.

– У тебя никогда не было чувства… – тихо начинаю я, ощущая себя уязвимой. – Что ты потерялась, застряла на одном месте и как бы сильно ни старалась – просто бьёшься головой об стену?

– Ой, да ладно тебе, – Эйприл закатывает глаза. – Ты драматизируешь.

Я резко замолкаю и ругаю себя за это откровение.

Иногда мне просто хочется поддержки, чтобы кто-то разделил со мной мою грусть, выслушал и сказал, что все вокруг придурки, даже если это неправда, и причина всех моих неудач – я сама.

Но Эйприл не любит когда кто-то жалуется на жизнь, она считает, что все просто преувеличивают, и только её проблемы имеют значение, особенно когда каждую неделю она плачет и рассказывает о том, как рассталась с новым парнем.

Из-за этого мне постоянно кажется, что я неправильная, никто бы не захотел выслушивать моё дерьмо.

– Да. Просто… некоторые дни тяжелее других, – я больше не продолжаю.

Слышу, как Эйприл страдальчески вздыхает и опускается ко мне на ковёр, её короткие белые пряди выбиваются из-за уха и падают на глаза, она недовольно пытается заправить их обратно.

– Давай сходим развлечься, – в её карих глазах загорается огонёк.

Вообще-то мой любимый досуг по вечерам пятницы – это утонуть в жалости и ненависти к себе. Полагаю, именно поэтому я до сих пор ничего не добилась в жизни, потому что слишком много себя жалею.

– Сегодня у Брюинз игра с Харрикейнз, но ты это и так знаешь – она отмахивается рукой.

Не то, что бы Эйприл был интересен хоккей, но она никогда не упускает возможности подцепить симпатичного парня, хоккейные матчи – не исключение.

Что до меня: я болею за Брюинз с самого детства, сколько себя помню. Хоккей всегда занимал особое место в моей жизни.

– Мне завтра на работу, – в глубине души я уже согласилась на её авантюру, но отчего-то продолжаю играть в эту игру.

– Ой, оплачу я тебе твои пятнадцать долларов в час, – она передразнивает меня и тянет за руку, чтобы поднять с пола.

Когда речь заходит о деньгах моё настроение падает ещё ниже. Если я не предоставлю университету отчёт о практике в редакции и не сдам последние экзамены на отлично, меня лишат финансовой поддержки, которая покрывает учёбу, и я могу даже не закончить университет.

Я не скрывала, что часто завидовала Эйприл. Она выросла в очень обеспеченной семье, и сейчас ей не приходится думать о том, где взять деньги на учёбу и жизнь.

Я гоню эти мысли прочь, зная, как легко способна загнать себя в депрессию.

– Я угощаю. Собирайся, – почти приказывает Эйприл, – Я забила столик в нашем спорт баре на кампусе. Ставлю сто баксов, что сегодня там будет не протолкнуться. Может, наконец-то познакомишься с кем-нибудь.

– Только не начинай, – я раздражённо закатываю глаза.

Эйприл очень общительный и энергичный человек, она выходит из дома каждый божий день, легко заводит новые знакомства и постоянно пропадает на каких-то тусовках.

Что до меня: я вообще не люблю покидать пределы своей комнаты, не люблю выходить на улицу и не люблю людей. И да… я учусь на факультете журналистики. Какая ирония. Далеко пойду.

– Ты весь день в своих книжках сидишь!

– Мы уже говорили на эту тему. Мне комфортно в одиночестве, и мне не интересны отношения. Я не чувствую, что что-то упускаю.

Она с подозрением выгибает бровь, но я говорю чистую правду. У меня есть план: окончить университет и построить карьеру. Отношения в этот план не входят.

– Ты и в сорок лет с кошкой жить будешь? А любовь?

– Что тебе кошки-то сделали? Не всем нужны отношения, это не главная цель в жизни, Эйприл.

Она громко усмехается, словно я ненормальная.

– Ну, а кто тебе стакан воды в старости подаст?

– Заведу собаку и научу её приносить мне бутылку пива.

– Душнила, – Эйприл закатывает глаза, не воспринимая сказанное мной всерьёз.

А зря. В моих словах нет ни капли иронии. У меня большие проблемы с доверием и близостью. И, знаете, ещё целый багаж травм и заморочек. Поэтому я никогда не смогу впустить в свою жизнь мужчину. Не после всего, что произошло.

Я прослеживаю за тем, как Эйприл выходит из комнаты, и слышу, как в душе начинает литься вода. Продолжаю смотреть в точку перед собой, чувствуя опустошение.

Эйприл… такая беззаботная.

Мы познакомились ещё на первом курсе, когда нас поселили вместе в общежитии. Я тяжело впускаю в свою жизнь новых людей, но спустя какое-то время Эйприл удалось немного растопить мой лёд, и я постепенно начала доверять ей. Так прошло четыре года, и сейчас она мой единственный близкий человек.

Благодаря моей стипендии и деньгам Эйприл нам не приходится делить одну комнату, как некоторым студентам. У нас отдельные спальни, общая гостиная, кухня и ванная. И это не так уж плохо, потому что мне просто необходимо личное пространство.

Достаю из сумки распечатку своих статей и медленно рву на мелкие кусочки в надежде, что от этого станет легче, но эта битва проиграна мной заранее.

Глава 4

НИККИ.

И хотя мы с Эйприл приходим за час до начала игры, в баре уже не протолкнуться. Мне кажется, что люди занимают каждый свободный метр его пространства.

Эйприл берёт меня за руку, пока мы протискиваемся сквозь толпу. На ней обтягивающий топ и короткая кожаная юбка. Всегда восхищаюсь её смелости в выборе одежды. Я предпочитаю более спокойный стиль: свободные пальто, джинсы с топами, кожаные куртки и кепки.

Не то, что бы я комплексую по поводу своего веса, но никогда не была такой стройной, как Эйприл. Любая короткая юбка или обтягивающие джинсы сидят на ней просто идеально.

И хотя я не считаю себя толстой, но пара лишних килограммов у меня точно найдётся. Бывали дни, как сегодня, когда я находила успокоение в еде или выпивке, чтобы убежать от реальности и на время забыть про тревогу. А из спорта в моей жизни был только хоккей по телевизору.

Мы садимся за столик, который находится прямо напротив огромного плазменного экрана. Эйприл удалось выбить лучшие места, даже представлять не хочу, сколько она за них заплатила с таким-то ажиотажем. До начала плей-офф осталось всего две игры.

К нам тут же подходит официант.

– Мне крепкий светлый эль в бутылке. Открывать не нужно, принесите закрытое.

Можете называть это мнительностью или обсессивно-компульсивным расстройством, но в таких местах я предпочитаю контролировать безопасность своих напитков. Насколько это возможно. Так я чувствую себя спокойнее.

– И пачку фисташек.

Раз уж Эйприл угощает, позволяю заказать себе хорошее пиво: крепкое с горчинкой. Обычно я пью что-то попроще, чтобы сэкономить деньги.

Эйприл берёт какой-то коктейль и снеки, через пару минут нам приносят заказ. Мы смотрим за раскаткой команды перед игрой, и я обещаю себе, что в этот вечер забуду обо всех проблемах: больше нет ни практики в редакции, ни учёбы, ни работы, ни мыслей о деньгах.

Только здесь и сейчас. Хотя бы раз. Хотя бы только сегодня. Я просто хочу забыться.

Перед началом игры бар забивается ещё больше, часть людей стоит на улице, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на экране телевизора.

Эйприл поднимает телефон и включает фронтальную камеру.

– Нет, только не это, – я пытаюсь отодвинуть её руку.

– Одно селфи, – она жалобно поджимает губы и снова подносит телефон к нашим лицам.

Эйприл жить не может без социальных сетей. Она снимает и выкладывает каждый свой шаг, постоянно раскручивает свои страницы и общается с подписчиками. Ещё Эйприл знает все последние новости шоу бизнеса, поэтому каждый день я слушаю рассказы о том, кто каким именем назвал своего ребёнка. Все сплетни про звёзд, которые я знаю – я знаю против своей воли. Неудивительно, что Эйприл поступила на факультет рекламы.

Я сдаюсь, и она делает фото, сразу же выкладывая его в сеть.

– Ну сними ты уже эту кожанку, – Эйприл закатывает глаза, как будто говорила это уже миллион раз. – Она скрывает твою красивую грудь и ключицы.

– Я здесь не для того, чтобы привлекать внимание, – напоминаю я, игнорируя её страдальческий вид.

– Тогда зачем вообще этот боди надевала? В свитере бы сидела.

– Ладно, только не ворчи, как старуха, – я снимаю куртку и остаюсь в обтягивающем боди с длинным рукавом и вырезом на груди.

– Так-то лучше, – Эйприл делает глоток коктейля, довольная собой. – И зелёный тебе идёт. Отлично сочетается с твоей бледной кожей и чёрными волосами.

– Даже не знаю, комплимент это или оскорбление, – я усмехаюсь.

Эйприл знает о моей любви к зелёному, особенно к тёмно-изумрудному оттенку. Моя комната и гардероб наполнены этим цветом. Как жаль, что мои глаза его не унаследовали.

– Ну что, какие мысли перед игрой? – Эйприл беззаботно допивает коктейль, и я вижу, как её плечи заметно расслабляются.

– Тебе правда интересно? – беззлобно усмехаюсь и выгибаю бровь. Эйприл никогда не была фанаткой хоккея, скорее, фанаткой хоккеистов.

– Давай, скажи что-нибудь на хоккейном.

Я снова смеюсь, прежде чем ответить:

– Думаю, Хеммерсона поставят капитаном, Блэк на подхвате…

Я не успеваю закончить, как Эйприл тут же хитро улыбается.

– Хантер Блэк… – она мечтательно задумывается о чём-то, хотя я прекрасно понимаю, о чём именно. – Ты вообще видела его тело? А идеально уложенные, слегка волнистые, тёмные волосы? А эти татуировки? Нельзя быть таким идеальным.

– Ты забыла упомянуть про кучу девушек в его постели.

Эйприл полностью игнорирует мои слова, делает глоток коктейля и продолжает:

– А Хеммерсон? Он идеален, как греческий бог, ему вообще на законодательном уровне нужно запретить улыбаться и тем более ходить без одежды… Это слишком сексуально.

– Ты что пялишься на их голые фотки?

– А ты разве нет?

– Что?

– Что?

Повисает секундное молчание. Эйприл не выдерживает мой недоумённый взгляд и начинает смеяться. Она открывает галерею в телефоне и показывает мне несколько их фотографий с голым торсом. Спасибо, что на них хотя бы есть штаны.

– У тебя что отдельная папка с фотками голых хоккеистов? Ты спятила.

– Зависть – плохое чувство, Никки. Но ладно, так уж и быть, я скину тебе парочку.

Я не успеваю остановить её, и фотографии тут же оказываются в моём телефоне.

– Где ты их достала? – я нахмуриваюсь, но до меня вдруг доходит. – Ах, да, забыла, что в перерывах между учёбой и тусовками ты подрабатываешь в ФБР и можешь найти в интернете всё, что угодно.

– Обращайся.

Она снова пялится в телефон, пролистывая фотографии, и задерживается на изображении Хеммерсона.

– Вот увидишь, я его трахну, – Эйприл решительно закусывает губу.

– Тебе всё равно, что он даже имя твоё потом не вспомнит? Ему плевать на всех кроме себя.

– Я это исправлю.

Я вздыхаю. Её не переубедить, это бесполезно.

Раньше у меня был синдром спасателя, но со временем я постаралась сосредоточиться только на себе и не лезть в чужую жизнь, потому что в итоге они затянут тебя в твоё болото и сделают виноватым. Мне бы со своими проблемами разобраться для начала.

И вообще… почему некоторые девушки уверены, что смогут исправить и изменить мужчину? Что именно они те самые… и именно у них получится то, что не удалось другим?

Эйприл снова перелистывает, останавливаясь на фотографии Блэка.

Кажется, они с Хеммерсоном что-то типа лучших друзей, но внешне разные. У Хеммерсона густые тёмные волосы, спадающие на глаза. Но это выглядит естественно, а не небрежно. У Блэк тоже тёмные волосы, но они короче и всегда тщательно уложены назад.

Блэк всегда улыбается и флиртует со всем, что движется, он знает, насколько хорош. Хеммерсон в этом плане более холодный, но тоже не пропускает мимо ни одной юбки.

Ещё есть Макс Александров… я бы сказала, что он самый закрытый из этой тройки.

Откуда я всё это знаю? Хороший вопрос.

Нет, я не сталкерю их, как это делает Эйприл, просто так сложилось. Я постоянно в курсе хоккейных событий: читаю новости, статьи и смотрюю почти все матчи. Поэтому информация сама собой откладывается в голове. А эти двое завсегдатые любимчики прессы, особенно жёлтой. Они всегда в центре внимания, их личная жизнь – постоянный источник сплетен и слухов. Так что, даже если не хочешь, всё равно узнаешь.

– Ходячие красные флаги, – я мотаю головой и делаю глоток пива.

– О да, это по моей части, – Эйприл снова улыбается и пялится на фото полуголого парня.

– Всё, что есть во мне, привлекает тебя: мой голос, моё лицо, даже мой запах, – тихо начинаю я, изображая шипение вампира, и наклоняюсь ближе к ней.

– Это кожа убийцы, Белла, – она повторяет за мной и разворачивает голову.

Я с трудом сдерживаю улыбку.

– Хочешь посоревноваться со мной в знании Сумерек?

– Тут я без шансов, – она поднимает руки, сдаваясь. – Тебе надо было и диплом по ним писать.

– Очень смешно, – откидываюсь на спинку стула и делаю ещё один глоток пива. Моя тревога начинает утихать, и я немного расслабляюсь.

– Я просто питаю слабость к накаченным брюнетам, – она блокирует телефон и снова берёт в руки коктейль.

– Ты питаешь слабость ко всем мужчинам, Эйприл.

– Ой всё, – она мотает головой в знак протеста, но знает, что я права. – Кстати на кого ты поставила?

Иногда я делаю ставки на хоккейные матчи, и сегодняшний не стал исключением.

– Давай расскажу, когда игра закончится, – пытаюсь уйти от ответа, и, к счастью, Эйприл не настаивает.

Она подзывает рукой официанта, чтобы сделать новый заказ. До начала матча остаются считанные минуты.

Эйприл вдруг смотрит куда-то в толпу, и я прослеживаю за её взглядом. Два парня подходят к нашему столу, и в её глазах вспыхивает огонёк.

Только не это.

– Эйприл, нет! – быстро одёргиваю я.

– Да ладно тебе, – она расплывается в милой улыбке.

– Эйприл, мы собирались провести вечер вдвоём и просто посмотреть хоккей, – мой голос становится ниже, и я перехожу на грубый шёпот.

Но она даже не смотрит на меня, не отрывая взгляд от парня. Я ненавижу когда это происходит.

Бессилие что-либо изменить перерастает в злость, настолько сильную, что дыхание сбивается. Мне сейчас же хочется вернуться в общежитие.

Это происходит каждый раз, и я всё время как идиотка ведусь на её обещания, а после весь вечер сижу одна, пока Эйприл флиртует с новым парнем. И прямо сейчас я снова чувствую себя обманутой.

Я уже говорила, что этот день не мог стать ещё хуже?

– Привет, – один из парней широко улыбается и смотрит на Эйприл, но я прекрасно знаю, что они хотят подсесть за наш стол, потому что мест в баре просто нет. Но лёгкого флирта для неё достаточно.

Я удивляюсь, что им удаётся найти свободные стулья, они садятся рядом по обе стороны от нас. Мне сразу становится не по себе, тревожность возвращается с новой силой, словно никуда и не уходила, а тело напрягается. В нос ударяет резкий запах ванильного парфюма и вызывает у меня приступ тошноты. Терпеть не могу ваниль.

Залпом допиваю пиво и устремляю взгляд на экран, матч вот-вот начнётся. Несмотря ни на что, пытаюсь совладать с эмоциями и усаживаюсь поудобнее. Атмосфера в баре накаляется, все пытаются подойти ближе к экрану и громко выкрикивают приветствия нашей команде, которая появляется на льду в привычной чёрно-жёлтой форме.

Трибуны на арене взрываются аплодисментами, и крики в баре почти оглушают. Следом на льду появляется команда соперников, их бело-красная форма сильно контрастирует с нашей.

Один из парней, тот что сидит рядом со мной, жестикулирует официанту, который приносит три пива и ещё что-то для Эйприл.

– Угощайся, красотка, – парень протягивает мне бокал, мило улыбаясь. Я впервые обращаю на него внимание и замечаю рыжие волосы и лёгкие веснушки на носу.

– Спасибо, но я откажусь, – прошу у официанта ещё одно пиво в бутылке.

– Любишь сама платить за свои напитки?

– Типа того, – сухо кидаю я, не желая вдаваться в подробности.

Он тут же наклоняется ближе к моему лицу, и я чувствую, как от его одеколона у меня начинает болеть голова.

– Ох, чёрт, это что линзы? – парень тянет ладонь к моему подбородку, чтобы поднять его и рассмотреть глаза. – Так они голубые или карие?

– Да оставь ты её в покое, – второй парень пытается его успокоить.

– Да нет, смотри, – он снова хватает меня за лицо.

– Полегче, – я отталкиваю его руку. – Это новый способ флирта?

– Прости, красотка, – он кладёт руку мне на плечо. – Первый раз такое вижу: один глаз голубой, второй наполовину карий, ещё и в крапинку. Вот это не повезло, – он начинает глупо смеяться.

Я выгибаю бровь и сбрасываю с себя его руку. Меня не задевают его слова. Почти. Точно не от такого придурка, как он. Я слышу такие насмешки и издевательства всю жизнь.

В школе, когда одноклассники начали издеваться надо мной из-за цвета глаз, я стала носила цветные линзы, пытаясь скрыть частичную гетерохромию и стать “нормальной”. Я была словно чучело, на которое все показывали пальцем. Люди, особенно подростки, бывают очень жестоки, если кто-то не похож на них.

Это стало одной из причин, помимо чувствительности глаз, по которой я ношу солнцезащитные очки – просто не хочу, чтобы люди пялились. Я пытаюсь бороться с этим комплексом, но пока получается не очень.

В конце концов, я не выбирала, какой родиться.

– Это называется частичная гетерохромия. Погугли на досуге, – без тени улыбки говорит Эйприл, прожигая его взглядом.

Парень поднимает руки, сдаваясь, и молча усаживается обратно за стол рядом со мной.

Стартовое вбрасывание, и игра начинается. Всё, что происходит вокруг, перестаёт для меня существовать. Я оживлённо и страстно слежу за игрой, игнорируя старую болезненную горечь в груди. Не сегодня. Я же обещала себе.

– Интересуешься хоккеем? – парень опять оборачивается на меня, изучая.

– Типа того, – снова отвечаю я, желая, чтобы он отстал.

Он небрежно усмехается, и эта насмешка напоминает мне Зака.

– Считаешь, девушкам не может нравиться хоккей? – с тем же пренебрежением отвечаю я, продолжая наблюдать за игрой.

– Может, – он пожимает плечами, – но девушки сохнут по хоккеистам, а не по самой игре.

– Кто-то из хоккеистов увёл у тебя девушку, или она сама к нему ушла? Откуда такое пренебрежение? – слова срываются с губ, и я открываю пиво, делая глоток.

В этот момент я мельком кидаю на него взгляд, замечая, как он злобно кривит губы.

– Или хочешь быть как они, чтобы вокруг всегда была толпа фанаток?

Он не успевает ответить, и в баре гудит сирена, оповещая о забитом голе.

Толпа разочарованно вздыхает и выкрикивает что-то нелицеприятное. Бостон пропускает шайбу. Я грустно поджимаю губы. Нелепая ошибка в защите позволила нападающему соперника выйти на вратаря, и как итог мы пропустили шайбу.

– Возвращаясь к нашему разговору, – парень залпом допивает пиво и заказывает ещё.

Я тихо выдыхаю.

У меня нет ни желания, ни настроения разговаривать с ним. Мысленно проклинаю Эйприл, которая позволила им сесть за наш столик. Но, кажется, ей с собеседником повезло куда больше – они продолжают говорить о чём-то, вообще не связанном с хоккеем.

Не оставляю попытки игнорировать сидящего рядом парня, который то и дело что-то бубнит себе под нос. Молча смотрю матч, продолжая опустошать бутылки с пивом, одну за другой. Так не замечаю, как проходит два часа, всё это время не отрываю взгляд от экрана.

– Кстати, – он ухмыляется, придвигаясь ближе, и как бы невзначай, кладёт руку на мой стул, приобнимая за плечи. – Что делаешь на выходных?

Тело реагирует мгновенно, и я тут же съёживаюсь от отвращения, пытаясь увеличить расстояние между нами. Всё это время он старательно пытается нарушить моё личное пространство.

Я просто хотела отвлечься и спокойно провести вечер, а сейчас только раздражаюсь от навязчивого рядом парня.

Господи, за что?

Вопрос, конечно же, риторический.

– Я отойду на минуту, – поднимаюсь и, не оборачиваясь, ухожу в сторону бара.

Сегодня мне нужно что-то покрепче пива. Скорее всего, и без сомнений, завтра я пожалею об этом.

С трудом протиснувшись сквозь толпу, ловлю взгляд бармена и заказываю двойной виски. Он открывает бутылку, и я внимательно слежу за тем, как он наливает алкоголь в бокал.

Делаю большой глоток, и терпкость приятно распространяется по горлу и грудной клетке. Я поворачиваюсь к экрану телевизора, не собираясь возвращаться за столик.

– Чёрт, – с сожалением выдыхаю, когда один из наших игроков снова удаляется и отправляется на скамейку штрафников.

До конца матча остаётся две минуты, Бостон проигрывает со счётом 0:4. Я вижу отчаяние, с которым команда заканчивает игру. Они злятся, ошибаются, продолжают удаляться, а противник всем этим умело пользуется.

Сегодня был важный матч, и мне чертовски обидно за нашу команду. Но в отличии от Зака я не питала иллюзий.