Василиса

Я с ужасом и отвращением смотрела на Диму. Его слова были полны безразличия, как будто он говорил о чём-то банальном, не испытывая никаких эмоций. Это напомнило мне о древних вампирах, которые также решали судьбу нас троих, не испытывая ни капли сочувствия. Теперь, глядя на Диму, я не узнавала его.

– Я вижу, ты смотришь на меня с отвращением, – сказал он. – Я могу понять тебя. Но когда ты проживешь столько же, сколько я…

И потом, разве люди не делают то же самое? Разве они не убивают животных для пропитания или развлечения? Вампиры просто делают это более эффективно, не тратя ресурсы впустую.

В его голосе не было ни капли сожаления, лишь холодная констатация факта. Он продолжал:

– Жизнь – это круговорот. Кто-то должен умирать, чтобы другие могли жить. И мы, по своей природе, являемся частью этого процесса. Мы не выбирали это. Это наша сущность.

Разумом я осознавала его правоту, но, вероятно, я была еще слишком наивной, и всё это казалось мне жестоким. Дима остановился и привлек меня к себе, прижимая к своему телу. – Не стоит так переживать из-за того, что не в силах изменить, – прошептал он. Так я и простояла, не двигаясь, несколько минут, размышляя над его словами, потом вздохнула и отодвинулась от него. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза, с ехидством обнажив зубы в улыбке, предвкушая, как повеселюсь над его возрастом, и спросила:

– Сколько тебе лет?

Глава 4

– Сколько тебе лет?

Ответа я ждала с трепетным нетерпением, и в голове вихрем проносились самые дерзкие планы, как подшутить над этим вампиром. Я отбросила все свои неприятные мысли, мне не хотелось сейчас о них думать. Хотелось лишь искреннего и беззаботного веселья, мечтала, чтобы тень, омрачившая лицо Димы, рассеялась, холодность, сквозившая в каждом движении, растворилась без следа, и он вновь стал тем, кого я знала и любила: озорным, лучезарным, с обезоруживающей улыбкой и глазами, полными восхищения жизнью.

– Тысяча восемьсот или тысяча девятьсот. Я потерял счет своим годам где-то после полутора тысяч лет, – наконец прозвучал его ответ.

Я едва не задохнулась от изумления, застыв на тротуаре посреди людской суеты. Губы мои беспомощно шевелились, словно у рыбы, выброшенной на берег. Мысли разлетелись вдребезги, словно хрупкий фарфор, разбитый о камень. Мозг отказывался обрабатывать эту немыслимую информацию. Как, скажите на милость, можно шутить о таком… возрасте?

– Рита, ты в порядке? – пощелкал пальцами перед моим лицом этот древний-древний вампир, чтобы привлечь моё внимание. Интересно, сколько же лет Алихану, Валентину и Власу? Черт возьми, эти шоковые сюрпризы когда-нибудь закончатся? – промелькнула у меня мысль.

– Конечно, я в порядке. Что может выбить меня из колеи? Подумаешь, две тысячи лет! – ответила я с сарказмом, всё ещё не придя в себя после потрясения.

– Тысяча восемьсот, – поправил меня Дима, усмехаясь.

– Откуда ты родом? – спросила я, словно предыдущего потрясения было недостаточно.

– Я родился в Риме, в семье консула, – ответил он бархатистым голосом, словно рассказывал давнюю сказку.

– И Цезаря видел? – не удержалась я от банального вопроса, который сам сорвался с губ.

– Увы, нет, – в его голосе промелькнула тень мимолетной грусти. – Он покинул этот мир еще до моего рождения.

– Как это произошло? Кто обратил тебя в вампира? – резко сменив тему, спросила я, решив перейти к главному вопросу. Мы уже довольно далеко отошли от людей и стояли на берегу реки. Я взяла Диму за руку, и он сжал её в ответ. В его глазах промелькнула вспышка гнева, которая тут же исчезла. Он молчал, я тоже не нарушала тишину, терпеливо ожидая, когда он заговорит. Прошло минут десять, прежде чем он произнес:

– Это не очень красивая история. Ненавижу даже вспоминать об этом, – пробормотал Дима, пытаясь увильнуть от разговора.

– Так не годится, – твердо отрезала я, решительно глядя в его глаза. – Не отстану от тебя, пока не расскажешь, – пригрозила, не задумываясь, сжимая его руку чуть сильнее. Дима вздохнул.

– Ладно, – прохрипел он наконец. – Если тебе так хочется знать, я расскажу. – Он снова замолчал, собираясь с мыслями. Я терпеливо ждала, чувствуя, как в груди нарастает какое-то тревожное предчувствие. Казалось, сам воздух вокруг сгустился, наполнившись каким-то мрачным напряжением.

– Это случилось в день, когда на арене устраивали зрелища, – начал Дима. – Навмахия. Редчайший и очень увлекательный вид развлечений в Риме.

– Навмахия, что это такое? – спросила я с любопытством.

– Это самое масштабное и кровавое морское сражение, которое только можно себе представить. Так древние римляне называли имитацию морского боя с участием гладиаторов. Колизей затапливали водой, превращая его в огромное озеро, и на глубине нескольких метров запускали флотилии судов, экипажи которых сражались не на жизнь, а на смерть, услаждая взор безумной толпы, – пояснил мне Дима. – Как раз в тот день я увидел её впервые…

На трибуне, в привилегированных местах, устроилась наша компания – такие же, как и я, бездельники, чьи отцы занимали высокие посты. Прожигатели жизни, балласт общества, умеющие лишь транжирить родительские капиталы. Мне к тому времени уже перевалило за тридцать.

Мой взгляд случайно упал на неё. Она сидела неподалеку и смотрела прямо на меня. Увидев, что я её заметил, она начала кокетливо строить глазки, недвусмысленно намекая на своё внимание. Красота её была бесспорной, и я, конечно, это осознавал, но она не вызвала во мне интереса, она была совершенно не в моем вкусе. С равнодушным видом я отвернулся. И именно в этот момент я совершил роковую ошибку.