Главный герой. Биография Леонардо ДиКаприо

Премьера «Полного затмения» состоялась на фестивале в Теллурайде, и публика со свистом и криками возмущения покидала зал – большую часть зрителей скандализировали сцены домашнего насилия в семье Верлена, особенно момент, когда поэт пинает глубоко беременную жену ногой в живот. В итоге Агнешке Холланд пришлось под давлением общественности вырезать этот эпизод, в интервью она говорила, что люди хотят получить пощечину своим обывательским вкусам, но всегда жалуются, что потом саднит лицо.

В свою очередь, Кристофер Хэмптон заявил прессе, что ничего не изменилось за тридцать лет, минувшие с лондонской премьеры его пьесы в 1968-м, лицемерие продолжает цвести, а истинное искусство – чахнуть в тени, отбрасываемой тысячами невежд и лжецов.

В прокате картина собрала смехотворные триста пятьдесят тысяч, став навсегда главным коммерческим провалом ДиКаприо. Актера ранила реакция зрителей, да и критики не то чтобы отозвались о «Полном затмении» восторженно. Вкупе со смертью деда, с которым он был близок, провал нового фильма серьезно его травмировал. Через несколько недель после релиза Леонардо отправился вместе с группой друзей в пустыню, словно повторяя путь за своим героем, сбежавшим от косности и жестокости толпы в Абиссинию, где яркое солнце светит так сильно, что нет возможности глазу задержаться на окружающем несовершенстве и несправедливости.

Принц

«Ромео + Джульетта»

Уже дав согласие участвовать в новой экранизации самой знаменитой трагедии Шекспира, подготовка к съемкам которой затягивалась, ДиКаприо успел закончить еще один фильм. О «Комнате Марвина» он услышал от Роберта Де Ниро пару лет назад. Премьера этой пьесы состоялась в Чикаго в 1990 году, ее автор Скотт МакФерсон перенес на сцену драматические события собственной жизни. МакФерсон долго и мучительно умирал от СПИДа, но болезнь воссоединила заново членов его семьи, из-за глупых обид десятилетиями не разговаривавших друг с другом. По сюжету две сестры объединяют усилия у постели готовящегося отойти в мир иной отца. На вторую по значимости роль продюсер Харви Вайнштейн выбрал Мерил Стрип, именно ее сына, юношу с ментальными проблемами, пациента психиатрической клиники, должен был сыграть ДиКаприо. Главная партия – старшей сестры – досталась Дайан Китон, несмотря на протесты главы Miramax, полагавшего музу Вуди Аллена оголтелой феминисткой. Де Ниро, пролоббировавший кандидатуру Леонардо, исполнил роль семейного врача. К моменту работы над картиной скончался и драматург МакФерсон, и его компаньон и соавтор Даниэль Сотомайор, из первоначальной команды на проекте остался только театральный режиссер Джерри Закс, в итоге дебютировавший «Комнатой Марвина» в кино. Звездой картины, разумеется, являлась Стрип, лично воспринявшая эту историю – в конце семидесятых она пережила смерть возлюбленного, актера Джона Казале, с которым они вместе снимались в «Охотнике на оленей», от онкологии. Казале скончался за полгода до премьеры шедевра Майкла Чимино. Камерная драма о болезни и скорби как почве для взаимопонимания получила несколько номинаций на «Оскар», в том числе для Дайан Китон, а также участвовала в международных фестивалях, доехав одновременно и до Киева, и до Москвы, где выиграла основной приз – Святого Георгия.

Для Леонардо «Комната Марвина» стала разминкой перед проектом, вызывавшим сомнения вплоть до выхода в прокат почти у всех его участников, а в результате изменившим представления о том, как следует экранизировать бессмертную классику – если, конечно, хочешь донести Шекспира до молодежи, а не похоронить его навсегда на библиотечной полке, задернув источник знаний траурной тафтой.

Больше всего сомнения одолевали именно Леонардо, на удивление знакомого с версией 1968 года Франко Дзефирелли и скептически относившегося к амбициям Лурмана, верившего, что каждое новое поколение обязано иметь своих «Ромео и Джульетту». Лурман был известен лишь, как автор фильма «Строго по правилам», экранизации одноименного спектакля о буднях школы бальных танцев. В родном Сиднее он также ставил в эксцентричной манере оперные шедевры вроде «Богемы» Пуччини, пытаясь осовременить патетику давно минувших дней. Режиссеру, однако, удалось убедить Леонардо, что он не намеревается снимать еще одну «Вестсайдскую историю», справедливо считавшуюся вариацией на тему «Ромео и Джульетты». Лурман настаивал на том, что его картина будет непохожа на все когда-либо существовавшие киноверсии, а значит, ДиКаприо избежит сравнений с Лесли Ховардом у Джорджа Кьюкора в 1936-м, или с Сержем Реджжани, изображавшим Ромео у Андре Каята в 1949-м, или с Лоуренсом Харви, сыгравшим у Ренато Кастеллани в 1954-м.

Однако главной задачей Лурмана все же было не завоевать доверие ДиКаприо, а найти ему достойную партнершу. Длившийся неделями кастинг довел режиссера практически до отчаяния. Пробовавшиеся на Джульетту актрисы пасовали перед харизмой Леонардо. По этой причине Лурману пришлось отвергнуть кандидатуру Натали Портман, только что прославившуюся благодаря «Леону» Люка Бессона. Среди претенденток, кстати, значилась и никому еще не известная Кейт Уинслет – ее, впрочем, сочли неподходящей по возрасту. В конце концов Джейн Кэмпион порекомендовала Лурману обратить внимание на сериал «Моя так называемая жизнь», и особенно на его звезду Клэр Дейнс. По воспоминаниям ДиКаприо, Дейнс была единственной, кто не побоялся во время проб смотреть ему прямо в глаза. Лурман нуждался в актрисе, чья ангельская внешность не являлась бы кукольной, как, например, у Оливии Хасси, а вместе с девической невинностью излучала бы стойкость духа и интеллектуальную независимость. Дейнс, выпускница престижной студии Ли Страсберга, оказалась идеальным воплощением требуемых качеств.

Единственным ориентиром для Лурмана при работе над фильмом был «Бунтарь без причины» его любимого автора Николаса Рэя, соответственно и ДиКаприо он хотел превратить в реинкарнацию Джеймса Дина, меланхоличного затворника, уставшего мечтать о переменах, что заслуживает мир, но воспрявшего духом при встрече с долгожданной, всепоглощающей, одной на миллион любовью. В интервью Лурман заявлял, что Ромео и был самым первым в истории бунтарем без причины.

Ничего удивительного, что съемки, организованные в Мехико, превратились в круглосуточную вечеринку бунтарей, выбравших в качестве идеологии лишь свою молодость, рифмовавшуюся со вседозволенностью. Сумасшедшая атмосфера, в которой группа вчерашних подростков пыталась разыграть перипетии, разворачивавшиеся в средневековой Вероне, хоть и принесла продюсерам немало головной боли – несколько гостиничных номеров было напрочь уничтожено, несколько актеров арестовано за вождение в нетрезвом виде, а художник по гриму, легендарный Альдо Синьоретти, работавший еще с Феллини, и вовсе похищен наркокартелем, – в реальности сильно способствовала достижению поставленной Лурманом цели. Как говорил главный «шекспировед» Джон Гилгуд, «взявшийся за Гамлета или Ромео с Джульеттой человек должен действовать так, как если бы ему в руки попал современный текст, ни разу не ставившийся прежде». И в этом смысле команда недорослей под предводительством словно застрявшего в пубертате режиссера обладала необходимой долей свободы, безусловно связанной с типичным для воспитанных исключительно на MTV молодых людей невежеством – ДиКаприо, Гаррольду Перрино (Меркуцио) или Джону Легузиамо (Тибальт) пятистопный ямб Шекспира представлялся разновидностью рэп-лирики, что можно вложить в уста и Тупаку, и Пафф Дидди, они даже не старались бороться с американским акцентом, прекрасно гармонировавшим с иными атрибутами «варварства» вроде гавайских рубах или жевательной резинки. Выбранная для съемок локация, преобразованная по режиссерскому замыслу в Verona Beach, лишь укрепляла исполнителей во мнении, что их герои обязаны своим появлением на свет не только Шекспиру, но и авторам «Лица со шрамом» Оливеру Стоуну и Брайану де Пальме. В кульминационной сцене убийства Тибальта ДиКаприо откровенно копирует Аль Пачино, в аналогичной ситуации отстреливающегося на пороге своего дома от людей Сосы перед тем, как погибнуть, упав под ироничной надписью «Мир у твоих ног». Собственно, и запатентованный в «Лице со шрамом» прямолинейный прием – включение рекламных слоганов в драматургическую ткань фильма (позже за де Пальмой будут повторять и Гаспар Ноэ, и Гай Ричи) – также заимствован Лурманом. Вселенная «Ромео и Джульетты» буквально напичкана достижениями маркетинга, каждое из которых служит интертекстуальным комментарием к происходящему в кадре, превращая трагедию в рекламную паузу, ибо в современном мире даже несчастье является предметом торга. Гипотеза, характерная для исповедуемого Лурманом постмодернизма, однако не мешающего режиссеру добиваться настоящего накала страстей – приметы текущего времени, в изобилии содержащиеся в фильме, не заслоняют природы чувств, от смены эпох не зависящих. О, XX век с его мнимым прогрессом и ярмарочной разноголосицей, о, Ромео и Джульетта, жертвы неизменно низменных нравов!

Дискотечный ритм повествования замедляется, когда в объектив камеры попадают влюбленные. Их первая встреча – на балу у Капулетти, чем-то смахивающем на печально известную «голую вечеринку» – происходит у аквариума с экзотическими рыбками, отделяющего женскую уборную от мужской. Под волшебное пение Des’ree, исполняющей хит Kissing you, Ромео видит отражение Джульетты, преломляющееся в воде. Эта декорация нужна Лурману, чтобы подчеркнуть важность момента – как только между героями вспыхивает искра, остальной мир с его шумом и яростью затихает под толщей воды. Неслучайно и знаменитый пассаж на балконе, обычно звучащий так фальшиво в большей части экранизаций, здесь изобретательно перенесен в бассейн. Знаменитые строки – «Мой друг, клянусь сияющей луной, посеребрившей кончики деревьев… О, не клянись луною, в месяц раз меняющейся, – это путь к изменам» – столь же закономерны, сколь закономерны поцелуи и объятья совсем юных людей, открывающих для себя не только любовь, но и секс, стесняющихся своего эротического томления и вместе с тем торопящихся познать тела друг друга. А где, как не в бассейне, проще сблизиться и слиться в экстазе.

Не секрет, что Лурман с интересом следит в первую очередь за Ромео, сознательно делая из ДиКаприо объект желания, практически его обожествляя. Чего стоят обстоятельства, в которых мы знакомимся с Ромео. Одетый в черный костюм и белую рубашку, расстегнутую на несколько пуговиц, ДиКаприо сидит на сцене разрушенного театра, а за его спиной медленно садится в океан солнце, слабеющие лучи которого образуют над головой актера своеобразный нимб. Кстати, этот костюм, дополнивший романтический образ был создан по просьбе Лурмана самим Сен-Лораном (Дольче и Габбана, к слову, отвечали за кожгалантерею в облике Капулетти, а Миучча Прада – за свадебные наряды). Могли ли зрители усомниться, что перед ними именно Ромео, архетип любовника, идеалист, воплощающий совершенство, тот, кто до сих пор имеет право рифмовать любовь и кровь, не впадая в пошлость, тот, ради кого молодежь отвлечется от своих основных занятий – наркотиков, воспетых в «На игле», и секса без обязательств, нормализованного в «Детках». Работа ДиКаприо над ролью в «Ромео+Джульетта» с подачи Лурмана свелась к простому физическому присутствию. Энергии и харизмы Леонардо впервые оказалось достаточно, чтобы одним движением ресниц наполнить кадр магией – нечто подобное испытывали на себе зрители Золотого Века. Так в 1996-м, в момент релиза «Ромео+Джульетты» родилась последняя голливудская звезда, чье имя в титрах или любое публичное появление и тридцать лет спустя производят сенсацию. Следующая роль Леонардо доказала правоту Лурмана, до выхода «Титаника» и Леомании оставалось чуть больше года, но уже на премьерных показах «Ромео+Джульетты» актеров у входа в кинотеатр встречали толпы беснующихся подростков, выкрикивавших без устали имя главного исполнителя. В первый уикенд картина собрала внушительные 11,6 миллиона, а в общей сложности в международном прокате – 147,5, сумму, в десять раз превышавшую бюджет. Через месяц после релиза с ДиКаприо случилась история, наглядно показавшая, что он не может больше вести прежний образ жизни и как минимум нуждается в телохранителе. Актер играл в баскетбол на площадке недалеко от своего дома, когда к нему подошла девочка лет пятнадцати и попросила подарить ей майку, в которую Лео был одет. В ответ на отказ – не должен же я остаться полуголым только потому, что вам нравятся мои фильмы, – девочка привела свою маму, сообщившую Леонардо, что другая ее дочь умирает от рака и майка любимого актера скрасит ее последние дни. В итоге ДиКаприо, тронутый историей, снял с себя майку, чтобы через пару минут осознать: в начале разговора речь шла не о раке, а об автомобильной аварии, но уже было поздно. Этот эпизод произвел на него большое впечатление, с «Ромео+ Джульетты» началась стойкая неприязнь ДиКаприо к любому вниманию, будь то пресса или фанаты, именно в 1996-м он принял решение как можно тщательнее скрывать свою жизнь, отказывая чаще всего людям в автографах, селфи и прочих жестах, являющихся неотъемлемой частью рутины суперзвезды.

Король мира

«Титаник»

Идея перенести трагическую историю «Титаника» на большой экран пришла Джеймсу Кэмерону еще в конце восьмидесятых, после того, как он посмотрел документальный фильм Роберта Д. Балларда «Открытие Титаника» (1987), в котором впервые был показан остов легендарного корабля, служащий надгробием на дне Атлантики для полутора тысячи погибших в катастрофе. В тот день Кэмерон сделал запись в своем дневнике: «придумать сценарий, одновременно разворачивающийся в 1912-м и в наши дни, включить обязательно воспоминания кого-то из спасшихся, добавить детективную интригу». Однако вплоть до 1995-го Кэмерон к «Титанику» не возвращался, предпочтя заниматься будущим, а не прошлым, – за эти восемь лет ему удалось снять самые крупнобюджетные блокбастеры эпохи: «Терминатор», «Бездна», «Правдивая ложь» и продолжение «Чужих».

Сперва режиссер обратился к Fox с предложением профинансировать его экспедицию на место кораблекрушения, чтобы снять документальный фильм с использованием новейших технологий. Эти съемки он оценил в несколько миллионов. Но чуть позже вернулся к продюсерам уже с синопсисом, сильно напоминавшим «Ромео и Джульетту», правда умирающих не от яда, а от морской стихии. Fox отнесся к наработкам Кэмерона с воодушевлением, полагая, что романтическая линия в «Титанике» будет не столь важна в сравнении с гигантским водным аттракционом. Стоимость таким образом выросла до 75 миллионов, суммы, для компании в одиночку неподъемной, и на проект пришлось позвать конкурентов, а именно Paramount. Но прежде чем ударить по рукам, Кэмерон все же отправился в разведывательную экспедицию, зафрахтовав в сентябре 1995-го русскую подводную лодку «Мир-1», опустившуюся на дно Атлантики в тысяче километров к востоку от Галифакса. Так режиссер своими глазами увидел останки лайнера, считавшегося столетие назад чудом техники и символом нового времени. Оказалось, что многие детали интерьера – резные деревянные панели, украшавшие салоны и ресторан A la carte, – до сих пор в целости и сохранности, равно как и декор кабин первого класса – мраморные камины, бронзовые канделябры, даже личные вещи пассажиров или содержимое винных погребов RMS Titanic покоилось как ни в чем не бывало на глубине трех тысяч метров, охраняемое лишь муренами. Все это произвело сильнейшее впечатление на Кэмерона – вернувшись в Калифорнию, он форсировал переговоры со студиями, выдвинувшими в качестве основного условия требование организовать съемки на территории Северной Америки, где вскоре и принялись строить огромный макет лайнера, а также резервуар с водой для реализации самых сложных трюковых сцен.

К началу девяностых о «Титанике» существовало уже около 16 художественных и 18 документальных фильмов, не считая сотни научных исследований. Еще в 1912-м, почти сразу после того, как «Титаник» затонул, Луи Фейяд снял короткометражку «Проклятие» о женщине, которой гадалка предсказала, будто ее муж погибнет на корабле, столкнувшемся с айсбергом, – несмотря на уговоры, супруг поднимается на борт. В 1929-м на экраны вышел «Атлантик» Эвальда Андре Дюпона – первая звуковая картина о крушении, ее релизу всячески препятствовала White Star Line, опасаясь, что кинематографисты своими творческими изысканиями вызовут новый виток судебных разбирательств, в 1913-м закончившийся полным оправданием директора компании Исмея (по этой причине они и не дали согласие на использование оригинального названия судна). В 1933-м герои семейной саги «Кавалькада», написанной Ноэлем Кауардом, также были среди пассажиров «Титаника». А в 1943-м в Париже состоялась премьера «Титаника» в версии самого Йозефа Геббельса, лично инициировавшего съемки, ибо глава нацистской пропаганды считал историю злосчастного лайнера идеальным орудием идеологической борьбы против англосаксонских капиталистов. Режиссер этого «Титаника» Герберт Селпин был арестован по доносу сценариста и повешен прямо в камере, так как на площадке критиковал действия III Рейха на русском фронте. Любопытно, что после окончания Второй мировой пленка с «Титаником» попала в руки уже советской пропаганды, вырезавшей из титров всю нацистскую атрибутику и показывавшей картину в странах Восточного блока тоже в качестве критики прогнивших западных устоев.

В 1953-м эстафету перенял «Титаник» Жана Негулеску, автора знаменитой комедии с Мэрилин Монро «Как выйти замуж за миллионера». В версии Негулеску, кстати, тоже спродюсированной XX Century Fox, на «Титанике» плыла влюбленная пара в исполнении Барбары Стенвик и Клифтона Уэбба. В 1958 году англичане сняли масштабную драму «Незабываемая ночь» – наиболее реалистичный фильм о кораблекрушении из предшествующих «Титанику» Кэмерона – единственным историческим несоответствием был, собственно, финальный эпизод. Согласно теориям, популярным в пятидесятые, «Титаник» ушел на дно, не разрушившись на две части. В 1964-м появилась музыкальная комедия «Непотопляемая Молли Браун» – о реально существовавшей женщине Маргарет Браун, предпринимательнице, политике и феминистке, не только выжившей во время крушения «Титаника», но и спасшей жизни многих пассажиров. Исполнительница этой роли Дебби Рейнольдс была номинирована на «Оскар», в картине Кэмерона Молли Браун играет Кэти Бейтс, столь любезно одолжившая Джеку смокинг для ужина в салоне первого класса. Наконец, в 1992-м IMAX представил на суд публики документальную картину «Титаника», подробно повествовавшую об экспедициях на борт затонувшего корабля и совмещавшую подводные съемки с интервью последних, оставшихся в живых пассажиров – Эвы Харт и Фрэнка Голдсмита, написавшего о своем страшном путешествии воспоминания «Эхо ночи».

До того как были найдены и утверждены актеры на главные роли, в прессе стартовала кампания по дискредитации готовящегося к запуску блокбастера. Журналисты на все лады склоняли название будущей картины, намекая, что и у этого неповоротливого корабля та же судьба, то же плавание. Надо отметить, что в Голливуде существовало сильное предубеждение против фильмов, чье действие разворачивалось на морских просторах. Индустрия еще помнила катастрофически провальные «Моби Дик» Хьюстона, «Мятеж на Баунти» Льюиса Майлстоуна или совсем недавний «Водный мир» Кевина Рейнольдса. Исключением из правил, правда, стали «Челюсти» Спилберга, хотя в процессе съемок, обернувшихся настоящей мукой, ничто не предвещало последующего триумфа. Не говоря уже о том, что разраставшийся непрерывно бюджет «Титаника» напрашивался на параллель с фильмами-големами вроде «Клеопатры» Манкевича или «Врата рая» Майкла Чимино, в свое время чуть не потопившими всю голливудскую систему.

Кэмерон пробовал на роль Джека Доусона Криса О’Доннелла, и Мэтью Макконахи, и даже Тома Круза, представляя себе своего героя кем-то типа юного Джеймса Стюарта, этакого персонажа Джека Лондона, Мартина Идена с чуть менее осознанной философской программой. На Роуз претендовали Гвинет Пэлтроу и все та же Клэр Дейнс. Агент ДиКаприо Рик Йорн, наблюдавший за тем, как развивались съемки «Ромео+Джульетта», волновался, что фильм получится слишком своеобразным и будет не понят аудиторией, неготовой слушать Шекспира в технообработке. В связи с чем он повел борьбу сразу на двух фронтах – с одной стороны, уговаривая своего клиента на участие в мегаломанском продакшене, а с другой, убеждая кастинг-директора Кэмерона, что Леонардо – тот, кто им нужен.

Для ДиКаприо, воспитанного в контркультуре, ценящей только авторские, зачастую сугубо маргинальные высказывания, даже мысль о масштабной, коммерческой постановке, в которой он станет винтиком огромной, бездушной машины, производящей доллары, а не высокохудожественные образы, была глубоко чуждой. Однако на первой же встрече Кэмерон убедил актера, что так называемые сложные персонажи на самом деле легкий хлеб для артиста, ибо предоставляют ему возможность все время скрывать свою истинную, якобы порочную суть. В то же время герои вроде Джека, чья душа чиста и прозрачна, словно слезинка ребенка, являются настоящим челленджем, ибо предлагают стартовать из нулевой точки, конструируя характер из едва уловимых особенностей. Впрочем, режиссер сразу согласился с Леонардо, что Джек не должен быть типичным конфетно-букетным принцем из голливудской сказки, обезоруживающим девушек белозубой улыбкой, а затем не выпускающим их из своих крепких романтических объятий. Кэмерона подкупало в кандидатуре ДиКаприо его практически детское очарование, зиждущееся, разумеется, и на внешности – в 21 актер выглядел на 16, но также и на абсолютной непосредственности: Лео воспринимал мир если не как театр, то как детскую, заполненную образовательными игрушками. Каждая новая роль была возможностью улучшить тот или иной навык – головоломка, но вместе с тем и развлечение, которую нужно покрутить, настроить на свой манер, а затем сделать частью личного арсенала.

Что касается партии Роуз, то тут Мали Финн, директор по актерам, предложила Кэмерону после нескольких недель поиска англичанку Кейт Уинслет, обратившую на себя внимание картинами «Небесные создания» и «Разум и чувства». На первый взгляд, Уинслет казалась слишком взрослой для того, чтобы играть семнадцатилетнюю дебютантку, но Кэмерону, наоборот, импонировало ее, скажем так, крепкое телесное сложение – оно не только отвечало представлениям начала века о женской красоте, но и составляло интересную антитезу андрогинной хрупкости ДиКаприо. За счет этого контраста их дуэт в картине приобрел уникальность – на протяжении трех часов герои постоянно меняются ролями. Если вначале фильма Джек спасает Роуз, предотвратив ее попытку самоубийства, то затем Роуз доказывает Джеку, что она вовсе не «комнатное растение», а потому может и плевать, как мужчина, и соревноваться на палубе третьего класса с подвыпившими люмпенами, и не боится сделать первый шаг, провоцируя интимную близость, наконец, именно Роуз после столкновения корабля с айсбергом спасает Джека, прикованного сбирами Кэла к кровати.

История «Титаника» начинается в наши дни, на борту российского корабля «Мстислав Келдыш», арендованного охотниками за сокровищами, надеющимися найти среди останков лайнера сейф, в котором, по их сведениям, должен храниться редкий синий бриллиант, когда-то принадлежавший Людовику XVI и получивший романтическое название «Сердце океана». Вместо бриллианта в сейфе обнаруживаются истлевшие облигации и папка с рисунком, изображающим обнаженную девушку, чью шею как раз и украшает искомый бриллиант. Глава экспедиции разочарован, хотя и эти находки провоцируют мировую сенсацию – так, в далекой Америке одна престарелая дама слышит о рисунке в новостях и, крайне взволнованная, незамедлительно просит внучку связаться с поисковой группой. В следующей сцене становится понятно, что обнаженная девушка и пожилая дама – одно лицо. Прибыв на борт «Мстислава Келдыша», она пускается перед недоверчивыми слушателями в воспоминания о событиях восьмидесятилетней давности, и тут-то под ее певучую речь покрытые водорослями останки RMC Titanic обретают заново жизнь, превращаясь в уникальное средство морского передвижения, поражавшее умы в начале века.

Разумеется, главный триггер повествования – сохранившийся под водой в течение почти ста лет рисунок – ход совершенно завиральный. Равно как и предположение, что прикупившей в Европе авангардной живописи Роуз (среди ее приобретений «Авиньонские девицы» Пикассо, тоже, кстати, не затонувшие, а экспонирующиеся, к счастью, в MOMA в Нью-Йорке) могли понравиться этюды Джека, работающего в стилистике, знакомой любому туристу, посетившему сегодня Монмартр. Но в каждой были должна присутствовать солидная доля сказки, особенно в голливудском блокбастере. Еще Стивен Спилберг говорил про Джеймса Кэмерона: «Нам кажется, будто он главный в кино технократ, а на самом деле он крайне эмоциональный рассказчик». Уже по детали с рисунком становится понятно, что перед нами новые «Унесенные ветром» или «Доктор Живаго», то бишь абсолютно всерьез, без всякого постмодерна – если, например, сравнивать «Титаник» с «Ромео+ Джульеттой» Лурмана – снятая мелодрама, совсем не стесняющаяся льющейся через край (причем буквально) патетики, не опасающаяся ни шуток, ни карикатур. А ведь большая часть сцен фильма моментально превратилась в мем, хотя в 1997-м и слова такого не знали.