Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик

Помахав рукой, провожая уходящую Нину Андреевну, она торопилась к дороге, там скоро должен проехать рейсовый автобус до Москвы, я вздохнул и почесал затылок. В лагере я, можно сказать, прописался, дальше посмотрим, все же несколько часов тут провел. На ужине я уже побывал, так что сейчас было личное время отдыхающих. То, что оно у меня будет, я об этом заранее подумал, из-за чего и купил писчие принадлежности вместе с бумагой. Главная проблема – перо. С карандашом у меня проблем нет, но вот писать, используя жидкие чернила, да еще этим пером. Нужно нарабатывать навык. Это планы на ближайшее будущее, дальше посмотрим.

* * *

Лопата аккуратно подковырнула интересный предмет, на который я натолкнулся щупом, и на белый свет появилась расползающаяся на глазах кобура, причем явно не пустая. Кинувшись к находке, я встал на колени и аккуратно извлек ее из земли. Осмотрев со всех сторон, стряхивая землю, вытащил из кобуры ТТ, на вид вполне нормальный, даже пятен ржавчины особо не было. Вот магазин выщелкнуть не получилось, отмывать и чистить нужно. Наклонившись, я поднял обрывки кобуры и вытащил из кармашка запасной магазин. Полный, в нем желтел патрон, когда я пальцем его очистил. Это хорошо. Рабочие патроны к пистолету у меня были, нашел в сейфе разрушенного артобстрелом блиндажа, а теперь и средство инициации появилось, то бишь оружие. Не зря я тут ковыряюсь уже вторую неделю.

Да, именно так, вот уже как две недели, из интереса начав поиски, я настолько увлекся, что про все забыл. Для своего увлечения, чтобы не привлекать внимания, я даже стал завзятым рыболовом. Нужно же было чем-то замаскировать свой интерес и причины пропаж из лагеря. В первый день, одолжив у деревенских удочки, я после завтрака оставил записку, что ушел на рыбалку, и пропадал до вечера. На самом деле, одолжив лопату якобы для копания червей, щуп сделал сам из толстой проволоки, загнув один конец как рукоятку, вот и занялся поиском. Около деревни не искал, тут все деревенские сами вымели, спрятал удочки на опушке и уходил вглубь леса на поиски. Леса тут обширные, но заблудиться я не опасался, у меня всегда была высокая оценка по спортивному ориентированию. Как было видно, за две недели ни разу не заблудился и всегда при необходимости находил места своих прошлых раскопок. Я там оставлял лопату и щуп, не с собой же носить.

Естественно, на поиски я не тратил все дни недели, три-четыре, не более. Да и в самом лагере я стал вести себя тише воды ниже травы. Популярность была, это так, когда зажигали пионерские костры, весь лагерь вокруг меня собирался, когда я пел песни. О гитаре теперь не беспокоился, ее никто не смел тронуть, более того, еще и охраняли. Пропадет, кто играть-петь будет что-то новое и неизвестное? Так что за свою красавицу я был спокоен. Хлынов вернулся из больницы на следующий день, второй остался. Ему лицо восстанавливали хирургически. О деньгах Хлынов не напоминал, что меня удивило, сорок рублей однорублевыми купюрами – сумма большая. Даже для работающего человека сумма солидная, не то что для подростка, но он вообще меня игнорировал, как будто ничего не случилось. Я тоже не напоминал, оно мне надо? С директором у меня теперь нормальные отношения, хотя он и знал, что это я поработал с обоими пострадавшими, но свидетели теперь в один голос говорили, что пострадавшие сами упали и неудачно ударились. Это не я, Хлынов с ними поговорил после возвращения. Оба пострадавших все подтверждали, так что обвинения с меня были сняты. Для директора тоже было наилучшим раскладом, что свели все на бытовую травму. Второй конфликт с директором возник, когда я впервые вечером вернулся с раскопок под видом усталого рыбака, с удочками в одной руке и двумя мальками на веревочке в другой. Не понравилось ему, что я без спроса ушел. Поспорили немного, но договориться не смогли, и я продолжал уходить, ни у кого не отпрашиваясь.

В принципе, в лагере меня приняли за своего. С вожатой я больше не заигрывал, чем заметно ее успокоил, да и не хотелось как-то. Уставал на раскопках так, что фактически приползал обратно, поэтому даже на стороне не искал развлечений. Нет, точно нам бром в чай и компот добавляют. Про кисель не скажу. Я его не пил, не любил. Не по причине неприязни именно к этому напитку. В принципе, кисель я любил, а из-за того, что его всегда из черной смородины делали, а ее я как раз на дух не переносил. Так вот, в лагере я себя вел как агитатор и активный пионер. На всех утренниках и работах был, своим видом и делом подталкивая других отдыхающих. Игры судил, да и вообще, становился незаменимым человеком. Это все когда я не бегал «на рыбалку». К счастью, к моим постоянным отлучкам стали привыкать. Я прямо так и сказал директору – дело любимое, не брошу. Утром буду уходить, вечером возвращаться. Директор был вынужден согласиться. Хотя и поставил мне это на вид, лишь вытребовал от меня информацию, где я рыбачу, чтобы если что, можно было срочно вернуть в лагерь на случай проверки. Я сказал, что в низовьях речушки у запруды. Естественно, меня там не было, да я в тех окрестностях ни разу и не появлялся. А о запруде от деревенских узнал. Познакомился во время совместного купания на речке. Единственный песчаный пляж, куда водили отдыхающих, был у деревни, так что общение было не только у меня, хотя вожатые и присматривали, чтобы пионеры не бегали в деревню. Еще как бегали, единственный магазин в округе был там.

Вот так вот я и жил. Когда было желание, а оно было всегда, пока не пропадало, я брал удочки и бежал на километр вниз по течению, забрасывал их, жестко крепил, чтобы не унесло, и убегал на раскопки. Вечером, если везло, пару плотвичек было на крючках, насаживал на срезанную ветку и нес в лагерь как доказательство своей страсти. Ха, директор говорил, что деревенские, прямо с огородов рыбача, больше ловили. Отрицать не буду, но я-то не рыбачу, а маскируюсь под это дело. Сам я до этого рыбалкой никогда не занимался, из Москвы не выезжал. Где рыбачить-то было? А тут, устало возвращаясь с раскопок, но с удовлетворением в душе – откопал мосинский карабин в неплохом состоянии – начал вытаскивать плотвичек и насаживать на ветку. Да решил немного посидеть, отдохнуть. Тут у меня клев как пошел, почти на ничего, вон жучков ловил и использовал как наживку. Вот тогда я и понял, что такое настоящая рыбалка. Сорок штук наловил, еле до лагеря допер. В этот день никто не ехидничал насчет моего умения ловить. После этого я всегда с полчасика перед возвращением в лагерь сидел с удочкой. У меня поддельная страсть стала настоящей, но раскопки все же затмевали рыбалку.

Теперь по самим раскопкам, за эти две недели, кроме сегодняшнего пистолета, я много интересного нашел. Тут действительно шли страшные бои. Нашел немецкий мотоцикл, в лесу стоял, присыпанный ветвями и листвой, осмотрел, но не трогал, хотя энтузиасты и могли привести его в порядок, тут руки приложить нужно. Пара танков были, один так по башню в торф ушел на краю болота. Его опознал как «тридцатьчетверку» ранних сороковых годов выпуска. Второй – что-то иностранное, что по ленд-лизу получали. Артсистемы были в основном приведенные в негодность, в окружении старых воронок. Нашел шесть винтовок Мосина, два немецких карабина, один МП в отличном состоянии, вроде, «сороковой», но тут я не сильный специалист. Потом карабин откопал, в очень приличном состоянии. Цинки с патронами у меня уже были, три штуки, так я когда привел карабин в порядок, в лесу полцинка из трех расстрелял. Ох, и звон тогда в ушах стоял. Всю одежду отмачивал, да и сам купался, чтобы запах пороха отбить. Умение стрелять пригодилось, все же стендовой стрельбой занимался, только вот карабин больнее пинался, на плече огромный синячище, но пули в мишень со ста метров в одну точку укладывал, когда пристрелял оружие.

Дней пять назад случайно наткнулся на яму, из которой бревна торчали. Понял, что это блиндаж, начал раскопки и не прогадал. Кроме уже описанных цинков с патронами, нашел ящик с гранатами, испробовал в озере, бахнуло хорошо, значит, лимонки рабочие. Потом на ППШ наткнулся, во вполне неплохом стоянии, еще два карабина было, но состояние ужасное, повреждены взрывом. Следом сейф откопал. Гранатой вскрыл его. Внутри из интересного, кроме пачек патронов к ТТ, оказался парабеллум. Кобура стала немного жесткой, но вполне ничего, использовать можно. Кармашка для запасного магазина на кобуре я не нашел, но два запасных магазина было, тут же лежали, в сейфе. Еще был эсэсовский кинжал, так же, как и пистолет, в отличном состоянии. В сейфе мной были обнаружены бумаги, документы штурмшарфюрера Клауса Шнитке. А также рапорт командира стрелкового батальона, штаб которого, видимо, занимал этот блиндаж, о захвате разведчиками языка. Не знаю, успели ли отправить немца дальше в штаб полка, а потом и дивизии, но рапорт, документы и оружие пленного остались в сейфе. Дата размыта была, но вроде, сорок второй год.

Еще в сейфе была невскрытая банка оружейного масла. Именно она позволила мне привести оружие в порядок. С разборкой и чисткой проблем не возникло, мне было интересно, и я достаточно быстро освоил все оружие. Сегодня вот из ТТ и парабеллума немного пострелял, чтобы не расстреливать все патроны. Вполне приличное оружие. Жаль только, что парабеллум был, вальтер куда компактнее. Но ничего, тоже неплохо. Все оружие, это я про винтовки, автоматы, карабин и гранаты, спрятал в схроне. Потом заберу. Оружие действующее, с боезапасом и даже с гранатами. Сегодня с утра тоже была отличная находка, пистолет. После чистки я немного пострелял из ТТ, пробуя, какой у него бой, и больше раскопками не занимался. А прихватив часть откопанного оружия, направился к месту рыбалки, нужно искупаться и постираться. Кстати, у одной мосинки ствол был погнут, но сам механизм был в порядке. Со скуки нашел ножовку и сделал из винтовки обрез. Пробовал стрелять. Сперва к дереву привязывал бечевкой, спрятавшись за дерево, за спусковой крючок тянул, я так все незнакомое оружие проверял, а потом уже сам, с рук. Вполне нормально бахает, там, куда целил, здоровенные дырки появляются. Обрез я тоже взял, отсыпав полсотни патронов.

Последние два дня я стал замечать, что интерес к раскопкам у меня пропадает, наигрался. Много безымянных могил было, я все останки сносил в одну общую. А вчера съездил в Ржев и подкинул все найденные медальоны с координатами находок в музей, пусть сами дальше работают и тех, кого я нашел и перезахоронил, выведут из списков пропавших без вести. Точные координаты братской могилы я дал. Естественно, тут могут появиться официальные поисковики, поэтому решив, что пора прекращать раскопки, – все, что надо, у меня уже было, – я передал медальоны и найденные документы, очистив свою совесть. Сегодня в последний раз копнул, тем более, поисковики точно не появятся. А тут раз и такая интересная находка. В общем, постреляв и почистив оружие после стрельбы, ветошь у меня была, я уже к обеду вернулся к месту, где оставил удочки. Клевало тут классно, всегда с уловом возвращался. Естественно, при раскопках мне много мусора попадалось, касок было множество, что зачастую отбивало охоту копать дальше, но, как я уже описывал, и интересное было. Один раз на артсклад наткнулся, мгновенно унес ноги, когда понял, что это.

О своей поездке во Ржев. Я ведь не только передал пакет с находками, причем так, чтобы меня не видели, подбросил то бишь, но и решал другие вопросы. Покатавшись на маршрутах и побывав на рынке, я собрал энную сумму и стал делать закупки. Вроде того рюкзака, что сейчас висел у меня за спиной, именно в нем на данный момент находились оба пистолета с запасом патронов, обрез и кинжал СС. Классный у него клинок. Так вот. Собирая средства по городу, я брал немного, где рубль, где трешку, чтобы не лишать людей последних средств к существованию. Набралась приличная сумма, тем более о трофеях от Хлынова забывать не стоит. После этого я наконец приоделся, а то у других детей есть сменка, а у меня не было. Купил два комплекта одежды, летнюю походную, с крепкими туристическими ботинками и курткой с капюшоном, «аляска» называлась. Дорогая, собака. Сейчас все это на мне, разнашиваю. А также и выходную одежду приобрел. Пионерскую. Белоснежную рубашку, пилотку, два пионерских галстука. Один запасной. Шорты по размеру и брюки. Три комплекта белых гольфов, туфли и сандалии. Если где надо будет официально выступать, то не придется занимать все у соседей, как уже бывало, теперь свое было. Естественно, заскочил в магазин «Охотник и рыболов», где купил большой рюкзак. Это я про тот, что при мне сейчас. Котелок, кружку, глубокую тарелку, ложку, вилку и складной нож. Два тонких шерстяных одеяла взял и кусок легкого брезента для навеса, моток тонкой витой веревки, не синтетика, но похоже. В аптеке купил перевязочный материал и все то, что пригодится в походе. Я стараюсь ко всему подготовиться, в жизни это помогает. В магазине консервы купил, сухарей, крупы, соли, чая и сахара.

Рюкзак полный был, еле допер из города до пионерлагеря. На автобусе туда и обратно, но ведь и по городу, и к лагерю пехом шел. Естественно, рюкзак спрятал в лесу, я же не идиот его в наш домик нести, палево. Сразу поймут, что я к побегу готовлюсь. Кстати, завтра ухожу, рано утром, все уже привыкли, что я в шесть утра совершаю пробежки и занимаюсь на территории спортгородка, так что не обратят внимания, что я ушел. У меня уже все было готово, вещи для путешествия были, продовольствие и остальное тоже. Все находки копа спрятал, причем на другом берегу речки, чтоб поисковики не нашли. Замаскировал хорошо, в схроне оружие и боеприпасы пробудут лет пять без каких-либо последствий для себя, масла оружейного я использовал много для консервации. Это, конечно, не то, что нужно, но пропитанные старые тряпки, выменянные в деревне, для консервации пойдут. Вот, в принципе, и все.

Накупавшись, я постирал свою купленную вчера одежду и, подождав, когда она высохнет, с уловом в левой руке направился к схрону. Он был в дупле. Достав все оттуда и сложив в рюкзак, набил его доверху, парабеллум и обрез были на дне, а вот ТТ положил сверху, мало ли какая ситуация сложится. Затем переоделся. Походную одежду убрал в дупло, рюкзак спрятал на вершине дерева, привязав его к ветке. Веревкой поднимал, иначе никак. После этого, придав себе привычный вид, я направился в лагерь, в руках у меня были удочки и, естественно, сегодняшний улов. Отдаю его на кухню, бывает, уху делают, но обычно так жарят.

Когда я по берегу реки вышел к деревне и лагерю, то обнаружил там нездоровую суету. Свернул сперва в деревню – я навсегда уезжал, снасти вернуть надо, – после чего поторопился в лагерь. Там у ворот я спросил у первого же малька, что происходит.

– «Зарница», в «Зарницу» играть будем, – успел ответить тот на бегу. – Сейчас автобусы приедут.

– «Зарница»? – задумчиво протянул я, в моем голосе был явно слышен интерес.

Об этой игре мне уже все уши прожужжали, так что я понял, мой побег откладывается на неопределенное время. Такое веселье я точно не пропущу. Подскочив на месте, я сломя голову побежал к столовой, нужно от рыбы избавиться. Я обычно мало ее приносил, поварихи для себя жарили, ну или начальству, мне было откровенно пофиг, я им так и говорил, потом определимся, что будем делать дальше. Сдав рыбу, я быстро ополоснулся под умывальником и побежал к своему отрядному домику. Нужно торопиться, ручейками отдыхающие школьники стекались на главную площадь, где обычно проводилась линейка. Причем почему-то все в новенькой одежде, праздничной. Не понимаю, если на игры едем, надо что похуже одевать, все же испачкаться можно. Странно. Да и парни и девчата старших отрядов тоже были заметно возбуждены, хотя их заставить что-то делать – это постараться нужно. Я про некоторых парней, из «тунеядцев», как их в лагере называют. А тут впереди всех идут. Чудеса.

В лагере было непривычно, пустая волейбольная площадка, хотя там всегда до темноты раздавались крики команд, свистки судей и удары по мячу, другие площадки тоже опустели. Такое бывает только во время линейки. Добежав до домика, откуда выходили последние, я забрал гитару, переодеваться мне не во что было и, догнав нашу группу, встал на свое место. Между Пашкой Соломиным и Серегой Красновым.

– Вовремя ты, – шепнул Сергей. – Вон, уже автобусы подъезжают. Семь штук всего. Половина лагеря едет. Сейчас объявят, кто.

– Подождем и узнаем.

Естественно, меня в списке участников игр не было. Директор, который лично перечислял фамилии по списку, когда назвал мою фамилию, глянул и ехидно улыбнулся. Специально оставил, сволочь. Однако просто так я сдаваться не собирался:

– Это что, месть? Очень низко, позорите звание заслуженного учителя РСФСР.

– Ларин. Ты, вообще, можешь хотя бы притвориться, что уважаешь учителей и старших?

– Кого уважаю, к тому так и отношусь. А вот оставлять меня – это подло.

– Ты остаешься, я так сказал! – рявкнул тот. – Еще слово, тебе рот кляпом заткнут.

– Вы только обещаете, – буркнул я и заткнулся под яростным взглядом директора.

Тот, запинаясь, изредка зло поглядывая на меня, продолжил зачитывать фамилии участников. Наш отряд весь отправился, что девчата, что пацаны. Из старших отрядов тоже, вот самые малые, они все остались. Дальше последовала загрузка в автобусы. Кстати, старшие отряды погрузили отдельно, да и отправили раньше. Как мне пояснили малые, у старших своя игра, «Орленок». Не слышал про нее, не рассказывали. Ну да ладно. Наконец после получасовой неразберихи пионерлагерь опустел, в смысле участники игр уехали, директор тоже, и заместитель директора пионервожатый Толик велел всем расходиться. Он, как и я, был недоволен, не взяли. Всего в лагере осталось два вожатых, все остальные уехали.

В принципе, от такого облома я не расстроился. Не поехал, так не поехал, тем более что в подобных играх я никогда не участвовал, и печалиться не стоит. Не знал, что пролетело мимо, а рассказы других участников – это только рассказы. Зато был железобетонный повод свалить из лагеря, мол, не понравилось отношение и все такое, мол, я обиделся и уехал на море. Во директор на сковороде попрыгает, когда узнают, что свалил я по его вине. Нина Андреевна в это вряд ли поверит, она была в курсе, что я так и так собирался покинуть лагерь, но хоть что-то.

Вернувшись в здание своего отряда, непривычно пустое, повесил гитару на стену и стал готовиться к эвакуации, то есть собрал свои вещи в узелок. Потом в рюкзак уберу. Делать было нечего. До ужина еще полтора часа, с малышней играть неохота, поэтому я решил оставить директору подарок на память. Как мне пояснили, вернутся участники игр только через три дня, в палаточном городке жить будут, поэтому директор увидит мой прощальный привет только по возвращении.

Добрался я до его домика незаметно. С отъездом половины лагеря он как-то опустел, хотя шума и гама даже, кажется, прибавилось, малышня на игровых площадках старалась. В домик я проник через окно, отжал штапики, вытащил стекло и открыл окно. Дальше я работал, не отвлекаясь. Шутка моя должна быть издевательской, но не материальной, чтобы привлечь и доказать не смогли.

Пришлось поломать голову, но я все же нашел выход. Теперь при попытке включить свет все лампочки вспыхнут и полопаются. Задачка плевая. Ящики стола не открывал, это уже подсудное дело, мало ли что там, просто оставил в комнате кота, хорошенько взбесив его, так что дальнейший разгром уже учинил кот, демонстративно сделав большую лужу посередине стола. М-да, перестарался я, пытаясь его разозлить. Этот кот из деревни был, бегал через мостик к кухне, вкусняшки у поваров выпрашивал, так что его все знали. Когда я вернул стекло на место и, забив штапик и стерев свои отпечатки, направился обратно, на полпути меня перехватили парочка девчат. Оказалось, Толик разрешил их отряду купаться, а отправить не с кем, почти все вожатые уехали. Пришлось до ужина приглядывать за бесившимися в воде детьми. Потом был ужин, и наконец наступила ночь. В этот раз Толик решил устроить пионерский костер, естественно, попросив меня прийти с гитарой. Понимая, что это мой последний концерт в лагере, я задал жару. Так что до полуночи досидели, многие, зная песни, подпевали. Хорошо время провели, мне понравилось. Мне полюбились вот эти посиделки у костра.

Ждать утра я не стал, свидетелей нет, я один ночевал, поэтому вернувшись к себе, свернул рулоном матрас, оставил аккуратно сложенным белье, чтобы сдать на склад можно было, оставил записку, забрал свои вещи и выскользнул в окно. Снаружи Толик прогуливался с одной из вожатых, смотрели, тихо ли в лагере. Никто не бегает ли между отрядными домиками? Я же ушел тихо. В этот раз записку оставил не на видном месте, как обычно, а в пустой тумбочке, чтобы сразу меня не хватились. Выиграл дополнительное время.

Добежав до схрона, взлетел по ветвям наверх, отвязал рюкзак и спустил его вниз, перехватывая веревку, чтобы не заскользила в руках. Спустившись следом, я переоделся в походную одежду, убрав ту, в которой ходил в лагере, в рюкзак, пистолет за пояс, гитару прицепил к рюкзаку и, подсвечивая фонариком, направился через лес в сторону автотрассы. Смысла двигаться в сторону Москвы не было. Что мне там делать? Столица находился в противоположной стороне от той, куда я стремился. Что нужно делать, я уже продумал. Мне рассказывали про Адлер, это рядом с Сочи. Вот туда я и собирался направиться. У меня была карта железнодорожных путей, быстрее всего добираться через Ржев. Мне нужно перебраться во Ржев, где был прямой маршрут в Адлер. Там лучше всего пристать к таким же путешественникам, сыграть пару раз, сами примут, для сотрудников правоохранительных органов я в этом случае стану невидимкой. Скажу, что еду в Сочи к тетке, она меня встретит на перроне, а на месте уже сориентируюсь. Тут главное до железной дороги добраться. Все же до нее тридцать км с хвостиком. Даже чуть больше, с условием, что нужно обходить город.

В свое время я слышал истории от ребят. Везунчики, они отдыхали на море. Так вот, им рассказали про такой способ путешествия более старшие воспитанники детдома, которые уже выпустились, те узнали от своих старших, а они от своих. В общем, раньше, значит, при Советском Союзе, можно было добраться до юга на электричках. Сел, доехал до конца маршрута, сошел, купил билет на электричку дальше, и так можно добраться до самого моря. Иногда и покупать не приходилось, к крупным группам молодежи контролеры сами не подходили. Реально, так и было. Правда, отправлялись они из Москвы. Но не думаю, что во Ржеве по-другому. При том, что мне в кассах на пассажирский поезд билета не продадут, без сопровождающего, естественно, то можно добраться и на электричках. Если смотреть в оба, то доберусь без проблем, тут главное – ушами не хлопать. Вот билеты на электрички мне продадут без проблем, но никак – на нормальный пассажирский.

Шагал я осторожно, мало ли в ямину какую провалюсь, ноги поломаю. Сейчас ночь, тем более лес, помощи не докричишься, вот и приходилось смотреть, на что и куда ступаю. У меня, конечно, в одном из боковых кармашков есть сигнал охотника, то есть сигнальная ракета, но это пятьдесят на пятьдесят, увидит кто или нет. Прошел я лес и нашу речушку вброд, пришлось до колен брюки закатывать, повесив ботинки на шею, потом вышел на полевую дорогу. Затем уже побежал. Мне еще выспаться хотелось. Дальше дело немного сложнее, я пробрался на территорию машинотракторного двора и, найдя нужный «газон», забрался в кузов, где, облокотившись о рюкзак, спокойно уснул на скамейке. Водитель этой машины каждое утро привозил молоко в лагерь, от него я и узнал, подслушав разговор с директором, что завтра будет другая машина, мол, его завтра направляют во Ржев за новым двигателем. Раз такая возможность, я разве ее упущу? Конечно, нет. Тем более, если один раз с автобусом прокатило добраться до города, это не значит, что повезет во второй раз. Выкручиваться пришлось, чтобы в автобус попасть и выйти в нужном месте.

А пока есть время, можно выспаться. Кузов у машины чистый, не пыльный, помытый на мойке, так что спал я спокойно, укрывшись одним из одеял. Лавка была достаточно широкой, чтобы лежать, хотя за ночь я во сне пару раз с нее и падал. Но возвращался на место.

Шофера Сергеем зовут, машина полукрытая. То есть кузов наполовину закрыт, наполовину открыт, полуфургон, как я понял, называется. Вряд ли Сергей меня заметит, а дальше видно будет.

Утром меня разбудило тарахтение двигателя и дрожание корпуса машины. Проснувшись, я протер глаза и осмотрелся. Еще темно было, но машина развернулась, проехала ворота, вроде голоса были и, покачиваясь на неровной грунтовке, запылила к шоссе. Через пару минут мы выехали на трассу Москва – Ржев и неторопливо покатили во Ржев. Пока все нормально, и это не могло не радовать. Попив воды из фляги, я подкрутил завод новеньких часов и, достав сухпай, сел завтракать. Уже почти рассвело, так что можно. Когда приперло по маленькой, я сначала убедился, что сзади никого нет, редкие попутные машины нас обгоняли, после чего прямо из кузова помочился на дорогу. Нормально, хоть так, но еду. Хм, а если по-большому захочу?