Лигейя в стране зеркал и другие странные истории. Сборник из шести новелл

– А что сразу я? – Мион от обиды даже ворочаться перестал. – Я проник в пещеру, как мы договаривались, взломал дверь от его покоев, а там рояль стоит – ну я сел и сыграл…

– А должен был кинжалом его сначала пырнуть!

– Но, Лина, ты видела этот рояль?! Он из чистого золота был, когда бы я ещё на таком сыграл?!

Лина тихонько взвыла.

– Зачем, зачем мы кинулись спасать этого полудурка?! Вот ответьте мне!

– Лина, мы иначе не могли, мы же команда, – примирительным тоном начала Маюми, но её слова звучали не очень убедительно, учитывая то, что девушка была не менее связана, чем остальные.

– Добраться бы до кинжала, – вновь заёрзал по полу Мион. – Кстати, где Карибо?

– Сбежал, крыса корабельная, – скривилась Лина. – Сейчас уже на полпути к столице, небось… Доложит Озимасу, что мы все погибли при исполнении…

– И доложил бы с радостью, про тебя в особенности, – раздался тихий голос из тёмного угла. – Да вот вы пока что живы, а будете слушаться старого доброго Карибо – и дальше поживёте!

– Карибо! – лица связанных приключенцев озарились улыбками. – Ты пришёл нас спасти!

– Я пришёл разделаться с Локки и выполнить наше задание, – спокойно ответил зверёк, показываясь из теней. – Но и вас, так уж и быть, развяжу. Но это нам мало поможет – такую шкуру мы и вшестером не пробьём. К счастью для всех собравшихся, у меня есть план.

– Какой план? – Окадия смотрела на своего нового начальника с неподдельным восхищением. Зверёк польщённо улыбнулся.

– Пока вы тут на попе сидели, я пообщался с местными – с рабами Локки, то есть. Они открыли мне интересный маленький факт о нём: чешуя Локки непробиваема во всех местах, кроме одного. У него под хвостом, да, именно там, где вы подумали (Мион, Гэйл, хватит ржать!), одной чешуйки недостаёт – отвалилась, видимо, при невыясненных обстоятельствах. Если его туда чем-нибудь хорошо уколоть, змеюка мигом откинет но… Склеит ла… Короче, дубу даст! Или, по крайней мере, словит нехилый болевой шок, а там мы его уже и это самое. Рабы бы и сами давно уже его насадили, аки шашлычок, да только не нашли ничего достаточно острого.

– А у нас оно как будто есть, это самое острое? – Лина не скрывала своего раздражения. Карибо понимающе улыбнулся и выпустил из подушечки на лапке один длинный коготь.

– Приму боевой облик, и этот малыш его покруче любой пики продырявит, – самодовольно промурлыкал зверёк. – Вот только мне понадобится ваша помощь. Видите ли, поиск заветной чешуйки может занять время – я не так часто под хвосты змеям заглядываю, чтобы знать, где у них этот хвост, собственно, кончается. Поступим так: когда образина приползёт, будете лить воду во всю мочь, а я тем временем найду, куда сделать нашему больному укольчик. Справитесь?

– Как мы будем лить воду, если у нас руки связаны и фляг нет? – Гэйл в полном непонимании уставился на начальника. Лина закатила глаза.

– Это выражение такое, Гэйл, – мягким тоном шепнула ему Маюми. – Оно означает – говорить кучу ненужных слов. Мы будем отвлекать Локки болтовнёй.

– И хвалите его побольше, – посоветовал Карибо. – Самовлюблённая скотина это страсть как любит.

В глубине пещеры раздался характерный шорох. Карибо вздрогнул и юркнул в темноту. Остальные быстро сделали как можно более несчастные лица и начали спешно продумывать, чем таким отвлечь гигантского змея.

– Ну, как тут мои любимые пленники? – спросил Локки, понюхав воздух своим сдвоенным языком. – У вас тут что, кошка пробегала?

– Ага, манул лесной, – ядовито произнесла Лина. – А ты можешь засунуть свои…

– О, Великий и Прекрасный Локки! – прервала подругу Маюми. – Я долго думала, и наконец решила, что перед тем, как попаду к вам в рабство, должна, как приличная девушка, узнать о вас побольше! Прошу, расскажите нам о себе, да поподробнее!

Змей довольно осклабился и качнул головой, словно раздумывая.

– Ну, раз дама хочет, кто я, чтобы спорить! О том, насколько я прекрасен, я вам уже пел, так что буду краток: я озаряю этот мир светом, несу в него благо и ежедневно приношу ему дар в виде себя, а это, между прочим, уникальное сокровище! Ни у кого нет чешуи ярче, клыков острее и глаз прозорливее, чем у Великого и Прекрасного Белого Змея Локки! Держитесь Локки, мои друзья! Ну вот, теперь, когда вы осведомлены, я, пожалуй, пойду.

– Эм… Что, простите? – переспросила Маюми. – Вы уже уходите? А как же… Как же узнать про нас? Вы же не знаете о том, какие потенциальные рабы попали к вам в… В кольца! Вы просто обязаны получить от каждого из нас детальный рапорт!

Змей на секунду задумался и вновь понюхал воздух языком.

– Ладно, так уж и быть, снизойду, – Локки положил голову на свои чешуйчатые кольца и приготовился слушать. – Впечатлите меня!

– Я первый, я первый! – выкрикнул Мион. – Я родился на острове Клифф, это в Огайском море, к западу от Материка! Семья жила бедно, но мы справлялись благодаря моей смекалке – я с детства был ловкий малый, ну, вы понимаете… Где-то выпрошу, где-то позаимствую, где-то кошель срежу – вот и еда на столе! Отец это дело не поощрял, он считал, что я работать должен, поля пахать, рыбачить, всё такое, но я чувствовал, в ином моё предназначение! В десять лет я впервые спрятался на корабле и чуть не уплыл, но меня рыбаки, заразы этакие, спалили и домой вернули! Отец тогда сильно ругался, а мать так сказала: никуда тебя, малолетку, не пущу, но, если к девятнадцати годам ума в голове не прибавится, то уплывай, чёрт с тобой! Ну, я и уплыл в итоге!

Лина не удержалась от злорадного смеха. Мион предпочёл её проигнорировать.

– Прибыв на Материк, я первым делом чуть в тюрьму не угодил – народ тут повнимательнее оказался, чем дома. Так бы и сгинул я со всеми моими талантами, если бы не кинули меня в камеру к Кари… – Мион поймал на себе предостерегающий взгляд Лины и тут же исправился. – К человеку одному, так тот не только придумал нам план побега, так ещё и в гильдию меня принял! Сказал, что в жизни такого ловкого взломщика не видел! Вот так я с тех пор и живу, геройствую помаленьку, соблазняю красавиц и купаюсь в признании!

– Да, конечно, – фыркнула Лина. – Падаю к твоим ногам, мой герой.

Мион сделал вид, что хронически не понимает сарказма.

– А я родилась здесь, на Материке, – начала свой рассказ Лина. – В деревне, что недалеко от столицы. С детства я обладала сильнейшим магическим даром: приманивала животных, создавала шарики света из ничего, метала молнии… Ну, вы меня поняли. Родители мною гордились… Я думаю. Я, честно говоря, уже их и не помню. Когда мне было пять, деревню сожгли – горные демоны устроили набег. С родных мест их, видимо, кто-то согнал, вот они и пошли мстить… Мутная история. Я одна осталась, бродила среди пепелища, а тут столичные люди пришли разбираться, и среди них светлый маг был – он меня с собой и забрал, поселил при Ордене. Меня обучили по высшему разряду – не хочу хвастать, но я одна из лучших светлых магов в столице, если не на всём Материке. Да я, когда закончила обучение, отбоя не имела от предложений работы – но со всех мест меня в итоге подло выгоняли, мол, «с коллективом не лажу»… Грязные завистники! В результате я поняла, что работа на крупные организации – не моё, но мой талант разглядели в одной из сильнейших гильдий столицы, и я, после долгих уговоров, согласилась снизойти до должности штатного светлого мага…

– А мне говорили, ты сама умоляла, чтобы тебя взяли, – задумчиво произнёс Мион. Если бы Лина могла убивать взглядом, рыжий разбойник в миг стал бы рыжим покойником.

– Ну, а я, значится, с гор, – вступил в разговор Гэйл, надеясь предотвратить неизбежную перепалку товарищей. – Точнее, с одной горы, у нас там деревня. Отец мой – горный демон был, сын старейшины, а маму ему близлежащее княжество в жёны отдало, чтобы поддержкой демонов заручиться – она, значится, человек. Нас с мамой в деревне не любили – говорили, что люди все гниль, не чтят законов, и верить им нельзя, а если ты ни демон, ни человек – то вообще жить не должен. Отец нас защищал, конечно, и из дома не выпускал, но потом княжество мамино его отряд призвало на битву – там он, значится, и полёг. Нас с мамой тогда совсем затравили, из дома выгнали; дед уже старый был, ничего не смог сделать, да и смерть батькина его подкосила сильно – я не знаю, понимал ли он вообще, что вокруг творится. Мы с мамой скитались по деревням… По-всякому нас принимали – где жалели, где камнями кидались… Так и дошли до столицы, я тогда уже взрослый стал, сильный, начал зарабатывать, как умел, а потом спас одного… Человека, и он меня пристроил в гильдию. С тех пор я с ними, и не жалею – хорошие люди, кормят отлично, маме моей жильё нашли. Вот, в общем-то, всё.

В темноте раздался всхлип – в глазах Окадии стояли слёзы. Гэйл виновато потупил взгляд – он не хотел произвести своим рассказом подобного эффекта. Так как Окадия была не в состоянии говорить, эстафету переняла Маюми.

– Я родилась в столице, – начала свой рассказ девушка. – Отец мой занимает высокий сан в церкви, он – главный жрец. Растили меня в строгости, святые тексты читать учили, а если что не так прочту – зверюшек кормить не пускали, и бездомным сами одеяла раздавали, без меня, а я без этого дела не могу! Когда я совсем маленькой была, лет шесть, нашей церкви начали угрожать неверные, и папа, испугавшись за меня, отдал меня на воспитание своему другу. Тот меня тоже учил… Всякому. Боевым искусствам, например, и ядам, и как человека вырубить, не убив… Это было, в целом, интересно, но потом, на мой четырнадцатый день рождения, он сказал, мол, ты готова, твоё первое задание – убить королевского посла. Ну, я и убежала, ясное дело. Святые тексты убивать запрещают, это и ребёнок знает! Я вернулась к маме с папой и сказала им, что бояться за меня больше не надо – я сама теперь с любым неверным расправлюсь, если будет нужно, при этом ни одной заповеди не нарушив. Сначала я служила жрицей в церкви, а потом узнала, что гильдии, защищающей мирный столичный люд, нужен целитель, испросила у отца разрешения, и вот я здесь. А зачем нужно было посла убивать – хоть убей, до сих пор не пойму. Он же живой, у него семья, дети…

У Лины вырвался нервный смешок. Маюми воззрилась на подругу с непониманием – ей казалось, что ничего такого уж забавного она не сказала. Последней осталась Окадия.

– Про меня и говорить нечего, – тихо произнесла девушка. – Родители мои умерли от болезни, когда я младенцем была – так мне рассказали. Взяли меня в приют, там и растили, и всё было у меня хорошо, а потом…

Локки, до этого слушавший излияния героев с явно скучающим видом, вдруг взвился на дыбы (настолько, насколько подобное выражение применимо к змее) и зашипел во всю глотку.

– Довольно! Я не для того рос, такой красивый, чтобы выслушивать эту дребедень! Одна история прекраснее другой просто – какие-то деревни, маги, горы, не могу больше! Вы бы ещё про предков своих до десятого колена рассказали! Ничего полезного не узнал, только час зря потратил! Ну вы у меня сейчас… – змей внезапно затих и, испустив сдавленный визг, рухнул на пол пещеры. Из-за его чешуйчатых телёс вылезло довольное синее животное.

– Ну, что я говорил! – ухмыльнулся Карибо, – На раз-два его! Можно сдирать шкуру, пока не очухался!

– Ты, это, погоди, – остановил зверька Мион, – А где твой рассказ?

– Какой рассказ? – Карибо склонил одно ухо на бок.

– Твоя биография! Мы тут распинались, всю душу вывалили, а ты как? Ничего не расскажешь?

– Обойдётесь, – хмыкнул Карибо, – Я вас, вообще-то, спас.

– Ну ладно, – вздохнул Мион, – развязывай нас тогда. Да, и извини, что человеком тебя назвал. Я это так, чтобы не палиться.

– Да я, вообще-то, на самом деле человек. Просто проклят, – словно бы между прочим произнёс Карибо. – А теперь не дёргайтесь, я путы резать буду.

Глава 11

Делу венец

– Ты у нас в столице впервые, – поучал Окадию Карибо, нацепив на мордочку выражение невообразимой серьёзности, – так что смотри в оба и не зевай – воров у нас много, подозрительных личностей ещё больше, а про бродячих собак я и не говорю – напасть жуткая, мне чуть хвост один раз не отгрызли….Эй, ты меня слушаешь?

– Что, прости? – Окадия рассеянно повернула голову к зверьку, отвлёкшись на миг от игры с маленькой зелёной ящеркой – своей новой питомицей, подобранной в последнем на пути к столице лесу. Ящерка покорила Окадию своей расцветкой и покладистым характером; девушка тут же назвала её Моргана, соорудила ей переноску из веточек, а потом весь вечер ловила на поляне сверчков – паёк на время пути. Лина на выходки подопечной реагировала лишь снисходительной улыбкой, Маюми сочла такую заботу о ящерке невероятно трогательной и милой, Гэйл кинулся помогать со сверчками, естественно, их тут же распугав, а Мион, не желая быть превзойдённым, попытался приманить желудями енота и был заслуженно тяпнут последним за палец. Растянувшись во всю длину у костра, Карибо наблюдал за подчинёнными с чувством прямо-таки отеческой теплоты в сердце: за каждого из этих непутёвых ребят он, не раздумывая, отдал бы и хвост, и шкуру. Так бы и путешествовать с ними без остановки, но всему приходит конец, даже развесёлым приключениям. Ну, может, не конец в смысле «всё, финита ля комедия», а конец в смысле «продолжение следует, а пока отдыхайте». Так Карибо нравилось больше.

Стоило группе пересечь врата столицы, как на них ожидаемо кинулась бродячая шавка – тощая, с вываленным на бок языком. Маюми тут же бросилась животинку гладить и чесать за ушком – та на удивление легко поддалась и виляла куцым хвостом, норовя лизнуть жрицу в лицо. Окадия опасливо поглядывала на происходящее из-за плеча Гэйла – собакам, особенно уличным, она мало доверяла. Моргана устроилась у девушки в рукаве и ни на что не реагировала – ей было сонно и хорошо.

– Все, надеюсь, помнят, что местоположение гильдии – секретная информация, и разглашать мы её никому не будем! – Карибо с выражением просмотрел на Миона. – Если болтунов в нашей славной компании нет, добро пожаловать!

Завернув в совершенно невзрачную подворотню, зверёк постучал коготком по застарелому пятну на стене, и кирпичи вдруг раздвинулись, приглашая искателей приключений вглубь высокой каменной арки. Окадия прошла с опаской, остальные – как к себе домой. Стена за ними в тот же миг схлопнулась, напугав сидевшую неподалёку бродячую кошку. Вот и оказалась ребята в кой-то веки под родной крышей.

Коридоры были сначала тёмными, потом, постепенно светлея и принаряжаясь, стали похожи на дворцовые палаты, только ковров красных не хватало. Миону, бывшему в штабе лишь второй раз в жизни, пришла в голову идея эту мысль озвучить, в ответ на что Карибо недовольно насупил мордочку.

– Были ковры, пока Гэйл факел на них не уронил. А теперь все сделали лица поумнее – мы к большому начальнику сейчас зайдём!

С этими словами Карибо постучался в неприметную на первый взгляд дверь слева по коридору. Внутри послышались шаги, скрипнул замок, и дверь распахнул никто иной, как Шана. Вместо видавшего виды походного плаща на нём был изящный тёмно-коричневый костюм, но зеленоватые очки остались те же, да щуплая сутулая фигурка не поменялась, разве что взгляд стал каким-то более уверенным. Влияла ли на него так близость начальника или полученный недавно первый в жизни боевой шрам, сказать было трудно, да никто и не спрашивал. Искатели приключений просто дружелюбно ему кивнули, как старому знакомому, и Шана, считая свою миссию по приветствию гостей выполненной, вернулся на своё законное место – по правую руку от резного кресла с бордовой отделкой, в котором сидел пожилой мужчина в тёмно-красном камзоле. Мужчина улыбнулся и встал, раскинув руки в приветственном жесте.

– Воины мои, – начал он. – Рад видеть вас живыми и невредимыми, хоть и не ожидал столь доброго исхода. За этот поход вы умудрились истратить попусту немало моих ресурсов, влипнуть в большое количество пренеприятнейших историй, порочащих доброе имя гильдии, да и, к тому же, едва не убили моего секретаря…

– Это бандиты были, честно! – вмешался Мион, размахивая руками, от чего на пол со стола главы гильдии чуть не полетел аквариум с пёстрой расцветки рыбкой. Тот лишь тяжело вздохнул.

– Мне известны все подробности вашей схватки с иными мирами, а также победы над Белым Змеем, терзавшим северные поселения… Не скажу, что я горд. Скажу, что я пока не собираюсь гнать вас всех взашей. Этой похвалы вам должно быть достаточно.

Несмотря на суровые слова, глава гильдии смотрел на подчинённых с теплотой в глазах – и тут взгляд его выцепил среди группы незнакомое лицо.

– А ты, значит, Окадия? – приветливо произнёс мужчина, протягивая девушке руку. – Подойди ко мне, девушка.

Окадия сделала несколько неуверенных шагов в сторону стола. «Озимас – страшный человек» – пронеслись в её голове слова Карибо. Страшно, однако, почему-то не было – возможно, подбадривала близость ставших дорогими людей.

Озимас торжественно положил руку Окадии на плечо.

– Я наслышан о тебе, – произнёс он с тёплой отеческой улыбкой на губах. – И ты, я считаю, себя проявила прекрасно. Если бы не твои способности, некоторые тут бы и не стояли.

Гэйл смущённо улыбнулся.

– Вы преувеличиваете… Я ничего такого не сделала… – Окадия, не привыкшая к похвалам, стремительно покраснела, а Озимас, тем временем, продолжал:

– Ты сделала достаточно, чтобы с этого дня считаться полноправным членом нашей гильдии. Тебе будет выделена комната – займитесь этим, ребята, можете хоть сейчас. После обеда мы с вами поговорим уже более обстоятельно, а пока дадим девушке шанс освоиться. Карибо – ты останься, а остальные – вон!

На последних словах голос мужчины сделался твёрдым, как гранит, и перечить ему никто не посмел – приключенцы мигом очистили кабинет, оставив Карибо и Озимаса наедине (Шану, оставшегося на своём месте подле кресла, никто за отдельный от Озимаса организм обычно не считал, пока оба находились в одном и том же пространстве).

– Спасибо за твои отчёты, – серьёзно произнёс Озимас, вновь садясь за свой стол. – Я все получил и провёл доскональный анализ. Ты был прав – эта команда поразительна. Лучшая, что у нас когда-либо была.

Карибо улыбнулся.

– Я старался, вы же знаете. Конечно, они часто ошибаются и много чего себе позволяют, но мы за год ни одного не потеряли, а двух даже нашли – это ли не чудо? Предыдущим… – Карибо нервно сглотнул. – Предыдущим года хватило, чтобы нас покинуть.

– В этот раз мы всё сделаем правильно. Я привязался к этим ребятам, особенно к Миону. Чудесный мальчишка – совсем как ты в его возрасте. Кто знает, может, тебе смена растёт?

Карибо недовольно встопорщил усы – себя он похожим на Миона не считал ни в каком виде.

– Ну, я пойду, помогу Окадии обустроиться. Мало ли, какую комнату ей без меня выделят – могут в прачечной случайно поселить, с них станется!

– Конечно, иди, – Озимас кивнул, пребывая словно где-то в своих мыслях. Потом вдруг окликнул уже открывавшего дверь зверька. – Ты проделал отличную работу, сынок.

– Спасибо, папа, – улыбнулся Карибо, юркнув в коридор синей тенью.

Приключения закончились, как от них и ожидалось, без фанфар, зато весело… Но кто сказал, что за ними не последует ещё одно?

Эпилог первый

Комната, о которой никто не знал

Была в штабе гильдии одна комната, о которой никто не знал… Вернее, всем так казалось. Сама комната ничего против такой репутации не имела – она была по характеру своему большой скромницей, столпотворений не терпела, а от шума стены её исходили раздражёнными трещинками. Принимать по одному человеку за раз было для неё идеальным вариантом – и не скучно, и разнообразие какое-то в жизни, и кислород не заканчивается. Всех своих гостей комната за долгие годы успела изучить вдоль и поперёк, и новым лицам была даже рада, до тех пор, пока те не нарушали негласного правила заходить по одному. Молчаливый разговор тэт-а-тэт был залогом их странной дружбы.

Маюми обычно приходила по утрам, незадолго до завтрака. Комната не была уверена, вставала ли девушка раньше других специально, чтобы побыть в стенах подруги, или это было просто особенностью её жизненного ритма, но начинать день с того, что в тебе открывают окна, впуская внутрь свежий утренний ветер, смахивают пыль и что-то тихонько напевают, было неизменно приятно. Потом Маюми садилась за стол, вытащив припасённые заранее перо и бумагу, и принималась сочинять стихи, проговаривая строчки вслух. Комната стала единственным слушателем множества шедевров, которые так никогда и не увидели свет, например, «Поэмы о благородном разбойнике» и «Любви в полумаске». Иногда комнате доводилось даже помочь юной поэтессе в творчестве: однажды та долго не могла подобрать рифму к фразе «мой рыжий искуситель», и лишь вовремя проявившееся на стене пятно, по форме слегка напоминавшее сердце, натолкнуло девушку на мысль о том, что строчка «о, сердца похититель» смотрелась бы тут неплохо. Признаться честно, в поэзии ни комната, ни сама Маюми ничегошеньки не смыслили, но, будучи близкими друг другу по духу тихонями, были солидарны в том, что иногда одобрительное молчание – лучшая похвала.

Мион приходил уже после завтрака и Маюми за её тайным хобби ни разу не застал – оно, возможно, и к лучшему. Сам он предавался в комнате совсем иным вещам: копался в сундуках, носился от стенки к стенке с ржавым клинком наперевес, вызывал своё отражение на дуэль. Иногда казалось, что так он сбрасывает лишнюю энергию, чтобы вне стен комнаты быть более-менее управляемым; или, быть может, развлекаться подобным образом где-либо ещё ему уже давно запретили. Комнате было всё равно – она смеялась вместе с парнем, поскрипывая ставнями, подкидывала ему новые предметы для развлечений и прощала все новые дырки в обоях. Будь у неё ноги и руки, она и сама, быть может, не смогла бы держать их в узде – в любом случае, парень выглядел настолько счастливым, вытворяя свои фокусы, что ему трудно было не позавидовать.

Лина, приходившая незадолго до обеда, тоже ни разу не застала Мион, и это было для разбойника несказанным везением. С приходом светлой волшебницы комната всегда приглушала обои на тон и готовилась проявить столько эмпатии, сколько могли вместить в себя её стены: Лина нужно было выговориться. Всегда. Трудно было поверить, что в одном человеке может накопиться столько недовольства миром: Лина не нравилась шумная, невежественная столица, раздражали согильдийцы – кто слишком мягок, кто бесполезен, кто туп, как пробка. Ей хотелось более высокой зарплаты, лучшего положения в обществе, она была глубоко несчастна и всеми покинута, а уж если речь заходила о том, чем живут бывшие однокурсники из Ордена, Лина могла и до слёз себя накрутить: вон та вышла замуж за придворного мага, тот спас какое-то мелкое княжество от нашествия горных демонов, этот получил награду в тысячи три золотых за что-то, что она, Лина, могла бы сотворить за пять минут и не заметить, если б ей только дали шанс… Комната сочувственно кряхтела и поднимала свою температуру, чтобы девушке стало теплее. Она ни к чему такому не стремилась и другим комнатам никогда не завидовала, но сопереживать умела, а Лина явно было это очень нужно – создавалось впечатление, что более близких подруг, чем комната, у волшебницы нет и никогда не было. Уходила Лина порой заплаканной, но неизменно счастливой – весь негатив она оставляла за дверью, а комната выпускала его в окно, пускай улетает.

Из всех друзей комнаты с Гэйлом ужиться было проще всего – тот никогда и ничего не требовал и всё необходимое неизменно приносил с собой. Речь шла о многочисленной снеди – булочках, куриных ножках, тарелочках с острой свининой и рисом, которые варвар, видимо, получал не самым законным путём, иначе бы не прятался по секретным комнатам, чтобы поесть. Впрочем, всегда оставалась вероятность того, что он просто любил подкрепиться в тишине – комната в любом случае не осуждала. Сама она есть не могла, но аппетитные запахи впитывались в стены и доставляли своего рода удовольствие, так что, можно сказать, трапезу друзья разделяли. На оставленные на полу жирные пятна комната не злилась и под шумок их убирала, чтобы не смущать других своих гостей. Иногда Гэйл приходил не с готовой едой, а с ингредиентами, и сам пытался из них что-то составить – насколько хорошо у него получалось, комната сказать не могла, но всецело его поддерживала. Она гордилась талантами всех своих друзей и с нетерпением ждала, когда те явят их миру.

Новенькая, Окадия, пришла пока что всего один раз, незадолго до отбоя. Она, похоже, искала какое-то другое помещение и была несказанно удивлена, обнаружив комнату, хотела даже уйти, но что-то зацепило её взгляд. Этим чем-то оказался книжный шкаф – девушка до самых сумерек рылась в нём, выбирая для себя что-то, отмечая, сортируя. Ни разу ещё этот шкаф не получал столько внимания, и комната была польщена, аж обои чуть-чуть покраснели. Забирать что-либо с собой Окадия, однако, не стала – сложила книги, как было, и робко удалилась, что не удивительно для новичка. Ничего, она обязательно вернётся. Все они возвращались. Комната не сомневалась в своём шарме.