Виктор Васнецов

«28 июля 1921 [?] года.

<…> Мой Вова[35] собирается после 1 августа недели на 2 в Вятку. Надоела ему Москва, хочется проветриться. Собирался и я с ним, но, во-первых, дорого, да и не хочется видеть Вятку в таком состоянии. Я помню ее милой, освященной воспоминаниями детства, и, Бог даст, если будет лучше, приеду будущей весной, конечно, все в руках Божиих. Вова частью может проводить время у Саши, частью у тебя, чтобы не обременять много. Как твое здоровье? Занимаешься ли огородом и столярством?

Ну, всего хорошего, а главное – здоровья. Мой привет Ольге Андреевне и всем твоим детям, пиши, твой Аполлинарий.

Никитская ул[ица], у Моста, д. 96,

Арк. М. В.»[36].

Шестеро братьев в семье Васнецовых каждый по-своему воспели северный край. Аполлинарий Михайлович как художник-пейзажист не стал робкой тенью старшего брата, а обладал вполне самобытным талантом, что подтверждают и его вятские пейзажи с образами деревенских построек, со стаффажными фигурами крестьян, отражающих неравнодушие автора к народным традициям.

Младший из братьев Васнецовых, Александр Михайлович о жизни в Рябове вспоминал так: «В окрестностях Рябова еще в значительной степени сохранялся старинный уклад жизни. Избы были черные. Оконные отверстия были затянуты обделанной коровьей брюшиной (пузырем). Никакого освещения кроме лучины крестьяне не знали. Употребления мыла не было известно. Посуда была преимущественно глиняная и деревянная… Из лиц, родившихся после 1855 г., некоторое количество было грамотных. О газетах в деревнях обычно даже не слыхивали»[37].

Виктор особенно любил летнюю пору. Тогда вятские приволья казались бесконечными, в рябовском храме по-особенному звучали колокола, и их «песня», то скорбная, то радостная, разносилась далеко окрест. Из соседней деревни Кузнецовки доносился перестук молотков – полным ходом шло строительство. И как весело было мальчикам собраться вместе после церковной службы и бежать всей гурьбой: играть в лапту, жмаканцы, чижи, или купаться в чистой воде извилистой речки Рябовки, или уходить в лес, собирать цветы, грибы, ягоды, придумывать на ходу и новые игры, и сказочные истории. Радость лета сменяли затяжные дожди осени с узорами золотисто-багряной листвы, а затем приходила суровая пора долгой северной зимы. Братьям Васнецовым гулять приходилось в морозы нечасто, по очереди – на шестерых был только один полушубок и пара валенок.

Несмотря на постоянную стесненность в средствах, семья отличались радушием. Особенно многочисленные гости в их просторном доме собирались на Рождество и Святки. Гости приносили с собой немало лакомств для детей: пряники, орехи, сушки. Об этом писал племянник Виктора Михайловича Всеволод Васнецов:

«Во тьме морозной северной ночи сияли окна дома, освещая снежные сугробы. Гости пели вятские песни, танцевали, устраивали игры и хороводы, грызли пряники, щелкали кедровые орешки – любимое лакомство северян. Приехавшие из отдаленных сел оставались ночевать.

Когда уставших от веселья гостей и хозяев начинало клонить ко сну, запевали “разъезжую” песню:

Кому спать, ночевать —Тот ложись на кровать,Кому ехать домой —Тому конь ворон-о-о-о-й.

Это означало, что веселье кончается. Кто уезжал, те отправлялись запрягать лошадей, кто оставался – готовились ко сну, устраивались в гостиной на полу на войлочных кошмах, укрываясь тулупами и полушубками. Дом затихал, погружаясь по тьму до следующего праздника Рождества»[38].

В Святки не чурались старинных гаданий, играли «дружинками» и вновь немало пели. Песня сопутствовала и в будни, и в праздники, сопровождала любую работу, в ней отражались древнейшие поверья, каноны веры, обычаи и обряды русских, марийцев, удмуртов, татар, населявших вятские земли, и в целом, народное мировоззрение.

Виктор Васнецов перенимал традиции и постигал народное искусство не столько через музыкальную и песенную культуру, сколько посредством рисования, которым он увлекся с раннего детства – с пяти лет. Впервые, взяв уголь около печи, он попробовал еще неуверенной рукой что-то изобразить на бревенчатой стене дома, а затем стал рисовать много и увлеченно все, что видел вокруг, все, что было дорого его сердцу – лица родных, интерьеры родного дома, вятские пейзажи с рекой Великой.

В жизни взрослеющего Виктора все большее место занимало обучение. Подготовка к освоению предметов духовного училища давалась Виктору легко. Но все же искусство по-прежнему много для него значило, что неудивительно – в такой семье он рос. Прадед будущего художника, Козьма Иванович Васнецов окончил рисовальный класс духовной семинарии с похвальной грамотой. Его бабушка, Ольга Александровна рисовала и писала акварелью. Внуку она и запомнилась как «бабушка с красками». В семье бережно хранили альбом с ее работами. Вечерами при свете лучины бабушка рассказывала внукам сказки, основанные на древних легендах и сказаниях, сама сочиняла новые сюжеты и продолжения. Через несколько десятилетий ее рассказы нашли продолжение в «сказочном» живописном и устном творчестве Виктора Васнецова – он не только писал картины на темы сказок, но и придумывал для своих детей небывалые истории. Стремление к живописи братья Виктор и Аполлинарий унаследовали и от их отца[39].

Соединение православной веры и творческого начала было свойственно для поколений семьи Васнецовых на протяжении столетий. В ХХ веке известным художником стал их дальний родственник, Юрий Алексеевич Васнецов[40], сын вятского священника.

Но пока, в середине XIX столетия, заря творчества только-только всходила в жизни отрока Виктора Васнецова. Наступила осень 1858 года, и десятилетнего Виктора отправили из родного села в Вятку для обучения в Вятском духовном училище. (В те годы там еще экспонировались рисунки прадеда Козьмы Ивановича Васнецова.) История училища восходит к середине XVIII столетия. В 1735 году епископом Лаврентием (Горкой) была основана первая в Хлынове славяно-латинская школа, которая позднее преобразована в Вятскую духовную семинарию. В 1818 году на основе Вятской духовной семинарии было учреждено Вятское духовное училище. Его известными выпускниками, помимо Николая, Виктора и Аполлинария Васнецовых, стали писатель иеросхимонах Сергий (Святогорец), историк Александр Степанович Верещагин.

Обучение в Вятке, осознанное решение Виктора, стало началом его почти самостоятельной жизни, хотя сохранялись и близкое общение с семьей, и чуткая опека родителей, а также со стороны старшего брата Николая, который учился там же. У Вити, в отличие от отца, деда и прадедов, была возможность избрать для себя другой путь, так как в 1850 году при Николае I был принят закон, освобождающий детей священнослужителей от обязательного обучения в духовных школах. До этого придерживались предписания Петра I от 1714 года в обязательном порядке обучать детей духовенства в цифирных школах при архиерейских домах и монастырях. Уклонявшихся от учебы определяли в солдаты, а негодным в солдаты запрещалось жениться. Однако и при Николае I не проявлявшие рвения, «безместные» служители церкви, а также дети духовенства, не поступившие или исключенные из училища, считались «праздными», а потому подлежали лишению духовного звания и определения в солдатскую службу.

Ни Виктору Васнецову, ни другим членам его трудолюбивой семьи такие взыскания не грозили. К учебе он относился серьезно, прилежно посещал занятия, успешно выполнял все задания, а свободное время по-прежнему посвящал своему главному увлечению, со временем ставшему делом его жизни, его призванием и служением – искусству.

Обучение в духовных училищах продолжалось шесть лет, включало три двухлетних класса. В учебную программу помимо гуманитарных и богословских предметов входили физико-математические науки. В семинариях преподавали естественные науки, основы сельского хозяйства, медицины. Закономерно, что особое внимание уделялось библейской истории, катехизису – основам христианской веры в вопросах и ответах, патрологии – деяниям святых, полемическому богословию, церковной археологии, герменевтике – истолкованию древних текстов. Виктора Васнецова приняли сразу во второй класс училища, учитывая высокую степень его подготовки.

Особенно памятным для него осталось первое занятие, тем более что проводил его ректор. Представ перед вновь принятыми учениками, он, строгий, сдержанный, в неизменной черной рясе, сразу же задал вопрос, обратившись к одному из воспитанников:

– Скажи, что есть богослужение?

Глаза спрашиваемого наполняются ужасом. На шее у бедного вздрагивает, дергается жилка.

– Отчего такой страх? Вы же знаете это! Ректор тычет перстом в соседа.

Мальчик вихраст, одежда на нем сидит как-то боком, он и говорит, словно за ним гонятся:

– Богослужение, когда в колокола, да когда певчие, да когда батюшка, когда на Пасху, когда дьякон кадит…

Ректор бледнеет, но на лице его нет гнева и раздражения. Оно печально.

– Об истинах не гадают, истины знают. Кто ответит? Встало сразу двое.

– Ты! – указывает ректор на высокого тоненького мальчика.

– Богослужение есть богопочтение или благоугождение Богу, выражающееся в молитве и других священных действиях.

– Ответ похвальный. С таким учеником приятно беседовать, а потому не изволишь ли назвать нам святого, к кому ты расположен душою?

– Я часто молюсь князю Александру Невскому.

– Любопытно. А какие святые, я подчеркиваю, святые подвиги защитника рубежей Отечества тебе известны?

– Почитание благоверного князя началось сразу же по его погребении. Было чудо: святой сам протянул руку за разрешительной молитвой.

Лицо ректора озаряет улыбка. Впервые за целый час.

– Думаю, не ошибусь, предрекая тебе, отрок, большой успех на поприще священнослужителя. Как твое имя?

– Виктор Васнецов!

– Отлично, Васнецов![41]

Ректор не ошибся. При несомненных способностях мальчика ко всем дисциплинам, его любимым уроком в училище оставалось рисование. Как Виктор ждал этого часа, когда в класс неторопливой походкой войдет учитель Николай Александрович Чернышев. Говорил он негромко, смотрел только перед собой, будто не видя учеников, не слыша их гвалта, не замечая шалостей. Виктор, в отличие от остальных, был предельно внимателен на его занятиях, легко, верно выполнял все задания, и его рисунки приобретали все бόльшую точность построений, все бόльшую тонкость решения деталей – приближались к профессиональным произведениям. Иногда Виктор с горечью рассказывал Николаю, как невнимательны другие ученики к предмету Николая Александровича. Старший брат утешал его, советовал относиться к рисованию все также серьезно, чтобы учитель привлек Витю к иконописи. Так и произошло – пригласил в свою иконописную мастерскую, показывал старинные иконы, в том числе строгановского письма, давал посильные задания. Так, на практике Чернышев учил мастерству писания икон, знакомил с религиозной живописью Древней Руси и несомненно, что его наставничество во многом повлияло на дальнейший творческий путь и формирование личности Виктора Васнецова – художника, глубоко верующего человека, гражданина, в восприятии которого образы Господа Вседержителя, Богоматери, святых угодников были неотделимы от духовной жизни и истории Отечества.

Виктор и Николай жили на квартире, расположенной довольно далеко от училища. При напряженном графике занятий, обилии домашних заданий, учитывая длинный путь до дома, свободного времени у них почти не оставалось. К тому же с пяти до восьми часов вечера ученики могли быть подвергнуты инспекторской проверке – должны были находиться на месте проживания. Известна даже фраза, которую хозяева квартир по договоренности со своими постояльцами произносили в ответ инспекторам по поводу отсутствия воспитанников: «Пошли по ландкартам[42] да по лексиконам снискивать[43]!» Поэтому и парадоксально, и вместе с тем обоснованно, что, уже довольно долго живя в Вятке, братья Васнецовы почти не видели города. Наконец младший не выдержал:

– Когда же мы пойдем в город? – спрашивал он старшего брата. – Уж столько времени живем, а я его и не видел.

– Да ты поди сам! – разрешил Николай. – Держись Раздерихинского оврага и не заплутаешь. Выйди к Трифоновскому монастырю – оттуда на реку Вятку вид с птичьего полета. Чтоб к городу привыкнуть, надо одному ходить[44].

Такое стремление отрока видеть город было вполне понятно, тем более с учетом его пристрастия к рисунку и живописи, врожденного чувства зрительного постижения образов всего окружающего: людей, пейзажей, архитектуры, а особенно старинных построек: обителей, храмов, стародавних изб, которых в древней Вятке сохранилось немало. Виктор знал исторические вехи основания и становления города. Вятка, в старину Хлынов, относилась к древнейшим городам Русского Севера. В Х веке был основан Белозерск, в XII – заложены Тотьма (1137), Вологда (1147), Согласно «Повести о стране Вятской» (конец XVII века) город Вятка упоминается после 1181 года новгородцами. К этому времени они уже основали Никулицын[45] и Котельнич[46] и намеревались основать единый центр. Первое известие о Вятке или Вятской земле в общерусских летописях относится к 1374 году, связано с походом новгородских ушкуйников на главный город Волжской Булгарии – Булгар.

Виктор проходил по улицам старой части города с ее регулярной планировкой, разбивкой на правильные прямоугольники, характерной для многих древнерусских городов, но пробретенной в уже более позднее время. Его цепкий взгляд то и дело останавливался на столь разных фасадах: то приветливых, то сумрачных, неухоженных или, напротив, расписных, живописных. Постепенно мальчик начинал осваиваться в совершенно новом для него городском пространстве с его масштабом и многолюдностью, что так разительно отличалось от тихого Рябова, окруженного бескрайними лесами, полями и лугами с богатой палитрой трав.

Прогуливаясь по Вятке, он не мог не подойти к Успенской Трифоновой обители. Стоя под древними монастырскими стенами он, вероятно, вспоминал житие святого, которое в подробностях запомнил по рассказу ректора училища. Преподобный Трифон Вятский происходил из Архангельской губернии, служить Господу ушел на Каму, где принял монашество. В качестве послушания ему было назначено быть пекарем. Во время сильной болезни перед ним в видении предстал святитель Николай, исцелил и предрек ему подвижническую жизнь. Трифон, всегда носивший власяницу и тяжелые вериги, проповедовал среди пермяков, обращал в христианство остяков и вогулов. В Хлынове в 1580 году им был основан Успенский монастырь.

За монастырем Виктору Васнецову наконец-то открывалась привычная его взгляду картина – луговой да лесной простор с едва заметными у горизонта избами Дымковской слободы, образ столь характерный для северных вятских земель. Виды Вятки известны по пейзажам Аполлинария Васнецова: «Село Вятка» (1900), «Город Вятка» (1902), а также благодаря произведениям современника братьев Васнецовых, северянина, пейзажиста Аркадия Александровича Рылова, автора пейзажей «Вятка» (1900), «Вятка. Озимые поля» (1903), «Озеро. Вятка» (1906). Михаил Васильевич Нестеров поэтично и восторженно называл Рылова: «наш русский Григ»[47].

Быстро летели месяцы за напряженными и интересными учебными занятиями. В 1862 году Виктор, успешно окончивший духовное училище, был переведен в Вятскую духовную семинарию. Сохранилось «Свидетельство», датированное 10 июля 1862 года, позволяющее судить о его достижениях в учебе:

«Предъявитель сего, Вятского Духовного Уездного Училища высшего отделения ученик Виктор Васнецов, Вятской округи села Рябовского Священника Михаила сын, имеющий ныне от роду 13 лет, обучался в оном училище с 1858 года.

При поведении весьма хорошем,

способностях хороших

и прилежании ревностном

Пространному Катехизису с объяснением зачал

воскресных и праздничных Апостолов,

Священной истории,

Уставу Церковному,

Церковному пению ………………………………………….. Хорошо

Грамматике русской …………………………………………. Хорошо

[Грамматике] Славянской,

Языкам: Латинскому, Греческому,

Русской Истории,

Географии

и Арифметике ……………………………………. Довольно хорошо

Ныне, по окончании испытаний, бывших в июне месяце, обозревавшем Вятское Духовное училище Ректором Семинарии, Архимандритом Дионисием, переведен в низшее отделение Вятской Духовной Семинарии для продолжения учения.

Дано сие свидетельство, за надлежащим подписом, с приложением училищной печати. Июля 10 дня 1862 года…»[48]

Как и в училище, курс семинарии был разделен на три двухлетних класса – риторики, философии, богословия. Достаточно легко осваивая все обязательные предметы, Виктор Васнецов все свободное время посвящал рисованию, начинал осваивать и живописное искусство.

В 1863 году привычное течение жизни было прервано, на их семью обрушилось несчастье – ушла из жизни мать Аполлинария Ивановна в возрасте тридцати девяти лет. Отец отныне должен был и содержать всю семью на свой скромный доход, и вести хозяйство, и заботиться о детях. Виктор как семинарист по большей части жил в Вятке, но, приезжая в родное Рябово, как мог помогал отцу и справляться с делами, и присматривать за четырьмя младшими братьями.

Взрослея, Виктор все большее значение начинал придавать искусству и потому в 1867 году принял решение уйти из предпоследнего философского класса семинарии. Стремление посвятить себя искусству оказалось сильнее. На Севере начинающий юный художник работал над своими первыми произведениями: пейзажами, зарисовками сцен из крестьянского быта, портретами крестьян, жанровыми живописными сценками.

Образы родного северного края, хранящего старину, отголоски искусства Древней Руси, будут сопутствовать творчеству Виктора Васнецова, включая религиозные произведения, в течение всей жизни. Зрелым мастером он вновь посетит вятский Троицкий собор, где в юности подмастерьем работал над росписями, и Иоанно-Предтечинский храм села Рябова, в котором к тому времени и фрески, и иконостас померкли и облупились (с болью будет об этом писать).

Помня о некогда сияющих красочных интерьерах северных храмов, он создавал росписи и религиозные картины. В них он гармонично соединял художественные традиции Древней Руси, Византии, итальянского Возрождения, обретая тем самым самобытную живописную манеру, добиваясь собственного образного звучания произведений, в том числе исполненных для киевского собора Святого Владимира, Георгиевского собора в Гусь-Хрустальном, храма Александра Невского в Варшаве и т. д. Среди образов, созданных им во Владимирском храме Киева, присутствуют северные святители: Варлаам Хутынский, юродивый Прокопий Устюжский, изможденный монах Кукша Печерский, просветитель вятичей.

В 1866 году, еще учась в Вятской семинарии, он начал работать как профессиональный график и к 1868 году исполнил иллюстрации для издания Ивана Трапицына «Собрание русских пословиц»[49], увидевшего свет в 1870 году. Восемнадцатилетний Виктор Васнецов, не имевший еще специального художественного образования, верно и живо отобразил в графических композициях – сценах народной жизни – быт северян. Прикосновение к искусству помогало юному автору противостоять горю по ушедшей из жизни матери и облегчить груз заботы о братьях, особенно об Аполлинарии, тоже начинающем художнике. Семью в тот момент не миновали и финансовые трудности.

Несмотря на все душевные волнения, Виктор не оставлял занятий искусством. Уже в следующем, 1867 году он писал маслом свои первые станковые картины, получившие известность среди вятской интеллигенции: «Жница»[50] и «Молочница»[51]. На полученные от их продажи 60 рублей с разрешения отца, по его благословению, решил отправиться в Санкт-Петербург поступать в Императорскую Академию художеств.

Нелегко ему далось это решение – поехать в северную столицу, казавшуюся недавнему семинаристу неприступной. О тревогах и сомнениях начинающего художника могут напомнить скупые строки официального «Свидетельства» от 14 мая 1869 года, где было сказано следующее:

«Дано сие свидетельство из Вятской Духовной Консистории уволенному из высшего отделения Вятской Духовной Семинарии ученику Виктору Васнецову в том, что он вследствие поданного им прошения Вятским Епархиальным начальством уволен из духовного звания в Гражданское ведомство для образования в Санкт-Петербургской Императорской Академии художеств.

Мая 14 дня 1869 года»[52].

Так было положено начало осуществлению его мечты, во многом определившей всю дальнейшую жизнь художника.

Глава вторая

В «храме искусств» северной столицы

Вступил в академию как в некий храм…

И. Н. Крамской

В вечернем полумраке здание Санкт-Петербургской Императорской Академии художеств на Васильевском острове выглядело пустынным, только из дальних окон мастерских едва пробивался тусклый свет. То время было далеко не простым для России. В 1855 году ушел из жизни самодержец Николай I, эпоха царствования его сына, императора Александра II, только начиналась, сопровождаясь нарастанием массовых волнений, усилением студенческих протестов. Этому способствовало и поражение России в Крымской войне в 1856 году. Усиление революционных настроений в обществе вызвало проведение новых реформ, во многом определивших характер царствования Александра II, которое завершилось в 1881 году, когда император был убит при очередном покушении на его жизнь. Исторические события не могли не отразиться на культурной жизни страны, столь бурной в 1860-е годы, и затронули, в том числе Академию художеств. И в связи с изменением некоторых программ после отмены крепостного права 19 февраля (3 марта) 1861 года, и в связи с «Бунтом 14-ти» во главе с Иваном Крамским – протестом четырнадцати выпускников академии 9 (21) ноября 1863 года, их отказом писать картину на заданную тему из скандинавской мифологии «Пир во Валгалле». В 1867 году, когда Виктор Васнецов приехал в Северную столицу, память о «Бунте 14-ти» была еще очень свежа.

«Его превосходительству господину ректору Императорской Академии художеств

Федору Антоновичу Бруни

Конкурентов на первую золотую медаль

Прошение.

8-го октября мы имели честь подать в Совет Академии прошение о дозволении нам свободного выбора сюжетов к предстоящему конкурсу; но в просьбе нашей нам отказали… Мы и ныне просим покорнейше оставить за нами эти права; тем более, что некоторые из нас, конкурируя в последний раз в нынешнем году и оканчивая свое академическое образование, желают исполнить картину самостоятельно, не стесняясь конкурсными задачами»[53].

Завершали прошения подписи авторов-бунтарей: «А Морозов, Ф. Журавлев, М. Песков, И. Крамской, Б. Вениг, П. Заболотский, Н. Дмитриев, Н. Шустов, А. Литовченко, А. Корзухин, А. Григорьев, К. Лемох, Н. Петров».

Среди конкурсантов был также Константин Маковский, а Петр Заболотский, уже подписав прошение, просил освободить его от конкурса по семейным обстоятельствам, но к молодым живописцам сразу же примкнул скульптор Василий Крейтан.

Кем же они были? Как возник их дружеский круг? Говоря об этом, нельзя не уделить внимание Ивану Крамскому – одному из центральных представителей, главному идеологу «бунта». Все начиналось еще в 1858 году, когда Крамской, удостоенный второй серебряной медали за рисунок с натуры, чтобы отметить значимое событие, пригласил друзей не в трактир «Золотой якорь» по академической традиции, а к себе в съемную квартиру в 8-ю линию Васильевского острова. Их сборы стали почти ежедневными, после вечерних академических классов. Молодые художники рисовали, много читали вслух современную литературу, спорили об искусстве. Так вырабатывался их новый философский, эстетический взгляд на современное творчество, его цели, темы, решение образов. В изобразительном искусстве они хотели выражать идеи, созвучные новым произведениям литературы, публицистики, новым политическим воззрениям общества.

В 1867 году, когда Виктор Васнецов приехал в Северную столицу и впервые взошел на парадную лестницу «храма искусств», вспоминая о тех, кто раньше него вступил здесь на стезю обучения, чтобы обрести мастерство и служить искусству.

Как известно, «много званых, а мало избранных» (Мф. 20:16). Сколько известных художников с конца XVIII века и по сей день прошли по академическим коридорам! Сколько тех, чьи творческие судьбы не состоялись, а имена канули в водоворот времени, немало и других – высоко «взлетевших» в годы учебы и не выдержавших испытаний самостоятельной жизни. Но были и те немногие, кто заслуженно стал гордостью академии, оставив своим творчеством значимый след в истории культуры России.

Виктор Васнецов хорошо знал славные имена тех, о ком помнили стены «храма искусств», едва ли не священные для девятнадцатилетнего вятича. История Императорской Академии художеств восходит к эпохе императрицы Елизаветы, дочери Петра I. В период ее правления Иван Иванович Шувалов, представитель российского знатного рода и фаворит императрицы, предложил ей учредить по европейским образцам Академию художеств, указ об этом был ей подписан в 1757 году. Семь лет спустя, уже в период правления Екатерины II, началось строительство величественного здания на Васильевском острове. С первых лет своего существования академия приобрела заслуженную известность. Ее история нерасторжимо связана с громкими именами отечественного искусства и науки – М. В. Ломоносова, А. П. Лосенко, Д. Г. Левицкого, Г. И. Угрюмова, А. А. Иванова, К. П. Брюллова, Ф. А. Бруни и многих других.