Могилы Богов: Мальчик, который хотел выжить

– Прямо-таки постоянно? – устало возразил врач. – Ты уже полмесяца здесь лежишь, и я не видел, чтобы у тебя были посетители.

Я вздрогнула от неожиданности. Доктор Вотарг, единственный, кто хоть как-то пытался меня защитить, теперь тоже на их стороне?! На глаза навернулись слезы, губы задрожали. Всем плевать, все устали уже от моих проблем, может, и лучше, что скоро все это закончится…

Врач вздохнул и взял меня за плечи.

– Извини, Мио. Мне не стоило так говорить. Но пойми меня правильно: я не хочу, чтобы ты умерла от какой-нибудь банальной инфекции. Стресс – это не сама ситуация, а реакция на нее. И свои реакции мы можем контролировать.

– То есть я сама виновата?! – всхлипнула я. – Это я виновата, что расстраиваюсь, когда со мной так обращаются?!

– Вовсе нет, – мягко улыбнулся доктор Вотарг и погладил меня по плечу. – Есть такое философское утверждение: «Мы не можем изменить судьбу. Но мы можем не позволить ей сломить себя».

– Но как?!

– То, как мы реагируем на тот или иной раздражитель, зависит исключительно от нас. Неважно, кто виноват. Важно, как из этого выбраться. И при желании можно оставаться спокойным в любой ситуации. Одну и ту же проблему разные люди переживают по-разному. И кто-то выходит победителем и живет дальше, а кто-то сдается и впадает в отчаяние. И даже когда событие давно осталось в прошлом, такой человек продолжает и продолжает его вспоминать, растрачивая ресурсы своего организма на бесполезные переживания.

– Но ведь то, что со мной происходит – это не в прошлом, это сейчас!

– Разве? – доктор Алоин Вотарг осторожно стер слезинку с моей щеки. – Мио, ты сейчас в безопасности. Сидишь, укрывшись теплым одеялом. Накормлена, напоена, почти здорова, говоришь с лечащим врачом, который пытается тебе помочь. И все же ты плачешь. Есть ли хоть одна объективная причина, почему прямо сейчас ты можешь чувствовать себя плохо?

– Прямо сейчас – нет, но…

Врач шутливо погрозил мне пальцем.

– Никаких «но»! Нас убивает наш же мозг. Короткое стрессовое состояние помогает животным убежать от хищника. Но как только опасность миновала, животное расслабляется. А в мире людей хищников не хватает, но механизм остался. От придуманной опасности не убежишь, поэтому и расслабление не наступает, тревога не прекращается…

– Я ничего не придумывала!

– Воспоминания так же нереальны, как и любые фантазии. Их нет в твоем настоящем. Они существуют лишь в твоей голове. Поэтому их можно прогнать.

– Как?! Я не смогу забыть!

– И не надо. Просто не вспоминай. Концентрируйся на том, что происходит здесь и сейчас. Следи за ощущениями в теле, ведь оно всегда живет в настоящем. Секунда за секундой, минута за минутой – и ты увидишь, как постепенно тревога уходит. Невозможно одновременно воспринимать реальность такой, какая она есть, и тревожиться. Отвлеклась – не беда, просто снова возвращайся в «здесь и сейчас». Только так, минута за минутой, можно изгнать стресс из своей жизни.

Я горько усмехнулась:

– Изгнать бы из нее хулиганов…

– Ну куда мы их денем? Выкинем из больницы, и пусть умирают?

– А Вы можете? – с шутливой надеждой спросила я.

Доктор Вотарг грустно покачал головой:

– Мио, перестань пытаться контролировать их, и подумай о себе. Никому не станет лучше от твоих страданий. Даже если больно в моменте, это быстро проходит. У тебя нет ни одной объективной причины, чтобы мучиться постоянно.

Я представила, как Бледный отнимает у меня деньги, а Гном и Крыса называют «Вонючкой». Да, наверное, это можно пережить. Он прав, по времени это обычно длится недолго, но как же обидно и горько…

– Не думаю, что я смогу… – прошептала я.

Врач поймал мой взгляд и улыбнулся.

– Просто попробуй. Ты сильнее, чем думаешь, Мио. Ты дожила до пятнадцати лет, а это немногим из вас удается. Если захочешь, ты обязательно справишься. Не сразу, но со временем. Не сдавайся, пожалуйста. Обещай, что попробуешь!

– Обещаю, доктор Вотарг…

И все-таки он хороший. Лучший в этой больнице!

Философия.

После разговора с врачом я нашла в больничной библиотеке философский трактат о стоицизме, и теперь я готова. Пусть делают, что хотят, но им больше не под силу вывести меня из равновесия. Внутри я скала, я кремень, я металл. Плевать, что меня кусают эти противные муравьи, им не сломить мою волю.

В первый день после выписки Крыса, проходя мимо, толкнул меня плечом и процедил:

– С дороги, Вонючка!

Ха! А мне даже и не больно. И совсем почти не обидно. Это всего лишь набор звуков, я не позволю ему испортить мне настроение. Прошлая я думала бы об этом еще неизвестно сколько, до тех пор, пока сюжет очередной книги не увлек бы меня в дальние края. Но теперь мне это не нужно. Я могу просто посмотреть на свою парту и заняться сбором учебников в портфель. Крыса уже в прошлом, он ушел и его больше нет здесь и сейчас. И мне совсем плевать, что меня толкают и обзывают. Так, что-то я опять об этом вспоминаю… Ручку, карандаш, линейку, ластик в пенал. Пенал в рюкзак. Тетрадку закрываем, кладем на учебники, и все это в портфель. Застегиваем молнию, закидываем на плечо, и идем в столовую! А чтобы не думать о лишнем, можно считать шаги.

С переменным успехом, но мне все же удавалось отвлечься на настоящее. Так, действительно, было гораздо проще. Но главное испытание ждало меня на следующий день, ведь наступала пятница.

***

Строгая кладовщица отсчитала нужное количество монет, и я, зажав их в руке, направилась к лестнице. Вдруг стало страшно, но я тут же попыталась отогнать дурные мысли. Теперь я новый человек, я философ с несгибаемой волей. Я не могу изменить хулиганов, но я не позволю им сломать меня. Да и чего мне бояться? Ведь я же не буду сопротивляться, не сделаю им ничего, чтобы спровоцировать. Меня уже сотню раз грабили, это не так уж и страшно.

Бледный шагнул мне навстречу.

– Не надо. Я сама все отдам, – я протянула руку. Собирать учебники, ползая на коленях, не хотелось.

Дик взял деньги, но отпускать меня не спешил:

– Закрысила что-то?

– Да сто процентов закрысила! – поддакнул Гном.

– А ну показывай портфель, Вонючка! – приказал Крыса.

– Да нет же, тут все, просто посчитайте! – и тут же я понимаю, что обыска не избежать.

Они же не учатся. Наверное, и считать не умеют. И чем больше я пытаюсь избежать своей участи, тем сильнее их подозрения. Я почувствовала укол обиды, но тут же вспомнила о философии и покорно протянула своим мучителям рюкзак:

– Делайте, что хотите.

Пока хулиганы варварски потрошили мой портфель, я смотрела на облака за высоким окном. Белые, кучевые, они величественно плыли по лазурному небу. День был солнечный, начиналась весна. Надо бы спуститься во двор, хоть немного подышать свежим воздухом. Как давно я там не была… Пять месяцев? Шесть? В конце концов, деньги они забрали, поводов меня бить я не давала. Пора прекращать ограничивать себя в прогулках. Да и врач сказал, что для иммунитета полезно.

***

Порывы холодного ветра пробирали до костей, спутывая локоны парика. Морозный воздух бесцеремонно врывался в легкие, вызывая одышку. Солнце, отражаясь от посеревшего, но еще не до конца растаявшего снежного покрова, слепило глаза. Под ногами неприятно хлюпали лужи. Очки запотели. Я укутала шарфом лицо и развернулась. Пожалуй, хватит на сегодня.

***

По дороге в библиотеку меня снова одолели невеселые мысли. Значит, так теперь все и будет. Я трачу драгоценное время чтения на уроки, чтобы мне не выбили зубы. Поэтому мне приходится, да, именно приходится, нарушать рекомендации врача, ведь без книг я не могу. Остается только надеяться, что до полной слепоты я не доживу. Но как бы хорошо я ни училась, шоколада мне все равно не видать. В душ мне нельзя, хотя очень хочется. Еще меня обзывают, толкают, грабят. И, конечно же, моей мечте о поцелуе не суждено сбыться. Но теперь мне на все наплевать. Я больше не нервничаю и не переживаю. Мне все равно, что со мной происходит. Жизнь прекрасна. Да, именно так.

Я остановилась на лестничной клетке. Весеннее солнце заглядывало в высокое длинное окно, раскрашивая холодные однотонные стены. Тенью промелькнула ласточка. Все же так хорошо, просто живи и радуйся… Взгляд затуманился от слез. Я сняла очки, опустилась на корточки и разрыдалась.

– Что случилось? Ты в порядке, девочка?

Я обернулась. Рядом стояла фелисфем в голубом брючном костюме с совершенно белыми волосами. Она сочувственно пригнула кошачьи ушки.

– Извините, я Вам мешаю? – я смущенно вытерла слезы.

– Нет, что ты… – фелисфем присела рядом, глядя мне в глаза. – Меня зовут профессор Олоника. Я учитель первого «Е», и тут совсем недавно. А как тебя зовут?

– Миоланта-29, – привычно отозвалась я.

– У тебя очень красивое имя! Миоланта, почему ты плачешь? Кто тебя обидел?

Не сдерживая слез, я рассказала ей все. Плевать, даже если хулиганы узнают. Такая жизнь мне все равно не нужна. Может, она как-то сможет мне помочь?!

– Вот оно что… – протянула фелисфем, опустив ушки, когда я закончила рассказ.

– Да, – я судорожно вздохнула. – И никто ничего не хочет делать. А сама я ничего не могу. Так что мне остается только смириться и терпеть, как учат Боги.

Взгляд профессора Олоники стал серьезным.

– Почему же? Ну-ка пойдем, Миоланта.

Она взяла меня за руку и потянула за собой. Я смущенно отстранилась, боясь, что она почувствует, как от меня пахнет. Я ведь с утра не была в душе…

– Что такое? – спросила фелисфем.

– Можете называть меня просто – Мио?

– Хорошо, – она улыбнулась.

– А куда мы?..

– К кладовщице!

По указанию профессора я достала дневник и смущенно прижала его к груди. Строгая женщина в окошке внимательно пересчитывала что-то в магической книге, и была явно недовольна, что мы ее отвлекли. Аккуратные губы, накрашенные алой помадой, недовольно скривились.

– Понимаете, тут такая ситуация получилась, – профессор Олоника дружелюбно улыбнулась. – У этой девочки, ее зовут Миоланта-29, отобрали деньги. Вы не могли бы выдать ей их еще раз?

Кладовщица посмотрела на меня сверху вниз и постучала по корешку магической книге красными наманикюренными ноготочками:

– Не положено. У меня все подотчетное.

– Я понимаю, вещи. Но деньги! Они же зависят от оценок!

– Не положено. Им дай волю – каждый по два, по три раза ходить начнет. Монетами они в буфете расплачиваются за вещи, разницы нет.

– Но как же… У нее же все отняли!

– А Вы это видели? – кладовщица смерила нас подозрительным взглядом. – Или на слово верите?

Мне захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Вот, опять на меня смотрят, как на преступницу!

– Послушайте, я же вижу, какая Мио, – убеждала фелисфем. – Она не стала бы врать.

– Конечно. Охотно верю, но сделать ничего не могу. Не положено.

– Ах, так?! Ну, знаете!

Профессор Олоника явно не ожидала такого отпора. Но сдаваться она не собиралась. Недовольно махнув кошачьим хвостом, фелисфем выхватила у меня дневник, достала ручку и проставила пятерки на каждой свободной строчке.

– Вот, теперь Вы ей дали меньше, чем положено. Видите, сколько у нее оценок? Выдайте недостающее, пожалуйста.

– Так нельзя! Вы это только что поставили! – опешила кладовщица.

Профессор Олоника торжествующе усмехнулась.

– Я не учу Вас, как вести учет. А Вы не учите меня, когда и за что ставить оценки! Не заставляйте меня жаловаться директору, просто делайте свою работу, пожалуйста!

Смерив нас недовольным взглядом, кладовщица нехотя отсчитала монеты и протянула их мне.

– Только сегодня, в виде исключения. Надо лучше следить за своими деньгами, девочка, – нравоучительно сказала женщина напоследок.

Меня охватил восторг. Неужели снова, спустя столько месяцев, я смогу поесть шоколада?! От одной мысли об этом у меня потекли слюнки.

– Ты рада? – спросила фелисфем, провожая меня к буфету.

– Да, конечно! Спасибо огромное! Это было невероятно! – восхищенно поблагодарила я, но вдруг замерла. – А что насчет Дика? Его накажут?

Не знаю, чего я хотела больше – чтобы он получил хоть какое-то возмездие, или чтобы никогда не узнал о том, что сейчас произошло.

– Зачем? – недовольно спросила профессор Олоника. – Ведь ты уже получила свое, и даже больше, чем у тебя было. Разве он не имеет права тоже себе что-нибудь купить?

Я оторопело уставилась на нее.

– Но ведь он же не заработал, он украл, он преступник…

Фелисфем мягко меня перебила:

– Мио, прежде всего, он такой же умирающий ребенок, как и ты. Он тоже хочет жить. Нельзя быть такой эгоисткой!

Я густо покраснела. Разве это неправильно – хотеть, чтобы твоего обидчика наказали?! Неужели желание справедливого возмездия считается эгоистичным? Неужели то, что он тоже хочет жить, его как-то оправдывает?!

– Нет, я… Я просто… Он же продолжит, он не у меня одной деньги отнимает…

– Мио, если он снова это сделает, подойди ко мне, мы разберемся, – с мягким безразличием сказала фелисфем.

Но я уже знала, что больше никогда к ней не обращусь. Снова краснеть перед кладовщицей, снова доказывать, что я не вру, снова чувствовать на себе осуждающие взгляды, как будто я преступница, жадина, хулиганов не жалею… Я больше этого не вынесу. Да и врач сказал избегать стрессов. Пусть знают, что никакая я не эгоистка, и деньги мне не нужны. Я просто хочу справедливости! Разве нельзя этого хотеть?!

***

Шоколад отчего-то показался мне приторным. Видимо, отвыкла. Больше машинально, чем с удовольствием, я прожевала две полоски, и меня затошнило.

Бледный никак не хотел уходить из моих мыслей. Разве то, что он хочет жить, дает ему право издеваться надо мной?! Почему я должна думать о его интересах, чтобы быть хорошим человеком?!

«Он – такой же умирающий ребенок, как и ты…» – эта фраза не давала мне покоя. Сама мысль о нашем сходстве казалась мне дикой. Я впервые попыталась поставить себя на место Бледного. Нет, на место Дика, ведь так его зовут. Он же не сразу стал злым. Когда-то и он был маленьким. Может быть, Дика обижали старшие, и он решил, что это нормально. Может, раньше Дик пытался учиться, но у него не получалось, а так хотелось конфет! В конце концов, близость смерти каждый переживает по-своему. Впервые я испытала к своему мучителю что-то кроме страха и отвращения. Впервые из абстрактного монстра в моей голове он превратился в человека, который тоже что-то чувствует. Да, он вымещает свою боль на окружающих, но это и его делает несчастным. Уверена, в глубине души Дик тоже хочет тепла, но сам себя запер в замкнутом круге насилия. Мне вдруг стало его жалко.

Но скоро все эти мысли перестали иметь значение, потому что я влюбилась.

Влюбленность.

Это было самое обычное холодное утро четверга. Я намазала пасту на щетку и залезла под теплый душ, чтобы не терять времени зря. Завершив гигиенические процедуры, я оделась, закинула на плечо рюкзак и поспешила в класс. Учительницы еще не было, поэтому дети шумели в ожидании урока. Стараясь не привлекать лишнее внимание, я села на предпоследнюю парту в углу. Но не успела я разложить учебники, как гвалт мгновенно затих. Я подняла глаза.

Уверенным шагом мальчик прошел в центр кабинета и остановился спиной к доске, внимательно оглядывая нас. Роскошные волосы цвета воронова крыла почти доходили до подбородка, красиво очерченные полные губы были сосредоточенно сжаты, на щеках играл здоровый румянец.

Новенький? Как странно, ведь у нас осталось всего два класса, и раньше я его нигде не видела…

Мне показалось, что его взгляд остановился на мне. Разумеется, это не могло быть правдой! И все же мое сердце забилось чаще. Умопомрачительно красивые карие глаза мальчика словно светились изнутри живым пламенем.

– Дети, познакомьтесь, – сказала учительница. Все это время она стояла рядом, но внимание всех было приковано к новичку. – Это Тимонд-148, теперь он будет учиться с вами. Тимонд, проходи и садись на любое свободное место.

– Бледный, – представился Дик, когда новенький проходил мимо.

– Тим.

От звука его голоса у меня по спине побежали мурашки. Он был совершенством! Мальчик размашисто пожал протянутую руку Бледного, так же поздоровался с Гномом и Крысой, и только потом сел за свободную парту. Ну конечно, он тоже хулиган… Иначе и быть не могло.

– Ребята, хочу еще раз вам напомнить, что наша больница находится посреди Дикого леса, – голос профессора Адамалии стал серьезным. – Давным-давно, когда волшебникам запретили создавать людей и что-либо из людей, добавив новую обязательную клятву на крови, начались гонения на магических созданий. Некоторые, как мы, фелисфемы, смогли доказать свою полезность для человечества, остальные были уничтожены или бежали в Дикий лес. Он – последний оплот времен свободного чародейства. Постепенно лес вырубают, но он по-прежнему огромен. Там живет самая дикая и опасная магия. Поэтому никогда, запомните, никогда, ни в коем случае не пытайтесь перелезть через стены больничного двора. Если вы это сделаете, то очень быстро умрете страшной и мучительной смертью.

– Как в замке у Пожирателя младенцев? – спросил кто-то.

– Поверьте, это даже хуже, чем попасть к последнему злому волшебнику, – заверила всех учительница. – Пожиратель – это страшилка для малышей, его много лет уже никто не видел. А в Диком лесу вас точно съедят.

Тим аккуратно разложил на парте учебники и тетради. Я не могла отвести от него взгляд.

– Была задана тема «Физиология клетки». Кто хочет к доске? – спросила профессор Адамалия. Увидев мою руку, добавила:

– Да, Миоланта.

Бледный наклонился в мою сторону и прошептал:

– Быстро пошла, Вонючка! И чтобы на пять!

Я вздрогнула и отвернулась, пытаясь игнорировать его. Было особенно стыдно от того, что унижения происходили на глазах у Тима. Но ведь он такой же, как они, и скоро присоединится к травле, иначе и быть не может…

– Чего ты к ней привязался? – недовольно прошептал Тим.

Мои глаза изумленно распахнулись. Что. Это. Было?! Он только что… за меня заступился?! Не присоединился к оскорблениям, а защитил?! Он, этот безумно красивый мальчик?! Я точно не сплю?!

Не ожидавший такой реакции хулиган промямлил:

– Да просто…

– Тихо там! – окликнула их учительница. – Хватит шушукаться! Мио, я жду.

Я вышла к доске, отчаянно пытаясь сосредоточиться на ответе. Внутренне я ликовала. Красивый, да еще и добрый! Он просто ангел! Спустился к нам из рая, не иначе!

– Ладно, Мио. Четыре. Садись, пожалуйста, – профессор Ронна Адамалия записала оценку в дневник и подала его мне. – Кто готов рассказать о делении клеток?

Тим поднял руку. Мое сердце забилось чаще. Так он еще и умный?! Как такое вообще возможно?! Он как будто пришел из моих фантазий…

Выходя к доске, он небрежным движением откинул с лица длинную челку. Интересно, это парик? Мальчики редко носили парики. Но отрастить здесь волосы такой длины было сложно, тем более, такие густые.

Я наслаждалась его голосом, не различая смысла сказанных слов. Его горящие глаза время от времени останавливались на мне, и каждый раз я стыдливо отводила взгляд. Меня бросало то в жар, то в холод. И я была не одна такая. Невозможно было не заметить, с каким восхищением смотрели на него все девочки. Да и как можно было не поддаться его обаянию!

***

Остаток дня я провела, будто во сне, снова и снова возвращаясь мыслями к Тиму. Он был словно не из этого мира. Кареглазый ангел, спустившийся с небес, чтобы защитить меня! Как долго я мечтала о таком заступнике! О том, кто придет, возмутится творящейся со мной несправедливостью, и остановит ее… Я даже не могла читать. «Нити судьбы» бесцельно лежали у меня на коленях, пока я витала в своих фантазиях. Правда ли он меня заметил? Или мне все это кажется? Тогда, на уроке, он заступился за меня по-настоящему, в этом не может быть сомнений. Но потом, все эти взгляды… Может, все дело в очках? Больше ни у кого таких нет, и ему интересно, вот он на меня и смотрит? Или я все выдумала, и просто принимаю желаемое за действительное?!

И тут я снова заметила на себе его внимательный взгляд. Он тут же прикрылся книгой, а я потупилась, чувствуя, как горят мои щеки. Как это странно… Он не подходит, не пытается заговорить, просто смотрит. Наблюдает. Любуется?.. Нет, это невозможно. Разве я могла бы привлечь такого, как он?! Но что ему может быть от меня нужно? Тим тоже хочет отнять у меня деньги? Нет, ни за что не поверю. Ведь он защитил меня от Дика. Да, это было всего один раз, всего одна фраза, но никто никогда не делал для меня ничего подобного. Он добрый, я это чувствую.

***

Засыпая, я вдруг почувствовала себя совершенно счастливой. Впервые за все эти долгие месяцы травли моя жизнь вновь обретала смысл. Я с нетерпением ждала наступления утра, когда снова смогу увидеть его. Мне хотелось петь, танцевать, кричать, жить, жить как можно дольше, пока в этом мире есть этот красивый кареглазый мальчик. Тим… Его имя звучало в моей голове, словно колокольчик. Я снова и снова вспоминала, как он небрежным движением откидывал назад черные пряди челки, его прекрасную улыбку, прятавшуюся в уголках губ, таинственный огонь в его серьезном взгляде.

Сомнений быть не могло. Я безнадежно влюбилась.

Защита.

Я проснулась с улыбкой. Она не сходила с моего лица все утро, пока Бледный не толкнул меня плечом, проходя мимо парты.

– Прочь с дороги, Вонючка! – прошипел он, хотя места рядом было достаточно. Краем глаза я заметила, как Тим вздрогнул, но промолчал. Он подозрительно прищурился, провожая взглядом моего обидчика, но пожал протянутую им руку. Что ж, не то чтобы мне сейчас сильно нужна была помощь… И с чего я вообще взяла, что Тим будет продолжать за меня заступаться? Напридумывала себе всякого. Какая глупость, я же ему никто! Он совершенно не обязан меня защищать. Да и ведь их трое, а он один. Хотя Тим был выше Дика на треть головы, но противостоять целой шайке хулиганов, наверное, и он бы не смог.

На математике учительница дала контрольную.

– Все, время вышло! – профессор Адамалия отложила магическую книгу. – Поменяйтесь тетрадями с соседями по парте. Сейчас я буду диктовать правильные ответы, а Вы в полученной тетрадке вычеркивайте крестиком неправильные. Начали! Первый вариант. Первый ответ – 35, второй – 6/7, третий…

После завершения проверки соседка по парте вернула мне тетрадь. В ней красовалось четыре крестика.

– А теперь, пожалуйста, положите дневники на край парты. Как обычно, если все без ошибок – пять, одна ошибка – четыре, три ошибки – три, больше – два.

Я похолодела. У меня будет двойка?! Как же так?! Я ведь все учила… Попыталась вспомнить тему, но в голове стоял лишь невообразимо прекрасный образ Тима. Краснея от стыда, я подала учительнице дневник вместе со всеми. О Боги, что же теперь будет?! Ведь Бледный обещал выбить мне зуб за двойку! Может, он не узнает?! Или смягчится, получив сегодня деньги?! Только бы не снова!

– Двойка? Что-то ты в последнее время отстаешь, Мио, – задумчиво протянула профессор Адамалия, выводя цифру в дневнике.

Зачем, зачем она сказала это вслух?! Все, теперь я труп…

***

Строгая кладовщица отсчитала восемь монет. Мало. Слишком мало, чтобы их задобрить. Да, оценки у меня в последнее время были не очень. Но как сосредоточиться на учебе, когда рядом Тим?! Новенький стоял через одного после меня, в конце очереди. Смотреть на него я не решалась. Как было бы здорово, если бы сегодня он защитил меня от хулиганов! Может, все и к лучшему. Может, если они выбьют мне зуб, Тим меня пожалеет и снова начнет заступаться? Может, Боги послали мне двойку именно для этого? Тогда я согласна…

В смятении, с гулко бьющимся сердцем, я спустилась по лестнице. Бледный и его шайка были на месте. Движением плеча скинув портфель, я протянула им его и деньги. Может, пронесет? Может, они не будут меня бить?

Бледный забрал монеты, а Гном – рюкзак. Привычным движением Зейм расстегнул все молнии и вытряхнул на пол содержимое ранца. Это заняло у него не больше десяти секунд.

– Что-то совсем мало. А ты ведь сегодня двойку получила, да? – зловеще спросил Дик, перебирая в руках деньги.

Нет. Нет, только не это…

– Это случайность, – залепетала я, инстинктивно отступая. – Больше не повторится. Я не виновата, я не специально! Больше не буду, правда! Это не я!

Бледный шагнул ко мне. В его глазах была только звериная жестокость. Вдруг он сплюнул и махнул рукой своим подельникам, приглашая их за собой. Я с облегчением выдохнула и опустилась на колени, чтобы собрать содержимое портфеля. Какое счастье, все зубы целы!

Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась. На лестнице стоял Тим. Я смущенно покраснела и уставилась в пол. Так вот почему Бледный не стал меня бить! Это Тим защитил меня своим незримым присутствием. Мой кареглазый ангел-хранитель снова меня спас! Как же здорово, что он появился в моей жизни! Я едва не расплакалась от благоговейного чувства благодарности, накрывшего меня с головой.