Могилы Богов: Мальчик, который хотел выжить

Юрист Музы

Могилы Богов: Мальчик, который хотел выжить

Новый класс.

Я долго терпела. Но всему есть предел. Да, я считаю, что насилие – не выход. Но мне просто не оставили выбора. Сегодня я дам им отпор.

Вальяжно развалившись на стульях, со скучающим видом мои мучители ждали окончания урока. Время от времени на их лицах появлялись хулиганские усмешки. Дик, Зейм и Хари. Они звали друг друга Бледный, Гном и Крыса, будто были настоящей бандой.

Я сжала кулаки под партой. Смейтесь, пока можете. Я теперь я знаю, что вы всего лишь трусы, как и все, кто обижает слабых. Стоит мне немного вас напугать, и вы разбежитесь, как тараканы. И я готова. Я готова на все, лишь бы это закончилось.

***

Два месяца назад меня перевели в новый класс. Когда умер Ник, в нашем «В» осталось всего шесть человек. В таких случаях класс расформировывают по другим группам. Двух мальчиков, попавших в «А» вместе со мной, я знала плохо. Да и вообще я не слишком общительная, больше люблю читать, чем болтать. Видимо, поэтому хулиганы выбрали меня. А еще потому, что я отличница. За пятерки дают больше всего денег.

Это случилось в первую же пятницу после перевода. В этот день обычно открывается буфет, где можно купить сладости, вкусности, игрушки, детскую косметику, красивую одежду, значки, фигурки и всякие прочие безделушки. Стоя в очереди с открытым дневником, я краем глаза заметила, что трое мальчиков за мной следят, но не придала этому значения. Строгая кладовщица молча проверила мои оценки и выложила на стол горсть монет. Я сгребла их в карман рюкзака и вежливо поблагодарила женщину.

Направляясь в буфет за шоколадкой, я радостно предвкушала удовольствие от тающей сладости на языке. Шоколад – моя страсть и моя слабость. Стоит мне только съесть одну дольку, и я уже не могу остановиться. Особенно мне нравится белый пористый. С начинками и горький я не жалую, хотя иногда не против и поэкспериментировать… На лестничной клетке меня остановил Бледный. Он схватил мой рюкзак, грубо сдернул его с плеча и начал обыскивать. Крыса выглядывал из-за угла, карауля непрошенных свидетелей. Гном, подбоченясь, стоял с другой стороны. Видимо, на случай побега. Но я и не смогла бы сбежать. Растерявшись, я в ужасе замерла, пока Бледный деловито потрошил карманы моего портфеля, выкидывая на пол его содержимое. Он выгреб только что полученные деньги и небрежно бросил ранец на пол.

– Пошли, – кивнул он своим подельникам, и все трое направились вниз, в сторону буфета. На меня они даже не смотрели, слово были одни на лестнице.

Я упала на колени и зарыдала от обиды и бессилия. Меня только что ограбили! Так бесцеремонно и нагло, среди бела дня, а я даже не попыталась их остановить! Дрожащими руками я собрала раскиданные учебники и тетради, вытерла слезы и твердо решила, что добьюсь справедливости. Преступникам не место за партой. Надо рассказать учительнице! Вот только ее кабинет, ожидаемо, оказался пуст.

«Что ж, пара дней ничего не решит, все равно у меня нет другого выхода», – решила я и, как обычно, направилась в библиотеку.

Там было тихо и уютно, наряду со столами и стульями у стен стояли мягкие диваны. Читать на них было одно удовольствие. Сделав все, что задано, я открыла новую книгу: «Венец коллекции». Она описывала приключения злого волшебника, который путешествовал по миру на своей черной колеснице в поисках красивых вещей. Находя что-либо прекрасное, он забирал его для своей коллекции, даже против воли владельца. Драгоценные камни, роскошные платья, диковинные произведения искусства… И вот однажды волшебник завладел портретом принцессы. Она показалась ему самым милым и прекрасным созданием на свете. И скоро картины ему оказалось мало… Чтение отвлекло и успокоило. И все же я долго ворочалась в кровати, прежде чем уснуть.

***

Наступило утро понедельника. За окном был непроглядный мрак, близилась зима. Я сидела за партой, как на иголках. Бледный и его дружки гоготали над какой-то глупостью, время от времени бросая на меня презрительные взгляды. Наспех приготовившись к уроку, я вышла за дверь, чтобы подождать учительницу там. От их взглядов меня бросало в дрожь, волнение нарастало с каждой секундой. Подкорку посетила трусливая мысль: «А, может, не надо? Может, оставить все, как есть? Деньги ведь уже не вернешь»… Но я тут же отогнала ее прочь. Преступники должны понести наказание. Иначе они продолжат вредить людям. Не мне, так другим.

Я узнала о приближении учительницы по уверенному цоканью ее каблуков. Как и у всех фелисфемов, у нее были кошачьи ушки и хвостик. Изначально созданная магией для удовлетворения низменных потребностей, ее раса сумела доказать, что фотографическая память полезна не только для запоминания капризов хозяина. Добившись равноправия с людьми, фелисфемы в юном возрасте получали профессорские звания, становились экономистами, юристами, учеными… а еще следователями. Поэтому я очень надеялась, что учительница сможет восстановить справедливость. Других вариантов у меня не было. В нашей больнице у каждого класса был только один учитель, ведь необычные способности фелисфемов позволяли им вести сразу все предметы. Даже если это сказывалось на качестве обучения – всем было плевать. Ведь живыми из больницы мы все равно не выйдем. Нам не представится случая применить полученные знания на практике.

– Ты чего тут стоишь, Мио? – спросила учительница, жестом приглашая меня в кабинет.

– Меня ограбили, – дрожащими губами прошептала я. – Профессор Адамалия, в пятницу Бледный… я хочу сказать, Дик, Зейм и Хари… они отняли все мои деньги!

Лицо учительницы стало серьезным, и я испытала облегчение. Сейчас все это закончится, мои обидчики получат по заслугам, и это больше никогда не повторится!

– Дикилан-14, Зейманд-137, Харимон-98, встаньте, – приказала профессор Ронна Адамалия. Хулиганы нехотя поднялись, недовольно поглядывая на меня.

– Вы забрали деньги у Миоланты-29?

– Да врет она все! – гневно выкрикнул Бледный. – Просто хочет еще денег получить, вот и выдумывает чушь всякую!

Я аж поперхнулась от такой наглости. Учительница задумчиво потерла подбородок и опустила ушки.

– Миоланта, ты уверена, что это они? Все-таки это серьезное обвинение. Ты не могла где-то потерять или случайно оставить деньги?

– Нет, они же на моих глазах меня ограбили! Вывернули рюкзак, мне пришлось потом по всей лестнице учебники собирать!

– А доказательства есть? – нагло глядя мне в глаза спросил Бледный. – А то она у меня тоже деньги украла, пусть вернет!

– Миоланта, кто-нибудь может подтвердить твои слова? – спросила профессор Адамалия.

– Нет… – растерялась я. – Я была в конце очереди, потом еще в уборную зашла… Лестница была пустая.

– Как удобно! Видно же, что она все врет! – торжествующе воскликнул Бледный. Гном и Крыса согласно закивали, старательно изображая на лицах невинность.

Учительница сморщила красивый носик. Ее хвост задумчиво покачивался из стороны в сторону.

– Мио, расскажи подробнее, как это произошло, – попросила она, давая себе время на размышление.

– Да, мне тоже интересно, – подхватил Бледный. – Мы что, прямо все трое тебя обворовали? Одновременно? Это как, интересно?

– Дик! Это он забрал деньги. Зейм и Хари стояли рядом. Следили, чтобы никто не видел. Подкараулили меня на лестничном пролете между первым и вторым этажом, вырвали портфель, забрали деньги…

Бледный самодовольно усмехнулся:

– Ты же только что сказала, что я один был, они просто рядом стояли! А теперь «вырвали, забрали»… Что-то не сходится!

Я опешила от такой наглости. Дрожащим голосом я попыталась возразить:

– Да, вырывал портфель ты один, но действовали же вы все вместе… – чем больше я оправдывалась, тем неубедительнее звучали мои слова.

– Дик, ну вот предположим, что она все это придумала, – профессор Адамалия подошла к мальчику. – Но почему тогда Мио указала именно на вас, если вы ей ничего не сделали?

– Да она просто в меня втрескалась, вот и все!

– Нет… – в ужасе прошептала я. К горлу подступали бессильные слезы.

– Да, втрескалась! Давно уже за мной бегает! Вот теперь врет, только чтобы я на нее внимание обратил. Да не брал я ее деньги! Хотите – обыщите!

Он демонстративно бросил портфель на парту. Учительница посмотрела на него с сомнением.

– Они ведь уже все потратили… – сдавленно возразила я.

– Как складно у тебя все получается! – не унимался Бледный. – Ни одного доказательства, но ты почему-то оказываешься права!

– Он тебе нравится, Мио? – мягко спросила учительница.

– Что?! – по моим щекам побежали слезы. Как она может им верить?!

– Это нормально, он симпатичный мальчик…

– Нет, нет конечно! Да как он может мне нравиться?! – в моем голосе сквозили нотки отчаяния.

Я чувствовала себя совершенно беспомощной против такой бесстыдной лжи. Но чем больше я отрицала, тем больше сомнений возникало у учительницы, ведь мне нечем было подтвердить свои слова. Но он, он-то симпатичный?! Да, когда меня перевели в новый класс, и я в первый раз увидела Дика, то даже захотела познакомиться. У него единственного были веснушки, как и у меня. Но это было до того, как он меня ограбил! Теперь же Бледный казался мне исчадием ада. Сама мысль о том, что он может быть «симпатичным», пусть даже только внешне, казалась дикой. Он мог быть хоть писаным красавцем для всех – но только не для меня. Но как объяснить это профессору Адамалии?!

– Ладно, хватит! – учительница устало потерла лоб и пригладила ушки. – Я разберусь с этим позже, во внеучебное время. Мио, умойся и приходи на урок.

Больше к этой теме она не возвращалась…

***

Они подкараулили меня в больничном дворе. Как только я вышла из корпуса, чтобы подышать свежим воздухом глубокой осени, меня окружили. Не говоря ни слова, Бледный грубо толкнул меня, и я ударилась затылком о дверь. Горло сдавил спазм, в глазах защипало. Я сползла вниз, глотая слезы обиды и боли. Но Бледный и не думал уходить. Он придавил ногой мою грудь, не давая подняться, наклонился и зашипел:

– Я не думал, что ты настолько тупая, что тебе, как мелюзге, надо все объяснять. Стучать плохо. Стукачей никто не любит. Пожалуешься еще кому-нибудь – я тебе лицо в кровь разобью. Поняла?!

Я всхлипнула и закрыла рот ладонью, чтобы не зарыдать в голос. Еще никто никогда меня не бил, никто не говорил со мной так грубо. Все мое естество протестовало против унижения, но тело сковывал страх.

– Поняла, я спрашиваю?! – в голосе Бледного слышалось рычание. Он сильнее надавил ногой мне на грудь.

Сдерживая слезы, я с трудом прошептала:

– Да…

– Не слышу!

– Да, поняла!

Он убрал ногу, оставив на куртке грязный след.

И это он, он-то симпатичный?! Как такое вообще возможно?!

Торопливо отряхиваясь, я сгорала от стыда. Об меня только что вытерли ноги! В прямом смысле! И что же, мне придется с этим смириться? Такой теперь будет моя жизнь?!

Гулять я не пошла. С тех пор я вообще больше во двор не выходила.

Побег.

Неделя пролетела незаметно, будто во сне. Я машинально делала уроки, отвечала у доски, посещала столовую вместе со всеми, но мою душу как будто заморозили изнутри. Меня ничего не радовало, только «Венец коллекции» помогал на время забыться. Злой волшебник тайно проник на бал, чтобы посмотреть на принцессу. Вживую она была еще более совершенна, чем на картине. И тогда в голове мага созрел коварный план. Он начал собирать изысканные платья, туфли, ожерелья и серьги, представляя, как они будут смотреться на красавице. Когда все было готово, чародей проник в королевские покои и украл девушку. Однако план злого волшебника провалился: принцесса не оценила окружавшей ее красоты, и возненавидела своего похитителя. С каждым днем пролитых слез она становилась все менее и менее привлекательной. В надежде вернуть прелестное создание, в которое он влюбился, маг пообещал ей самый главный дар волшебника: то, ради чего изначально и создавалась магия. Он сказал, что исполнит любое ее желание. В рамках разумного, конечно: волшебство может нарушать законы физики, но это не абсолютная сила. Например, еще никому не удавалось вернуть мертвого к жизни. «Или вылечить тех, у кого иммунитет к магии, как у нас», – мысленно добавила я. Выслушав предложение чародея, принцесса явно повеселела. Она вытерла слезы и загадала желание: вернуться домой и больше никогда не видеть своего похитителя.

Чтение помогало, хоть от него иногда и болела голова. Мне уже почти удалось все забыть…

***

Снова наступила пятница. Я проглотила обед, почти не чувствуя вкуса, и побежала к кладовой, чтобы попасть в середину очереди. Не станут же они меня грабить при всех! Получив у кладовщицы монеты, я постаралась смешаться с толпой, прячась от озлобленно-беспомощных взглядов своих обидчиков. Вжав голову в плечи и глядя под ноги, я проскользнула мимо хулиганов, поджидавших на лестнице, как и в прошлый раз. Но не успела я выдохнуть с облегчением, как кто-то дернул меня сзади за рюкзак. Я едва не потеряла равновесие. Бледный с перекошенным от гнева лицом намертво вцепился в ранец.

– Помогите! – закричала я, озираясь вокруг. Кто-то отвел взгляд, кто-то вжался в стену. – Помо…

Бледный дернул на себя рюкзак, наотмашь ударил меня по губам, а затем зажал мне рот грубой ладонью.

– Заткнись, шизик вонючий! Чего орешь, как полоумная?! По хлебалу захотела?! – хулиган злобно сплюнул и окликнул невольных свидетелей. – Чего встали? Тоже получить хотите?!

Гном и Крыса подозрительно щурились, стоя рядом. Дети испуганно заторопились назад, подальше от нас. Хулиганов трое. Конечно, все их боятся…

– Я сейчас уберу руку, – сказал Бледный. – Будешь еще вонять – получишь по морде. Тебе все ясно?!

«Вонять»? Видимо, на их ломаном языке это означало «кричать»… Я закивала головой, и он меня отпустил, сдернув рюкзак и бросив его своим подельникам.

В этот раз они не просто выпотрошили мой портфель, но и специально раскидали учебники по коридору первого этажа. Глотая слезы унижения, я ползала по полу под искусственным светом, собирая их. Дети проходили рядом, бросая на меня сочувственные взгляды. Одна девочка из параллельного класса начала мне помогать.

– За что они тебя так? – спросила она, подавая мне учебник.

– Ни за что! Им просто деньги нужны, а я хорошо учусь, – я всхлипнула.

– Ужас какой! Я слышала, они и у малышей иногда деньги отнимают…

– Помоги мне, пожалуйста! Расскажешь моей учительнице, что все видела? А то она мне не верит…

Девочка испуганно замерла.

– А если они меня тоже побьют?

Действительно, об этом я и не подумала. Мне казалось, достаточно того, что кто-то увидит. С чего я взяла, что он сразу захочет мне помочь?!

– Извини, мне пора идти, – она торопливо сунула мне в руки собранные тетради и убежала, стыдливо пряча взгляд.

Молодец я, конечно… Оттолкнула единственного человека, который меня пожалел! Разумеется, она боится. А кто бы не боялся?! И я боюсь. Вот только убежать, как она, не могу…

Умывшись, я пошла в библиотеку и продолжила читать «Венец коллекции». Конечно же, злой волшебник нарушил свое слово и не отпустил принцессу. Тогда она решила сбежать. Вот, и тут побег… Как жаль, что мне от своих мучителей никуда не деться! Хотя… хотя почему же…

Больница имела крестообразную форму, сверху она выглядела как две пересекающиеся в центре полоски пластыря. Границы корпусов проходили продольно по центру каждой полосы. Таким образом, каждый из четырех блоков имел по два крыла с окнами во двор: медицинское и учебно-жилое.

Кладовая располагалась на третьем этаже, буфет – ниже, на первом, отведенном под столовую. Он, как и кладовая, размещался в центре, там, где сходятся корпуса. Поэтому все дети, получив деньги, обычно сразу спускались на первый этаж. Однако лестницы есть и в конце каждого крыла, не только в центре. Все ведь так просто, почему раньше мне не приходило это в голову?!

Всю неделю я, как прежде, с нетерпением ждала пятницы. Ох, как давно я не ела шоколада! От одной мысли о сладости у меня текли слюнки. Как я надеюсь, что этот затянувшийся кошмар скоро закончится!

***

Стоя в очереди к кладовщице, я с опаской поглядывала на хулиганов. Самодовольно усмехаясь и переругиваясь, они скрылись на центральной лестнице. Получив деньги, я стремглав бросилась в учебно-жилое крыло. Только бы они не заметили!

Задыхаясь, я сбежала вниз. Остался всего один коридор, и я у цели! От бега у меня потемнело в глазах и закололо в боку. Я остановилась, чтобы перевести дух, и затем пошла быстрым шагом. Краем глаза я заметила движение у центральной лестницы, но тут же нырнула в дверь буфета. Победа! Наконец-то!

Все еще задыхаясь, я подошла к девушке в фартуке, вывалила горсть монет и указала пальцем на блестящую обертку белого пористого.

– На все? – спросила буфетчица.

– Да, – выдохнула я.

Она выдала мне три плитки. Прижимая шоколад к груди, словно сокровище, я отошла в сторону. Варварски разодрав упаковку, я впилась зубами в лакомство. Боги, как же вкусно! Сладость таяла во рту, оглушая отвыкшие рецепторы. Я закрыла глаза от удовольствия… но вдруг почувствовала смутную тревогу и оглянулась.

Мои обидчики стояли в дверях, но внутрь не заходили. Видимо, побоялись преследовать меня на глазах у взрослых. Поймав мой взгляд, Бледный поднял руку и большим пальцем провел по шее, словно перерезая горло.

Мне стало страшно. Что они теперь со мной сделают?! Может, не стоило мне от них сбегать? Я посмотрела на раскуроченную плитку в своих руках. Молочный цвет ровных клеточек, нежные пузырьки внутри, подтаявшие следы пальцев… Нет, все было не зря. Не могу же я жить совсем без шоколада. Будь, что будет. Я откусила еще кусочек, наслаждаясь мягким хрустом.

***

Когда буфет закрылся, мне все же пришлось уйти. Буфетчица и так уже последние полчаса бросала на меня подозрительные взгляды. Покидать место, где я чувствовала себя в безопасности, было страшно. Как оказалось, напрасно – хулиганов в коридоре уже не было… Очень хотелось верить, что они обо мне забыли.

Выходные я провела, прячась в библиотеке. В нашей комнате было трое девочек помимо меня, но я уже знала, что детей мои обидчики не стесняются. В столовую я пробиралась, пугливо оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха. Специально немного опаздывала и уходила, едва притронувшись к еде, чтобы хулиганы не могли подкараулить меня у выхода.

Зато я дочитала «Венец коллекции». Принцесса сбежала. А потом еще раз, и еще. Но каждый раз чародей находил ее и возвращал. Волшебники могут найти целое по части, а мы всегда оставляем следы: отпечатки, частички кожи, волоски… Интересно, а детей с иммунитетом к магии тоже можно найти, или у нас получится стать невидимками? Побеги стали своеобразной игрой для чародея и девушки, и когда злой волшебник все-таки решил отпустить принцессу, она не захотела уходить. Как водится в сказках, потом они жили долго и счастливо.

Я захлопнула книгу и потерла виски. Голова гудела. Видимо, надо дать глазам отдохнуть… Конец книги разочаровал. Не верю я в такие приторные концовки… Или они только для красавиц? А я не красавица, поэтому со мной такого никогда и не будет?

***

– Мио, почему ты опоздала? – спросила профессор Адамалия. Ее кошачьи ушки недовольно подрагивали, – На тебя это не похоже.

– Мне… мне стало нехорошо, – соврала я. По понедельникам до занятий мы сдавали кровь, и иногда кому-то действительно становилось плохо. Но если бы я сказала ей правду, что боюсь мести Бледного, она бы снова мне не поверила.

– Ладно. Раз уж ты все равно у доски, то будешь первой. Твой доклад об открытии магии готов?

– Конечно.

Я бросила портфель на первую парту, где обычно сидела.

Люди всегда хотели невозможного, всегда хотели исполнения желаний. Исследования в этой области велись едва ли не со дня зарождения цивилизации. Первым волшебником стал монах. Он научился использовать силу звезд для нарушения законов физики. Маг наложением рук исцелял раны, призывал дождь и мог найти любой предмет, взяв в руки его частицу. Однако он быстро уставал, здоровье его стало ухудшаться, и вскоре первый волшебник умер во сне. Его единственный ученик Бэнзорг Звездный продолжил дело мастера, и достиг небывалых высот. Он публиковал статьи в известных журналах, и после череды громких экспериментов существование магии было официально признано научным сообществом. У Бэнзорга появились свои ученики. Постепенно научно-технический прогресс сменился магическим: вечные двигатели, ковры-самолеты, лекарства от всех болезней – все это стало реальностью.

Только вот странное дело: у второго волшебника часто сменялись помощницы. В городах, где он появлялся, то и дело пропадали девушки.

Когда Бэнзорга застали с телом жертвы, отрицать очевидное он уже не смог. Оказалось, что сила звезд ни при чем. На самом деле магия расходует жизненную энергию, поэтому первый чародей так быстро умер. А его ученик нашел способ этого избежать. Через особый Ритуал силы он впитывал в себя жизни других людей.

Новость о том, что магия требует человеческих жертв, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Были изданы законы, запрещающие использование волшебства, а Бэнзорг был объявлен в розыск за совершенные преступления. Но отказаться от магии человечество уже не могло. Люди все равно шли к волшебникам. Многие болезни, казавшиеся ранее неизлечимыми, исчезали от простого наложения рук, засухи и неурожаи ушли в прошлое – кто в здравом уме от такого откажется? Правительства всех стран объявили охоту на магов.

Старея, Бэнзорг решил примириться с властью. Он привел к королю своей страны людей с серой кожей, которых сам создал. Сказал, что отныне волшебники будут использовать только их для Ритуалов силы. Он и его ученики поклялись на крови, что не станут применять магию во вред человеку, и король издал новые законы. Отныне чародеями руководил Совет девяти, где пятеро были людьми, и лишь четверо – магами.

Однако не всем новые порядки пришлись по душе. Один ученик Бэнзорга Звездного, ныне известный как Ашкаро Предатель человечества, отказался приносить клятвы на крови. Он был объявлен вне закона и скрылся в горах. Разумеется, он тоже взял себе учеников. Так появились злые волшебники – те, кто не давал клятв и чьи возможности не были ограничены моралью. Они сделали многое для магического прогресса, но волшебство по-прежнему не может исполнить все желания.

– Взять хотя бы нас. Нам не повезло родиться с иммунитетом к магии. А поскольку раковые клетки образуются в организме постоянно, наша поломанная иммунная система почти не способна с ними бороться. Вот и получается, что мы часто болеем онкологией, а волшебники не могут нам помочь, не могут исполнить наше главное желание – выздороветь…

Когда я закончила, в классе повисла тревожная тишина.

– Спасибо, Мио! Только незачем распространять упаднические настроения. Вас лечат здесь, продлевая жизнь в несколько раз. Конечно, вы живете меньше других детей, но жадность – грех перед Богами. Будьте благодарны за то, что имеете, – фелисфем пригладила свои ушки. – Теперь Крил расскажет нам об изобретении телефона. К доске, пожалуйста.

***

Закончился последний урок, и я начала собирать со стола учебники и тетради. С тех пор, как у меня начали забирать деньги, другие дети опасались садиться рядом. Вдруг передо мной возник Бледный.

– Что, Вонючка, набегалась? – с этими словами он слегка наклонился и вдруг опрокинул парту на меня. Я не успела встать со стула и с грохотом упала назад, ударившись спиной о соседний стол. Не слишком больно, но все же ощутимо. И, главное – унизительно. На глазах всего класса меня валят на пол, смешивают с грязью, оскорбляют! Слезы обиды и возмущения потекли по щекам.

Бледный отвернулся и вышел из класса. Учительница подошла ко мне.

– Тише, тише… Ну ты чего… Ударилась?

– Да! – всхлипываю я. Но в глубине души рождается радость. Теперь все видели! Теперь они не смогут это игнорировать! Теперь все закончится!

– Но ведь не сильно же? Ты, наверное, больше испугалась…

Я поперхнулась от возмущения. Да, я плачу не от боли, а от бессилия и унижения. Но только что на Ваших же глазах на меня опрокинули парту! И мне не предлагают сходить к врачу, я не слышу ни грамма осуждения в сторону Бледного, мне просто предлагают успокоиться, потому что ведь «не настолько же больно»!

– Да я… Да неужели Вы это так оставите?! – смогла я выдавить сквозь слезы. – Они отнимают у меня деньги, они меня бьют, уже даже на Ваших глазах! И я что, я виновата, что плачу?!

– Ну что ты, успокойся…

– Доказательств, значит, мало… Да спросите буфетчицу! Никто из их троицы ничего выше тройки не получал, но у них регулярно бывают деньги. Откуда?! А что бьют, так сейчас же целый класс свидетелей просто! Что еще должно со мной случиться, чтобы Вы обратили на это внимание?!