Сны с чёрного хода 2

"Он заметил меня. Не как студентку, не как юную девочку, а как личность. Теперь главное – не спугнуть этот момент".

Лия чувствовала, что нечто неуловимое изменилось в пространстве между ней и Александром. Это не было ни резким, ни очевидным сдвигом, но в течение дня она всё чаще ловила его взгляд, замечала, как он невольно задерживается рядом, словно пытаясь осознать, что именно в ней кажется ему теперь другим.

Когда они случайно встретились в коридоре, она сразу поняла: он заметил её ещё раньше, чем сделал вид, что просто проходит мимо. Его шаг слегка замедлился, но он не остановился, а лишь едва заметно скользнул по ней взглядом. Это было мимолётное движение, почти незаметное, но Лия уловила в нём что—то, похожее на проверку – он присматривался, как будто хотел убедиться, что не ошибся в своих первых ощущениях.

Она не дала себе удовольствия обернуться ему вслед, хотя знала, что ему бы этого не хватило – того мимолётного подтверждения, что она тоже его видит, тоже обращает внимание.

В библиотеке их встреча была куда более конкретной.

Лия перебирала книги на полке, кончиками пальцев проводя по гладким корешкам, выбирая между двумя изданиями. Она уже знала, что возьмёт, но почему—то медлила, будто наслаждаясь самим процессом выбора. В этот момент она ощутила его присутствие – спокойное, уверенное, с той особенной неподдельной внимательностью, которая выдавала его склонность к наблюдению.

– Хороший выбор книги, – прозвучал его голос, чуть ниже и тише, чем обычно, без намёка на формальность.

Она обернулась. Он стоял чуть в стороне, склонив голову, будто случайно заглянув в её маленькое интеллектуальное уединение.

– Вы её читали? – спросила она, и в её голосе не было привычной застенчивости. Теперь она чувствовала, что вправе задавать этот вопрос не как студентка преподавателю, а как собеседница, интересующаяся его взглядом.

Александр на секунду замолчал, будто проверяя себя, а затем кивнул.

– Несколько раз. Она звучит иначе, когда перечитываешь её в разном возрасте.

Лия задумалась. Эта фраза была слишком точной, и даже слишком совпадала с её собственными мыслями. Она провела пальцами по обложке книги, затем посмотрела на него, с интересом изучая выражение его лица.

– Как и жизнь, – произнесла она, не отводя глаз. – Одни и те же события кажутся разными, когда смотришь на них спустя годы.

Александр чуть нахмурился, но это была не досада, не раздражение. Скорее, лёгкое недоумение, словно её слова задели в нём что—то личное, неочевидное, но важное.

Мгновение висело в воздухе, наполненное чем—то неосознанным, но ощутимо значимым. Она видела, что он размышляет, что её реплика заставила его задуматься не о книге, а о чём—то глубже.

Этот разговор длился всего несколько секунд, но Лия чувствовала, что он оставил след. В его взгляде больше не было отстранённого академического интереса. Теперь он видел в ней не просто студентку, которая правильно формулирует мысли. Он начал видеть в ней женщину, собеседницу, человека, с которым хочется разговаривать не по долгу, а по желанию.

И это было её еще одной победой.

Лия медленно вышла из здания университета, ступая по холодному камню крыльца, и задержалась на верхней ступени, позволяя себе ненадолго остановиться. Вечернее солнце окрасило фасад старого корпуса тёплым, почти медовым светом, но осенний воздух уже нёс в себе дыхание приближающейся прохлады. Этот день был насыщенным, наполненным ощущениями, которых не было в её памяти – её новой памяти, в которой она уже не была той Лией, что жила раньше.

Она скользнула взглядом по знакомым очертаниям окон, колонн, по тёмным массивным дверям, которые столько раз оставляли за собой осевшую в пыльных коридорах студенческую суету. Ей не хотелось сразу уходить. В этом моменте было что—то важное, что—то, что хотелось прочувствовать до конца, до последней секунды.

Девушка прижала книгу к груди и просто стояла, наблюдая, как лучи солнца, цепляясь за карнизы, ложатся длинными тенями на брусчатку, как вдалеке мелькают силуэты студентов, спешащих по своим делам. Вечер был живой, но в нём было и одиночество, особое, наполненное мыслями, которое бывает только в такие моменты – когда ты остаёшься один, но не в пустоте, а в глубине себя.

Ещё мгновение назад она ощущала тишину, только слабый шорох ветра, несущего опавшие листья по дорожке, но вдруг ей показалось, что в этой тишине появилось что—то ещё. Чуть заметное, неуловимое, но присутствующее рядом.

Лия не повернулась и не сделала резкого движения, но её тело уже знало – он здесь, так близко, что его присутствие ощущалось на уровне инстинктов. Она не видела его, не слышала шагов, но каким—то шестым чувством улавливала его приближение, словно тепло, которое едва коснулось кожи, но уже проникает внутрь, оставляя невидимый след. Девушка не сомневалась, что это был Александр. Он не произнёс ни слова, но молчание говорило больше, чем любая фраза. Между ними возникло то напряжение, которое не требует объяснений, только осознания.

Она почувствовала его так, как можно почувствовать тепло, которое ещё не касается кожи, но уже есть, уже ощущается всем телом. Он стоял где—то рядом, за её спиной или чуть сбоку, но она не торопилась его искать.

Она хотела, чтобы это мгновение продлилось, чтобы оно не растворилось в суете дня, позволяя им обоим осознать его значимость. Если он действительно чувствовал её присутствие так же остро, как она ощущала его, пусть сам решит, стоит ли разрушать эту хрупкую, почти осязаемую тишину. Они не нуждались в словах – всё, что происходило между ними сейчас, было гораздо глубже разговоров, это было напряжённое ожидание, наполненное ощущением близости и чего—то не сказанного, но уже понятого.

Эта тишина между ними не была пустой и безликой. Она была натянутой, наполненной чем—то тяжёлым, значительным, тем, что нельзя разорвать случайной репликой, тем, что дышит само по себе.

Лия закрыла глаза, лишь на секунду, позволяя себе полностью ощутить эту близость, прежде чем она будет разрушена движением или случайной фразой.

"Я знаю, что он чувствует то же самое. Чувствует, но сдерживает себя. Он осторожничает. Возможно, боится."

Александр читал лекцию в своём привычном ритме – ровным, уверенным голосом, не спеша, позволяя мыслям студентов плавно втекать в русло темы. Его глубокий, но не давящий голос всегда звучал одинаково спокойно, с той лёгкой отстранённостью, которая подчёркивала его интеллектуальную независимость. Он никогда не торопился, не повышал интонации без необходимости, не подстраивался под аудиторию, предпочитая, чтобы она сама подстраивалась под его манеру подачи материала.

Лия слушала, но сегодня что—то в нём казалось другим. Она уловила едва заметную заминку в его голосе, тонкое, почти неощутимое изменение в ритме речи, словно он на мгновение отвлёкся, сбился с мыслей, прежде чем вернуться к привычной плавности. Её взгляд задержался на нём дольше обычного, она наблюдала за каждым его движением: как он слегка постукивает пальцами по столу, как порой ненадолго замирает, будто фиксируя для себя важную мысль, как ловко ведёт аудиторию за собой.

Неожиданно он замолчал, прерывая ровный поток речи, и словно потерял нить своих мыслей, остановившись на полуслове. Внезапная пауза заставила аудиторию вздрогнуть от молчания, которое, казалось, повисло слишком резко, нарушая ритм лекции. Александр провёл взглядом по студентам, не спеша, словно проверяя, слушают ли его. Затем его взгляд остановился на ней.

Этот момент растянулся, заполнив пространство между ними, став ощутимым и весомым. Возможно, это длилось всего две—три секунды, но этих мгновений оказалось достаточно, чтобы оставить след, чтобы в его взгляде появилось нечто большее, чем просто привычный контроль над ситуацией.

Лия почувствовала, как что—то в пространстве между ними изменилось, как в этом взгляде появилось нечто новое, чего раньше не было. Не просто любопытство, не просто профессиональный интерес преподавателя, замечающего старательную студентку. В нём было больше – лёгкое, почти неосознанное влечение, искра признания, короткая, но ощутимая.

Он быстро отвёл глаза, продолжил фразу так, словно ничего не произошло. Но Лия знала – он почувствовал.

После лекции она не торопилась выходить. Медленно собирая тетрадь, закрывая книгу, она уловила, как из угла зрения мелькнула его фигура. Казалось, что он оказался рядом случайно, но Лия знала, что в его действиях редко бывали случайности.

Он остановился всего в нескольких шагах от неё, как будто раздумывая, стоит ли продолжать движение или задержаться.

Лия медленно подняла голову, её взгляд скользнул вверх, словно она хотела заглянуть ему в глаза, поймать его выражение, уловить ту невидимую эмоцию, что затаилась в складках его лица.

Александр хотел что—то сказать. Она это чувствовала – в лёгком наклоне его головы, в том, как он замер, будто взвешивая внутри себя решение. Ему хотелось заговорить, но что—то останавливало.

Эта секунда тянулась мучительно долго, наполняясь смыслом, который не требовал слов. Лия оставалась на месте, не делая ни малейшего движения, позволяя ему самому решить, как завершить этот миг неопределённости.

Но он выпрямился, крепче сжал папку с записями, коротко кивнул, словно принимая какое—то внутреннее решение, и ушёл.

Лия наблюдала, как он удаляется, ощущая лёгкое, почти триумфальное тепло внутри себя, едва заметная улыбка тронула её губы, словно подтверждая, что в этом молчаливом прощании скрывался важный смысл.

Она осознала, что он чувствует это так же, как и она, но что—то внутри него не позволяет сделать шаг вперёд. Возможно, впервые за долгое время кто—то вызвал в нём неуверенность, заставил задуматься, усомниться в чётких границах, которые он привык соблюдать.

Девушка вышла из университета, задержавшись на пороге всего на мгновение, чтобы вдохнуть прохладный вечерний воздух. В городе уже сгущались сумерки, растягивая тени по мостовой, вплетая в осеннюю свежесть отголоски дневной суеты, которая постепенно растворялась в шелесте листьев и приглушённом гуле машин. Она чувствовала приятную усталость, но вместе с ней – странное напряжение, ту самую дрожь в воздухе, что возникает, когда что—то важное ещё не произошло, но уже неизбежно.

За её спиной раздались шаги. Она не обернулась сразу. Не нужно было видеть, чтобы понять, что за ней шел Александр.

Его шаги были размеренными, но в них не было той лёгкости, что обычно сопровождала его движения. Он словно колебался – шёл, но не был уверен, стоит ли идти до конца. Они оба это чувствовали.

Лия сделала вид, что не замечает. Сделала ещё шаг, затем ещё один, но знала, что он приближается.

Когда он поравнялся с ней, она чуть повернула голову. Александр выглядел так, будто случайно оказался здесь, будто просто возвращается домой, не придавая особого значения их встрече. Но взгляд его скользнул по ней – быстро, словно невзначай, но достаточно внимательно, чтобы этот мимолётный момент оставил след.

– Поздно сегодня, – произнёс он ровным голосом, будто говоря о чём—то будничном, но в этой простоте было больше, чем казалось.

Лия ответила не сразу. Она чуть замедлила шаг, позволяя ему самому решить – остановится ли он, продолжит идти рядом или уйдёт дальше.

– Бывают такие дни, – сказала она с лёгкой улыбкой, ловя его взгляд.

Александр едва заметно кивнул, но было очевидно, что ему хочется сказать больше. Он повернул голову к ней, его губы слегка разомкнулись, но в следующую секунду он замер, словно осознав что—то.

Словно понял, что, если скажет это, назад дороги не будет. На мгновение между ними повисла тишина, слишком наполненная, слишком важная.

Затем он лишь слегка улыбнулся – не вежливо, не отстранённо, а так, как улыбаются те, кто давно ищет ответ, но боится его найти. В его глазах мелькнуло что—то – тёплое, едва заметное, но очень личное.

Лия это видела. И этого ей было достаточно.

Александр начал смотреть на Лию иначе, чем раньше, осознавая, что его внимание к ней выходит за рамки обычного наблюдения за студентами.

Сначала он пытался убедить себя, что это случайность, что его внимание к ней не отличается от внимания к другим студентам. Он слушал вопросы, следил за тем, кто и как отвечает, но каждый раз, когда Лия говорила, он ловил себя на том, что слушает её дольше, чем следует. Её голос – ровный, уверенный, чуть медленнее, чем у остальных, будто каждое слово взвешено и точно расставлено, – звучал иначе. В её интонации не было юношеской торопливости, но была глубина, спокойное понимание предмета, которого раньше в ней не было.

Он хотел бы считать, что это просто профессиональный интерес, что он замечает её, потому что она стала лучше формулировать мысли, но понимал – дело не только в этом.

Её перемены становились всё более очевидными: в движениях появилась уверенность, в голосе – твёрдость, а во взгляде – глубокая осознанность, выходящая за границы её прежнего образа.

Он замечал её даже тогда, когда не хотел замечать. Ловил моменты, когда её взгляд останавливался на нём чуть дольше, чем у других, когда она, казалось, ждала от него не просто ответа, но реакции. Это было неуловимо, но ощутимо.

Александр пытался держать дистанцию, но она становилась зыбкой.

На одной из лекций он вдруг понял, что вновь слушает только её. Он не специально выделял её среди остальных, но снова и снова улавливал тонкие оттенки её интонаций, следил за движением её руки, когда она делала пометки в тетради, замечал, как меняется выражение её лица в зависимости от темы разговора.

И это начинало беспокоить его.

После лекции аудитория заполнялась привычным шумом: студенты вставали, обсуждали вопросы, кто—то делал последние записи. Александр уже собирался уйти, когда услышал за спиной голос.

– А правда, что вы когда—то встречались с кем—то из своих студенток?

Простой вопрос, брошенный одним из парней, но в нём сквозило больше, чем просто любопытство. Александр резко повернул голову, уловив движение в поле зрения – Лия. Она уже собирала свои вещи, но явно услышала этот вопрос.

Он почувствовал, как тонкая грань, на которую он старательно не наступал, вдруг очертилась слишком чётко.

– Я не обсуждаю личное, – произнёс он ровно, но в голосе всё равно прозвучала резкость.

Лия подняла голову, встретив его взгляд. В её глазах не было ни страха, ни смущения, ни даже тени той робости, которая прежде присутствовала в её манере держаться рядом с ним. Напротив, в этой улыбке скользнуло что—то, похожее на понимание. Он замер.

"Она изменилась. В ней есть что—то, чего не было раньше. Словно она знает больше, чем я."

Александр медленно закрыл дверь кабинета и на несколько секунд просто стоял, прислонившись к ней спиной. В груди ощущалось непривычное напряжение, будто неведомая сила сжала его изнутри, не давая сделать ни вдоха, ни выдоха с прежней лёгкостью. Он заставил себя оттолкнуться от двери, прошёл к столу и опустился в кресло, тяжело облокотившись на деревянную поверхность.

Его пальцы машинально коснулись записей, но он даже не взглянул на них. Вместо этого положил ладони на столешницу и глубоко вдохнул, пытаясь собрать мысли воедино. Всё было привычно: тусклый свет настольной лампы, полки с книгами, запах бумаги, пропитанный годами, но внутри царил полный хаос.

Он прикрыл веки, пытаясь сосредоточиться, и перед мысленным взором тут же всплыл её взгляд – глубокий, внимательный, проникающий в самые потаённые уголки его сознания.

Эти несколько секунд в аудитории не должны были ничего значить, но он ощущал, как они въелись в его сознание, заполнили собой всё. Не просто уверенность в её глазах, не просто умение держать паузу, а что—то большее. Будто в ней появилось знание, которого раньше не было, будто она смотрела не просто на него, а сквозь него, читая то, чего он сам не осознавал.

Он осознал, что оказался в ситуации, из которой не так просто выйти, что внутри него начало зарождаться нечто, чего он не мог больше игнорировать.

Осознание пришло стремительно, неотвратимо, словно он стоял у края и только сейчас понял, что шагнуть назад уже нельзя.

Лия шла по улице, не обращая внимания на прохожих, на мокрую брусчатку, на дыхание вечернего города, в котором плавились огни витрин и шелестел под ногами лёгкий ковёр из опавших листьев. Её шаг был твёрдым, взгляд – направленным вперёд.

Внутри царило спокойствие, но это не было пустым безразличием или отрешённостью, а ощущением завершённости, словно каждый её шаг сегодня имел особую важность. Она осознавала, что этот день стал переломным моментом, тем самым рубежом, после которого нет возврата. Всё менялось не стремительно, не сиюминутно, но с той неизбежностью, что свойственна настоящим переменам. Она заложила основу чего—то нового, и это осознание наполняло её решимостью.

Отныне прошлое больше не было чем—то неизменным. Она больше не была той Лией, что когда—то боялась смотреть ему в глаза, что мечтала о нём издалека, но никогда не осмеливалась сделать шаг.

Девушка осознанно перешла границу между прошлым и настоящим, сделав шаг, которого долго избегала, но который теперь казался единственно верным. Она не просто вошла в его жизнь – она оставила в ней след, сделала своё присутствие ощутимым и значимым. Отныне она не собиралась оставаться тенью, не желала быть воспоминанием, которое можно стереть или забыть. Эта студентка была здесь, и её выбор был сделан.

"Теперь всё будет по—другому".

Глава 4

Лия пробуждалась медленно, словно её сознание не хотело полностью возвращаться в реальность. Где—то на границе сна всё ещё звучали голоса, обрывки разговоров, теплая тишина, размытые прикосновения, шёпот, который невозможно разобрать. Но он убаюкивал, успокаивал, не давал забыться. Она не торопилась открывать глаза, цепляясь за это зыбкое состояние, в котором ещё можно удерживать ощущения, оставаясь в безопасности между прошлым и настоящим.

Она чувствовала, как её тело было расслаблено, но в нём ещё теплился след чего—то недавнего – как будто не до конца угасший жар чужой кожи, тяжесть руки, лежащей на её талии, тихий смех, вибрирующий где—то у её ключицы. Лия точно помнила: Антон был здесь. Она помнила его дыхание, горячее и сбивчивое, его губы, скользящие по её плечу, его шёпот, прерываемый прикосновениями, как он хрипло говорил её имя, как она отвечала ему. Это было не просто воспоминание – это было пережитое, ощущение, что ещё не растворилось, не стало далёким.

Но что—то было не так.

Женщина медленно провела рукой по простыне, ожидая наткнуться на тёплый след его тела. Её пальцы скользнули по ткани, но та была прохладной, чуть шершавой, но без единой складки, будто здесь никто не лежал. Она нахмурилась, всё ещё не открывая глаз, надеясь, что это просто иллюзия. Возможно, он встал раньше неё. Может, ушёл в ванную. Может, стоит в соседней комнате, готовит кофе, перелистывает её книги, но что—то внутри уже знало ответ – его здесь нет.

Комната утопала в мягком утреннем свете, просачивающемся сквозь плотные шторы, создавая размытые, чуть призрачные тени на стенах. Всё было на своих местах – мебель, книги, её сумка, вчера оставленная на стуле. Только вот ощущение чего—то неправильного росло, будто реальность сделала шаг назад, стерев что—то важное.

Её взгляд метнулся к тому месту, где должны были стоять два бокала с вином. Она точно помнила, как поставила их туда: один остался почти полным, второй – с тёмным следом на стекле. Но сейчас там был только её телефон.

Лия медленно поднялась, присела на край кровати, сжав пальцы на прохладной ткани. Глаза снова метнулись по комнате, высматривая хоть какие—то следы его присутствия. Она же помнила, как он снял рубашку, небрежно бросив её на пол рядом с кроватью. Помнила его туфли, оставленные в прихожей. Помнила тёплый, немного пряный запах его кожи, смешанный с ароматом вина, едва уловимый в воздухе.

Но ничего этого не было.

Женщина медленно встала, ощущая, как внутри поднимается вязкое, холодное беспокойство. Ощущение, что реальность исказилась, стало почти осязаемым. Всё выглядело так, будто этой ночи просто не существовало. Как будто её сознание сыграло с ней жестокую шутку, подсовывая слишком реальный сон. Но это не могло быть сном.

Она вышла в гостиную, огляделась, пытаясь найти хоть что—то, что подтвердило бы её воспоминания. Пол ровный, чистый, нигде нет ни малейших следов. Нет рубашки. Нет туфлей. Нет бутылки вина, которую они открыли вчера, смеясь над тем, что так и не выбрали фильм.

Что происходит?

Лия подошла к окну, осторожно провела пальцами по стеклу, будто пытаясь почувствовать текстуру реальности, проверить, настоящая ли она. Тревога в груди медленно сгущалась, приобретая всё более чёткие очертания. Это было не просто забывчивость, не ошибка памяти – что—то изменилось, что—то исчезло, вырванное из ткани её жизни так аккуратно, что не осталось ни единого шва, только пустота, которую невозможно заполнить.

На мгновение ей показалось, что она всё ещё чувствует его прикосновение, но это было не более чем эхо.

Лия глубоко вдохнула, пытаясь унять холод, поднимающийся по позвоночнику, охватывающий её, сжимая изнутри, но это ощущение не уходило.

И тут раздался телефонный звонок.

Звук прорезал тишину резко, неожиданно, и Лия вздрогнула. В груди что—то сжалось. Она резко обернулась, её взгляд метнулся к телефону, который ровно вибрировал на прикроватном столике, словно ничего не случилось.

Она не двигалась. Телефон продолжал звонить, заполняя комнату однообразными механическими звуками. Лия знала, что должна ответить, но она не могла избавиться от ощущения, что этот звонок изменит всё.

Лия медленно протянула руку к телефону, чувствуя, как что—то внутри неё сопротивляется этому движению. Она не знала, чего ждёт, но не могла избавиться от ощущения, что этот звонок – не просто часть её обычного утра. Как будто что—то должно разорваться, когда она услышит голос на том конце провода, как будто её мир завис в хрупком равновесии, и любое неверное слово изменит его окончательно.

Она коснулась экрана, приняла вызов и поднесла телефон к уху.

– Алло? – её голос прозвучал чуть хрипло, утренним оттенком.

На другом конце секунду молчали, а затем раздался мужской голос. Он был низким, уверенным, но лишённым той тёплой небрежности, с которой он говорил с ней вчера.

– Доброе утро, Лия. Меня зовут Антон.

Имя прозвучало, словно удар, заставив её разум замереть. Он назвал себя так, но его голос не был знакомым, не нёс в себе того тепла, с которым он произносил её имя ещё вчера.

– Я журналист, работаю для… – он назвал издание, но её сознание уже затормозило восприятие.

Она почувствовала, как внутри всё застыло, будто её тело перестало правильно функционировать, будто что—то в мире вокруг дало трещину.

– Антон? – повторила она, не в силах сразу осознать происходящее.

– Да, – его тон оставался официальным, бесстрастным, словно они никогда не встречались. – Я хотел бы взять у вас интервью, если у вас будет время в ближайшие дни.

Лия моргнула, ощущая, как внутри неё нарастает холод.

– Антон, это не смешно.

– Простите?

– Мы ведь уже говорили, ты провёл со мной всю ночь.

В трубке повисла пауза. Она слышала его дыхание, почти видела, как он приподнимает брови, как слегка хмурится, прокручивая в голове её слова, но не находя в них смысла.

– Боюсь, вы меня с кем—то путаете, – наконец сказал он. В голосе не было ни малейшего следа насмешки, ни намёка на то, что он продолжает розыгрыш. Только профессиональная вежливость и лёгкое недоумение.

Лия открыла рот, но не смогла сразу найти, что сказать.

Его голос звучал ровно, спокойно, но не было в нём ни единой ноты узнавания, ни даже осторожного намёка на двусмысленность. Он говорил с ней как с посторонним человеком.

Она почувствовала, как внутри всё сжимается в ледяной комок.

– Антон, ты правда… Ты действительно не помнишь?

– Что именно я должен помнить?

Лия хотела сказать, что он должен помнить её губы, её кожу, её голос, тепло её тела рядом, их разговоры, как он смял рубашку в пальцах, как проснулся среди ночи, запуская ладонь в её волосы, но ничего из этого не имело смысла, если он смотрел на неё через телефон, как на случайную журналистскую встречу.

– Мы вчера… – начала она, но голос сорвался.

– Вчера я был на встрече с редактором, – спокойно ответил он. – Если вы о чём—то другом, боюсь, что…

Он оборвал фразу на полуслове, будто что—то внезапно осознав или не найдя нужных слов. Лия, чувствуя, как внутри растёт смутное предчувствие, закрыла глаза, пытаясь осмыслить произошедшее.

В его памяти не осталось ни единого следа этой ночи, словно её просто не было, словно она растворилась без остатка, оставив только пустоту там, где ещё недавно жило настоящее воспоминание.