Пастушка Смерти

– А что их бояться? Они тихие и смирные, от них всегда знаешь, чего ожидать. А вот что у живых людей на уме – это опасения вызывает.

– Опасаешься нас, значит, – хихикнул мужичонка, приобнимая меня за плечи. – Да ты не дёргайся, главное. Ежели всё по доброй воле – то и не больно, а приятно даже, и опасаться нечего.

Я промолчала, изобразив на лице лёгкое недоумение. Моему разыгравшемуся собеседнику это показалось смешным:

– А ты о чём сама думала, когда к двум мужикам в телегу забиралась?

– О том, как поскорее до деревни добраться.

– Ох, и дура ты наивная! – расхохотался он, тормоша меня за плечи. – Теперь держи-ка дырочки шире! У тебя ж их по природе несколько, так и нас с братом двое. Да смотри – без хитростей, а не то ещё какая дыра на теле ненароком появится. От ножа моего, например…

– Дырки дырками, – поддержал разговор возница, – да у тебя деньжат там, вроде как бы, целый кошель. А то, может, и не один даже – я не разглядывал. Поделись добром с молодцами?

– А если ни того, ни другого не хочу? – поинтересовалась я на всякий случай. В телеге заблеял Арчи, но на козлёнка никто не стал обращать внимания.

– Тут что, думаешь, кто-то тебя спрашивает?

– Неужели нет?

Возничий рассмеялся, сворачивая на заросшую дорогу, ведущую к густым кустам, за которыми виднелось кладбище. Его братец выплюнул, наконец, свою травину, и прижимал меня уже не стесняясь, открытой ладонью шаря по бедрам.

Как же мерзко.

– Лавандой пахнет и розами, что твой сад, – поделился он впечатлениями от меня. – Интересно, везде так намазана? Люблю намытых, ароматных девиц!

Меня завалили на телегу, в сено, крепко держа за запястья. Я не сопротивлялась даже – к чему развлекать негодяев? Тем более, что до настоящего развлечения нужно подождать подходящего момента – совсем немного. Когда младший из братьев, под гогот старшего, развалился на мне, слюняво тыкаясь лицом в мою шею, Арчи, долго, видать, терпевший, гаркнул молодецким басом:

– А ну стой, охальники окаянные!

От неожиданности лежащий на мне мужик крупно вздрогнул, остановился, и ослабил хватку, озираясь. Возница тоже был в замешательстве. А мне только это и было нужно.

– Давай-давай, с девицы слазь, что зенки-то поганые вылупил? – не унимался Арчи, не на шутку пугая мужиков. Я, тем временем вывернулась, дотянулась до посоха, и, резко развернув в руке, плашмя жахнула зависшего надо мной насильника древком прямо в нос, до хруста. Он схватился за лицо с диким ором, и скатился с меня. Я добавила ему хороший удар по затылку, и собралась спрыгивать прочь с телеги.

– Добивай его! – кровожадно басил Арчи своим инфернальным рыком. – Не щади! Поднимем труп, да разорвём второго!

– Мама-а! – взвизгнул возница, весь сжимаясь. Он боялся обернуться, и всё нахлёстывал лошадь. Телега неслась, не разбирая дороги, подпрыгивая, кренясь и то и дело норовя перевернуться. Я кое-как подхватила изрыгающего хулу козлёнка поперек пуза. Нужно было выбираться.

– Стойте! – летел вслед за нами чей-то крик. – Стойте, негодяи! Отпустите девицу!

По дороге во весь опор вслед за телегой мчал какой-то всадник. Мне было некогда разбираться с тем, кто он, откуда взялся, и кому собирается помогать. Нужно было прыгать с телеги, не переломав ничего ни себе, ни Арчи, да ещё теперь не попасть под копыта несущегося за нами жеребца.

Кое-как улучив момент, я, выругавшись, швырнула посох в траву, сумку следом, обняла козлёнка, и спрыгнула, кубарем прокатившись прочь от дороги. Телега понеслась дальше. Всадник сколько-то проехал за ней, потом развернулся, и поехал к нам.

– Жив? – шепнула я в белое козлиное ушко.

– Мёртв и уже давно, – напомнил Арчи. – Но цел, цел.

И заблеял; всадник доехал до того места, где мы совершили свой полёт, торопливо спешился и побежал ко мне. Соломенный блондин, на вид очень молодой, сухопарый, в плечах узок – доспехи немного болтаются.

– Барышня! Барышня! – кричал он на бегу. – Где вы? С вами всё хорошо?

Везёт же мне сегодня на недоумков.

Блондин, тем временем, увидел в траве приметного Арчи, и поспешил ко мне. Стал помогать подняться.

– Не ушиблись, барышня? Такой прыжок! Я переживал. Эти негодяи ничего вам не сделали?

– Нет, – ответила я разом на все его вопросы, и задала свой, – кто вы?

– Меня зовут Клаудий Габриель фон Бергисс, – отчеканил он. – Я – седьмой и младший сын барона фон Бергисса. Со мной мой верный меч и конь Роско. А сам я, коль скоро это вот почти всё положенное мне наследство, решил избрать для себя путь странствующего рыцаря. Езжу по дорогам нашего королевства, и помогаю всем обездоленным и обиженным. Всем, кто нуждается!..

– Вы подумали, что я нуждаюсь в помощи?

– Конечно! – Клаудий даже не сомневался. – Эти негодяи везли вас на кладбище! Конечно же они собирались проделать с вами… нечто ужасное!

Он немного покраснел. Кажется, сама мысль об этом «чём-то ужасном» очень его смущала, или он считал, что я никогда прежде не сталкивалась с насильниками. А то и вовсе не представляла, откуда берутся дети и что их появлению предшествует.

– Ладно, – я отправилась разыскивать брошенные по кустам вещи. – Спасибо, что… прогнали негодяев.

Клаудий немного потоптался, по всей видимости, решая, что ему теперь делать, и последовал за мной.

– Разрешите, барышня, вас проводить…

– Куда?

– Куда бы вы ни собирались, – отчеканил он. – Мой долг – как мужчины, и как рыцаря – сопроводить даму, чтобы она дошла туда, куда ей требуется, в целости и сохранности!

– Благодарю, – мысль о такой компании меня не очень-то вдохновляла, – я как-нибудь сама доберусь.

– Это исключено! – запротестовал рыцарь. – Кругом лихие люди. А я, к тому же, не так плохо знаю окрестные места. И если вы скажете мне, куда направляетесь, то я…

– Меслен или Уилстон, – я не стала юлить. – Уилстон даже лучше.

– До Уилстона и по старой дороге можно добраться. Вот этой как раз, что мимо кладбища, но…

– Мне как раз подходит, – я отряхнула посох и поправила сумку, радуясь, что в ней ничего не разбилось.

– Но она же мимо кладбища, – на всякий случай ещё раз уточнил рыцарь. – Мимо заброшенной часовни… Да и длинная довольно. Проще уж через Меслен, с остановкой на ночь…

– Не беспокойтесь обо мне, я в дороге переночую. Не в первый раз.

– Нет, я решительно не могу отпустить вас одну!

– Чем вы тогда лучше насильников, если не слушаете даму?

Он покраснел и насупился так, что мне показалось, что вот-вот расплачется. Боги, только этого не хватало на мою голову!

– Ладно, если вам будет легче от этого – проводите меня до Уилстона, – разрешила я. – Но я пойду этой дорогой.

– Как пожелаете! – оживился рыцарь. Свистнул жеребца, и мы двинулись.

Арчи, забежав вперёд, перед нами, очень красноречиво заглядывал мне в глаза. Моё решение взять с собой очередного провожатого, видимо, очень ему не понравилось.

– Вы пастушка? – спросил рыцарь, глядя то на Арчи, то на меня.

Я кивнула.

– Какой у вас козлёночек занятный. А смотрит как!.. Будто бы понимает всё…

– Так и есть, – подтвердила я, подхватывая Арчи на руки.

– А… Вы не представились.

– Точно. Это вот Арчи…

Повисла пауза. Клаудий смотрел на меня выжидающе. Я думала, называть ли ему моё полное имя, или хватит прозвища.

– Я – Милейн Амариллис Фаталь.

Глава 3.

До той заброшенной часовни, что была за кладбищем, оказалось ещё прилично пути, и на место мы прибыли уже ближе к вечеру. По всему выходило, что ночевать придётся именно под этой крышей – к другому пристанищу или какому-нибудь жилищу людей по светлому нам не добраться.

– Неуютно мне от мысли, что придётся спать здесь, – Клаудий осматривал небольшое помещение старой ризницы1. – Да и Роско здесь не нравится…

Я только плечами пожала.

– Это помещение неплохо сохранилось, нет лишних окон, можно худо-бедно затворить дверь, а здесь устроить постель, – я указала на возвышение, где раньше стояли сундуки и тумбы с утварью.

– Постель?.. Э… вы хотите сказать, что мы будем спать в одной постели?

– Что не так?

– Разве это не удар по вашей девичьей чести?

Конечно, следовало ожидать от него такой реакции.

– А вы что, собираетесь рассказывать кому-то об этом?

– Что вы! Что вы! – Клаудий покраснел, потом побледнел. – Разумеется, нет! Но разве это что-то меняет? Мы проведём ночь в одной постели!

– Вы придаёте этому слишком много значения.

– А разве можно иначе?

– Можно.

– Но… моё воспитание не позволяет вот так просто…

– Сочувствую, – я присмотрела неплохую ямку в полу для дежурного костерка. – Если для вас это так важно – можете спать сидя где-нибудь в уголке.

Клаудий засопел. Меня это начало понемногу раздражать:

– Что бы вы ни решили – помогите мне собрать ветки для постели.

Он, всё ещё нерешительно топчась на месте, энергично закивал.

Приготовление старой сакристии к нашему ночлегу заняло у нас всё оставшееся до темноты время. Мы натаскали старых досок, веток с листвой помягче, сена, соорудив из этой охапки подобие постели. Развели огонь в ямке для костерка. Я достала из сумки что-то из съестных припасов.

Конь Клаудия, надо сказать, действительно чувствовал себя в этом месте даже более неуютно, чем его хозяин. А если говорить откровенно, то просто боялся. Не желал оставаться ни снаружи – в этом я могла понять животное – ни внутри храма. Кое-как, сухарём и куском яблока нам удалось заманить Роско в ризницу, и закрыть остаток подгнившей двери.

Конь в ужасе таращился на нас из угла под окошком-бойницей. Арчи его тоже пугал невероятно – это я поняла ещё по дороге сюда. Ну, это и не мудрено – животное чувствовало нечистую мёртвую сущность моего фамильяра. В отличие от своего хозяина. Клаудий, глядя на Арчи, только умилялся, чем, конечно удивлял и немного даже забавлял меня. И, насколько я видела, самого Арчи тоже. Тот уже явно предвкушал фееричную развязку, когда наступит время и раскроется его истинная сущность. Лишь бы Клаудий пережил этот «момент истины», и мне не пришлось как-нибудь воскрешать и его. Такого вечного спутника, наверное, не вынесу уже я сама.

Пока я думала об этом, совсем стемнело, и настала пора ложиться спать. За старыми облупившимися стенами часовни раздавались какие-то шумы и тихий скрежет. Я думала о том, что стоило бы на всякий случай сотворить защитный круг. То, что обычно селится у оставленных святилищ, не сулит живым ничего хорошего. Сейчас, когда сгущалась ночь, тихие при дневном свету создания дождались своего часа. Слишком досаждать пока не решались: может быть, боялись огня, может – моей ауры. Но не хотелось бы испытывать с ними судьбу и силу. Да и люди – если они решат нагрянуть сюда хотя бы на рассвете – вряд ли будут желать нам доброго.

Клаудий, по-видимому думавший о чём-то схожем, спать не торопился, чем путал мне все планы безопасности, и несказанно раздражал.

– Почему вы не идёте отдыхать? – спросила я.

– О, я намерен сидеть здесь, у костра, всю ночь на дежурстве, – заявил он решительно. – Буду охранять ваш сон, следить, чтобы огонь не погас, и никто не потревожил наш маленький лагерь. А тем самым я избавлю вас от необходимости делить со мной ложе, и подвергать каким бы то ни было смущениям вашу девичью честь!

Я очень сильно захотела приложить его посохом, выслушав эту тираду, но сдержалась. В раздавшемся за спиной блеянии Арчи слышался смех.

Да они издеваются.

– Сударь, единственное, что смущает меня – это ваше опрометчивое решение, – выдавила я, наконец, сверху вниз глядя на рыцаря, всерьёз устроившегося на полу у костерка. – Считаете, что если вы плохо отдохнёте, и будете с утра едва волочить ноги – или упадёте с седла – это не принесёт мне никаких хлопот?

– Я не подумал об этом, – покраснел он. – Но ручаюсь – готов держаться в бодрости и ночь, и день напролёт, ничем не тревожа вас!

Арчи снова заблеял. Трудно, наверное, ему сейчас сдерживаться от комментария! Однако я вовсе не разделяла этого веселья. Теперь было важно оградить стоянку барьером. Скрежет за стенами стал отчётливее, и раздавался уже с разных сторон одновременно.

Кажется, придётся пойти на хитрость или изрядно рискнуть чужим здоровьем. Ни то, ни другое не вызывало у меня восторга. Но ещё меньше мне хотелось бы раскрывать свои способности перед малознакомым человеком или разбираться с тем, что там шастает около храма. А, по сути, такая «разборка» раскроет меня еще быстрее. И как отнесётся этот «служитель добра и чести» к моей некромагии сказать сложно. Она считается очень тёмной сущностью, и многие ревнители «светлой силы» и подобных крайностей нередко доставляют мне много хлопот своими нападками. Вступать в возможный конфликт с новым знакомым сейчас было совсем не на руку.

– Как думаете, что там? – Клаудий тоже различил, наконец, скрежет.

– Думаю, ничего хорошего, – прищурилась я. – Скорее всего, кладбищенские нэны или колокольный ман. Желаете посмотреть своими глазами?

– Я… ну… Да, наверное, нужно пойти, – Клаудий явно не хотел показаться трусом в моих глазах, но ему не стоило беспокоиться об этом.

В моих глазах он в первую очередь был просто недоумком.

– Вы, если что, быстро бегаете? – поинтересовалась я.

– Воину бегать не пристало, – отчеканил он, обнажив меч. Но его замешательство от меня не скрылось.

Арчи заблеял – на этот раз тревожно. Если среди храмовой нечисти есть бестелесные злые духи, простые каменные стены их никак не остановят. Принятие решения далось мне не без труда.

– Давайте-ка я поворожу на защиту, – предложила я. – Чтобы зло к нам сюда не проникло. Меня… бабка учила.

– Ворожить? Вы же… пастушка?

– А за стадом иногда и магический уход нужен, – я приготовилась вести защитную черту. – Отойдите.

– Разве это подействует лучше, чем верный меч? – Клаудий крупно вздрогнул, и посмотрел вверх; там, над нашими головами явно раздался скрежет когтей и глухое рычание. Конь Роско в ответ забился, заржал, поднялся на дыбы.

– Нэны, – узнала я. Это ничего хорошего не сулило. Рыцарь бросился к коню – успокаивать, а я – скорее чертить барьер. Нужно было успеть обвести все углы ризницы.

Вой, скрежет и рычание за стенами усиливались с каждым моим шагом и произнесённым словом заклинания. За хлипкой щербатой дверью, внутри общего помещения храма, что-то громко ухнуло, низко загудело, давя на слух. Раздался топот множества лап, леденящий скрип когтей, царапающих каменный пол и стены, и вся эта волна омерзительных звуков и нарастающего ужаса хлынула к нашей едва освещённой светом костра ризнице.

Я в два прыжка, тараторя слова заговора, замкнула защитный круг. Утлая дверца едва держалась под натиском нечистых, щепы летели во все стороны. Барьер, однако работал как нужно. Ничто непрошенное не могло пересечь мою черту, но сквозь крупные щели в подгнившем дереве дверей было видно, как за нею вьются и беснуются неясные, а оттого ещё более ужасающие очертания. Дрожащий свет костра слабо освещал копошащуюся полуматериальную массу, мелькающие жилистые лапы с острыми когтями, абрисы жутких морд, покрытых каменной щетиной, длинные зубы и то и дело вспыхивающие бессильной голодной яростью глаза, налитые желтоватым, фосфорным огнём. К порогу то и дело капала ошмётками склизкая глинистая жижа слюны чудовищ. За единственным узким окошком-бойницей тоже кружило, завывая, желтоглазое, когтистое, алчущее свежей крови полчище.

Роско рвался из узды. Клаудий висел на шее коня, пытаясь унять его, и сам неистово вопил от ужаса.

– Что это, что это?!

– Храмовые нэны, – я отступила от двери назад, не желая дразнить нечистых своим запахом. Нужно было добавить в костёр полыни, чтобы перебить его.

Найдя нужный пузырёк с порошком в сумке, в щедро всыпала его в огонь. По ризнице разлетелся пыльный, терпкий запах. Густой, горьковато-прохладный, он заполнял собой всё вокруг. Даже Роско чуть успокоился, теперь уже не голосил, вскидываясь на дыбы, а, переступая с ноги на ногу, жалобно постанывал. Хоровод тварей за стенами замедлился, затих. Фосфорное мерцание глаз начало растекаться в туманной дымке.

Клаудий отпустил поводья коня, и очень нерешительно подошел ко мне. У рыцаря наверняка было много вопросов, на которые я не хотела отвечать.

– Нужно спать, – заявила я, не дожидаясь, когда он озвучит хоть какой-нибудь.

– Спать?! Да как можно спать, когда вокруг такое?

К счастью, ответ вот на это у меня был.

– Лучше всего спать крепко. Барьер выдержит. А для спокойного сна у меня есть снадобье…

– Снадобье… барьер, – Клаудий, казалось, сглатывал эти слова вместе с беззвучными рыданиями. – Вы – пастушка?

– Пастушка. Лекарь, – я посмотрела на него, и пока смягчилась, – и немного колдую. Я предупреждала вас не ходить за мной.

– Я не сожалею! – он помотал головой, непонятно, кого желая убедить в своих словах. – Это – испытание, что посылают мне небеса. Нельзя отказываться от таких, они куют характер и силу!.. Но я… не ждал, что…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ризница, она же сакристия – небольшое помещение в храме, где хранится церковная утварь и богослужебные облачения священников.