Обратный билет не нужен

Но муж Люсиль всегда был слишком толстокожим, чтобы догадаться о том, что происходило в её душе. Тогда у бассейна, пока его жена признавалась в любви всему миру, сэр Олдридж бурчал своим приятелям:

– Уже скоро неделя, как мы здесь загораем, а я уже перестал бриться. Незачем! Всё равно никто не обращает внимания. Скажите хозяину, что здесь нужно срочно устроить кинозал или какое-то иное развлечение.

– Тебе не надоело? Ты своими стонами заглушаешь шум прибоя. Ну ты же не женщина, чтобы вертеться перед зеркалом! Смотри лучше на горы и море – какое кино с ними сравнится? Давай лучше выпьем. Только чур больше не бить посуду. Не в деньгах дело. Если у них закончатся бокалы, из чего мы тогда будем пить?

Хохот перекрыл продолжение разговора, а сэр Олдридж кинул беспокойный взгляд на часы: Люсиль задерживалась. Он её не ревновал. Если в нём начинало зарождаться какое-то сомнение, он тут же говорил себе: «Эй, парень, остынь! Кто в сравнении с тобой этот мазилка?». Зато жена будет опять хорошо спать и ей не помешает ворочающийся рядом муж, страдающий от бессонницы и панических атак. Под благотворным влиянием Люсиль сэр Олдридж избавился от ночных страхов, но перешёл в другую крайность – апатию и безразличие.

Однажды, уже лишившись способности самостоятельно передвигаться, он увидел ещё один сон, в котором бродил по кладбищу и искал могилу Люсиль, и не мог найти. Кладбище было переполнено могилами и памятниками, но в том месте, где он похоронил Люсиль, осталась никем не тронутая небольшая лужайка, на которой зеленела травка. Был ясный солнечный день, но над лужайкой застыло небольшое облако, будто прикрывающее её от палящих лучей солнца. Проснулся он в холодном поту оттого, что сон не дал ему ответа, жива ли его жена или уже нет. На какое-то время это сомнение в реальности утраты лишило его покоя. В другой раз его посетила навязчивая идея, что Люсиль отравили его гнусные братья. Они могли бы отравить и его самого, но, видать, поняли, что смерть Люсиль для него страшнее, чем собственная, что он будет так переживать о ней, что его сознание умрёт, а тело будет продолжать жить. Как они смогли об этом догадаться? Может, они и сейчас наблюдают за ним и посмеиваются? Мерзкое старичьё…

Прошлое – это миф, в создание которого каждый старается внести свою лепту. Вполне вероятно, что только мы искренне верим в то, что всё отпечатавшееся в нашей памяти действительно произошло с нами, а другие видят те же самые события совсем иначе. И в своих воспоминаниях не всегда правильно отличаем то, что должно было случиться, от того, что случилось на самом деле. Портрет сэра Олдриджа, висящий на стене в его спальне, тоже, скорее всего, имел свой собственный взгляд на предмет, потому что взирал победителем на фигуру старика, снова беспокойно ёрзавшую во сне, как и тридцать с лишним лет назад.

Сэр Олдридж читал давно в одной умной книжке, что каждый новый слой истории не должен повторять предыдущие, но тем не менее повторяет. В большом или малом. А мы только песчинки в этом слое – повторяем чью-то судьбу.

Глава 4. Наследники

Первым письмо от Алекса доставили в дом на окраине Ретфорда, что в Ноттингемшире, где проживала Летиция Хэмилтон со своим мужем. Летти, как называл её муж, работала учительницей и была дочерью самого младшего из братьев сэра Олдриджа – Лесли. Её муж, тоже школьный учитель, но предпочитавший учить на дому, каждый учебный год набирал себе побольше учеников, а к Летти, не переносившей больших нагрузок, перешло ведение их небольшого хозяйства. Кроме того, одну комнату они сдавали приезжим студентам, а сами переселились в оставшуюся. Летти едва исполнилось тридцать пять. Крашеная блондинка, она могла бы выглядеть эффектно, но её несколько портили старомодные очки и приверженность к стилю середины шестидесятых, хотя на дворе уже стоял тысяча девятьсот семьдесят второй. Откровенно говоря, Летти с удовольствием носила бы и шляпки и, может быть, даже с вуалью, если бы молодёжь не высмеивала её и не говорила, что она выглядит в них ещё старше, чем есть на самом деле. Её муж Филипп был худощав и возрастом немного постарше Летти, ему было уже сорок, но его не пугала ни прожитая жизнь в глухой провинции, ни будущая. Им обоим, можно сказать, повезло найти своё место и никогда не хотелось переселиться в какой-нибудь мегаполис. И даже когда родители Летиции в поисках лучшей доли отправились на самый дальний континент, в Австралию, и, устроившись там, склоняли свою дочь к переезду, она категорически отказалась от возможности порвать с привычной средой. Собственно, за проведённые вместе годы супруги Хэмилтон пришли к согласию, что им двоим нужно для жизни не так уж и много. Летти была и так счастлива и надеялась, что и муж нашёл свой жизненный идеал. К тому же они всегда знали, что из продуктов, где можно купить подешевле, и Летти переходила из одной лавки в другую, чтобы пообщаться с соседками, а заодно и сэкономить деньги из семейного бюджета. Каким-то образом им удавалось существовать вполне достойно и даже выезжать в отпуск на континент. Супруги Хэмилтон уже после нескольких лет такой жизни до того сроднились, что знакомые время от времени отмечали поразительное сходство манер, привычек и даже выражений их лиц. Но никому из посторонних – как можно? – не положено было знать, что в их семье случались и скандалы, и непонимания, и претензии на повышенных тонах с одной стороны, и слёзы, и обиды – с другой. Впрочем, как в каждой образцовой, по общему мнению, семье.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Исаия 49:2.

2

Преподобный Алоизий Гонзага – монах-иезуит, святой Римско-Католической церкви, покровитель молодёжи и студенчества. Известен случай, когда в Турине был устроен в его честь пир, и его вынудили остаться. Но даже в праздничной суматохе он оставался совершенно невозмутимым, и его родные с уважением отнеслись к его позиции. Однако, когда одна дама подошла к нему и пригласила на танец, Алоизий поблагодарил её и покинул зал. Впоследствии его обнаружили в углу, в помещении для слуг: он стоял на коленях и молился.