Обратный билет не нужен

Не секрет, что уже давно адвокатская слава Алекса вышла за пределы благообразной английской столицы, а с недавних пор ей и на всём британском острове стало тесно и она проникла на континент, причём в самые удалённые уголки, куда только ступал ботинок солидного джентльмена с состоянием, которое нуждалось в переносе на столь же основательную местную законную почву. Без преувеличения скажу, что Алекс разбирался в тонкостях имущественного законодательства любой мало-мальски инвестиционно-привлекательной страны. Поэтому не испытывая особого сожаления из-за расставания с лондонской хандрой, Алекс выныривал то на Лазурном берегу, то на Пиренейских возвышенностях, а то и на термальных курортах недалеко от франко-германской границы.

Но в тот раз, в знаменитую своими виноградниками итальянскую провинцию Тоскана его завлекли не дела, а давняя страсть к средневековой архитектуре. Его давно уже восхищали не хорошо раскрученные названия, а неприметные с виду средневековые романские соборы, каждый со своей особой атмосферой и богатой на события историей. Последней точкой, которую он сумел достичь в тот немилосердно жаркий летний денёк, оказался кафедральный собор в Монтепульчано. Можно было подумать, что Алекс забрёл туда случайно, укрываясь от жары, но зная Алекса довольно давно, я бы воздержался от подобных заключений. В самом городке, как и на площади перед собором, всегда достаточно тенистых мест, ну, разве что не таких сдержанных и напрочь лишённых суеты, как окружённый колоннами неф местного собора. Да и с Алексом практически никогда не происходит ничего по воле простого случая. Вот такой он человек…

Так вот, оказался он, стало быть, в собор не из праздного любопытства, а ради сравнения детища архитектора Антонио да Сангалло Старшего с другими творениями римского классицизма того же периода, но не вполне рассчитал свои силы, и усталость всё-таки сморила его, да и докучливые туристки, распознавшие в нём знатока и постоянно пристававшие к нему с вопросами на самых разных языках, окончательно одолели его. Но Алекс ушёл совсем далеко от гостиницы, и тогда он решил немного – совсем чуть-чуть – подремать в прохладной исповедальне собора. Той, над которой располагался портрет кающейся грешницы или святой, в неброском платке, прикрывавшем её плечи. Исповеди как будто и были задуманы для дам, у которых всегда есть чем поделиться со святым отцом – если не своими прегрешениями, так секретами пребывающих в неведении соседок. Алекс зашёл со стороны исповедника – дверь оказалась открытой – и только хотел привести свои мысли в порядок, как внезапно усталые веки его закрылись. Очнулся он довольно скоро от настойчивого постороннего шума, а точнее, стука, производимого молодой дамой, которая, видимо, принимая его за священника, захотела ему исповедоваться и поэтому стучала в окошко, обеспокоившись тем, что задремавший «священник» совсем её не слушает.

Извинившись за неучтивость, но спросонья позабыв признаться в том, что его приняли за другого, Алекс прислушался к посетительнице. Женщина начала негромко, но достаточно твёрдо излагать свою историю, делая паузы только для того, чтобы прикладывать платок к глазам, источающим слёзы.

Довольно длинный рассказ дамы со всякими извинениями и отступлениями свёлся к тому, что с некоторых пор её преследует бывший любовник и она, не имея смелости открыться мужу, не знает, как ей поступить. Любовник требует у неё денег за то, что не выдаст её тайну. «Вы можете остановиться на этом месте и не продолжать? А вдруг ваша тайна станет для меня непосильной ношей?» – попытался отшутиться Алекс, но рассказчица не поняла его иронию, тем более что они довольно смутно видели лица друг друга. Как бы она удивилась, если бы смогла разглядеть, что вместо исповедника с ней общается высокий, сухощавый джентльмен в клетчатом прогулочном костюме! Но исповедь была далека от завершения. Дама призналась, что ещё в юности её соблазнил прикидывавшийся ангелом мошенник, от которого она родила ребёнка, но мошенника арестовали и посадили в тюрьму, а родители девушки не хотели пускать её на порог с ребёнком. В то время на неё обратил внимание один банкир, и родители уговорили спрятать ребёнка в монастыре, чтобы не упустить выгодную партию. Девушка вышла замуж за банкира, а ребёнка больше не видела, так как муж не отпускал её от себя ни на шаг. (За этими словами последовала самая продолжительная попытка сдержать слёзы.) И вот, после отбытия большого срока мошенник вышел из тюрьмы, выяснил её местонахождение и стал преследовать. Никому рассказать об этом женщина не могла, и даже обращение в полицию привело бы к публичному позору. Что мог ещё посоветовать Алекс в такой ситуации? «Откройтесь мужу, дитя моё, если любит – простит»? А если не настолько любит? И любит ли?

Выдав свой секрет, незнакомка поспешно покинула исповедальню, как будто её кто-то спугнул. Алекс, выглянув наружу, заметил только сутулую фигуру монаха, прошедшую буквально в паре метров от убежища Сторджеса. «Исповеднику» повезло ускользнуть незамеченным. Не оставившие намерения дождаться внезапно пропавшего из их поля зрения Алекса дамочки продолжали сидеть на скамейках и рыться в своих сумках, только что не разворачивая сэндвичи прямо посреди собора. Они буквально остолбенели, увидев Алекса выходившим из исповедальни.

***

Алекс так и не смог решить, как ему следует поступить с полученной информацией. Поначалу он, как истинный джентльмен, не стал ничего предпринимать, чтобы выяснить имя дамы или фамилию её мужа-банкира. Да и имел ли он право, невольно сыграв роль «исповедника», делиться с кем-то чужими секретами, если они были доверены только ему? Он перебрался на север области, поближе к морю – в Виареджо, вставал поздно, принимал морские ванны, много ходил по вечерам по набережной, вдоль пирса и в сторону возвышавшихся на горизонте Апуанских Альп – знаменитых мраморных гор. Постепенно история с исповедью отошла на дальний план.

И всё бы окончательно изгладилось из его памяти (хотя бесследно ничто не забывается), если бы в самом конце недельного отдыха у моря Алекс не прочитал в газете известие о том, что жена какого-то итальянского банкира попала в аварию, в которой ей удалось выжить. Вместе с ней в арендованной машине находился некий мужчина, причём бывший уголовник, который вёл машину и, не успев её покинуть, погиб. Нужно ли говорить, что безмятежный отдых Алекса на этом закончился?

Итак, теперь Алексу стали известны имена участников разыгравшейся драмы. К счастью, завершившейся для супругов более или менее благополучно. Секрет, которым владел Алекс, всё ещё можно было окончательно забыть, ведь ему ни к чему было вмешиваться в почти решённое дело или забивать себе голову излишними подробностями. Тем не менее, как бы Алекс ни гнал от себя тревожные мысли, помимо своей воли он чаще и чаще к ним возвращался. Он решил просмотреть все газеты, написавшие об этом происшествии, и постепенно составил себе картину, в которой не хватало нескольких деталей и поэтому она не содержала ответов на некоторые из вопросов, интересующих Алекса. Почему в прессе так мало информации о погибшем мужчине, при этом так много фокуса на выжившей даме, повсюду на первом плане её торжествующие фото и интервью с ней? Как они оказались в одной машине? Куда направлялись? Репортёрам обычно свойственно проявлять куда большее любопытство к деталям из личной жизни своих героев. Кто-то ограничил доступ к этим деталям и перенёс акцент на спасённую семейную жизнь банкира? Уж не сам ли банкир?

В поисках ответов на эти вопросы – а вы уже, наверное, догадались, что Алекса в любом деле с самого начала всегда смущают некоторые обстоятельства и ему просто необходимо удовлетворить любопытство, чтобы сберечь покой и сон, – он осмелился навестить банкира, будто бы по деловому поводу, ибо в финансовой сфере Алекс спокойно мог сослаться на те или иные весомые рекомендации.

Банкир принадлежал к преуспевающему роду и носил звучное имя – Альдо Симонетти. Флорентийский дом, или на итальянский манер палаццо банкира, уступал в роскоши владениям его родни, перебравшейся за океан полтора века тому назад, но выглядел внушительно и стильно. Не зная истинного положения вещей, касающихся бизнеса синьора Симонетти, Алекс тем не менее отметил про себя, что согласившийся принять его банкир – лысеющий нервный субъект лет сорока – имел крайне угрюмый вид. Первой реакцией банкира на попытку Алекса обсудить недавние события было удивление:

– Позвольте, мой друг, это же обычный несчастный случай и, хотя его причиной послужила откровенная халатность за рулём, у меня нет никаких претензий ни к неудачливому водителю, ни к его родственникам. Тем более, что он сам себя и наказал…

Алекс не хотел показывать, что ему известно что-то сверх того, о чём говорили газеты, но другого шанса могло и не представиться, поэтому он решился закинуть удочку:

– Правильно ли я понимаю, что этот мужчина не был постоянным водителем вашей супруги?

– Нет, не был. Знаете, Мария так часто выезжает, что не всегда пользуется услугами своего шофёра. Её машина как раз находилась в ремонте с прошлой недели, и она прибегла к услугам какого-то частника.

– Получается, что вы его не знали.

– Нет, конечно.

– Но, возможно, его знала ваша жена, ведь, по имеющейся у меня информации, он родом из того же городка, в котором выросла и она? Позволите переговорить с ней?

Симонетти, услышав вопрос, погрустнел ещё больше:

– Я бы просил вас, если это возможно, не продолжать поиски в этом направлении и не расстраивать Марию, которая и так с трудом перенесла то, что произошло. Хорошо, я раскрою причины только вам и буду вынужден попросить вас о том, чтобы всё это осталось здесь, между нами…

– Если только речь не идёт о нарушении закона, иначе я не могу гарантировать, что готов стать соучастником чьих-то преступлений…

Банкир открыл Алексу кое-что из того, что ему было известно о прошлом своей супруги. Он подтвердил, что в прошлом, ещё до её знакомства с будущим мужем, Мария была увлечена бывшим спортсменом-велогонщиком, после ухода из спорта превратившимся в вора-уголовника. Он вышел из тюрьмы и снова стал с ней встречаться. Всё это происходило в тайне, но недоверчивому и осторожному банкиру помогла слежка за женой, и вот на столе у мужа появился конверт с фото, на которых запечатлена «счастливая парочка».

– Естественно, я не мог такое оставить без внимания. Скандал мне ни к чему, но я должен был потребовать объяснений. В ответ Мария призналась, что стала жертвой шантажа. Я поразмышлял и предложил выход. Не мог же я поставить под угрозу свою семью?

Сеньор Симонетти сделал так, что жена и мошенник должны были приехать к нему на тайную встречу, где бы он мог заплатить мошеннику за то, что тот исчезнет из их жизни насовсем.

– Я понимал, разумеется, что, возможно, мне не удастся так легко отделаться от шантажиста и что он захочет появляться у нас на горизонте снова и снова. Но на этот случай я планировал запугать его, поставить под угрозу его безоблачное существование и, наконец, выдавить его из страны.

– Позвольте, но кроме того, что ваша супруга встречалась с кем-то до своего замужества – что вполне допустимо и не является преступлением, – было ли ещё что-то по-настоящему предосудительное, что шантажист мог предъявить широкой публике?

– Нет… Мне было достаточно того, что Мария страдала от преследований этого господина. Не думаю, что она стала бы скрывать от меня что-то ещё…

На последних словах синьор Симонетти ушёл в свои мысли и остаток разговора провёл, вздыхая и прикрыв веки, словно защищал глаза от палящего солнца, хотя продолжал сидеть в своём кабинете с зашторенными окнами. Чтобы успокоить его, Алекс ещё раз подтвердил, что не станет рассказывать о содержании их беседы кому бы то ни было. При этом сделал вывод, что, судя по тому, как происшествие уже было изложено в прессе, без вмешательства банкира в окончательную редакцию газетных статей явно не обошлось. Банкир, в свою очередь, в разговоре с Алексом свернул на другие темы, касающиеся состояния дел их общих знакомых. За сим они и расстались.

Мимо внимания Алекса не прошло, что содержание их разговора сильно расстроило и без того угрюмого синьора Симонетти и что именно авария и явилась виновницей его расстроенных чувств, несмотря на то что его жена выжила и только проходит лечение от стресса в неврологической клинике. Это настроение сказалось, по всей видимости, и на общем физическом состоянии хозяина, сильно побледневшего и хватавшегося за сердце, да так, что, когда банкир провожал Алекса, тому пришлось поддержать его под локоть, чтобы синьор Симонетти не упал.

***

Ах, зачем только Алекс на отдыхе вздумал читать в газетах сообщения о несчастных случаях! Лучше бы ему обратиться к писаниям древних. Но… шаг сделан, и теперь пытливому уму Алекса требовалась всё новая и новая пища. Как говорила Мари де Виши-Шамрон Дюдеффан, приятельница Вольтера: «Труден только первый шаг».

К кому ещё обратиться за разъяснениями? К синьоре Симонетти? Но она тут же откроется своему мужу, и тот немедленно уличит Алекса в нарушении данного им обещания. Репортёрам синьора Мария сообщила, что выскочила из летящей в кювет машины прямо на ходу. Теоретически это возможно, ведь не она была за рулём, и ей не нужно было, держась за руль, выправлять курс, которому надлежало следовать стремящемуся вырваться из-под контроля автомобилю.

Алекс решил самостоятельно исследовать маршрут, которого придерживалась машина в тот роковой день. Он начал прямо со стойки аренды автомобилей. Служащий, работавший в тот день, подтвердил, что машину взял синьор Руджеро П. (так звали погибшего водителя), которого на улице ждала какая-то женщина. Описание синьоры по воспоминаниям менеджера подходило под описание Марии Симонетти, уже растиражированное газетами. Тогда Алекс показал ему фото синьоры Марии из газет, и он признал в ней даму, которая была у них в компании с синьором Руджеро. Куда же направлялись спутники? Никто точно не знал. Да клиенты и не обязаны разглашать свои планы. Кроме того, контору не сильно заботил и сам факт аварии, ведь главное, что в крови синьора алкоголя обнаружено не было, а значит страховая покроет убытки, связанные с утратой авто.

Алекс помнил, что в месте назначения должна была состояться встреча, о которой упоминал банкир. Действительно, они не доехали каких-то пару десятков километров до загородной виллы Симонетти. И хотя его никто об этом не просил, Алекс решил повторить весь маршрут от начала до конца.

Миновав благополучно роковой поворот, Алекс заехал в ближайшую деревню, что находилась в полумиле от места катастрофы, но дальше по ходу движения. Там ему рассказали, что в тот вечер, когда произошла авария, к местному гаражу подъехала какая-то машина, а на следующий день её забрали. Машиной управляла женщина в платке и брюках, но вот лицо этой дамы никто не запомнил, кроме того, что она была в тёмных очках. Крестьяне настойчиво зазывали Алекса в свои дома отведать вина собственного приготовления, но тот был вынужден отложить эти визиты до следующего раза, сославшись на неотложные дела. Алекс пожелал рассмотреть место происшествия поближе, и один из крестьян вызвался показать ему окрестности:

– Я живу здесь с рождения, синьор, и могу засвидетельствовать, что это место… ну, где свалилась с обрыва машина, действительно опасное. Удивительно, как туда никто не свалился раньше. Ведь совсем недавно этот участок дороги был закрыт – там была каменоломня, и все объезжали её окружным путём. А потом добывать там стало невыгодно и технику убрали, а дорогу открыли, но ограждение не поставили. Мы, жители деревни, туда и сами ходили за камнями – ну, знаете, для своих нужд. Но не сверху, а вдоль оврага.

Крестьянин провёл Алекса известной только местным жителям грунтовой дорогой из деревни до каменоломни. Эта дорога проходила по руслу высохшей реки, усыпанному осколками от камнепадов. Между камнями крестьянин нащупал тропинку, по которой можно было продвигаться, не рискуя упасть или разбить ноги. На месте аварии уже ничто не напоминало о недавних событиях. Исчезло даже то, что осталось от разбитой машины. Выполнив свою миссию, крестьянин вернулся в деревню. Алекс, напротив, решил ещё побродить среди камней. Он отошёл немного в сторону, чтобы присесть на выступе в стене бывшей каменоломни и быстро перекусить. Внезапно его внимание привлёк какой-то странно сияющий осколок. Алекс нагнулся и поднял его. В руке его сверкнула одинокая женская серёжка. Он убрал её в карман и продолжил поиски. Но больше ничего в тот день ему найти так и не удалось.

***

Намётанным глазом Алекс определил, что серёжка точно не из разряда дешёвых и её никак не мог обронить кто-то из деревенских. Поэтому он не стал интересоваться у местных, а решил при первом удобном случае передать её в полицию, если только у него самого не получится найти настоящую владелицу.

Тем же вечером Алекс вернулся в город и показал загадочную серёжку ювелиру. Тот подтвердил догадку Алекса о немалой стоимости украшения и вспомнил, что похожие серьги были проданы в этих местах и покупал их один из местных богатеев.

Алекс всё откладывал визит к Марии Симонетти, но, похоже, подошло время, когда этот визит мог бы разрешить его сомнения.

Он решил ещё раз просмотреть газеты, писавшие о происшествии, пытаясь найти более или менее чёткие фотографии с места аварии. Ему повезло, и на одном из фото он увидел жену банкира в окружении полицейских и спасателей. Всем своим видом она выражала отчаяние. В полном соответствии с ситуацией она была в оборванной и пыльной одежде и с помятой причёской. На этой одежде, как и на лице, и на руках синьоры Симонетти, можно было различить пятна крови. Алекс рассмотрел фото через увеличительное стекло и убедился в том, что в ушах у женщины присутствовали серьги, но совсем не такие, как та, которую он обнаружил на месте бывшей каменоломни. Возможно, его находка и не имела отношения к делу, но Алекс, подчиняясь своему непревзойдённому чутью, всё-таки отложил момент расставания с ней.

Мария всё ещё пребывала в неврологической клинике, но эта клиника была не из разряда тех, которые хочется покинуть как можно скорее. Когда Алекс навёл справки об этом месте, ему захотелось самому провести там пару недель, чтобы изредка беседовать с врачами на отвлечённые темы, получать сбалансированное питание, ничего не делать, да и вообще дать отдых своим мозгам.

Приняв решение не тревожить попусту банкира, Алекс обратился за разрешением на посещение синьоры напрямую к врачам. Ведь он же обещал синьоре Марии на «исповеди», что никому не раскроет её секрет, поэтому вполне логично, что он задумал скрыть от неё факт знакомства с её мужем. Наконец-то он увидит её глаза без препятствий и сможет сопоставить с голосом, впервые услышанным в соборе Монтепульчано.

Синьора Мария приняла Алекса в просторном номере, совсем не похожим на больничную палату. «Видимо, муж ничего не жалеет для здоровья дорогой супруги, даже и, пожалуй, в первую очередь для душевного…» – промелькнула мысль у Алекса. Ей прислуживала вышколенная горничная, которую у Алекса никак не повернулся бы язык назвать медсестрой. Пока Алекс устраивался в кресле, синьора Мария рассматривала его с дивана напротив, элегантно повернув к нему милую головку.

– Как ваши дела, синьор Сторджес?

– До встречи с вами, дорогая синьора, я думал, что дела у меня в порядке. Но теперь я вижу, что они недостаточно хороши, ибо мне тоже не помешало бы подлечить нервы в подобной обстановке.

– Ну что вы, это далеко не лучшее место, вот в Сардинии есть клиники с термальными источниками, талассотерапией и гораздо более комфортабельными массажными кабинетами… А вы давно в наших местах?

– Если говорить точно, то уже пятнадцать с половиной дней. Или одиннадцать дней с того момента, как мы… как я… В общем, это неважно.

Алекс осёкся. Он чуть было не напомнил сеньоре об их недавнем разговоре в исповедальне. Но синьора Мария пока ничем не выдала того, что собеседник ей знаком.

– Меня больше привлекает не современный комфорт, а старина, – продолжал Алекс. – Сохранившиеся практически в неприкосновенности, вопреки разрушительным ветрам истории, провинциальные уголки, такие как Пьенца, Монтальчино, Монтепульчано…

– Слишком провинциальные, – Мария улыбнулась. – Да, я поняла. Такая тоскливая глушь, в которую меня не заманишь никакими коврижками.

– А ведь в этих величественных в своей скромности местах обитают люди, уединившиеся от мирской суеты для самопознания, философских размышлений, а иногда не по своей воле, будучи изгнаны из общества, они предпринимают непростые усилия для того, чтобы выжить…

– Вы из этих, из святош или проповедников? О, как же я далека от всего этого! – Мария сладостно потянулась всем телом. – Вам бы поговорить с моим мужем, он бы мог сделать пожертвование для вашей церкви.

«Хм, вот как, – подумал Алекс. – Эта женщина явно не понимает или делает вид, что не понимает, о чём идет речь. Не стоит продолжать с ней разговор на эту тему и тем более напоминать про ребёнка, оставленного в монастыре. Или она талантливая актриса, или это совсем не та, с кем я разговаривал в столь странных обстоятельствах. Скорее первое: уж очень её голос похож на тот, что был у дамы в исповедальне». Алекс отметил про себя, что синьора выглядит хорошо, в меру весела и ничуть не сожалеет о том, что случилось всего несколько дней тому назад. Что как-то не особенно вязалось с взволнованным видом её супруга.

Он поспешил сменить тему:

– Нет-нет, я не имею отношения к благотворительности. Я из… страховой компании. Жизнь синьора Руджеро была застрахована. И нам хотелось бы понять, как случилось… это происшествие, и вел ли себя синьор Руджеро адекватно, или вам что-то показалось подозрительным?

– А-а, вот оно что! Да я и сама не понимаю, как так получилось… – Мария пожала плечами. – Я и не следила за дорогой, не в моих правилах, да и не обязана…

– А как же вам удалось выбраться на ходу?

– Счастливый случай. Я увидела, как он резко затормозил, и решила выскочить, пока не поздно… В общем, сработал рефлекс. Сама не понимаю… – Мария развела руками, изображая удивление.

– Вы знали покойного до случившейся аварии?

– А он погиб?.. Ну откуда, скажите на милость, я могла бы его знать? Просто шофёр…

– А как вы с ним познакомились?

– В конторе по прокату автомобилей. Он оформлял аренду, а тут подошла я, и выяснилось, что нам по пути.

– И куда же вы направлялись, если не секрет?

– На нашу загородную виллу, куда же ещё? А этому несчастному синьору нужно было куда-то дальше…

– И последний вопрос, мадам: у вас не пропадала вот такая вещь? Может, вы её где-то обронили или у вас её украли?

– Можно рассмотреть поближе? – Мария положила серёжку на ладонь и подняла её повыше, поближе к свету. – Нет, я бы такое не потеряла. А где вы это нашли?

– В машине. При её осмотре экспертами нашей страховой компании, – соврал Алекс.

– Возьмите. Это же арендное авто, так? Ну, и через сколько клиентов разных оно прошло?..

– Логично, – подвёл итог Алекс, а про себя подумал: «Разыгрывает простушку… С другой стороны, она вполне могла бы потерять дорогую серёжку и скрыть этот факт от мужа. Тогда она с неменьшим упорством будет скрывать пропажу и от первого встречного».

Алекс рассудил, что лучше не показывать больше никому обнаруженную им серёжку, а продолжить самостоятельное расследование. К тому же серёжка вообще могла выпасть из кармана Руджеро П.: от мошенника всего можно ожидать. Сейчас ему не с чем идти в полицию, а знакомых в этом ведомстве – итальянских знакомых – у Алекса не было. Без достаточных улик кто ему – английскому туристу – даст доступ к результатам вскрытия и протоколу опознания водителя? И ещё не мешало бы проверить, не бродят ли где-то неподалёку его сообщники.

Кроме того, если продолжать искать какие-то зацепки внутри семьи Симонетти, то круг скоро замкнётся. И тогда Алексу останется лишь признать себя профаном и извиниться перед супружеской парой за необоснованные сомнения в их правдивости.

Но вот подошло время, когда синьора Мария, как бы она ни ощущала себя комфортно в элитной лечебнице, покинула её и перебралась в роскошный городской дом. А её муж, хоть и не запустил свои нервы до такой степени, что ими пришлось заниматься специалистам, стал отчего-то чаще бывать на загородной вилле, где о чём-то размышлял в одиночестве и даже отказывался от приглашений на охоту, поступавших со стороны наиболее настойчивых друзей.

На какое-то время Алекс пропал из поля зрения супругов Симонетти. Чем он занимался, я расскажу несколько позже. Всё-таки Италия такая большая страна и в ней столько интересных мест. В особенности для крайне любознательного Алекса.

***

Однажды вечером синьор Альдо Симонетти, скучая в одиночестве на своей вилле, настолько зачитался историей семейства Медичи, что порядком запутался в хитросплетениях взаимоотношений этой семейки с различными королевскими дворами того времени, и у него от тщетных попыток разобраться даже разболелась голова. Он решил лечь спать пораньше, принял душ, подсушил мокрые волосы и растянулся свободно в постели, укрывшись только простынёй. Темнело рано, и хозяин надеялся скоро уснуть, а чтобы не страдать от нехватки свежего воздуха, приоткрыл оконные створки на всём втором этаже, включая спальню. Кондиционеров он не любил, считая, что они просто воруют у него кислород.