Ненавижу! И всё ещё люблю…

– А? – смотрю на невесту.

–Ты зубами скрипишь? – таранит меня пристальным взглядом невеста. – Всё нормально? – сквозь натянутую улыбку тихо цедит.

Есть у неё такая привычка – боясь акцентировать на себе ненужное внимание окружающих, говорить сквозь улыбку, словно ничего важного и существенного, но, на деле… лучше не игнорировать.

– Прости, – роняю отстранённо. На короткий миг сосредотачиваясь на болтовне знакомых. Темы как всегда: деньги, шмотки, скандалы…

– Да ну? – голос Эрики заставляет взглянуть туда, куда она смотрит. – У тебя круиз от круиза должники работают. Прям пора новый тур открывать!

– Хорошая практика и безболезненный способ возврата долгов, – сухо парирую я, с неудовольствием заметив, что в зале появляется Никита. И что самое странное, невеста откуда-то о ней уже знает.

Не к добру!

– Но я думала, ночью её муж намутил, а не она.

– Да, мы уже слышали… – подхватывают знакомые разговор на щекотливую для меня тему.

– Так и есть, но не каждый должник – прыгун, – скупо поясняю момент.

– Это как? – оживляются на разные голоса знакомые.

Я опять чуть не скриплю зубами. Вот зачем болтаю лишнего?!

– Костас о том, что её благоверный спрыгнул с лайнера, – за меня знающе отзывается невеста.

Меня не на шутку напрягает её осведомлённость в этом вопросе.

– Да ну?.. Во даёт! Ого… – летят по столу ни то смешки, ни то охи.

Страшно представить, какие сплетни скоро поползут дальше.

– И как? Жив? – скорее не переживательно, а просто любознательно поспевает следующий вопрос знакомых.

– Жив, – киваю ровно, старательно не смотря на дефилирующую по залу, между столиками, Никиту.

И без того глаз дёргается от первого впечатления.

Раньше не замечал, что форма официанток коротковата.

Или нет?

Вроде… нет!

Взглядом цепляюсь за одну из работниц.

Ничего вызывающего или непристойного.

Это только на Никите… на её долговязой фигуре так откровенно и развратно смотрится, словно не форма, специально разработанная под марку фирмы, а наряд для предварительных любовных игр.

Мой взгляд вновь залипает на Никите, будто нарочно, склонившейся к очередному столику, что-то уточняя у пассажира.

Чёрт!!!

И что самое отвратительное, моего мнения явно придерживаются некоторые из них – провожают Нику с нескрываемым вожделением во взглядах. Чуть ли не слюни пуская.

Да что за невезение на мою голову?!

За что эта морока?

Даже мелькает мысль, что, вероятней, стоит Никиту послать лесом.

Да! Пусть валит на все четыре стороны.

Зато у меня голова болеть перестанет. Наступит мир, покой, а я его ценю, как ничто другое!

Но, чёрт возьми, так нельзя!

Это слабость, тщедушие…

Отпущу одного должника, новость быстро разлетится и случаи дебоша участятся.

Прощать нельзя, как, впрочем, и придерживаться глупого учения: «Бьют по одной щеке, подставь другую».

В нашем мире слабых бьют: не будет им ни понимания, ни спасения, ни уважения!

Этому меня красноречиво научила жизнь!

И, между прочим, с лёгкой подачи Никиты!

Так что пусть работает.

Не хрустальная! Не сломается!

– Но я решил, раз у меня его жена, пусть побудет страховкой, – прочищаю горло глотком воды из своего бокала, а то дико сушит.

– И это странно, – не унимается невеста. – Обычно ты не занимаешься такими мелочами. Для этого есть служба безопасности во главе с Амиром, который, как мне казалось, справляется с работой на «отлично».

– Справляется, – не собираюсь отрицать очевидное.

– Тогда в чём дело? – прищуривается Эрика, коля холодом светлых глаз. Зараза нарочно развивает разговор при посторонних – знает, что так выудить информацию куда проще, чем наедине. Если мне неудобно или не хочется отвечать, я просто умолкаю. А так – она надеется с помощью других дожать и вызнать, что её интересует. Вот и сейчас на моё красноречивое молчание добавляет:

– Костас, мне бы хотелось понять, почему именно этот случай тебя выдернул из моей постели рано утром? Эта особа – не столь значимая персона, а должок могла вернуть куда более быстрым способом. Хотя, – тотчас тянет насмешливо невеста, – если ты купился на рыжие кудри и длинные ноги…

– Это не так! – отрезаю сухо, но быстрее, чем стоило бы. И реакция невесты на мою поспешность не заставляет себя ждать. На красивом, надменном лице Эрики вопросительно взлетают брови:

– Разве? Побежал к ней так, что подошвы горели…

– Неправда! Просто Никита просила о встрече… вот я…

– О-о-о, – опять тянет Эрика с ещё большим ядом в голосе. – Никита… Вы знакомы? Стой! Никита? – вторит настороженно невеста и кидает на Нику более пристальный взгляд: – Гендерная интрига? – шокирует предположением. И знакомые точно по команде уставляются на Никиту:

– Оно?

– Трансвестит?

– Нет, – вот теперь точно скриплю зубами. – Просто, вот такое странное чувство юмора у её родителей…

– Да? – теперь округляет глаза Эрика. – Так ты не только с ней, но и с её родителями знаком? – уже откровенно давится ядом невеста.

– Знаком! – моё терпение начинает трещать по швам. – Поэтому, да! Ты права! Дело не так просто, как кажется. И, да! Поэтому я сорвался утром… но не ночью, к слову, когда всё произошло, и когда, как мне казалось, ты уже уснула! – выделаю значимо нюанс, чтобы Эрика перестала ревновать и учла моё оправдание. – И именно поэтому Никита работает…

– Ага, за долги мужа, – ехидно кивает невеста, словно нарочно подливая масла в огонь.

– Не смеши! – даже кривлюсь от глупого заявления Эрики. – Чтобы хоть как-то отработать их общий долг, да к тому же таким образом, – неопределённо киваю в сторону Никиты, – ей придётся на меня «за так» до конца жизни впахивать. Но только по давнему знакомству я готов списать ту часть долга, которую она с мужем проиграла до его «соло», – раскладываю по полочкам замысел.

– О-о-о, так ты благодетель потерянных и загульных душ?

Эрика в ударе, чего не отнять. Но, скорее всего, поэтому мы до сих пор вместе. Она не простушка, не дура… и язык такой острый, что порой мне хочется её отшлёпать, как когда-то одну знакомую, которая не раз огребала за свою несдержанность. Правда, не от меня, но зато и мне перепадало, ведь мы были не разлей вода.

– Чего не хватало?! – мой голос звучит неожиданно грубо. – Но она ещё та валькирия, а так будет проще её контролировать. Пусть учится смирению, покаянию… Ну и с небес, наконец, спустится.

– А что не так? Она неадекватна? – озадачивается Дмитрий Савин, пригубив воды и покосившись на Никиту, идущую между дальними столиками с подносом на руке.

Твою ж налево!

Она даже ходит так, будто не на работе, а на милой прогулке. Бёдра – туда-сюда, улыбка до ушей, аж слепит белизной зубов. И эти чёртовы волосы!!! Как же я хочу их коснуться… опять…

Чую, я всё же сдохну, если немедленно что-то не предприму!

– Костас! – требует друг моего внимания.

– Что? – опять теряю нить разговора.

– Что с ней не так? – вторит Дмитрий. – Она, что витает в облаках?

– Типа того. Всё время связывается с проблемными людьми, а потом мучается…

– Ты сейчас о себе или о ком-то конкретно? – нагленько хмыкает Юлия Долгих, невеста Дмитрия. И как нарочно, задевает болезненную тему, попадая пальцем в небо.

– Полагаю, он намекает на мужа, – вновь подаёт голос Эрика, но во взгляде невесты читаю приговор и будущий разговор с пристрастием.

– Думаешь, её муж… – не договаривает Дима.

– Время покажет, – как можно более сдержанно заключаю я. – Но у нас есть опасения на его счёт.

– И что тогда? – приставуче уточняет Эрика. – Закопаешь? Продашь?..

– Я не занимаюсь продажей людей, Рика, – цежу сквозь зубы. Мне окончательно надоедает столь щекотливый и неприятный разговор.

Невеста морщит лицо, пряча неудовольствие за глотком воды, потому что кофе остывшим не воспринимает, а её напиток уже порядком охлаждается.

– Костас, я тебя много раз просила! Не называй меня на этот мужской манер! Я – Э-ри-ка, а не Никита! – кивает значимо, и тотчас в её глазах недобро сверкают льдинки: – Или ты нарочно? Ностальгия по знакомой?

– Нет у меня ностальгии, просто привычка молодости. Здесь в России часто имена на разное звучание и краткость перекладывают. Александр: Саша, Санёк, Алекс, Шурик… – перечисляю навскидку.

– Твоё тоже коверкали? – хмурится невеста.

– Нет. То есть, да, – путаюсь в ответе. И устало мотаю головой, будто прогоняя прошлое. – Меня как-то Костиком называли. Но только один человек…

Глава 6

Много лет назад

Костас Дмитриадис

– Привет! – прозвучал её голос уже на следующий день, а я ещё с вечера голову ломал, как найти валькирию и поблагодарить за спасение, хотя искренне сомневался, что оно ей нужно.

Спросить у бабушки, знает ли она девочку по имени Никита, не решился, вот и перебирал варианты, как бы смог это сделать самостоятельно.

И по этой причине вот уже больше часа сидел на каменном завале и кидал мелкую гальку в море.

От неожиданности и волнения чуть не упал.

– П-привет, – настолько опешил от счастья, что едва вспомнил язык. Как дурак таращился во все глаза на золото волос Никиты и забавные, столь притягательные для моего взгляда веснушки, и не верил в удачу.

Или это не удача, и Никита меня сама нашла?

– Скучаешь? – непринужденно улыбнулась девочка, покосившись на море, куда несколько секунд назад кинул последний камушек.

– Нет… то есть да… – сбивчиво ни то кивнул, ни то мотнул головой.

– Ты какой-то странный, – хмыкнула девочка, скривив веснушчатее личико. – Или я… мешаю? – перестала лучиться валькирия, и я поспешил заверить:

– Нет, что ты! Нет! – даже подскочил, правда, с моим весом – неуклюже.

– Присядешь? – заикаясь, предложил своё удобное место.

– Ну, если предлагаешь, – протянула девочка, плюхаясь на самый высокий булыжник. – Меня Никита зовут, – деловито представилась, хотя я и без того знал её имя. – А ты, стало быть, тот самый богатенький Ричи?

– Ричи? – не понял вопроса я.

– Богатый богатей, – тоном «ну ты и дурак» фыркнула рыжая и демонстративно закатила глаза.

– А-а-а, – слегка расстроенно покивал я. Богатством моей семьи тоже часто тыкали, словно я был в этом виновен. – Не я… родители. Вернее папа… хотя и мама, – опять городил невнятно я и явный бред. По вопросительно вскинутым бровям Никиты стало понятно, что и она так думала.

– Костас… – обречённо опустил глаза, теряя надежду на дружбу и понимание.

– Кос-тя? – осторожно заключила рыжая, подняв небольшой камушек.

– Не-е-ет, – было мотнул головой, тот тотчас спохватился: – Но если тебе так проще, буду Костей, – решил сдаться потому, что было не принципиально.

– Странное имя, – криво хмыкнула валькирия и ловко швырнула гальку по воде, с первого же броска побив мой рекорд по запусканию лягушки.

– Обычное! Греческое, – выдохнул опустошённо я, по-прежнему таращась на воду, по которой расходились множественные круги. – Да и кто бы говорил?! У тебя вообще мужское имя.

– Сам ты – мужское! – огрызнулась Никита. – Нормальное имя! Мне нравится! Я, как героиня фильма, – хвастливо добавила она.

Но чуть позже я узнал, что, на самом деле, это её родители под впечатлением от одноимённого фильма так назвали дочь, а она это приняла, потому что… глупо сражаться с ветряными мельницами.

– Значит, Ника, – кивнул я, переиначив ответ новой знакомой.

– НИКИТА! – значимо поправила девочка, и её острый взгляд дал понять, что лучше об этом не забывать.

– Никита! – опять кивнул я, соглашаясь с правилами.

– Что ж, раз мы познакомились, ты мне понравился, возьму тебя под опеку! – важно заявила девчонка. Встала и, демонстративно сложив руки на груди, добавила: – Но сначала, мне нужно домой. Я немного помогу родителям, а потом мы пойдём гулять, – разложила план действий так просто, что я и не знал, что на это ответить.

– Я?.. Ты?.. – вновь запинался на словах я. – Понравился тебе? – от волнения сдавило горло. – Мы… Гулять?

И с каждым моим затыком на очередном слове, личико валькирии кривилось всё сильнее.

– Эх, – снова закатила глаза Никита, мотая головой. – Сложно будет тебя перевоспитать! Но раз ты у нас новенький, ничего не знаешь, ни с кем не дружишь, так и быть… буду твоим личным учителем-телохранителем!

– Ты же… девочка, – промямлил я, совсем озадачившись словами знакомой.

– И что? – фыркнула она. – Я такая девочка, что всем мальчикам… мальчик! – заверила деловито и очень путанно.

– Девочка-мальчик? – хлопнул ресницами я.

– Да какая разница?! – проскулила, явно теряя терпение Никита. – Мальчик, девочка… Или ты не хочешь со мной дружить? – сверкнула опасливо зелёными глазами валькирия, а я оторвать взгляда не мог от её чудесных веснушек.

Они были как магнит… и у меня уже порядком чесались руки, чтобы проверить, можно ли смазать рытые капли с красивого лица Никиты. Не то чтобы желал от них избавиться, так… любопытства ради, ведь никогда… никогда не видел подобного у людей.

– Эй, ты залип, – голос Никиты выдернул меня из диких мыслей. – Ты меня… пугаешь.

– Прости, – сглотнул я сухость во рту, чуть потупив взгляд. – Я не хочу тебя пугать, и очень х-хочу дружить, – горячо заверил новую знакомую.

– Вот и отлично, – хмыкнула она. – Я сделаю из тебя человека!

– Тогда, можно я с тобой пойду? – робко поинтересовался я. – Я могу помочь… я не боюсь работы…

– Ха! – победно хохотнула Никита. – Круто! Это по-нашему! – она была несказанно рада моему предложению. – Пошли! – схватив за руку растерянного меня, потащила куда-то в сторону: – Что ж, теперь у нас будет непререкаемый свод правил. И первым станет: «Делить не только хорошее, вкусное и веселое, но и трудности и повинности!

– Это как?

– Если тебе зададут домашку, я буду рядом и помогу!

– Но ты младше меня…

– Не значит, что глупее, – важно заверила Никита, и я ей сразу поверил.

– Если меня заставят полоть грядки – ты будешь рядом, как и я махать граблями, понял? – продолжила мысль подруга.

– Понял, – с готовностью кивнул я, по-дурости радуясь, что больше не одинок, и плохо представляя во что ввязываюсь на самом деле. – А если меня вновь будут задирать местные? – запнулся на вопросе.

– Либо будем удирать, – даже ни на секунду не замешкалась Никита, – либо вместе огребать! – заключила, ничуть не расстроившись последнему. – Это уж как получится!

– А твой брат? – зачем-то брякнул я, вспомнив, что пацаны о нём говорили в уважительном тоне. – Он… не поможет?

Видимо, зря я о нём вспомнил.

Никита тотчас сбилась с шага, улыбка стёрлась с лица:

– Если хочешь со мной дружить… Никогда больше о нём не говори. Между нами только мы! Моего брата быть не должно!

– Хорошо, – испуганно кивнул я. – Прости…

Чуть позже я узнал, что её брат погиб в автокатастрофе… Якобы по его вине погибли несколько человек. И если Никита от этого оградилась как от того, что её не касалось, то её родители – нет. Они боль от потери любимого сына пронесли через всю жизнь, порой настолько погружаясь в свои проблемы, что напрочь забывали о младшей дочери. И это, как полагаю, была главная причина, почему Никита была такой… НИКИТОЙ!

С тех пор началась наша дружба.

Мне было почти одиннадцать. Никите – почти девять…

Мы были странной парочкой, но дружба была крепкой и искренней – не разлей вода! И я был несказанно рад, что познакомился с ней – с этой рыжей валькирией, перевернувшей мою жизнь с ног на голову. И всё время благодарил Бога, что Никита выбрала в друзья меня! Хотя и причину этого тоже понял с годами: она выбрала меня потому, что я был не таким как все – я был одиноким и жалким. А ей было необходимо общение именно с таким ущербным человеком: именно его она могла сделать своим!

И я попал в её рабство! Я был… её полноценно и болезненно-преданно!

Мой мир на долгие семь лет заиграл золотом в её волосах, огнём в проказливо-зелёных глазах, рыжими кляксами на красивом лице…

Она была моим миром!

Моим светом!

Моей Никитой!

Я умирал в те моменты, когда нам приходилось расставаться, – а мать меня сослала в закрытую школу для мальчиков, откуда выпускали только по праздникам и каникулам, – и воскресал, когда вновь видел свою Никиту.

Я жил только ей…

Дышал только ей…

И любил всё крепче и сильнее, до последнего веря, что мы вместе, и наша любовь навсегда! И плевать, что местные меня, по-прежнему, не воспринимали, и мы часто с ними сталкивались. Плевать на угрозы с их стороны. Плевать на заявление отца, который умудрился мне найти другую невесту.

Я знал, что меня ничто не остановит – именно Никита будет моей!

Мы часто лежали на крыше моего дома, смотрели в небо и мечтали, как сложится наша совместная жизнь, как мы будем счастливы и беззаботны…

В эти моменты Никита улыбалась особенно грустно, сводя наши фантазии к тому, что для полного счастья нам бы было нужно попасть на необитаемый остров. Там нет зависти, нет грязи, обмана и лжи… Там бы мы были собой и только друг с другом. Там бы у нас был наш личный Рай!

Но я верил, что мы и здесь, на этом клочке злобной и неприветливой земли, сможем быть вместе.

Нужно лишь время, а там… закончим школы, повзрослеем… и поженимся.

И думал так ровно до того дня, когда всё рухнуло, и моя жизнь сделала очередной крутой виток в сторону от Никиты!

Глава 7

Никита

Я умею выживать, и в любом новом коллективе обживаюсь не друзьями, – они имеют тенденцию сливаться и подставлять, – а очередной маской. Я не строю из себя ангелочка или всезнайку, но точно знаю, что мне нужно заполучить в тот или иной момент. Так уж вышло, с тех пор как ушла из дома, я сама за себя отвечала, я и только я себя пробивала, и к этому времени от простой уборщицы дошла до организатора вечеринок. Пусть не в самом денежном, престижном развлекательном клубе столицы, но меня вполне устраивал клуб в самом большом южном городе.

И в той жизненной ситуации, в которой очутилась сейчас, я так же быстро вникаю в суть дела: узнаю, где прибыльней всего крутиться на лайнере и уже вписала себя в несколько рабочих графиков, будучи уверенной, что там подниму наличных. Я не гнушаюсь работы, и считаю, что быть официанткой не зазорно. С тех пор как ушла из дома, я перебрала разное, поэтому на собственной шкуре испытала всякое и точно знаю, это не самое низкосортное и плохо оплачиваемое из имеющегося. Наоборот, умный, проворный и смекалистый официант – всегда будет при деньгах. Пусть не с миллионом в кармане, но с наличными на хороший ужин.

Так что зря Костас решил меня наказать таким способом. Глупый, злопамятный и мстительный…

Хотя, может зря я на него так… Вроде ничего плохого мне ещё не сделал. Да, удерживает, так ведь есть причина. Почему он должен был отпустить меня с мужем, забыв о долге с нашей стороны?

Если наша дружба в прошлом не пережила нескольких месяцев расставания после семи лет общения, с чего бы ей заполучить прощение, когда на кону несколько миллионов рублей долга? Когда замешаны большие деньги, их обычно вышибают с кого угодно, лишь бы залатать брешь.

А я… просто попала под руку.

Ничего!

Прорвусь, где моя не пропадала?!

А Ромка… потом за это от меня получит!

Главное мне не сорваться. Пока нужно идти строго по своему плану.

Костас сам нарывается. Решил, что я должна быть рядом?! Не вопрос! Что ж, не я этого пожелала… Буду маячить перед ним всё время. Мозолью стану на его невероятного красивых глазах. Он ещё проклянёт тот день, когда меня пленил для подстраховки и заставил на себя работать.

Я его доведу… в экстремально короткие сроки, ведь на всё про всё у меня всего два дня. Скоро лайнер сделает остановку, и я сбегу. А пока буду примерной девочкой и исполнительной работницей.

Ворочаю мысли по будущему побегу и с улыбкой обхожу зал от столика к столику, уточняя у пассажиров заказы. Вроде всё идёт хорошо и без эксцессов, но когда замечаю Дмитриадиса, сидящего за столиком на втором уровне, злорадно усмехаюсь: Костас следит за мной. Не он один… с ним несколько человек. Они все на меня посматривают с интересом, а одна темноволосая особенно недобро, я бы даже сказала, уничижительно, но только взгляд Костаса меня волнует.

Виду не показываю, но внутри всё трепещет и поёт! Рыбка на крючке! И я не из тех, кто подсекает раньше времени. Я умею высидеть свою добычу!

Деланно не замечаю внимания других, – проблемы завистников и сплетников меня не трогают, – я лишь выживаю… Но дойдя до столиков-вип, – а мне достаётся закрытая зона для важной персоны, разграниченная от других лёгкой тканью, – остро понимаю, что проблема может возникнуть, откуда не ждала. Даже желание улыбаться пропадает – уж больно пристально меня рассматривает мужик арабской внешности.

В душе холодеет от недоброго предчувствия.

Вроде никаких грязных приставаний, непристойных предложений, но араб во главе стола меня изучает дольше меню, и оценивает внимательней заказанного блюда.

И всё же мои опасения не оправдываются, завтрак проходит мирно и спокойно, а чаевые важного мужчины – становятся отдельной статьей сегодняшнего заработка. Не то, чтобы была против… Наоборот, такая сумма становится приятным бонусом к неприятной отработке долга, да только почему-то складывается впечатление, будто мне не чаевые выписали, а аванс… за другие услуги.

– Ты это нарочно? – упрёк Костаса застаёт меня в раздевалке для персонала, когда я меняю форму официантки на робу уборщицы, но застреваю на рассматривании другого комплекта «официантки», только уже игровой зоны, куда пойду работать после ужина.

– Босс? Собственной персоны? В зоне простых смертных? – пряча волнение, в свою очередь заваливаю Дмитриадиса риторическими вопросами. Признаться, его голос меня нешуточно пугает, – не думала, что посмеет ворваться ко мне сюда, – но я не привыкла показывать страх, и умело прятала его за бездумным тарахтением. Это часто спасало: давало перевести дух и придумать что-то куда более действенное.

– Заткнись, Никита! – грозно рявкает Костас. – Дело очень важное!

– Да? – наигранно округляю глаза. – О-о-о, мой благоверный объявился? – кидаю наобум предположение, даже не думая стесняться или пытаться прикрыться, хотя видок у меня к слову «очень откровенно».

– Не-ет, – Костас немного кривится, словно я сказанула такую ахинею, которой не ожидал. Но злит другое – гад даже бровью не повёл, застав меня в столь пикантном одеянии.

– Тогда в чём проблема? – подбочениваюсь, стараясь не подавать вида, что раздражена манерой Дмитриадиса вести себя вот беспардонно, не стыдясь, что нагло вторгся на мою территорию!

– Будешь делать вид, что ничего не понимаешь? – прищуривается Костас.

– Так я и не понимаю! – ещё и руками развожу в негодовании.

– Ты отказалась от продажи своего тела, но демонстрируешь его… – взмахивает ладонью Костас, намекая на мой вид.

Ага! Значит заметил!

Стоп! Только… с чего это он мне тыкает?!

– Не я к тебе вломилась!.. – кидаю претензию в ответ.

– А я не об этом моменте!.. – перебиваем друг друга, воинствующе пиля глазами. – В зале! – рычит Дмитриадис. – Какого дьявола кокетничала с Малийским премьером?

– С кем? – хмыкаю непонимающе, но грозное рычание Костас чуть отрезвляет: – А-а-а, ты о пассажире за вип-столиком? – уточняю, как можно небрежней.

Дмитриадис красноречиво молчит. Пыхтит… продолжает таранить меня взглядом.

– Я не кокетничала, – отрезаю спокойно, возвращаясь к переодеванию. – Была любезна, вежлива… как того требуют правила этикета…

– Поздравляю! Долюбезничалась! Он! Хочет! Тебя! Купить! – чеканит по словам Костас, вынуждая оглянуться.

– А я тут причём? – негодующе всхрапываю. – Если в твоём заведении такое практикуется то, в чём моя вина? Я всего лишь работала. К слову, на тебя! Между прочим, по твоему требованию! Себя НЕ предлагала… – опять отворачиваюсь, с деланным усердием осматривая очередную форму официантки. – Он был мил. Ничего такого не предлагал. Но отвалил приличные чаевые, – добавляю как бы невзначай, ещё и плечиком поведя.

– Именно! Это тебя не насторожило?

– Нет. С чего вдруг? – лгу не моргнув глазом. – Я хорошо выполняла свою работу!

– Ты играешь с огнём. Провоцируешь и флиртуешь с опасными людьми!

– Интересная трактовка обычной вежливости, – ворчливо переиначиваю я.

– Ведешь себя, как шлюха, красующаяся перед клиентами. Хотя, о чём я?! Тебе не привыкать! – шокирует злобным обвинением Дмитриадис, дёрнув за руку и вынуждая смотреть ему в тёмные, словно сама бездна, глаза. А в ней нешуточно бурлила лава.

– Да как ты смеешь?.. – было шиплю с презрением, но запинаюсь.

Именно поэтому я когда-то сбежала из дома. Чтобы больше не слышать этого обидного прозвища. Не видеть тех, кто его запустил слухом. Чтобы больше не оправдываться и, вообще, вычеркнуть из жизни прошлое… вместе с Костасом, которому в глаза было стыдно смотреть.