Ненавижу! И всё ещё люблю…

– Ты больной, – брякаю, опешив от заявления. И больше от того, что поганец запомнил мои глупые слова, обделённого родительским вниманием подростка.

Что посмел упомянуть моих родителей! – Дай мне поговорить с Ромой, – жуя губу, нервно под столом постукиваю ногой. – Всего минуту. Я с ним обсужу кое-что и…

Впервые за время нашего разговора в глазах Дмитриадиса мелькает нечто… злое и раздражённое. Моё нутро на миг ликует: пусть хоть такая эмоция со стороны Костаса, но хоть какая-то, а то бездушный монстр напротив, уже порядком пугает!

Молчание напрягает. Тишина ещё больше заставляет нервничать. И даже кажется, что Дмитриадис меня пошлёт, но нет, покрутив трубку в руках, мажет пальцем по экрану, делает несколько манипуляций, кладёт айфон на стол между нами и нажимает громкую связь.

Глава 3

Никита

– Да, – резко звучит незнакомый и грубоватый мужской голос.

– С Терентьевым хочет жена поговорить, – спокойно чеканит Костас.

Мужик на другом конце провода не отзывается, но несколькими секундами погодя раздаётся голос Ромы:

– Ника?

– Да, Ром, это я! – чуть со стула не наворачиваюсь, как рада слышать мужа. – Ты как?

– Прости, милая, прости, я так облажался, – твердит запально муж, будто только и ждал момента оправдаться. – Я тебя подвёл… Не знаю, что случилось… затмение какое-то, – частит.

– Всё! Всё, Ром, – не выдерживаю потока нелепых оправданий. – Давай об этом потом. Сейчас главное разобраться с делами, – сжав кисти замком, немного подаюсь вперед, к айфону, чтобы лучше слышать мужа. – Ты уже в курсе, что на нас повесили огромный долг? – значимо понижаю голос.

– Д-да… – отзывается Рома, хотя вопрос был риторическим.

– Ты там, я здесь… – констатирую очевидное. – Меня держат в заложниках, и выпускать не собираются.

– Прости, – вновь сожалеет муж, и, судя по голосу, сокрушается вполне искренне.

– Этим делу не помочь, Ром, – отрезаю здраво. – Заканчивай причитать, давай обдумаем, как поступить, – предлагаю разумно.

– Детка, боюсь у нас небольшой выбор.

– Я бы сказала, один, – в душе бултыхается червь сомнения, что Рома понимает насколько всё серьёзно. – Нам необходимо расплатиться по счетам!

– Конечно, – подозрительно быстро соглашается муж. – Ты главное не паникуй. И не лезь в драку. Клянусь, я сделаю всё, чтобы разобраться с долгами. Я найду деньги… Обещаю! А пока, слушайся их и делай, что они просят.

– Ты сейчас о чём? – осторожно уточняю я.

– О том, что это страшные и очень опасные люди…

Аж зубами скриплю:

– Знаю, милый. Это не ты, а я в плену… Но будет ещё хуже, потому что этот гад требует, чтобы я работала на него, пока мы не погасим долг. И как по мне, это самое что ни на есть РАБСТВО!

– К-какой гад? – запинается на слове Рома.

Я зло перевожу взгляд на Дмитриадиса.

Руки на груди, взгляд – раздражающе безразличный.

Костас смотрит на меня, словно господин, верующий в свою власть и безнаказанность.

– Дмитриадис, – чеканю, напрочь забыв, что его муж не видит нас, и тем более, не в курсе нашего с Костасом разговора.

– Костас Дмитриадис… – с ещё большим неверием уточняет Рома.

– Он самый! – цежу сквозь зубы.

– Надеюсь, он не рядом, – продолжает блеять муж. – Иначе за твой язык…

– Ром, заканчивай трястись как заяц. Будь мужиком! Налажал – отвечай! – рычу зло. – И раз угодил на больничную койку, у тебя есть время, вот и подумай, как меня отсюда вытащить.

– Д-да, конечно, только я не знаю… Я уже обзвонил всех знакомых, – убито роняет муж. – И заявки по банкам разослал, – опять мнётся.

– И? – не выдерживаю напряжения. – Сколько соберётся?

– Ник, ты главное не нервничай, – муж снова крякает через большие паузы. – Я и на это не рассчитывал…

– Сколько! – рявкаю в трубку.

Рома называет сумму. Вроде неплохую, но, в соотношении с долгом, смехотворную.

– Это всё? – выдыхаю я. – Это… едва ли половина! – кучкую мысли, соображая, что ещё предложить. – Машина… продай машину. Костик Ерёмкин хотел купить, – тотчас нахожусь.

– Но она на тебе…

– Я доверенность напишу. И… и… от моего имени к Габрилян сходи. Процент может запросить, но я лучше ему буду должна, чем этим, – давясь желчью, выплёвываю негодование. – В общем, думай, Ром! И срочно! В конце концов ты гулял, тебе и напрягаться! – заключаю гневно.

– Ник, молю, будь умной и послушной девочкой, не раздражай Дмитриадиса. Делай всё, что он говорит, иначе… Он беспощаден и беспринципен к врагам и должникам.

– Ты мне об этом расскажи?! – меня аж перекашивает от негодования.

– Я не хотел…

– Об этом сожалеть поздно, а думать было нужно раньше. Сейчас мы вляпались по твоей вине. Так что деньги ищи и меня отсюда вызволяй! – не собираюсь желать нежную психику благоверного.

– Ни-и-ик, – тянет обречённо Рома. – Ты же не собираешься?..

Этих секунд хватает, чтобы перевести дух и мысленно поостынуть:

– Нет, Ром. Глупить не собираюсь, я жить хочу… И жить – невредимой! Так что пока ты деньги ищешь, я… побуду тут на их условиях, обещаю.

Но на Костаса смотрю в упор. Играть на его нервах не собираюсь, но и смирённой овечкой пресмыкаться не стану. Между нами война! Холодная и молчаливая. Это война взглядов. Характеров.

И, видит бог, я не привыкла проигрывать!

– Я буду очень… очень послушной девочкой, – поясняю мысль.

Дмитриадис если и понимает мой воинственный посыл, отвечает тем же безразличием:

– Что ж, – не дав договорить с мужем, сбрасывает звонок.

Телефон небрежно сдвигает в сторону:

– Убедилась, что твой муж жив?

– Да, – откидываюсь на спинку стула, не отводя глаз от Костаса. – Я слушаю… Какие варианты для меня у тебя есть?

– Работа. Несколько вакансий на выбор.

– А зарплата соответствующая? – скептически уточняю я.

– Выше среднего, Никита…

– Настолько «выше», что смогу в кратчайшие сроки погасить весь долг?

– Не уверен насчет «кратчайшие» и «весь», – точно цепляется к нюансам Дмитриадис. – Но если твой благоверный соберёт часть суммы, а ты без замечаний и штрафов отработаешь свой срок, мы поищем выход из сложившейся ситуации, и я пересмотрю начальную сумму.

Впервые не сразу нахожу, что сказать:

– То есть альтернативный вариант списания долга всё же существует? – вскидываю брови, обретая робкую надежду. – Может, и начнём с этого?

– Ты в этом вся, – с явным неудовольствием на лице мотает головой Костас: – Торгуешься, ещё не ударив пальцем о палец. Не обольщайся, Никита, не в моих правилах прощать долги, – осекается, когда на столе начинает голосить айфон.

Дмитриадис берёт телефон. Неспешно глядит на экран. Отвечает на своём языке, а по отцу, если мне не изменяет память, Костас – грек.

Разговор длится недолго. И без каких-либо эмоций. Но после этого звонка, Дмитриадис, делает другой:

– Амир, войдите, – коротко бросает, и только в комнату входят уже знакомые охранники, Костас возвращается к моему делу:

– У меня нет времени продолжать нашу беседу, и без того затянулась, поэтому… – жует слова. – Выбор за тобой.

Называет несколько вакансий, вгоняя в полнейшее недоумение.

– Шутишь? – хмыкаю, забыв, что обещала быть послушной и смиренной. – Официантка? Уборщица, кастелянша… Посудомойщица??? – всё больше кажется смехотворным предложение Дмитриадиса. – С такой работой я буду у тебя в рабстве до скончания века!

– Отчего же?! Если не боишься работы, готова совмещать несколько… – продолжает в том же тоне Костас.

– Есть другие варианты? – нагло бросаю.

Дмитриадис молча таранит меня карими глазами:

– Вспоминаю старую-добрую Никиту, идущую в бой и готовую рисковать, – задумчиво тянет Костас.

– Есть или нет? – иду ва-банк.

– Нет…

– Босс, – вклинивается в диалог главный дознаватель, – может, она согласится…

– Нет, – категорично качает головой Костас.

– Вы о чём? На что соглашусь? – а вот меня интригует. Я, к слову, очень люблю выбор! И сама люблю принимать решение, а не когда выкручивают руки и требуют.

– Есть вакансия, но она не для тебя.

– Почему?

– Ты принципиальная.

– Очень, – соглашаюсь горячо. И тотчас: – Но хотела бы услышать все варианты…

– Эскорт, Никита. Дело в том, что на лучших местах работаю сотрудники, в которых я уверен. Они держатся за места, потому что оплата достойней, чем на подобных специальностях у других работодателей. В том числе и девчонки эскорта, но здесь удержаться сложнее, ведь девочки, рано или поздно, устраивают свою жизнь…

 Меня совсем не впечатлило последнее. Я по-прежнему в шоке от предложения.

– Ты мне предлагаешь стать шлюхой?

– Ничуть! – хмурится Костас. – Поэтому и говорю: не для тебя. Ты принципиальная. Деньги тебя не волнуют… Ты думаешь сердцем, выбираешь душой с кем и когда…

Вот почему-то берёт сомнение, что это он перечисляет, как мою добродетель.

– Ну и падкая на смазливые лица, – завершает мысль упрёком, напоминая старое.

– Именно! – киваю зло. – Сердцем и душой! – выделяю главное. – Так что я не покупаюсь и не продаюсь! – отрезаю полная важности. – Потому с такими, как ты, ни за какие деньги!

Костас продолжает безучастно сидеть, будто его ничего не волнует.

– А я разве предлагал? – словно нарочито обдаёт холодом. Скучающе крутит в ладони айфон. – Ты не в моём вкусе. Предпочитаю других…

– А-а-а, – опять хмыкаю. – Доступных, непритязательных, дешёвых и слепых, – не остаюсь в долгу.

– Зато честных. Они не набивают себе цену на пустом месте, а я выбираю подходит это мне или нет. Так что, однозначно, за такую, как ты, я бы и бакса не дал. Да и никто в здравом уме… Амир, – переводит взгляд на главного дознавателя. – Ты бы её купил?

– Нет, – холодно и без секундного обдумывания отзывается мужик, словно я уже лот на аукционе.

– Видишь, – констатируя абсурдный факт, продолжает Костас.

– Ты опустился до статуса сутенера?

– Нет, Никита, но глупо отказываться от того, что уже в руках. Возьму я этот бизнес под крыло или нет – такая сфера деятельности существует и пользуется спросом. А спрос порождает предложение. И лучше его контролировать буду я, чем кто-то без моего ведома, но на моей территории. А в оправдание девчонок скажу, идут на это без принуждения. Каждая знает, зачем и почему! Поэтому у меня нет «дешевок», как ты выразилась. На работу беру умных, дальновидных девушек, прекрасно понимающих, что они могут здесь найти и заработать.

Еле проглатываю реплику насчёт сифилиса и геморроя, и уточняю:

– Прям реклама…

– Отнюдь. Объясняю, что не каждая может подойти на вакансию «эскорт». Для этого нужно иметь что-то большее, чем симпатичная фигурка и смазливая мордашка, – чеканит таким тоном, будто мы обсуждаем нечто действительно серьёзное, и в отношении меня. – Покупатели не только состоятельные, но и притязательные, а портить нашу репутацию, предложив тебя кому-то из них, –  Костас качает головой, будто, и правда, не допускает такой мысли. – Я не готов на такой риск, – заключает, словно уже отказывает в просьбе меня взять на вакантную должность.

– Вот и отлично! Я не продаюсь, какие бы тут сказки не рассказывал, – отрезаю гневно.

– Уже понял, – но в голосе мерещится насмешка. – Ты же не продажная. Даже несмотря на то, что за несколько круизных туров ты могла бы полностью погасить долг.

Повисает щекотливая тишина.

– Да ты гонишь?! – фыркаю негодующе. – Это нереально! – но в этом не уверена.

– От чего же. Последний заказ был, – Костас вновь косится на Амира. – Сколько Вахтар Амуди за Юлю отвалил?

– Миллион, – сухо отзывается мужик.

– И это за пять дней, – значимо поясняет Дмитриадис явно для моих ушей.

– За три, – вклинивается в разговор Амир. – Его сорвали раньше, а в таких случаях возврат у нас не практикуется, – ровно поправляет охранник Дмитриадиса.

– Вот видишь, – отстранённо цыкает Костас. – Всё возможно… Правда, для этого нужно иметь больше, чем… ну я уже говорил, – качает головой, не желая повторяться. – А ты до уровня Юли, увы, не дотягиваешь. – Костас мнётся несколько секунд: – За тебя максимально, что можно будет взять… пару сотен.

– Что? – ошарашенно ахаю. – За меня всего пару сотен?

– О-о-о, – секунду помедлив кивает Дмитриадис, – ты уже торгуешься. Значит, цена всё же есть!

– А вот и нет! – горячо возражаю. – Возмущаюсь, и только! Я готова на ваши… эти… – встряхиваю головой неопределённо, – другие… вакансии.

Я уверена, что Рома быстро найдёт деньги. Быстро! Вот увидишь, – добавляю сквозь зубы. – А теперь, раз мы пришли к пониманию, я согласилась на смехотворные, даже сказала бы, унизительные условия, я бы хотела в свою каюту! В свою! А не в рабскую келью! Как-никак за «СВОЮ» уже уплачено! И я хочу есть! Вы меня всю ночь мучили! Я дико голодна…

Костас молчаливым кивком отдаёт распоряжение охранникам.

– Мне жаль, что жизнь была к тебе так несправедлива и жестока, Костас, – моя реплика нагоняет Дмитриадиса в спину, когда он уже стоит у выхода из комнаты. – Жаль, что наши пути разошлись… Но, видимо, это было к лучшему, потому что ты… стал другим. Такой ты мне не нравишься! И знаешь, я бы с тобой ни за какие деньги не переспала. Такого, какой ты сейчас, я скорее презираю, чем уважаю.

– Плевать, Никита! Мне не нужна твоя любовь или твои мысли на мой счёт. Но заруби себе на носу, именно то, что мы были знакомы, продлило вашу с мужем агонию. Иначе бы вы уже были нищими… или мёртвыми.

– Что ж, теперь вижу, ты остался таким же толстым, закомплексованным богатеньким мальчиком, каким был когда-то.

– Рад убедиться, что и ты, по-прежнему, тощая, глупая и истеричная девочка.

Костас выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь, словно нарочито громко отрезая себя от меня. Я даже вздрагиваю от того, как неприятно этот звук прогуливается по моим нервам.

Мы ведь были друзьями!

Лучшими! Не разлей вода…

Я была готова за него убивать… по крайней мере, проливать кровь и не жалеть своей, что и делала долгие несколько лет.

Мы больше не К+Н=Л!

Мы… ненавидим друг друга?

Чёрт! Как мы до этого докатились?

Глава 4

Костас Дмитриадис

Уже битых полчаса сижу за столом с нужными людьми, и ничего не понимаю из беседы. И без того разговор намечался поверхностный, – важные дела рано с утра не решаю, – так ещё и на голову сваливается Никита, что б её…

Эта валькирия вновь врывается в мою жизнь! И как всегда с ноги «А вот и я!» Всегда так делала! С первой нашей встречи! Словно единственное важное в жизни, что нельзя игнорировать, и чему необходимо уделять максимум времени.

Силюсь удержать нить разговора, но все мысли крутятся вокруг рыжей бестии: её проблем, её кудрей, зелёных глаз и чертового халатика… уж лучше бы его на ней вообще не было. Просто взрыв мозга какой-то!

Аж во рту сохнет.

Делаю глоток крепкого кофе, чуть терпкого, приятной горечью оседающего на языке, как и встреча с Никитой, и снова чертыхаюсь! Даже кофе с ней ассоциируется. Путаницей рода, обманчивой простотой, четкостью аромата, горечью послевкусия и той энергетикой, которой заряжаешься даже от запаха!

Стервоза рыжая.

Невинная простота.

Зеленоглазая бестия.

Неугомонная валькирия.

Она меня всегда выбивала из седла своим появлением, улыбкой, взглядом…

Ей нельзя находиться со мной на одной плоскости – мой мозг растекается!

Так всегда было…

А ведь был уверен, что излечился!

Я себя убеждал, что больше её нет в моём сердце!

Вот зачем она опять мне встретилась?

Как оказалась на моём лайнере?

Какого лешего её сюда занесло???

Нет, я думал о нашей встрече…

Болезненно мечтал, но ни на секунду не ускорял момента.

Мне хватало мыслей и фантазий!

Особенно после нашей последней встречи. Она для меня едва не стала смертельной.

Я гнал воспоминания о ней, как страшный сон. И вот на тебе – мой персональный кошмар вернулся! И как всегда с неприятностями! И как всегда громко, с пафосом, гонором и претензиями!

А ведь когда-то я её своим ангелом считал.

Богиней.

Валькирией.

Я её боготворил. И любил без памяти… Так любил, что был готов к её ногам положить всё, что имел, даже мир, если бы она потребовала.

Ещё бы?!

Как не влюбиться в дикую валькирию, без страха бросающуюся на защиту слабых и нуждающихся, и плевать, что сама мелкая и тощая.

А Никита такая…

И меня она много раз выручала, несмотря на то, что потом огребали уже вместе от более старших и мстительных ребят.

Но она была для меня всем…

Моя первая и единственная подруга. Бестия, пожелавшая со мной дружить, когда другие только издевались и насмехались… А мне было всего десять!

Мне была нужна поддержка и понимание. Мне было необходимо дружественное плечо и компания, ведь мой мир и без того рухнул в одночасье, я остался один, в другой стране, в богом забытом городочке.

Родители развелись, и я вынужденно переехал в Россию, на тот момент в мало кому известную станицу на берегу чёрного моря.

Так уж вышло, что отец меня не захотел оставлять у себя, а мать… матери резко стало не до меня. Да, горькая правда жизни: папа и так не находил на меня времени, всё время на работе, да в делах, а теперь и подавно умыл руки. Мама… быстро сбагрила меня бабуле, и вновь озадачилась поиском нового состоятельного мужа, хотя после развода с моим отцом, мы оставались, по-прежнему, очень богатыми.

Полагаю, дело было не в деньгах, ей просто не хотелось оставаться одной, а статус «замужней» казался важнее, чем «матери», вот она и бросила все силы, чтобы найти нового «супруга». Всё время путешествовала, лишь изредка навещая меня с очередным избранником, словно примеряя меня к её новой семье. К слову сказать, мать за это время успела выйти замуж раз пять… по принципу, пока берут – иду, и пока деньги не кончились, почему бы не покутить?

А я жил изгоем. Ненавидел всё, что меня окружало: и город, и людей, и менталитет, и язык, хотя мать с детства заставляла говорить не только на родном греческом, но и на русском.

Только со временем, я признался, что это-то меня и выручало.

Если бы я ещё и языка не знал – точно бы руки на себя наложил.

Да, именно до такой степени мне было плохо на чужбине.

Со мной никто не хотел дружить.

Меня задирали, обижали, оскорбляли.

А я не умел давать сдачу… просто не был привыкшим к крикам и дракам. Так уж вышло, что родители никогда не повышали голоса. Они даже разводились без скандалов и битья посуды.

Да, что уж говорить?! Отец – крупный бизнесмен, – он даже самые щекотливые, скандальные и откровенно циничные поступки делал с убийственным спокойствием и невозмутимостью.

Так и жили: мне хватало сурового, пристального взгляда родителей, чтобы понять – они недовольны! На меня-то руки никогда и никто не поднимал, а тут – бах – и в чуждом краю, мне, десятилетнему мальчишке, пришлось учиться выживать.

К слову, выживать получалось плохо.

И черт его знает, как бы закончился тот вечер, если бы в мою жизнь не ворвалась Никита.

Много лет назад

Костас Дмитриадис

– О-о-о, прям герои. Смотрю, вы как всегда стадом одного гоняете, – девичий ехидный голос заставил всю честную компанию оторваться от тырканья меня.

А я, признаться, уже промок, окоченел и порядком нахлебался солёной морской воды, в которой меня удерживали местные пацаны.

Ещё бы, пятеро против одного – у них обычная практика. Это по одиночке мальчишки безобидны и спокойны, но только стоило им собраться в группу… тотчас обращались в опасную и дерзкую группировку отпетых сволочей.

Компания Егора Мидеева – была именно такой.

И то, что мальчишки старше – их тоже не смущало. Куда важнее было в очередной раз унизить и побить меня – «приезжего, толстого, богатого грека», – такие упрёки чаще всего летели в мою сторону. И не боялись ведь – уже все знали, что за меня заступиться толком некому. Да, богатые родители, но папы и мамы здесь нет, а бабуля если и пожалеет – то фразой: «за себя нужно уметь постоять!».

Это и понятно, только как? Я никогда не дрался, да и не ругался ни с кем…

Не знаю здесь никого. Потерян и убит новой реальностью.

Слабак?

Наверное…

Но я не привык, чтобы вот так подло и бесчестно людей обижали.

А местные считали делом чести задирать одиночку, хотя бы потому, что жил богато, и в самом огромном доме этого небольшого городочка на берегу чёрного моря.

– Гляньте, ведьма приехала, и опять нарывается! – хмыкнул один из пацанов, кивнув в сторону.

А я уже и без того, разинув рот, во все глаза таращился на чудо-воительницу.

Никогда подобных не видел… И её не видел, а в этом городе уже несколько месяцев. Не то чтобы красивая, но… очень красивая.

Тощая, мелкая валькирия…

Именно так и подумал о ней в первый раз.

Богиня!

Она была невероятно красива. С этими рыжими, точно скрученная пружина, кудрями, насмешливо сверкающими зелёными глазами… И опасными медузами в руках: у кого-то мечи, у кого-то луки, а девочка вооружилась ими… Тем более сподручней – их на берегу валялось много, да и в воде… хотя сетями тягай!

– Ага, – едва ли кивнула девочка. – И вижу, что вовремя. Пятеро на одного?

Несмотря на худобу и явный возрастной недобор, – а валькирии едва ли стукнуло, хотя бы, как и мне, десять, – девчонка оказалась не из робких.

– Реально?

Её речь и манеры были странными: заворачивающие дерзкими и пугающими наглыми. Вроде малая ещё, а наезжала на старшиков, будто за её спиной армия головорезов стояла.

– Ну вы и дно! Опуститься до такого? – не скрывала насмешки бестия.

– Ни-ки-та, – по слогам разделил имя самый старший из пацанов.

Егор Мидеев, он, вообще, главным задирой на побережье в этом районе считался. В свои пятнадцать много чего творил, но почему-то не гнушался такой мелочью как я.

– Свали по-хорошему… – с угрозой сквозь зубы протянул пацан.

– Иначе, что? – продолжала насмехаться валькирия, покачивая на руке медузу и с вызовом глядя на парней.

– Иначе, не посмотрю, что ты сестра Вадика.

– И не смотри, – внезапно оскалилась девочка. – Я и сама не промах, так что лучше отпустите мальчишку, – грозно велела, словно привыкла, что её приказы немедля выполнялись.

Я, на самом-то деле, уже и забылся, что нужно спасаться – уж больно девочка меня поразила, но после её слов, нервно сглотнул… Внимание компании опять переметнулось на меня:

– Его? – хмыкнул Егор. – С какого перепуга?

– С того, что я так сказала… – недобро прищурилась девочка.

– Ого, – насмешливо присвистнул Мидеев. – Ну, чё толстяк? – зло ощерился Егор, уже обращаясь к застывшему от страха мне. – Нашел себе защитницу?

– Не искал, – проблеял я, едва сумев утереть лицо от воды, в которую меня опять бултыхнул один из компании.

– Жирная, трусливая греческая свинота, – заржал Егор и парни, ему подпевая, дружно загоготали.

Мидеева заткнула медуза, попавшая ему в лицо.

Это было эпично и смачно.

Хлюп – и гогот, как отрезало.

Секунда, и вторая медуза шлепнулась в лоб другого пацана.

– Вот же… Тебе кранты! – подвыл Егор, с шипением утирая с лица следы медузы, но судя по последующему скулёжу и отборному мату, яд всё же попал в глаза.

И пока остальные, растерянно озирались, не зная, что делать, помогать главному или кидаться за девочкой, она в них ещё град медуз запустила, подтверждая мысль, что валькирия ещё та!

– Да, какого чёрта вы стоите?! – завопил Мидеев, продолжая промывать лицо от яда «снаряда». – Достаньте её! – рявкнул, ткнув куда-то наугад.

И тогда вся гурьба бросилась ловить Никиту, которая не только быстрой на язык оказалась, но ещё и бегала как ветер.

Да. Так случилась наша первая встреча. В тот роковой день я был спасён рыжеволосой валькирией.

Она меня не только спасла, но и пленила…

Пронзила в самое сердце.

Это ядовитая игла вошла так глубоко, что не смог её оттуда выдрать и по сей день. Только если раньше это были чистые и светлые чувства, то сейчас… скорее желание вытравить из себя память о ней, даже если операция окажется смертельной.

Не я виновник её бед.

Я не искал встреч.

Не желал мести: я оставил прошлое в прошлом.

Никита сама творец своего будущего!

И как показывает время, она, по обычаю, с лёгкостью находит неприятности, водится с неправильными людьми и встречается ни с теми мужчинами.

Что ж… она сама нарвалась, а прощать долги, даже ей, не собираюсь.

Пусть получит урок, раз жизнь не научила без моего вмешательства.

Глава 5

Костас Дмитриадис

– Костас, ты чего? – из пучины мыслей выдёргивает голос Эрики. Невеста собственническим жестом касается моей ноги, чтобы не громкостью голоса, а прикосновением привлечь внимание.