Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований

Впрочем, вернёмся к расследованию исчезновения Пола Крохмального.

Забавным представляется и то совпадение, что коровьи кости, выдаваемые за человеческие, присутствовали в качестве «несомненных улик» как в «деле Лютгерта», так и в интересующем нас «деле об исчезновения Пола Крохмального». Потрясающе, не правда ли? С 1897 года по 1937 минуло ровно 40 лет, а американские «законники» так ничему и не научились…

Ни окружная прокуратура, ни служба шерифа, ни полиция штата, ни ведомство коронера – никто не сомневался в виновности отца и сына Крохмальных и их свойственника Эрвина Уилльямса. И чтобы гарантированно отправить всю эту энергичную компанию на «горячий стул», «законники» принялись конструировать доказательную базу, которая – увы! – была ложью…

Не видел Ник Жураво, он же Николай Журавлёв, сожжения трупа Пола Крохмального – весь этот рассказ выдуман в офисе окружного прокурора от первого слова до последнего. Убийцы избавились от тела жертвы без свидетелей и без оставления изобличающих их следов. И, разумеется, никаких костных фрагментов они после себя не оставили! Тупые русские крестьяне догадались полностью вывезти все остатки человеческих костей и подбросили вместо них кости коровы. Эта предусмотрительность отлично подходит для иллюстрации извечного спора о релевантности IQ – все подсудимые имели, наверняка, весьма невысокий IQ, однако их житейской мудрости и здравого смысла хватило на то, чтобы обмануть систему.

Заканчивая эту очень необычную историю – необычную как по своей завязке, так и по развязке – хочется сказать несколько слов о дальнейшей судьбе талантливого сыщика Стори Бэтсона. В конечном итоге всё в его жизни сложилось не очень хорошо, что, кстати, следует признать нормой для хороших сыщиков. После провала обвинения в суде Бэтсон был уволен из Бюро расследований штата и подался в частные сыщики.

В 1941 году его работа на этом поприще сделалась объектом серьёзного судебного разбирательства. Он был обвинён по 4-м эпизодам барратрии («barratry»). Так в американском гражданском праве обозначают практику возбуждения судебного разбирательства с нечестными и эгоистичными намерениями истца. Барратрия Бэтсона выразилась в том, что по поручению различных адвокатских контор он собирал информацию в интересах их клиентов – в одном случае дело касалось обвинения в страховом мошенничестве, в другом – подозрения в адюльтере… В общем, Стори вёл себя как «грязная ищейка», не брезговавшая ничем в целях заработка, и в какой-то момент он наткнулся на ловкого адвоката, решившего его остановить.

Истинная подоплёка дела неясна, судя по всему, частный детектив Стори Бэтсон крепко насолил кому-то из сильных мира сего. Закончилось это противостояние не очень хорошо для Бэтсона – 3 из 4-х пунктов обвинения удалось «отбить», но вот по 1-у пункту он был признан виновным и осуждён на 2 года лишения свободы. После рассмотрения апелляции 27 ноября 1941 года Верховый суд штата Северная Каролина уменьшил срок пребывания Стори Бэтсона в тюрьме до 8-и месяцев.

Но проблема для Стори крылась даже не в этих месяцах – хотя и они являются немалым испытанием для человека далёкого от уголовного мира. Частный сыщик, осуждённый по уголовной статье, не мог возобновить свою лицензию. А это означало изгнание из профессии. На пороге своего 50-летия Стори Бэтсон стал тотально безработным – он мог пойти копать траншеи, монтировать водопроводы, красить стены и заниматься иными полезными делами, но вот сыщиком он больше уже быть не мог.

Его дальнейший жизненный след теряется. Автор не знает, что стало со Стори Бэтсоном после освобождения из тюрьмы весной 1942 года. И освободился ли он вообще… Стори Бэтсон исчез, как исчез несколькими годами ранее Пол Крохмальный, судьбу которого он тщетно пытался установить.

1924 год. История Нормана Торна, беспощадная и безобразная

История трагических отношений Нормана Торна и Элси Кэмерон является классическим примером того, как попытки психопатов манипулировать окружающими приводят к непредсказуемым последствиям. Непредсказуемым прежде всего для самих психопатов. Ну и, само собой, для окружающих!

Один такой случай вся Россия не так давно имела возможность наблюдать буквально в режиме on-line. Речь идёт о событиях, произошедших в ночь с 21 на 22 января 2018 г. в Басманном районе г. Москвы, в ходе которых Артём Исхаков убил Татьяну Страхову, после чего покончил жизнь самоубийством, повесившись. При всей своей кажущейся сенсационности история любви, закончившаяся убийством, стара, как мир.

Хороший тому пример – отношения Джона Нормана Холмса Торна (John Norman Holmes Thorne) и Элси Эмили Кэмерон (Elsie Emily Cameron), которые мало того, что поучительны для потомков, так ещё и явились для своих современников классическим примером криминальной загадки.

Впрочем, обо всём по порядку.

Норман Торн удачно родился в 1900 г. и потому не попал в мясорубку Первой мировой войны. Проживал в Лондоне, после окончания школы пошёл работать учеником электрика, а в 18 лет сдал профессиональный экзамен и стал считаться уже квалифицированным электриком. В 1920 г. познакомился с Элси Кэмерон, которая была старше него на 19 месяцев. Девушка окончила курсы машинописи и работала секретаршей. Отношения молодых людей быстро стали тёплыми.

Элси Кэмерон и Норман Торн по нормам того времени являлись славной парой: милые, работящие, во всём положительные.

Всё было хорошо, пока Великобританию не накрыла послевоенная стагнация. Огромные вооружённые силы сокращались, миллионы демобилизованных выбрасывались на рынок труда, а промышленное производство между тем съёживалось ввиду резкого падения военных заказов. Это для США Первая мировая война оказалась благом, а европейские страны перенесли её крайне болезненно. Экономическая стагнация привела к тому, что в мае 1921 г. Норман Торн остался без работы.

Ситуация была неприятной, но не фатальной. Элси его поддерживала, уверяла, что любит его даже когда он без работы. Норман решил, что не хочет быть заводским рабочим и вообще не желает быть наёмным рабочим, он задумал завести собственное дело, желательно такое, которое даст быстрый оборот капитала и позволит жить за городом. Так, чтобы подальше от родителей и без лишнего пригляда.

Нет, речь не шла о выращивании и продаже марихуаны, как, быть может, подумал кто-то. Замысел был проще и менее изящен: Норман надумал обзавестись фермой по выращиванию цыплят.

Норман и его куриное царство. Забегая чуть вперёд, уточним, что под ногами Торна на глубине 70 см находится отпиленная голова Элси Кэмерон. Торн попросил журналиста сфотографировать себя «с курочками» и стал точно на месте сокрытия фрагмента трупа.

Сказано – сделано! Норман попросил у отца взаймы 100 фунтов стерлингов, купил кусок земли в местечке с говорящим названием Блэкнесс (blackness – по-русски «чернота», «тьма») в графстве Сассекс (Sussex) примерно в 30 км к югу от тогдашних границ Лондона, и быстро возвёл там сараи для кур. По рабочим дням Норман проживал в Блэкнессе, а на выходные приезжал в Лондон – повидаться с родными, да и Элси проведать.

Элси наносила ответные визиты, периодически приезжая на ферму к своему сердечному другу. Но ночевать на ферме она не оставалась, а отправлялась в местную гостиницу. Интимные отношения между ними завязались на Рождество 1922 г., то есть спустя более 2-х лет со времени знакомства. Специфика того времени, однако.

Итак, к началу 1923 г. между молодыми людьми сложился, как принято говорить сейчас, «гостевой брак». То Норман приезжал проведать Элси, то Элси – Нормана. Можно сказать, гармония! Правда, в оценках её молодые люди, видимо, расходились: Элси думала, что это пролог будущего счастья, а Норман был уверен, что счастье уже наступило и никакого «будущего счастья» уже и не надо.

Продолжалась такая гармония довольно долго. Вплоть до 1924 г.

Элси Кэмерон и Норман Торн в период глубоко гармоничных отношений.

В начале 1924 г. Элси осталась без работы. Нельзя сказать, что в Лондоне вообще не было работы для секретаря-машинистки, нет… работы не было персонально для Элси Кэмерон. Дело заключалось в том, что характер молодой леди был, мягко выражаясь, нестабильным, а прямо говоря, откровенно дурным. У дамочки имелись свои закидоны, из разряда тех, которые психиатры обтекаемо маскируют словосочетанием «истероидные проявления». Элси умудрялась до такой степени восстанавливать против себя людей, что ей при увольнении попросту перестали давать рекомендательные письма. А без них ей некуда было податься.

Помыкавшись без работы, Элси решила направить усилия по созданию собственного счастья в другое русло. Она рассудила, что Норман слишком долго «использует» её без каких-либо гарантий со своей стороны и пора бы поставить вопрос об оформлении законного брака. Норман оказался не готов к такой постановке вопроса.

Норман Торн увлекался радиоделом, самостоятельно собрал радиоприёмник, и он совершенно не понял, почему ему надлежит отказаться от собственных увлечений и перейти к строгой экономии в интересах будущей семьи.

Во-первых, финансовые показатели «куриного» бизнеса оказались совсем не такими радужными, как это представлялось вначале. По итогам 1923 г. Норман оказался в убытке и был вынужден ещё раз попросить у отца денег на покрытие кассового разрыва. В такой обстановке сажать себе на шею иждивенца было бы полным безумием. Во-вторых, жизнь его шла своим чередом, и планов на заключение брака он не строил. Торн понемногу обустраивал ферму, самостоятельно собрал радиоприёмник, с которым развлекался вечерами, периодически заходил в местный паб, чтобы пропустить кружечку эля – в общем, распоряжался временем и финансами так, как считал нужным. Когда Элси заявила, что он должен помогать ей, как она помогала ему, когда тот был безработным, молодой человек не понял такой постановки вопроса.

Торн просто не считал, что чем-то обязан Элси. А Элси вместо того, чтобы принять к сведению подобное отношение, посчитала нужным доказать Норману, как сильно тот ошибается и сколь многим он ей обязан.

Но, как это часто бывает в интимных отношениях, чем сильнее давит один партнёр, тем сильнее сопротивляется другой. Если кто не в курсе, законы Ньютона написаны в том числе и для влюблённых. Отправившись на местные танцы летом 1924 г., Норман без труда познакомился там с Бесси Колдикотт (Bessie Coldicott) и быстро выяснил, что незаменимая Элси Кэмерон на самом деле очень даже легко заменима.

Элси, впрочем, ничего этого не знала. В октябре 1924 г. она приехала в Блэкнесс на неделю, взяв Нормана практически под круглосуточную опеку. Только на ночь она уходила к его соседям по фамилии Гошэм (Cosham), поскольку надлежало соблюдать традиции, согласно которым ночёвка приличной девушки в доме холостяка считалась предосудительной. Тем не менее даже октябрьская атака, растянувшаяся на неделю, не сподвигла Нормана уступить домогательствам Элси.

Норман Торн в январе 1925 г. на собственной ферме.

Видя, что процесс окольцовывания дичи в целях бракосочетания пробуксовывает, Элси допустила ту самую фатальную ошибку, которой так грешат многие, порой даже неглупые, женщины. Она решила шантажировать Нормана беременностью, о которой и сообщила ему письмом в ноябре. По смыслу письма Норман должен был понять, что забеременела Элси во время октябрьских встреч. Однако молодой человек был уверен, что этого не могло произойти ввиду специфики того секса, который они практиковали. Поэтому он в немедленно написанном ответном письме сообщил Элси, что сомневается в её беременности и уведомил о том, что у него есть другая женщина. Попутно Норман написал письмо отцу, в котором просил совет: батянька, что делать? как правильно надлежит себя повести в этой ситуации?

Элси Кэмерон поняла, что карась срывается с крючка, а её хитроумный план оказался совсем не хитроумным. Тогда она решила действовать ва-банк и 30 ноября 1924 г. без предупреждения отправилась к Блэкнесс. Там она появилась около 23-х часов. Всю ночь и весь следующий день Элси выносила мозг, объяснялась с Норманом и, в конце концов, тот, сломленный многочасовой истерикой, был вынужден пообещать бывшей любимой жениться. В 20 часов 1 декабря он усадил её в лондонский поезд.

3 декабря Торн-старший, получивший взволнованное письмо сына, приехал из Лондона и поговорил с ним по душам. Отец дал Норману разумный совет: предложи Элси подождать четыре-пять месяцев, если живот появится – женись, если нет – то попрощайся… Обрадованный Норман в тот же вечер накропал письмецо «любимой», если можно так выразиться, в котором предложил такой вот вариант решения проблемы. И на том успокоился. Внутри своей логической парадигмы он посчитал проблему решённой. Но Элси Кэмерон руководствовалась собственной логикой, ей вовсе незачем было решать проблему, которую она же сама и создала, ей надо было выйти замуж!

Так что, как показали дальнейшие события, успокоился Норман раньше времени. Главные проблемы были впереди.

5 декабря Элси Кэмерон выехала из Лондона в Блэкнесс и… пропала без вести.

10 декабря её отец связался с Норманом, чтобы узнать, где находится дочь. Норман заверил, что ему это неизвестно, он её не видел с 1 декабря.

11 декабря полиция Лондона получила официальное заявление об исчезновении Элси Кэмерон. Довольно быстро удалось выяснить, что женщина благополучно купила билет и села в пригородный поезд. Удалось отыскать свидетелей, видевших, как Элси выходила из вагона на вокзале в Кроуборо (Crowborough) … Затем суссекская полиция обнаружила двух женщин, видевших Элси в 17:15 5 декабря в Блэкнессе. Внимание полиции неумолимо сжималось вокруг фермы Торна, но молодой мужчина продолжал повторять первоначально данные показания, согласно которым Элси не появлялась на его участке после 1 декабря.

Практически месяц минул в бесплодных поисках. Наконец, одна из соседок Торна заявила, будто видела, как Элси Кэмерон заходила на участок Торна. Свидетельница не помнила точной даты, но была уверена, что это произошло именно в декабре, что противоречило утверждениям Нормана. После некоторых колебаний полицейские решили арестовать последнего и провести обыск его птицефермы. 12 января 1925 г. Норман Торн был арестован и в тот же день под конвоем полиции уехал из Блэкнесса в совершенно лучезарном настроении. Норман заверил окружавших его журналистов, что скоро всё выяснится и он возвратится на ферму, очищенный от всех подозрений.

12 января 1925 г.: арестованный Норман Торн позирует журналистам на вокзале в Кроуборо, он весел, улыбчив и оптимистичен.

Однако в ходе обыска в одном из сараев была обнаружена запаянная банка из-под мясных консервов, внутри которой находились золотые часы Элси Кэмерон, а также другие её украшения, изготовленные из золота – браслет, брошь и два перстня. Стало ясно, что женщина убита, тело её спрятано и Норман приложил к этому руку.

Было решено провести раскопки на территории участка, и утром 14 января, спустя буквально пару часов с начала работ, в одной из траншей на небольшой глубине была найдена разрезанная сумочка Элси. Видимо, первоначально сумочку хотели разрезать на мелкие кусочки, но затем намерение изменилось, и её просто закопали в неглубокой яме.

В тот же день Торн, узнавший о результатах обыска, решил сделать чистосердечное признание. В 20 часов он заявил, будто Элси действительно приехала 5 декабря к нему на ферму, они некоторое время спорили, но разговор закончился его категорическим отказом обсуждать вопрос о бракосочетании. После этого Норман, по его словам, отправился на встречу с Бесси Колдикотт и её матерью, которых ему следовало проводить на поезд. В 21:30 часов 5 декабря он действительно появлялся на вокзале, что подтверждалось показаниями свидетелей, после чего отправился в паб. На ферме он появился уже после 23-х часов и увидел, что Элси повесилась. Запаниковав, Торн закопал тело и попытался скрыть факт её присутствия в тот день в его доме. Подумав немного, Торн дополнил показания, сообщив, что в ночь на 6 декабря при свете свечей, дабы не было видно с улицы, отпилил ножовкой ноги и голову Элси, которые захоронил отдельно от торса.

Январь 1925 г.: раскопки на территории фермы Нормана Торна.

Останки, чьё местонахождение указал арестант, были извлечены 15 января. Их судебно-медицинская экспертиза была проведена 17 января известным английским судмедэкспертом Бернардом Спилсбери. По его мнению, смерть Элси последовала вследствие побоев и обусловленных ими травм головы, но никак не повешения. Отсутствовала симптоматика механической асфиксии, зато на голове, локтях, коленях были отмечены многочисленные ссадины и кровоподтёки. На предплечьях имелись защитные травмы. Вскрытие Элси Кэмерон не выявило признаков беременности.

Осмотр потолочной балки, на которой якобы висело тело, показал, что никаких следов трения верёвки, которые должны были остаться на дереве, там нет. Был даже проведён следственный эксперимент, во время которого со стула сбрасывали мешок с камнями, привязанный к балке (что должно было имитировать падение тела при самоповешении). Помимо сбрасывания мешка, проверялся и вариант с поднятием груза, то есть подтягиванием его к потолку (такая нагрузка соответствовала имитации повешения). Эксперимент показал, что даже незначительное проскальзывание верёвки оставляет на балке хорошо различимый след трения. То, что таких следов не было обнаружено до 15 января, свидетельствовало о том, что никто никогда не предпринимал попыток повеситься на ней.

Птицеферма Нормана Торна чуть ли не на неделю сделалась центром всего графства Суссекс; туда приезжали политики, журналисты, юристы и зеваки всех мастей.

Дело казалось довольно ясным. Суд открылся 4 марта 1925 г., обвинение заявило, что будет требовать для Торна смертного приговора. Торн был очень активен, участвовал в допросах свидетелей, лез с комментариями и шутил с судьёй. Адвокат рекомендовал ему отказаться от дачи показаний и свести активность к минимуму, но Норман считал, что знает лучше, как надо действовать в сложившейся обстановке. 13 марта он занял свидетельское место, чтобы дать показания в защиту самого себя. Тут только руки остаётся развести: перед нами образчик типичного поведения психопата и нарцисса, неспособного к объективной самооценке и адекватному анализу той ситуации, в которую он сам же себя и поставил.

Во время суда имел место любопытный момент, связанный с обсуждением выводов Спилсбери. Приглашённый защитой врач поставил под сомнение обоснованность заключения Спилсбери на основании того, что странгуляционный след исчез в силу обескровливания трупа при декапитации (отделении головы от тела). Дескать, Спилсбери не изучал кожные покровы шеи под микроскопом, а потому не имеет оснований утверждать, будто странгуляционная борозда действительно отсутствовала. Эксперт защиты настаивал на том, что он при микроскопическом исследовании обнаружил повреждения, соответствовавшие странгуляционному следу. Спилсбери достойно вышел из непростого на первый взгляд положения и доказал, что то, что эксперт защиты называл «странгуляционным следом» на самом деле таковым не является. В интернете достаточно материалов по поводу этой экспертизы, так что все заинтересовавшиеся вполне могут углубиться в изучение этих деталей самостоятельно.

Слева: перед зданием суда в дни процесса над Торном. Справа: 13 марта 1925 г. Норман Торн занял свидетельское место, чтобы дать показания в собственную защиту. Адвокат советовал ему этого не делать, но Норман решил пойти своей дорогой.

Присяжные удалились на совещание в 17:12 16 марта 1925 г., а уже в 17:40, то есть через полчала, вернулись с вердиктом. Норман Торн признавался виновным по всем пунктам обвинения и не заслуживал снисхождения. Судья приговорил его к повешению 22 апреля 1925 г. По иронии судьбы это был 27 день рождения Элси Кэмерон.

Приговор в назначенное время был приведён в исполнение. Вины своей Торн не признал и умер, не раскаявшись.

История отношений Элси Кэмерон и Нормана Торна интересна именно своей обыденностью. Каждый из них считал, что может без особых последствий манипулировать другим в своих узко-эгоистических интересах. Удивляет готовность женщины использовать ложные заверения о собственной беременности для достижения сиюминутных целей. Неужели здравый смысл не подсказывал Элси, что маленькая ложь всегда порождает большое недоверие? Неужели она всерьёз считала, что вынуждая мужчину жениться на себе против воли, она куёт будущее счастье? О чём думал Норманн, человеку, находящемуся в здравом уме, вообще вообразить сложно. Норман, по-видимому, отправился на встречу с Бесси Колдикотт и её матерью уже после совершения убийства с целью обеспечить себе alibi. Потом вернулся и принялся в ночной тиши расчленять тело, пилить ножовкой шею и бёдра. И после этого целый месяц ходил, лучезарно улыбаясь журналистам и соседям, недоумённо пожимал плечами и сокрушался: «Не понимаю, что могло приключиться с Элси!»

Даже если признать, что Элси глупо себя вела, была сумасбродной неврастеничкой и эгоисткой до мозга костей, оправдать поведение Торна невозможно. История их отношений – это история двух несгибаемых психопатов, в которой никто не поступался своими интересами и ни в грош не ставил чужие.

Вместо «Ромео и Джульетты» в школах надо рассказывать вот именно такие истории, дабы подрастающие детишки с бушующими в крови гормонами ясно понимали, как жить нельзя.

1937 год. Подарок на Рождество

Хорошо ли быть внуком и правнуком богатых и широко известных предпринимателей? Наверное, хорошо, по крайней мере в этом убеждено абсолютное большинство небогатых и никому не известных обывателей! Ну, в самом деле, у такого внука и правнука должно быть много денег, красивая, интересная жизнь. Такой человек может легко и непринуждённо общаться с такими же точно богатыми и известными людьми… он может иметь возможность легко и непринуждённо кататься по миру… пить и есть вкусное… «закидываться» необычным… наконец, менять любовниц, как перчатки. И делать это тоже легко и непринужденно.

Ничего не забыл?

Ах да, такого человека могут похитить с целью получения выкупа. Такая опция тоже предусмотрена в лёгкой и непринуждённой жизни внуков и правнуков богатых людей.

В субботу 15 декабря 1935 года 20-летний Фредерик Милн, проживавший в доме №157 по Восточной 37-й стрит в Нью-Йорке (East 37th street) в районе Мюррей-хилл (Murray hill) на Манхэттене, получил письмо. Судя по штемпелю, оно было отправлено из городка Пукипси (Poughkeepsie), расположенного в 90 км севернее Нью-Йорка. В конверте находилась рождественская открытка за 10 центов, изображавшая Санта-Клауса в повозке с оленями, а вокруг открытки оказался намотан сильно помятый кусок жёлтой обёрточной бумаги. Расправив его, молодой человек прочитал текст, составленный из газетных букв и слов.

Послание гласило: «Ваш брат не находится в Филадельфии. Мы взяли его в деревне, но мы вернём его живым, если вы будете следовать [указаниям] письма, которое мы пришлём. Наличные деньги должны поступить из Нью-Йорка. Поддерживайте связь с дедом по телефону. Письма будут подписаны Цвитлер». (Дословно на языке оригинала: «Your brother he isn’t in Philadelphia. we got him out in the country, but he will be returned living if you will follow the letter we will send you. Available cash must come fron New York. Keep in touch with your grandfather and phone. The letters will be signed Zwitler.»)

Фредерик моментально понял, с чем имеет дело, и помчался звонить в полицию. Когда там узнали, что речь идёт о похищении Калеба Милна Четвёртого (Caleb J. Milne 4th), принадлежавшего к роду известных филадельфийских магнатов Милнов, управляющих почти столетие текстильным бизнесом по всему Восточному побережью Соединённых Штатов, то начался переполох.

Фред Милн.