Живой Мертвец. Книга первая.

«Там полный дом кошек! – воскликнул мой брат. – И они, наверняка, даже не жаря, съедят мясо»!

Я всех успокоила, сказав о том, что дома Маруся, а это значит, что никто ничего не возьмет.

«Ну, конечно! – сказали родственники хором. – Маруся твоя, первая и съест все мясо! Вот увидишь, сейчас домой вернемся, а кошки уже все съели»!

Я промолчала боле. Что спорить о пустом? Главное, Маруся дома, а мне то, что тогда прыгать? По возвращению домой часов так через пять, все были очень удивлены. Мясо лежало на столе и так разморозилось, что вода с кровью стекла со стола на пол, образовав красную лужу. Рядом с лужей спокойно сидела Маруся, в окружении всех остальных кошек, при чем, даже соседских, забравшихся в дом, через открытое окно, про которое, уходя в гости, мы также забыли, как и про мясо для шашлыка. Как только Маруся, взглянула мне в глаза, поняв, что я – непутная хозяйка, помню про мясо, она тут же убежала от кровавой лужи по своим кошачьим делам. Мои родственники были в шоке от такого Марусиного интеллекта. Кошки тоже были в шоке, что им не удалось полакомиться. Но… это Маруся, и она выше, житейских потребностей. Я, конечно, не удивлена была всей этой ситуацией, потому что Марусе, я доверяла больше, чем себе. Ее не раз воровали у меня, но она освобождалась от оков и возвращалась. Но однажды она ушла сама. Я сделала ошибку, которую долго не могла себе простить. Да по сей день не могу простить…

К нам прибился котенок, кошечка, темного, серого цвета. Я пожалела ее и взяла домой. Я назвала ее Розой, потому что в прожилках серого окраса, у нее проступал, розоватого цвета, пушок. Роза росла и становилась с каждым днем все вреднее. Она считала себя самой лучшей и красивой. Может потому, что ее назвали Розой? Она всегда пыталась занять место Маруси на моих руках. Но темно-серая Роза боялась, серебристую Марусю. Она прижималась к полу от одного ее взгляда, хотя Маруся почти всегда уступала ей. Потом Роза стала пробираться поближе к моей кровати, на которой со мной всегда спала Маруся. Я видела ехидство Розы, ведь Маруся со мной спала, потому что оберегала мой сон, Роза же, медленно залазила на кровать, как змея, только для того, чтобы выгнать Марусю. Но Маруся вновь уступала и уходила на другой край кровати, ближе к моим ногам. Тогда, я еще не так разбиралась в серых тонах кошачьей шерстки и не понимала, что Роза – кошка не для меня, нужно было просто отдать ее соседке, которая не раз проявляла к ней свою благосклонность и ласку. Маруся знала, что Роза вредная предательница и могла решить этот момент за меня, но она давала мне право выбора и терпеливо ждала.

Как-то случилось, они обе сидели рядом со мной на полу в гостиной. Маруся сидела спокойно, а Роза все вертелась, извивалась змейкой возле моих ног. Маруся встала и хотела выйти, видимо ей неприятно было смотреть, как я ругаю Розу за ее когти, которые она откровенно больно втыкает мне в ноги, но при этом продолжаю терпеть Розины выходки. Как только Маруся приподнялась, Роза вдруг резко развернулась к ней и своей лапой с когтями, ударила Марусю по лицу. Маруся не ответила ей даже взглядом, она лишь посмотрела в мои глаза, как бы прощаясь со мной, и вышла. У меня внутри вдруг появилось какое-то беспокойство, я почти сразу выбежала вслед за ней, но её и след простыл. Я долго бегала и искала ее вокруг дома, спрашивала у соседей. Но она, как будто вверх улетела. Я долго ее ждала, я плакала, не могла привыкнуть жить без нее. Я бы не то что, вознаграждение за нее дала бы, я готова была отдать все вещи, которые находились в моем доме, вместе с домом, лишь бы мне вернули ее. Но Маруся больше не пришла. Даже сейчас, спустя не один год, вспоминая любимую Марусю, я плачу. А Роза, так и перебежала жить к соседке, за то, что та, прикормила ее сладким печеньем.

Марусины дети, кошки, которых она родила, еще долго жили со мной. Они разбаловались, и доставляли мне, немало хлопот. Они все были разных оттенков серого цвета, но не одна из них не была Марусей. Марусю, или хотя бы похожих на нее кошек, я больше не встречала. Вот такая история. Сейчас кошки у меня нет. Зато мышей, тьма. И все они, серые. А вообще, такой вопрос появился. Это я сейчас с кем разговариваю?

– Простите, Елизавета Павловна, я забыл представиться. Я – автор. Меня прислали к вам, по вашему, почтовому запросу.

– Автор? Ясно. Да я действительно просила прислать мне автора, который бы смог записать правильно все то, что мне хотелось бы услышать со страниц книги, прочитанной вслух незнакомым голосом, а не голосом мыслительного процесса в моей голове, так похожим на безумие, так надоедливо жужжащим. Так что осталось только выяснить, подходите ли вы мне. Для начала, перехожу с вами на ты, чего и тебе желаю, хотя и не настаиваю. Сейчас ты слушал историю обо мне и двух моих главных в жизни кошках. Одна из них должна быть со мной по сей день, другой никогда возле меня быть не должно было. Напиши и прочитай эту историю. Она должна звучать коротко и ясно, твоим голосом.

– Ну что ж, Елизавета Павловна, слушайте. Это душераздирающая история о том, как Лиза и Маруся однажды плыли в лодке по кровавому озеру, вдвоем. Маруся легко обходила препятствия озерной стихии, но Лиза увидела прекрасный розовый цветок на берегу и настояла на том, чтобы лодка причалила. Лиза хотела сорвать розу, она не видела ее ядовитых шипов. Маруся сразу поняла, что цветок ядовит, она оттолкнула своей лапкой руку Лизы от цветка, но поранилась сама. Маруся то час же умерла, а Лиза продолжала плыть в лодке одна и без кошки. Лодка прибилась к берегу, на котором обитали мыши. Они полностью овладели Лизой.

– Да уж. Какая лодка?

– Лодка жизни. Неужели не поняли, Елизавета Павловна?

– Ну, хорошо. Пусть будет, как будет, чего уж тут. Автор, какой у тебя приятный голос и этот чистый запах. Как же хорошо пахнут эти свежие письма и газеты.

– Да, спасибо. Правда, голос автору не особо нужен. Я же буду просто писать тексты. А газеты? Да, это вам передали. Я не смотрел, что там еще.

– Ну, про голос автора решать буду я, а не ты. Посмотрим, что еще нагрузили в сумку эти мудрецы. Газеты, журналы, письма. Среди них имеются даже телеграммы? Ух, сколько их! Полный восторг! Телеграммы, как афоризмы. А это что такое? Надо же, маленькие фигурки шахмат и доска в клетку. Нужно будет сыграть шахматами в шашки. Вы зачем мне опять новые шахматы заказали в сумку? Слышите? Я вас спрашиваю!?

– Знаешь Лиза, знаешь Лииизааа, жизнь не пи-пи-простая штука. Она подобна игре в шах-шахматы, да шахматы.

– Так стоп. Давайте нормально говорите. Все думают, а говорит один или одна. А то вы, перебивая друг друга, пищите и шипите, и вообще не понятно получается. Я то, пойму, конечно, но нам прислали автора. Ему все это записывать, так что давайте по-человечески, нормально.

– Лиза, сыграй в шахматы. Жизнь подобна игре в шахматы. В этой игре есть свои правила для хода фигур, но вариаций шахмат много. В нашей шахматной игре фигуры ходят только по квадратам, которые четко размечены на игровом поле. Игрок обязательно должен знать правила и конфигурации для фигур, он должен четко следовать намеченному плану, потому как один его ход, может решить итог всей игры. Ходы, должны быть продуманными, они не должны быть случайными. За все время игры, игрок тысячу раз выстраивает фигуры по доске, проигрывая варианты в своей голове. Игрок находится в постоянном напряжении, он здесь и сейчас вершит игру и на секунду не может отвлечься от нее, а иначе он может получить нежданный удар, который может стать для него завершающим. Игрок должен постоянно следить не только за своей игрой, но и за игрой соперника, которого выбирает сама жизнь, и который может быть значительно умнее. Но соперник также имеет право на ошибку. За всю свою сознательную жизнь, человек миллионы раз играет в шахматы. Он завершает один бой и начинает следующий. Правила в игре почти не меняются. Поля игры похожи друг на друга, все они четко размечены, а секундомер все также отсчитывает мгновения. Главным правилом игры остается соблюдение всех правил игры, которые меняются в разных обстоятельствах.

– Ой, как скучно с вами. Тоска. У меня будет своя, новая игра.

– Каждая новая игра отличается от прежней, прежде всего потому, что меняются соперники и мысли в их головах. Меняются поставленные задачи, и игрок уже не всегда готов потерять коня, ради королевы. Игрок приобретает навык, он становится опытным стратегом. В его игре все меньше случайных ходов, созданный им алгоритм анализирует каждый ответный ход, более того, каждые десять ответных ходов. Но игра со временем начинает выматывать, она кажется бесконечным и скучным шарканьем фигур по доске. Для некоторых, она становится невыносимой, они проигрывают сопернику каждый свой бой, совершая случайные ходы, не думая. Все потому, что они устали. Они ждут партию Армагеддон, в которой им достаются белые или черные фигуры. Им все равно, потому как они уже настроены на проигрыш. Проиграв, они получают свой бублик и бредут, сами не знают куда, с ужасом понимая, что теперь они не ходят, так как хочется им. Теперь они часть пешки в чужих руках, но поле не изменилось, оно все также в размеченных квадратах. Другие игроки восхищают своей выносливостью. Игра их жизни сильная, она продумана до мелочей. Эти игроки становятся победителями блица. Счастливчики не станут бездумно и однообразно бродить по игровому полю в квадратах. Они не станут, частью какой-то там, пешки! Они станут частью короля! Короля, твердо стоящего на этом поле! Короля, контролирующего все квадраты поля! Короля, фундаментального, почти неподвижного.

– Вы можете замолчать? Как же вы меня тревожите. Какая разница, королем или пешкой, стать навечно прикованной, к шахматной доске? Пешкой даже лучше, у нее есть шанс больше двигаться. Куда девался автор?

– Он уснул. Лиза, некоторые пешки могут быть быстро разменяны, ты можешь оказаться в числе тех, кто вылетит. А король в эндшпиле становится активной фигурой, он много чего может. По правде сказать, он вполне может защитить понравившуюся ему пешечку, особенно если та, поможет ему в игре.

– Эндшпиль. Какое странное слово. Немецкое?

– Естественно.

– Ну, я так и поняла. Что означает?

– Заключительная игра.

– Да? А откуда вы это знаете?

– Читали вчера в газете.

– Да? А я не помню этого.

– Да ты почти ничего не помнишь. Но это не важно, главное, что это помним мы. Все равно уже не спишь, вставай пить кофе.

– Нет, я не выспалась.

– Лиза, ты рассуждаешь, как уставший игрок.

– Удивительно? Да, ведь вы который мой сон превращаете, то в шахматную игру, то в чайную церемонию, то в ремесленную работу. Поймите уже, я хочу просто жить, просто есть, просто спать.

– Да ладно, Лиза, ты сходишь с ума?

– Нет, мне не интересно это все знать и об этом думать, тем более вы точно все перепутали с шахматной игрой. Вы не знаете терминов и правил, потому что не умеете играть. Почему вы всегда пытаетесь выглядеть умнее, чем вы есть на самом деле? Меня это ужасно бесит, и поэтому, идите-ка вы, на унитаз.

– Конечно, куда еще нас послать? Только вот мы то, оттуда выберемся и прямо со всем содержимым природным материалом, примкнем к тебе. И да, Лиза, мы наверняка что-то перепутали в шахматной игре, потому что не умеем в нее играть. Но наша ль в том вина, Лиза? Жизнь, Лизонька, это набор моментов в игре, одни из которых, пытаешься растянуть во времени до бесконечности, а другие сократить, до невозможности попадания в них. Чем больше длинных и растянувшихся моментов, тем игра спокойнее, но жизнь оттого томительнее. Чем моменты короче, тем жизнь суетливее, а игра веселее. Скучно ты живешь, Лизка, но может, ты видишь в этом свое счастье? Многие люди считают, что счастливая жизнь, это спокойная жизнь в тихой гавани. Некоторые напротив, стремятся сменять картинки жизни со скоростью света. Ты к каким людям себя относишь?

– Не к тем и не к другим. Вы не дали мне отдохнуть, поэтому сейчас я вообще не считаю себя полноценным человеком. Отстаньте!

– Правильно, Лиза. И то, и то называется счастьем. Потому что счастье, это сия часть. Как прекрасная часть женщины. Лиза, какая часть женщины самая прекрасная?

– Отстаньте! Разбудите автора, поговорите с ним. Вы рассуждаете – он пишет. А я еще чуток посплю.

– Правильно, Лиза, рука. Береги руки в чистоте, Лизонька, не давай, кому попало, касаться их. Женская, прихорошенькая головка, всегда должна знать чего касаются ее ручки, это ее главная задача.

– Конечно, а как же женщине выполнять работу по дому, по хозяйству, как ей кушать?

– Женщине, руки даны для того, чтоб позволять их целовать. А вскормлена, она должна быть, руками мужчины.

– Пусть тогда мужики все делают, а мы, будем только думать о том, как бы не коснуться дерьма.

– Да, это и есть женская сверхзадача.

– Мам, я покакал!

– Иду, сын. А как же женщинам мыть попу своего ребенка, который только что сходил в туалет и запачкал ее какулькой? Или это тоже мужик должен делать?

– Не то, Лиза, ты дерьмом, называешь. Неужто ты и впрямь считаешь, что человеческие фекалии и дерьмо, это одинаковые понятия? Мы надеялись на то, что ты выше этого. Ты заблуждаешься, Лиза.

– Нет, я вас поняла, я поняла, о чем вы толкуете. Правильно рассуждаете, мужик должен вскармливать женщину и заботится о ней, даже если ему приходится сдирать с кого-то кожу, даже если придется жертвовать своей, даже если и та и другая окажутся дерматином, он все равно, обязан остаться мужиком. Потому что настоящий мужик – это не кожаный мешок. Мужчине дана сила духа и ума, которому подчиняется тело, даже если это тело – кожаный мешок.

– Да, Лизонька, правильно ты понимаешь. Забота о любимой женщине, это великое счастье и по иному, не получится быть счастливым. Любимая женщина, становясь частью своего мужчины, способна осчастливить его, а отсутствие таковой, делает мужчину несчастным. Счастье, это возможность стать частью, быть здесь, быть сопричастным моменту, стать этим моментом. Поэтому люди часто посещают события, которые они считают радостными по своему эмоциональному наполнению. Они желают стать частью этого события, чтобы наполнить свою жизнь радостью. И напротив, люди неохотно становятся сопричастными к плохим событиям, они стараются этого по возможности избегать. В наше время очень мало осталось тех, кто умеет правильно реагировать, в том или ином жизненном моменте, на происходящее событие, потому что люди сейчас больше подвержены рамкам мышления, выходящего за рамки мышления, простого обывателя. Такие, замкнутые в пространство, развернутые мышления, ограничивают телесные действия, из-за отсутствия достаточной силы духа. Мысли без действий опасны, как и действия, без мыслей. Но при всех нормах духовной силы в сегодняшнем времени, в рамках мирового мышления и действия, люди до сих пор, не могут дать точный ответ на простой вопрос.

– На какой? Что такое хорошо, а что такое плохо? Зайцы мои, быстро за стол. Завтрак готов!

– Мам, я не буду кашу. А «Бепешка»есть? Можно мне ее заварить?

– Нельзя. Не хочешь кашу? Я оладушки тебе пожарила. Оладушки есть будешь?

– Да! И сделай мне какао, пожалуйста.

– Хорошо, всяко лучше, чем «беперик». А ты тоже кашу не будешь?

– Конечно, нет. А щей вчерашних не осталось?

– Ты с утра будешь есть щи?

– Да. Я на обед сегодня не приеду, поэтому мне погрей щи. С кислой капустой, со свиникой, со сметанкой – вкуснятина. Давай грей.

– Кадры, блин. С утра щи с кислой капустой и мясом.

– Я люблю мясо.

– А я не ем свинюшек и коровок, и курочек тоже, да, мам?

– Да. Один ест только мясо, другой только не мясо.

– Лиза, что для нашего хорошо, для иного – смерть. Люди боятся не угадать с размышлениями и действиями и пошатнуть тихую обитель собственной души, невольно стать судьей или осужденным. Люди стараются пройти мимо, подавляя в себе процесс размышления, сужая рамку визира до песчинки, попавшей в глаз невольного наблюдателя, не замечая картины, так неприятной суетливому глазу. Момент счастья, в котором хотели бы оказаться одни, не приемлем для других, ведь каждому своё. Момент беды, также как и момент счастья, трактуется разными людьми по своему усмотрению. Рождается, невообразимый по масштабам, хаос, называемый свободой. Это похоже, на игру без правил. Это похоже, на движение машин без указателей, на перекрестке тысячи дорог. Если честно тебе сказать, Лиза, все проще намного. Просто всем надо делать так, как хорошо, а как плохо, делать не надо.

– Вы как всегда безуспешно делаете выводы, потому как я не знаю, что для меня хорошо, а что плохо. И уж тем более, не могу знать, как все эти мои предпочтения впишутся в общую ценность людской нравственности. Что должно быть включено в норму жизни человека, а что должно быть исключением из правил. Но одно я знаю точно, норма, это просто мода и она управляет обществом, подобно свету дня и ночи. Когда-то люди носили на голове тяжелейшие парики и считали это нормой. А для многих сегодня, такой наряд на голове, вызвал бы нескончаемые эмоции подписчиков на канале. И эмоции там были бы разными, и хорошими и плохими. Ты можешь хотя бы позавтракать, без своих бомжей?

– Ну, смешно же.

– Смешно? Эти люди несчастные. А вам смешно? Люди сходят с ума.

– А чего плохого-то в этом? Они не несчастные. Они хотят так жить и живут так.

– Как не надоело это смотреть. Поешь спокойно. Вот интересно есть видео в интернете, где на мужчине надет парик, как в былые времена, и он в таком парике по улице ходит?

– Что?

– Ничего, просто интересно, сколько эмоций вызвал бы у людей такой его вид.

– Вот уж не знаю. Я такое не смотрю.

– Лизонька, эмоций бы не было. Людям примелькалось уже все. Разве, что только этот бы парик, на чьей-то голове, кто-то бы поджег. Вот тогда, это бы вызвало эмоции. Людям нравится смотреть веселые сюжеты и плакать, нравится смеяться, когда люди падают или ударяются обо что-то твердое. Поэтому когда влюбленные целуются, все плачут, а когда они, поскользнувшись, падают, все искренне смеются. И о том и о другом они говорят, что это мило. Происходят у людей реакции разные – слезы счастья и истерический смех.

– Я считаю, что своевременные мысли, рождающие своевременные действия, все-таки должны опираться на что-то ментальное. Например, хотя бы, на того вросшего фундаментального короля, в шахматной игре, или на исхоженные тропы пешек. Вообще опыт, необыкновенно увеличивает скорость прогресса. Но, исходя из правил сегодняшней моды, опыт, своей устаревшей истиной, тормозит прогресс. Ведь сегодня, как говорят? Чем дурнее, тем моднее.

– Ты бы, Лиза, посмотрела на тех, кто это говорит.

– Ну, кто? Люди. Слазил, говорят, чёрт в воду и достал оттуда моду.

– Тогда, люди ли? Ты знаешь, Лизонька, если процесс идет дальше, это лучше, нежели он останавливается.

– Что за бред? А если, этот процесс необратимо разрушающий для общества?

– Мода разрушающий процесс? Ну что ты, Лиза, нет в этой моде точки невозврата. Все модное сегодня, хорошо забытое вчера. Но важно не прекращать движения. В движении, в потоке суеты возрастает возможность приобрести того, кто решит изменить направление и то, что сегодня кажется модным, станет скверным и некрасивым завтра. Потому что, живут еще на земле молчаливые и скромные клетки, знающие точно, что такое хорошо, а что такое плохо. Эти люди, в которых живы эти клетки, знают разницу, в чертовски хороша и в божественна прекрасна. Люди эти, помнят, что любая мистика – это ложь и самообман, даже если она модная.

– Но что, для этих людей, правда?

– Жизнь, со всеми ее физическими, химическими, энергетическими, ну, короче говоря, со всеми ее процессами, со всеми ее радостями и невзгодами. Хотя, честно сказать, в жизни всякое бывает, чего и допускать нельзя в уме.

– Согласна.

– Ну, например, как тяжело терять близких людей. Даже стать потерянным человеком, не так страшно, как потерять.

– Стоп. Я же согласилась, что некоторое всякое нельзя допускать до ума. Да и неизвестно, кому тяжелее при расставании, без надежды на встречу, особенно когда, для завершения гештальта не подходит ни одна практика.

– Гештальт? Что за слово? Немецкое?

– Ну а как же?

– Что означает?

– Ту самую фигуру, больше не являющуюся целостной.

– Ужас. Поломанную что ли?

– В какой-то степени, да.

– Так мы не об этом. Несмотря, на недопустимые потери, все стараются спасти свою фигуру, ну или шкуру, ну или кожаный мешок, и план спасения у каждого свой. И тот план, что является спасительным для тебя, может оказаться губительным для другого человека. Это закон жизни. Он был всегда и всегда таковым будет. Помни, люди так похожи, но они такие разные.

– Понятное дело. Кто-то фигура, кто-то шкура, кто-то кожаный мешок, а кто-то гештальт или живой мертвец.

Голова, вторая, нежная и пестрая, как рисунок, на бабушкином платочке. Голова, обыкновенная, как солнечный желток, вареного, куриного яйца. Голова, липкая и сладкая, как сгущеное молоко, в круглой, железной банке; как шарик сливочного мороженого. Голова, с запахом травяного чая, заваренного родниковой водой – той самой жидкостью, в которой обитают лягушки. Голова, потерявшая счет времени, слабо думающая, но душевно содержательная голова, рассказывающая об искренних чувствах человека, попадающего под влияние, хаотичных движений, неугомонных его рук.

Лиза Мышкина проводила мужа на работу и вновь прошла на кухню. Налила себе в чашку сублимированного зелья. Выпив его неохотно, взяла чистый лист бумаги, присев с ним за обеденный стол. Рядом, за окном пасмурное утро, снег легонько падает на мартовские пейзажи, укрывая их холодным одеялом. Лист лежит на столе точно, как это белое одеяло из снега.

– Ах, как-бы хотелось нарисовать пейзаж, который бы можно было продать за хорошие деньги. Но кому сейчас нужны картины? В этом мире, достаточно искусственной красоты. Никто не купит картину, выполненную дешевыми красками, на захудалом листке. Даже если удастся перенести это утро из окна, на лист бумаги и вдохнуть в него силу притяжения тысячи глаз. Даже если эта картина будет выглядеть, как шедевр известного художника двухсотлетнего возраста. Шедевр посмотрят, в лучшем случае оценят смайликом, в худшем напишут в комментариях умными словами свои размышления о том, как делать бы не надо или как надо – но не купят. Не купят и даже не подумают ни разу выложить свои кровно заработанные денежки, так как устали уже зрить красоту, в мире социальных сетей.

– Да! Но кто-то продает и кто-то покупает. Пусть не за сто миллионов и даже не за миллион. Пусть хотя бы по цене красок или холстов с интернет магазина.

– Но по цене красок или холстов – я бы не продала. Неужели для этого я училась основным законам культурной деятельности, чтобы вот так продавать своё творчество, за копейки? Лучше отдала бы за улыбку свое вдохновенье на листе, раз это по-настоящему кого-то бы тронуло до глубины чувств, приятных сердцу. Так тронуло, что сказали бы: «Понравилась ваша картина невероятно! Хочу её – не могу! Не могу, потому что не имею даже малой той суммы, которая указана вами. Хотя эта сумма, конечно, несправедливо занижена».

Наши финансы, честно сказать, от такого моего подарка кому-то восхищенному не пострадали бы. Но как сделать так, чтоб улучшились? Как это сделать? Именно об этом сейчас думает большая часть честных бедных людей, обладающих некоторыми знаниями и умениями, но не имеющих капитала. Уменья есть – да нету денег, а значит, нет и сил. Потому как в современном мире вся сила заключена в денежный оборот, который запустить без денег не возможно. Вот такой парадокс. Была, говорят, сила, пока мать носила. Почему так говорят? Кто узнавал о силе младенца, во чреве матери? Некоторые поговорки, уверенно вошедшие в наш разговор, уже утратили истинное значение. Остались просто приклеенными к нашему языку. И вот болтается этот язык в красноречии своем, тем самым искажая действительность и наводя на глупые размышления. Вот как будто подумать больше не о чем! А о чем думать еще, как не о силе ума? О силе притяжения денег…

– Батюшки мои, Лиза, ты нас удивляешь. Как давно тебя стали интересовать деньги? Тема серьезная, только не женская какая-то. И зачем эта тема засела в твоей голове? Воз этот тащить за мужика, падая и вставая?

– И правда, нет уж, извольте, я занимаю свое место в жизненной оказии, место любимой жены и матери. И точка…

– Я поставил многоточие.

– А когда в моей жизни, оставалось бы свободное время от дел, я бы с удовольствием рисовала картины. Кто-то смышленый продавал бы их. Есть такие сайты, конечно, за деньги продадут всё, чего люди и покупать не хотят. Но там гарантий ноль. Не картины не найдешь, не денег не получишь. Зато регистрация, как при полете на луну или сдачи ЕГЭ. Но уж лучше остаться в неизвестности, чем с известностью, что кто-то на тебе заработал кучу денег, которые ты не получишь, потому что ты просто лох, которого развели предприимчивые гении разводить всех и вся, мира сего.