Живой Мертвец. Книга первая.

Живой Мертвец. Книга первая.

Максим Слепнев

© Максим Слепнев, 2025

ISBN 978-5-0065-6487-9 (т. 1)

ISBN 978-5-0065-6488-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Лиза Мышкина, представляет…»

«Живой мертвец». Книга первая.

Голова нулевая. Круглая и пустая.

Часто людям приходится делать то плохое, чего они делать не желают. Еще чаще, люди желают то хорошее, чего они получить не могут. Не желают грешить, но грешат; не желают болеть, но болеют; желают быть бессмертными, но не могут; желают быть хорошими для всех, а становятся плохими. Все потому, что люди не знают, что такое хорошо, а что такое плохо. Потому как то, что хорошо для одного, обыкновенно плохо для другого. Зато, люди почти с самого летоисчисления своего знают, что такое деньги. Деньги – это то, что одинаково хорошо для всех. Люди точно знают, что наличие финансов – это наличие возможностей иметь желаемое и, конечно, непременно только хорошее. Люди вдруг забыли, что людское желаемое – это куда проще, чем желаемое, навязанное им не понятно для чего и кем. Ведь если человек истинно желает быть здоровым – он непременно будет им. Человек будет потреблять здоровую пищу для насыщения организма всем тем, что необходимо ему для здоровья, не перенасыщая свою кишку лишним употреблением, сдерживая в себе попытки этого зловредного перенасыщения. Человек будет много двигаться – ходить, посредством движения ног; работать, посредством движения рук; плавать в воде, подобно рыбе; петь и танцевать, подобно талантливому артисту. От всего этого, его голову будут посещать здоровые мысли – радостные, добрые. Этому человеку будет совсем неважно наличие дорогого гарнитура под крышей его дома, потому что он будет знать о том, что дорого – это не всегда хорошо ему, потому что, как хорошо ему знает только он сам, и он вполне способен сделать так, как ему хорошо и удобно. А если сам он не умеет сделать так, как удобно и хорошо для себя важного, он попросит кого-то помочь ему в этом деле. Кого? Да известно кого. Того, кто умеет это делать. Того, кто умеет угодить ему, другому. Конечно, человек достойно наградит мастера, за такую сложную работу. А еще, человеку вполне достаточно необходимого по погоде одеяния для своего тела. Тело обязательно нужно прикрывать от холода и жары, вообще тело нужно прикрывать. Без прикрытого тела очень неудобно, по себе помню. Но вряд ли умному человеку придет в голову мысль о том, что его теплое и уютное пальто, которое так хорошо согревает его на улице, не приносит ему радости из-за того, что цвет этого пальто вышел из моды. Человек понимает, что пальто, должно приносить тепло телу. В этом пальто, должно быть очень привычно, а значит удобно двигаться. Например, ходить – посредством ног, работать – посредством рук, танцевать, петь, плавать. – Нет, нет – это лучше делать без пальто. В общем, получается, на этом функции пальто заканчиваются. Зачем придумывать какие-то другие функции для такой простой вещи, как пальто? Какая разница, какими буквами и цифрами обозначена информация о его производителе? Ведь на качество пальто это никак не влияет. Статус должен все-таки присутствовать в человеке, который носит это или другое, да любое пальто, в человеке, но не в пальто. Конечно, найдутся те, кто непременно скажет человеку о том, что его пальто не модно. Что значит не модно? Для кого не модно? Кто такая вообще эта мода, которая диктует правила носки вещей? Почему я – человек, должен подчиняться какой-то там моде? Вы в своем уме? Вы хорошо себя чувствуете? Быть может, вы не совсем здоровы? Конечно, найдутся те, кто очень занимательно расскажет человеку о моде. Например, так: « Мода – это некий невидимый социальный объект, который диктует человеку популярные ценности, вкусы, привычки, идеи, развлечения, в общем, все то, что касаемо общества в определенном мировом летоисчислении». Умный человек, поразмыслив некоторое время, не воспримет эту информацию никак. Потому, как некий невидимый социальный объект, пропагандирующий свою идеологию, меняющуюся со скоростью изменения местоположения стрелок на часах, не может восприниматься всерьез человеком умным. Ну, о каком непостоянном правиле, можно утверждать, что оно является лидирующим влиянием на общество? Другое дело, что некие аспекты влияния на общество, по праву стали лидирующими, потому как, они постоянны в своем принятии обществом. Например, опрятность и ухоженность, порядок и чистота, правила уважения друг к другу, уважение чужого труда, качество и значение вещей, никого не оскорбляющая, внешняя индивидуальность и дружелюбность. Вот то, что должно быть модным. Вот таким модным я хотел бы быть, вот к такой моде направлена моя жизнь в обществе. Таким должно быть, в том числе и мое пальто, таким оно и является. Пальто мне служит своим назначением зимней верхней одежды. Эта одежда прекрасно выполняет свою функцию защиты моего тела от ветра и мороза. Это пальто по сей день остается чистым и опрятным, потому что я аккуратно ношу его на себе, ведь я ценю свой труд – а мне пришлось потрудиться, чтоб приобрести его, а также, труд тех людей, которые потрудились сшить его для меня. Когда меня не станет, мне хотелось бы верить в то, что мое пальто, придется кому-то по размеру. Его почистят от запаха моего любимого одеколона (вдруг он кому-то придется не по вкусу) и продадут, под знаком «б/у». Конечно, значительно дешевле, чем он достался мне. Сам я не умел сшить такого пальто, а если бы умел, то сшил бы для себя именно такое – удобное, теплое и модное для меня, не оскорбляющего своим видом, не чьи взгляды.

– Ну, уж нет, – скажет кто-то, – я не хотел бы быть таким простым человеком, т.е. просто собой обыкновенным. Я хотел бы быть министром. А потому, я ношу пальто, похожее на то, которое носит министр.

– Да ведь ты не министр – отвечу я, – и ты не знаешь, из каких соображений министр носит такое пальто.

– Ну и что такого? – ответит мне человек маскировщик, – я не министр, но когда меня видят другие люди в этом пальто, они думают, что я министр и мне это очень приятно.

– Да ведь это обман! Ты обманщик. Зачем обманывать так других людей, а главное, зачем так обманывать себя? – скажу я.

– Да все потому, – ответит мне этот чудный человек, – что министром мне не стать, потому как я недостаточно умен, я ленив и в принципе бесполезен, но создавать впечатление министра, мне хорошо удается.

– Так вот оно что? – отвечу я, – Ты готов забыть начисто свою индивидуальность, свою культуру, свой характер и жить тенью другого человека?

– Да, – ответят мне, – а почему нет, для кого-то я являюсь почти настоящим министром. Просто на его вкус, этого самого министра, я полагаюсь больше, чем на свой вкус. Хотя, вполне допускаю мысли о том, что мне может больше понравится и чей-то другой вкус, может вкус знаменитого актера, играющего роль бандита в известном кино. А может статься так, что мне по вкусу придется и сам бандит, в этом кино, его поведение. Разве в этом есть что-то плохое?

– Ну, наверное, в этом есть плохое, – скажу я, – ведь он бандит, как же ты будешь копировать его поведение? Бандитом, тебя это, конечно, не сделает. Впрочем также, как пальто не способно сделать из тебя министра. Но ты можешь оказаться в числе тех людей, которых в обществе не уважают и не любят.

– Что значит, не любят? – ответит мне чудо человек, – Еще как любят! Знаешь, сколько у этого бандита поклонников? Знаешь, как его любят женщины? А знаешь, как дети хотят быть на него похожими? А все потому, что он идеальный бандит, а главное – модный! Он – идол моды, он кумир! И многие готовы платить огромные деньги за общую фотографию с ним или хотя бы за футболку, на которой наклеена его фотография.

– Да уж, – отвечу я, – тогда лучше носи пальто, как у министра, это не так вредно для общества. Скорее, это вредно только для министра, который является эталоном моды, что делает этого министра каким-то не серьезным человеком, с вызывающим видом. Лучше, если бы все министры были одеты не по моде, а по форме, как полицейские или врачи.

– А их тоже копируют – скажет мне модник, – И врачи, и полицейские вполне себе модными могут быть. Особенно когда они не в форме. Хотя, и по форме одетых людей, другие люди копируют. Хотя, честно сказать, эти профессии не такие уж модные в современном мире.

– Я вот только одного не пойму. Где ты взял столько денег, чтоб купить пальто, как у министра? – спрашиваю я кого-то очень модного, – Ведь министр то трудится день и ночь на благо общества, он полезен обществу и в награду получает такое хорошее пальто. А ты ленив, не так умен, бесполезен – как ты сам о себе заявляешь. Так откуда у тебя такое пальто?

А оно не такое, – отвечает мне человек. – Оно похожее, почти идентичное, просто материалы другие использованы. Оно из полиэстера. Ну, почти пластиковое. В этом пальто холодно и неприятно находится, как в пластиковой бутылке, ну зато вид имеется и стоит дешево.

Тогда я спрашиваю его, куда же он денет это пальто, когда оно не модным станет?

Выкину его на мусорку, – отвечает мне он, – а взамен куплю другое, еще моднее.

– А кто-нибудь копирует одежду уборщиков и мусорщиков? – спрашиваю я человека – театральную маску.

– Да нет, конечно, – говорит мне он, – это уж совсем глупо. Потому что мусорщиком и уборщиком в принципе быть не модно. Зато копируют бездомных людей – они символизируют свободу от всего и всех. Этот стиль даже имеет свое название. Обычно одежда в этом стиле, выглядит грязной, вытянутой или изорванной. На ней разные аксессуары – пуговицы, порванные цепочки, какие-то накладные карманы, сумочки. В общем, все также как и у бездомных людей, только на стиле. Много одежды на них. Это называется многослойностью. Ведь бездомным холодно и они нацепляют на себя много разной, выкинутой на свалку, одежды, чтоб согреться. Да и худоба, таким образом, прикрыта. А сейчас говорят, что и лишний вес и возраст даже можно скрыть такой одеждой. Потому что, по бездомным не поймешь – сколько им лет и толстые они или худые. А еще, они как сороки цепляют на себя всякие блестящие предметы, чтоб казаться богаче. Но при этом их сапоги могут вполне носиться без шнурков, ну или с расстегнутой молнией; а перчатки без пальцев. Я даже знаю, как такие перчатки в модном мире называются – митенки. А еще есть гловелетты. Вот, в общем, кто-то носит такие перчатки, чтоб пальцы оставались свободными для работы, а кто-то, как дополнение стиля.

– Ну что же с мусорщиками то? – спрашиваю я этого модного чудака, – Ведь они очень необходимы современному обществу. Это фактически главная профессия сейчас. Этот труд должен цениться и быть очень хорошо оплачиваем. Мне думается, что человек, который убирает мусор на планете, вполне может позволить носить себе пальто лучшее, даже лучше, чем у самого министра. Не так ли? А еще, мне вот думается, разве обществу нужны выкинутые пальто, шапки, мебель, посуда, игрушки? Свалки разве еще не достаточно переполнены? Мир завален нужными вещами, оказавшимися не нужными людям. Мир переполнен вещами ненужными, в которых иногда нуждаются люди. Что с этими вещами делать? Их уже значительно больше, чем самих людей. И кажется, люди уже становятся не модными для планеты. Вы не боитесь, что планета выкинет вас в мусорку?

– Не боимся! – говорит этот модный, – Намусорим здесь, и переедем жить на другую планету.

– Ведь кроме людей на планете живет еще много кого, – продолжаю я модный разговор – А как же животные и растения, за что страдают они?

– Растения и животные глупые – отвечает модник, – и потому они не могут страдать. Они просто будут дальше в этом жить или погибнут. Какая им до нас, а уж тем более нам до них, разница?

А мне все думается, и я спрашиваю чудо человека о том, зачем он такой модный нужен планете и почему он думает о том, что он может делать с планетой то, что ему захочется?

– Планету придумали для человека – говорит он, – Зачем и кому она без человека то нужна?

– А кто придумал планету для человека? – спрашиваю его я.

– Бог. Я в него верю. Он крутой и простит нам эти шалости – отвечает чудесник.

– А ты веришь в Бога, потому, что он лучший, или как ты говоришь, крутой? – спрашиваю я.

– Да, конечно, тем более, сейчас это очень модно. Я крест ношу на пол груди и татуировки на моем теле в этом стиле – отвечает модник.

– А ты его любишь? Ты любишь Бога? – спрашиваю его я.

– Как я могу любить того, кого я, ни разу не видел, – говорит человек, – я же не видел его. Но он видит меня, а значит, он меня любит, потому что, я хороший. Просто бедный.

Ко всему прочему, этот чудо мистический гений, добавляет цифровой расчет в деньгах, которые необходимы ему, для того, чтоб стать менее вредным для общества и планеты. Этот гений уверяет меня в том, что если бы он имел много денег, то он делал бы все правильно, хорошо, буквально жил по Божьему. И вот он все ждет, когда Бог пожелает сделать его – чудо человека, полезным и хорошим и помочь ему в получении манны небесной. Ведь он считает себя дитяткой самого Бога. Да, друзья, он считает себя таковым. А потому он и еще множество таких же, как он, стремятся иметь много денег. И даже грех, не такой уж и грех, если он оправдан наличием больших денег. Ведь большие деньги не пахнут и грешными не бывают. Да и люди, при наличии большого количества денег, обладают теми же свойствами. Люди эти свеженькие, чистенькие, добренькие, хорошенькие, почти святенькие. Ну, правда. Ведь так легко, быть добрым и хорошим, когда финансы из всех карманов выпирают, ну, или хотя бы из одного, не худого кармана.

Сейчас я Поисковой движок, а когда-то давным-давно, так давно, что я уже и не помню когда, был я Записной Книжкой одного юноши, что стремился к святости, через наличие разума и познание истин бытия. Познавал он, да познавал. А я все жадно впитывал эти познания. И вот все он познал и стал почти святым. Почти, потому что, болел он одним грешным недугом, который не излечивался ничем и никак. А все знания и истины, которые он познавал, лишь усиливали этот недуг. И тогда решил юноша излечиться от недуга наличием больших финансовых средств, которые он вполне мог получить при его силе разума и духа. Конечно, деньги он получил, чистые деньги, хоть и не честно заработанные, такое тоже бывает. Большие деньги, просто огромные, на девять жизней бы хватило. Но и это не помогло ему вылечить его недуг, хотя лекарств и лекарей он имел множество.

Так и по сей день живет этот юноша, сейчас уже взрослый человек, с этим недугом. Все у него хорошо и добрые дела он делает неустанно, только вот себя он чувствует больным человеком с искалеченной судьбой. Нет, не так он себя чувствует. Живым мертвецом он себя чувствует, познавшим истину безответной любви, как самого сильного телесного недуга и душевного страдания.

Стоял этот живой мертвец, будучи молодым, у самого колодца этой любви, да так и ушел в мученьях жажды. Возле колодца этого, он разговаривал со старцем. Старец, объяснял ему, в чем суть такой любви:

– Искренняя любовь – это поистине любовь, но не истина. Любовь к женщине – сказал ему старец, – это колодец с живой водой, но пить из него нельзя. Подобна морской воде для людей жаждущих, вода из колодца этого ядовита. Искупаться в ней также нельзя, потому как захлебнешься и утонешь. Унести эту воду с собой нельзя, потому что не донесешь, всю растеряешь. Даже и коснуться этой воды нельзя, потому как испачкаешь ее и станет она обычною водою, а может случиться, станет она водой грязной.

– А если, не зная этого всего, испить из колодца? – спросил юноша.

– Нельзя испить, не зная. Потому как без знаний, ты и колодца то этого не увидишь, ты и на пути своем его не встретишь – ответил старец.

– А тогда как же быть? – удивленно и недоверчиво, спросил юноша.

– А никак. Увидев его, бежать нужно подальше от этого горя. Но мало кому приходилось встречать такое счастье – говорил старец.

– Счастье? Вот уж не счастье, скорее несчастье! – утверждал юноша.

– Что ты! Да ведь этот колодец полон живой воды! Для мертвого…

Ничего не понял юноша из того, что поведал ему старец, но воды не коснулся. Ушел он от колодца живым мертвецом, в надежде вскоре стать мертвым человеком, а записную книгу свою, оставил возле колодца лежать. И вот как только ушел юноша от колодца, сбросил старец одежду с себя и прыгнул в воду. Прыгнул, да и утонул. Но в тот самый миг, на том самом месте, где стоял старец до своего рокового прыжка, появилась вдруг маленькая девочка. Она и забрала книгу.

Тик- так, тик- так, тик- так…

Все скоро будет – да не так.

Все скоро будет – да не то.

Ну,… уж кому, чего дано…

Мертвец живой, не оживет,

А мертвый, к мертвым сам уйдет,

На свое место жизни вечной,

По серой полосе беспечной…

Голова Первая, содержательная, но временами не разумная. В ней рассказывается о недугах, происходящих в самых разных, маленьких и больших головах. Некоторые, из носителей этих голов, совсем обыкновенные люди (надевающие поверх головы шляпу), некоторые, пушистые и милые звери, а некоторые головы вообще деревянные, почти мертвые.

Лиза Мышкина сейчас со своей семьей живет в квартире многоэтажного дома. Она часто остается одна, но она не чувствует себя одинокой. Ведь это так глупо, оставаться одинокой, находясь в доме, который разделен на множество жилых квартир бетоном, совсем не пригодным, для удержания всего того замысловатого, что дано каждому человеку. Поэтому у Лизы очень насыщенная жизнь, как и у всех женщин, за которыми она наблюдает и которые, наблюдают за ней. В общем, жизнь каждого наблюдателя очень насыщенная. Но Лизина жизнь, в особенности. И все потому, что ее фантазия еще более наблюдательная, чем ее фантастическая наблюдательность.

Всем здравствуйте. Я – автор этой повести, повествующей не о чем серьезном, для жизни счастливого человека.

А Лиза – молодая и красивая женщина, с блестящими и яркими, как зернышки кофе, глазами, которые подчеркнуты линией черных, густых ресниц. В ней все ладно. Ее, невероятно длинные и густые волосы пепельно-русого цвета, завивающиеся на концах легкой волной; ее темные брови, игриво приподнятые по краям; родинка, над розовыми губами; ее прямой, чуть заостренный, нос. Румяные, как яблочко, щечки, очень выигрышно, подчеркивают подбородок и скулы ее доброго, миловидного лица. У нее маленькие изящные ушки. Только вот ее ушки…

Лизины ушки сейчас плохо слышат. Это произошло не так давно, всего-то два года тому назад. Лиза попала под машину, но все обошлось, кроме того, что уши вдруг перестали слышать. Сначала Лиза смеялась над этим, потом ей не хотелось жить, а потом добрый и умный человек, сделал для нее волшебное устройство, пообещав при этом, что слух обязательно вернется к ней. С тех пор, как Лиза вставила в уши устройство, в ее жизнь вновь ворвались привычные звуки. Эти звуки были необходимы к прослушиванию, но они не всегда были радостными вестями для Лизы, хотя некоторые из них, очень громко и ярко звучали. Когда звуки переполняли ушную раковину, Лиза вынимала устройство из уха и слушала другой мир. Мир, который порой ей казался, куда более привлекательным и интересным, мира привычного. Этот мир для нее, был более ясен, потому как, это был только ее мир и ничей больше. Он был похож, на огромный клубок серой пряжи, напоминающий по своему виду, огромную, серую планету. Хвостик этой пряжи, выбивался из клубка и был связан невидимым узелком с центром вселенной, как ребенок связан пуповиной к своей матери. Разматывая клубок от начала до конца, Лиза думала и представляла разных живых существ, т.е. птиц, кошек, слонов, рыб, жуков, серыми и с человеческими глазами. К слову сказать, Лиза всегда замечала в людях сходство с каким-нибудь животным. Например, в квартире на первом этаже живет семья серых сурикатов в очках; в хлебном магазине работает серая, пушистая, очень красивая лиса; в соседнем доме живет добрая бабушка – серая черепаха и добрый дедушка -серый слон. Про свой серый мир, Лиза очень мало кому рассказывала, потому что желающих слушать об этом не было. У Лизиной серой планеты даже название было свое. Серьё – так она ее называла, с акцентом на французский язык.

А еще, Лиза не верила в случайности и потому, могла снять устройство с уха не только дома, но и на улице, например, на прогулке в парке, или при походе в магазин за продуктами. Лиза безумно любила серую дождливую погоду. Все потому, что иногда после дождя на небе появлялась радуга. Она любила смотреть на быстро таящую радугу, стараясь успеть почувствовать себя маленькой девочкой. Всех людей, находящихся под этим радужным мостом, она также видела маленькими детьми. Это было невероятно чувственно и свежо. Часто Лиза смотрела на радугу, куда чаще других людей. Из всех цветов в радуге, Лиза любила цвет радуги в целом, и именно поэтому, самым радужным цветом для нее, был серый цвет. Именно серый цвет включал в себя смешение всех цветов радуги, поэтому он был для нее самым насыщенным и самым ярким, самым добрым и нежным, как все живое на планете, в том числе и даже человек. Вот так Лиза и жила, радуясь дождливой погоде, снимая и надевая устройство со своего уха, перекатываясь Ежовым… нет, Ёжкиным, точнее Яговым, то есть, Йоговым, ну, каким придется по настроению, клубочком, из одного мира в мир другой.

Она старалась не путать ниточки и узелки событий, происходящих в разных мирах, и ей это почти удавалось. Лишь изредка эти переплетения, своей путаницей, доводили ее до состояния, полного отключения сознания, до толстокожести всех покровов внутри и снаружи, до, строго вымеренной, арифметики сердечного ритма. Тогда Лиза уходила от всех миров вообще и начинала делать бездумные дела, которые она называла рефлексами. Главными Лизиными рефлексами были – поедание темного шоколада, шелушение семян подсолнечника и уборка помещения, в котором она жила со своим горячо любимым супругом, и не менее горячо любимым, сынишкой.

Так автору, стоило бы начать рассказ о Лизе Мышкиной, чтобы оправдать эту странную личность. Но, это не так. К счастью, Лизины уши прекрасно слышат, даже лучше, чем уши волчьей бабушки. Никакого особенного устройства у Лизы нет, под машину она не попадала и вообще, Лиза совсем другая. Поэтому в этом рассказе – автор, почти личность, а мыши, не такие уж серые. Лиза Мышкина, вполне себе обыкновенная, взрослая женщина, жительница земноводной планеты.

– Ах, Елизавета Павловна, вы лежите на кровати, а в ваших волосах, тьма тьмущая серых мышей. Их так много, что они не только в ваших волосах, они везде – на стенах, на потолке и даже на полу вашей спальни. Ой,… я, кажется, раздавил десятка два…

– Мыши всю жизнь преследуют меня и даже летучие селятся под крышей моего дома, любого дома, даже того, где я временно обитаю. Это похоже на миф, но это правда. Сейчас мы живем в квартире и оттого у летучих мышек, появилась большая проблема с выбором места для продолжительного дневного сна. Но они нашли себе какое-то убежище в старой постройке, рядом с нашим многоквартирным домом. Когда я выхожу на улицу в вечернее время – они сразу тут, как тут. Нате вам доброго вечера. Соседи, конечно, тоже их заметили и даже удивленно писали комментарии на страницах социальных сетей о том, что какое-то странное мышиное явление происходит в небе, возле многоэтажки. Ах! Я привыкла к ним. Радует хотя бы то, что вирусом мои мышки не болеют. Раньше со мной жила моя любимая Маруся, и она, решала эти вопросы быстро. Она была серая, с отливами серебристого цвета, похожая на рыбу сельдь. Я так люблю селедку под ярко-розовой шубкой. Ууу, ням, ням. А вы?

– Да, я раз описывал свойства рыбьих шуб, по правде, шубы их были серого цвета. Ну, в общем да.

– Шубка была серой, из каких же ингредиентов она состояла? Странно.

– Я не потрошил ее, просто писал. Ну, ведь селедка серого цвета? Какая же у нее шубка должна быть? По-моему, ничего странного.

– Ну как сказать, как сказать. И все-таки вы странный. А впрочем, вы совершенно правы. Ну, так вот, про кошку… Маруся – это лучшая кошка в мире, но для меня она была человеком. Живя с ней, я не знала в жизни никаких проблем, потому что все решала она. Она царапала меня, когда я, теряя контроль над своими нервами, поднимала голос на своего ребенка; она лечила меня, своим шерстяным теплом и мурлыканьем, когда я болела; она избавляла меня от мышей, даже в моем сне и даже летучих на лету ловила. Маруся один раз родила троих котят. Тоже всех серых и всех рыб, т.е. кошек. Она воспитывала их сама, строго воспитывала. А я приручала их своими теплыми поглаживаниями, получая за такое лишнее баловство, порции ее царапок. Однажды, к нам приехали родственники. Было решено пожарить шашлыка к вечеру ближе. Для такого блюда, я достала мясо из морозилки и положила его на стол, оттаивать ото льда. Но, как водится с гостями, все забыли про это мясо, и ушли в гости к другим нашим родственникам. Идя по дороге, вдруг все разом вспомнили про шашлык и про то, что мясо то со стола не убрали.