Бег против ветра

– Ну что, мы приехали, выходи из машины, нас мама ждёт, – сказал мужчина.

Казалось, он никогда не улыбался, говоря лаконично и его слова звучали, как требование или приказ. Работая на высокой должности, он привык отдавать приказы, видимо, привык и в быту со всеми так разговаривать. Те, кто его знали, относились к этому спокойно. Ульянка, испуганно озираясь, не решалась выйти из машины.

Калитка открылась и вышла пожилая женщина. Если не знать, что ей за семьдесят, можно было дать ей не больше пятидесяти пяти лет. Выглядела она моложаво, сын очень был похож на свою мать. Женщина была высокого роста, среднего телосложения, со следами былой красоты на лице. Седые волосы, не знавшие краски, были аккуратно собраны на затылке в причёску, тёмное, строгого покроя платье, облегало её ещё красивую фигуру. Правда, в отличии от сына, женщина была приветлива и улыбчива.

– Приехали? А я вас уже заждалась. Значит, это та девушка, о которой ты говорил, Константин? – спросила женщина, обнимая внука и подходя к Ульянке.

– Привет, ба, – сказал Глеб.

– Ну что за выражение? Ба, а ведь можно ласково, бабуля, – ласково теребя густые волосы внука, сказала женщина.

Глеб, махнув головой, зашёл во двор. Ему было неловко перед Ульянкой.

А Ульянку удивило, что мама своего сына так официально называет, а ведь можно было просто Костя или Костик, как бывало у неё в деревне.

– Здравствуйте, – смущаясь и теряясь, произнесла Ульянка.

– Здравствуй, дорогуша. Она же ещё совсем ребёнок, сколько, ты говорил, ей лет? – посмотрев на сына, спросила женщина.

– Шестнадцать недавно исполнилось. Мама, давай в дом пройдём, – входя во двор, сказал Константин Николаевич.

– Меня зовут Анастасия Павловна, но можно не так официально, хотя я привыкла так. Я всю жизнь работала учительницей, потом директором школы. Сейчас на заслуженном отдыхе, на пенсии, значит, – по дороге к дому говорила словоохотливая женщина.

Ульянка молчала, ей было страшно, девушка не знала, что ей ждать от незнакомых ей людей. Кажется, Анастасия Павловна почувствовала это, она взяла Ульянку под руку.

– Надеюсь, мы с тобой подружимся, верно? – улыбнувшись, сказала она.

Константин Николаевич не стал говорить матери о том, что произошло с Ульянкой в её деревне и то, что Глеб стал причиной потери её ребёнка, он просто сказал, что девушка только приехала из деревни, в городе у неё никого нет и он решил ей помочь. А Анастасия Павловна дала согласие. Жила она одна, правда, не скучала, но делать по дому даже простые вещи, становилось все труднее, возраст сказывался.

Глава 5

Ульянка от боли шла медленнее Анастасии Павловны, та знала, что девушка из больницы, хотя и не знала причины и убавила шаг. Не по годам, она была подвижная женщина, разговорчивая и добрая. Её сын, Константин Николаевич, тоже по натуре был добрым, хотя и прятал доброту в глубине сердца, работа такая была, нужно было быть жёстким в решениях, которые он принимал с подчинёнными. Вот и Ульянке помог, не потому, что она не написала на его сына заявление, а просто пожалел девушку, после того, как пришёл ответ на его запрос.

Все вошли в просторный дом, большая терраса и помимо неё, четыре большие комнаты. Большой зал, с дорогой обстановкой и на всю стену книжный шкаф, с множеством книг мировой и отечественной литературы, один отсек занимали книги научной тематики. Отец Константина Николаевича, профессор, кандидат технических наук, ныне покойный, муж Анастасии Павловны, был научным сотрудником, посвятил свою жизнь науке, сделал несколько открытий, преподавал в институте, впоследствии став ректором.

– Ну вот, тут и будешь жить, у тебя будет своя комната, в ней жил Глеб… ну, когда мой единственный сын ещё жил с нами, тогда и Николай Константинович жив был, мой муж. Но молодые захотели жить отдельно, что тут скажешь, современная молодёжь, видишь ли, не хотят, чтобы рядом были старики. Ну и ладно, мне спокойнее, – сказала Анастасия Павловна, с укором посмотрев на сына.

Кажется, этот вопрос был больным и для сына, и для матери и Константин Николаевич, чувствуя свою вину, не любил говорить об этом.

– Я опаздываю, мама, да и Глебу ехать надо. Отвезёшь меня и поедешь к Игорю Алексеевичу, я звонил ему насчёт тебя. Пора начинать работать, сын. Институт ты закончил, диплом получил, так что, для тебя начинается трудовая деятельность. Надеюсь, тебе понравится и ты останешься в этом предприятии. Карьерный рост не прост, нужно много труда вложить, да и ума палата необходима. Мы поехали, а вы тут сами разберётесь. Насчёт школы я сегодня поговорю, будешь учиться в той, где работала мама, – говорил Константин Николаевич, не смея смотреть в глаза матери.

Непростой нрав своей жены, он хорошо знал, он, конечно же, мог разойтись с ней, только его положение не позволяло ему это сделать, да и любил он Светлану, они вместе институт закончили и почти сразу поженились. Отношения между женой и матерью не заладились с первых месяцев и Светлана настояла на том, чтобы они переехали жить отдельно. Правда, тогда ещё отец был жив, он и выбил им трёхкомнатную квартиру в центре города, потом карьера как-то быстро пошла вверх, может имя отца помогало, да и сам он не был глуп, старался работать изо всех сил. Потом родился Глеб, Светлана не очень хотела детей, говоря, что нужно пожить для себя.

– Успеется, мы ещё молодые, будут у нас ещё дети, – говорила она, когда Анастасия Павловна просила внука.

Но она всё же родила через четыре года, после того, как они поженились. Грудью кормила всего пару месяцев, потом передала внука свекрови и вышла на работу. Она работала заведующей лабораторией, позже, при помощи связей мужа, стала начальником промышленного отдела.

Сына, Константин Николаевич решил устроить на фабрику, где выпускали полуфабрикаты. С его дипломом и связями отца, было принято решение, принять Глеба заместителем начальника цеха, а через лет пять, назначить и заместителем директора фабрики. Проводив сына и внука, Анастасия Павловна вернулась на террасу.

– Ну что, пойдём, я покажу тебе твою комнату. Потом обедать будем, у меня бульон вариться, котлеты в холодильнике, сырые, их поджарить надо и гарнир приготовить, сможешь? – испытующе посмотрев на Ульянку, спросила старушка.

– Я постараюсь. Спасибо Вам, – тихо ответила Ульянка.

– Вот и хорошо, пошли. Сумку бери, вещи в шкаф сложишь. Да, хотела сказать тебе… организм у тебя молодой, тебе есть вовремя надо. Ты на меня не смотри, я ем мало, хотя и часто. Захочешь есть – в холодильнике всегда всё есть и всё свежее, сын привозит, хотя и не сам, через водителя своего передаёт. Я часто соседкам отдаю, семьи небогатые, детишек много, а ведь дети и есть богатство. А мне в радость их угощать. Вот и вещи Глеба, из которых он вырос или уже не носит, тоже им выношу. Ладно, разговорилась я что-то, пошли. – говорила словоохотливая старушка.

А Ульянке она всё больше нравилась. Добрые глаза, было видно, что ей одной тоскливо в этом большом доме. Они прошли в бывшую спальню Глеба, которая, кажется, была самой маленькой из всех комнат, но в сравнении с домом в деревне, где выросла Ульянка… эта комната ей показалась огромной. Большая, аккуратно заправленная кровать с тумбой, на которой стояла настольная лампа, у стены шифоньер с антресолями, у окна письменный стол, красивые занавески на окне и ковровая дорожка на полу. На стене, напротив кровати, большие плакаты с изображением борцов из разных стран и рок- музыкантов.

Анастасия Павловна оставила девушку одну, чтобы та попривыкла к новой обстановке и вышла на террасу. Большая кухня, где располагалась и столовая, была смежной с террасой. Сложив вещи в шифоньер, Ульянка осмотрелась. Потом медленно побрела обратно. Про лекарства она думать забыла, у неё и денег на них не было. Тех денег, что она вытащила из карманов Ивана, навряд ли бы хватило, а ей ещё в школу ходить. Заработать денег она не сможет, пока, во всяком случае.

Анастасия Павловна уже накрыла на стол, где стояли в вазе свежие фрукты, конфеты, варенье и печенье. Она нарезала хлеб, помидоры и огурцы и ждала Ульянку.

– Ну что, понравилась тебе твоя комната? – спросила Анастасия Павловна.

– Очень. Спасибо Вам, – ответила Ульянка.

– Хватит меня благодарить, дочка, мне твоё присутствие в доме только в радость. Зачахла я тут одна, тоскливо. Правда, читаю много, телевизор смотрю, нет-нет, к соседкам выхожу. Ну давай, котлеты поджарим, на гарнир лучше гречку отварить. Мучное и картошку я ем редко, крахмал вреден для здоровья, – улыбнувшись, сказала старушка.

Она вытащила из холодильника сырые котлеты и поставила на стол возле плиты, на которой стояла кастрюля с бульоном и кипел чайник. Сковороду старушка взяла из духовки и включив газ, поставила её на огонь.

– Масло в шкафчике, да, внизу. Давай, я сама налью, а ты учись, вскоре сама всё делать будешь. В школу, на обед, я тебе буду давать деньги, не будешь же носить с собой свёрток с едой, – сказала Анастасии Павловна.

– Мне мама заворачивала хлеб с маслом и я в школе ела, – с грустью сказала Ульянка.

– Нет, девочка, школа, в которой тебе предстоит учиться, престижная, там ты не сможешь на перемене стоять и есть в уголке бутерброд. В столовой будешь себе обед покупать. А в школу пешком ходить, здесь не так далеко, всего пару остановок. Послушай, как же тебя, такую юную, мама в город отпустила? – вдруг спросила старушка.

Ульянка опустила голову и молча заплакала.

– Я что-то не то спросила? Или же… прости меня, девочка, я не хотела тебя расстроить. Какая же я бестактная… – растерянно произнесла Анастасии Павловна.

– Маму убили… убил… этот зверь… а потом… потом… – продолжать Ульянка не смогла, сев на стул, она закрыла лицо ладонями и заплакала.

– Господи… что же произошло с тобой, дорогая, что ты так переживаешь? Может я смогу тебе помочь? Но если не хочешь говорить, не нужно, я понимаю, это нелегко, наверное, – не зная, как утешить Ульянку, говорила старушка, поглаживая девушку по голове.

Ульянка вдруг подняла голову и посмотрела на Анастасию Павловну, та, застыв, ждала.

– Масло… я котлеты поджарю, – сказала Ульянка и подошла к плите.

Анастасия Павловна, сидя на стуле, с сожалением посмотрела на неё. Быстро пожарив котлеты, Ульянка накрыла сковороду крышкой и выключила под ней огонь. Гречка уже сварилась, девушка положила в две тарелки гарнир и по паре котлет, сверху полила маслом из сковороды и поставила на стол.

– Садитесь к столу, Анастасия Павловна, – улыбнувшись, сказала Ульянка.

Ели молча, старушка беспокойно поглядывала на Ульянку. Её так и подмывало спросить, вернее, попросить девушку рассказатьо себе всё без утайки. Наверное, воспитание и чувство такта, не позволило ей это сделать.

Вечером приехал Глеб, Анастасия Павловна заметила, как он смотрит на Ульянку, но спросить не решалась, хотя видела, что девушка ему нравится. Только Ульянка не обращала на него никакого внимания. Ну пришёл и пришёл к бабушке. Немного поговорив, он сказал, что в школе отец договорился, кажется, из деревенской школы пришли документы Ульянки и её записали в десятый класс.

– Папа сказал, что в табелях у тебя одни пятёрки, молодец, – сказал Глеб, посмотрев на Ульянку.

– Папе передай, что я ему очень благодарна за всё. Анастасия Павловна, я здесь прибрала, посуду помыла, можно мне в спальню уйти? – вставая из-за стола, спросила Ульянка, не сказав слово "свою".

– Да, дорогая, иди, отдыхай, поздно уже, – ответила старушка.

– Я тоже пойду, мама волнуется, – встав следом, сказал Глеб.

– А я думала, что ты останешься со мной, – сказала Анастасия Павловна.

– Не могу, утром первый день на работу выхожу, нужно искупаться, приготовиться, – ответил парень, проходя к выходу.

Ульянка, видя, что Глеб собирается уходить, не решаясь уйти, стояла в дверях.

– Ульяна, проводи Глеба и калитку закрой на ключ, – попросила Анастасия Павловна.

Ульянка молча пошла за Глебом к выходу.

– Как тебе тут? – спросил Глеб, когда они вышли во двор.

Двор освещали фонари, установленные вдоль широкой тропинки, ведущей к воротам.

– Хорошо, – коротко ответила Ульянка.

– Если нужно что-то, ты скажи, я привезу, – сказал Глеб.

– Что мне может быть нужно? Я и мечтать о таком не могла. Что было бы со мной, если бы… ну, не этот наезд, прости… я не то хотела сказать… – растерялась Ульянка.

Глеб резко остановился и повернулся к девушке. От неожиданности, Ульянка испуганно отпрянула в сторону и не удержавшись на ногах, споткнулась и упала. Глеб, испугавшись за неё, быстро нагнулся и подняв её с земли, прижал к себе, чувствуя, как она дрожит в его руках.

– Глупенькая, ты чего так испугалась? Неужели ты могла подумать, что я смогу обидеть тебя? Ты такая… нежная, красивая, хрупкая… я… ты… – растерянно говорил парень, едва сдерживаясь, чтобы не поцеловать её.

– Пусти! Мамочка! Отпусти меня! – закричала Ульянка, дрожа всем телом.

Кажется, Глеб испугался не меньше и тут же отпустил её, да и Анастасия Павловна выскочила из дома, услышав крики девушки.

– Что случилось? Ульяна? Что с тобой, девочка? Глеб, что ты сделал? – по- старушечьи, медленно подходя к молодым людям, воскликнула старушка.

– Да ничего я не сделал, ба, Ульянка упала, я просто помог ей подняться. А она испугалась, – виновато ответил Глеб.

– Как же ты так неаккуратно-то… вроде, светло во дворе… ладно, Глеб, ты иди, я сама калитку закрою, – сказала Анастасия Павловна, легонько подталкивая внука к калитке.

Закрыв за ним калитку, старушка подошла к Ульянке и посмотрел на неё. Та, опустив голову, плакала.

– Ну что с тобой, девочка, а? Видно, побила тебя жизнь-то. Пойдём в дом, захочешь, расскажешь мне всё, не держи в себе эту боль, дорогая. Пошли, – обняв девушку за плечи, ласково сказала Анастасия Павловна.

Они вошли в дом, сели на террасе на диван, Ульянка продолжала сидеть, опустив голову.

– А знаешь что? Давай наполним ванну, полежишь в воде, я ароматическую жидкость тебе добавлю, она успокаивает. Тебе и полегчает, вот увидишь, – вставая и улыбаясь, сказала старушка.

– В ванную? А мы в бане мылись… в деревне ванны нет ни у кого. Мама баню топила и мы с ней вдвоём купались… она мне спину тёрла… с волосами своими я не справлялась, густые и длинные они, мама сама их мыла, хозяйственным мылом, – наконец взглянув на Анастасию Павловну и едва улыбнувшись, вспомнив Наталью, сказала Ульянка.

– У тебя очень красивые волосы, Ульяна, правда-правда! Пышные, густые и волнистые. Ты и сама очень красивая, уверена, ты ещё будешь очень счастлива. А внуку моему, ты, кажется, нравишься. Небось и в школе мальчики по тебе сохли, а? – лукаво улыбнувшись, сказала старушка.

– Скажете тоже… Вы меня смущаете, Анастасия Павловна, – ответила Ульянка, стыдливо опуская голову.

– Я правду говорю, пойдём. Надо сыну сказать, чтобы денег дал, нужно тебе обновки к школе купить. В таком виде, ты не можешь приступить к занятиям, – сказала Анастасия Павловна, уводя Ульянку в ванную.

– Нет, зачем это? У меня всё есть, – испуганно ответила девушка.

– Всё, что у тебя есть, носили в далёких семидесятых, дорогая. И не спорь со мной. Я знаю, что говорю. Вот, сейчас ванная наполнится… подожди, я жидкость налью, тебе понравится. Вот, это шампунь, помоешь голову, ой… мочалки же новой нет… или есть… я сейчас, – без умолку говорила старушка, выходя из ванной.

Ульянка не понимала, зачем этой женщине понадобилось возиться с ней, ведь они едва знакомы. А ответ был прост, видимо, Анастасия Павловна в своё время не реализовала свои материнские чувства, вот Ульянка ей, вроде как, заменила внучку, а старушке было в радость заботиться о бедной сиротке. Часто, такая забота бывает в тягость тому, о ком заботятся. Но ведь и Ульянка не получила в полной мере материнской любви, кажется, сам Господь свёл этих двух, по сути одиноких, людей. Анастасии Павловне было приятно заботиться, Ульянке было приятно принимать эту заботу, хотя девушке и было неловко. Анастасия Павловна вернулась с мочалкой в руках и душистым мылом.

– Ну вот, как говорится, кто ищет, тот всегда найдёт. Чего у меня в доме только нет. Ладно, ванна почти наполнилась, ты раздевайся и полезай в воду. Хочешь, я чуть позже приду и потру тебе спинку? – вдруг спросила Анастасия Павловна.

Женщина не знала, что Ульянка после выкидыша, что лежать в ванне девушке было нельзя. Ну а Ульянка и вовсе в этом ничего не смыслила.

– Как же это… стыдно как… – смущаясь, пробормотала Ульянка.

– Дурочка. Я же тебе, как бабушка. В недалёком прошлом, мы мылись в общих банях и ни о каком стыде и речи не было, – с некой ностальгией сказала Анастасия Павловна.

Ульянка, впервые за много дней, рассмеялась, так забавно произнесла эти слова Анастасия Павловна.

– А в деревне у каждого во дворе своя баня, – с грустью произнесла Ульянка, зло сверкнув глазами.

Она вдруг вспомнила, как Иван велел ей мыться вместе с ним и что он при этом с ней вытворял.

Глава 2

п

Глава 6

Анастасия Павловна с сожалением посмотрела на Ульянку.

– Давай, дочка, раздевайся и лезь в воду, тебе сразу легче станет, смотри сколько пены, а запах… ммм. А я минут через десять зайду и спинку тебе потру. Раздевайся, милая, – поглаживая девушку по голове, ласково сказала старушка.

Она вышла, а Ульянка медленно разделась и залезла в ванную. Она легла и закрыла глаза. Минут через пять, сильная боль внизу живота заставила её открыть глаза и застонав, она хотела вылезти из воды, но не смогла, силы её покинули и она потеряла сознание.

– Ну как ты там? Ульянка? – постучавшись, позвала Анастасия Павловна.

Но ей никто не ответил, подумав, что девушка не слышит, старушка приоткрыла дверь и увидев, что Ульянки не видно на поверхности воды, а вода красная от крови, Анастасия Павловна побледнела и вскрикнула от испуга.

– Господи! Ульянка? Что с тобой, девочка? – закричала старушка и дрожащими руками приподняла голову Ульянки.

Она тут же открыла слив в ванной, чтобы вода ушла и придерживая Ульянку за плечи, попыталась привести её в чувство. Когда вода наполовину ушла, Анастасия Павловна, понимая, что сама не справится, аккуратно положила голову девушки и выскочила из ванной. Она звонила сыну, потом решила вызвать машину скорой помощи.

В доме Константина Николаевича в одиннадцатом часу ночи прозвучал телефонный звонок, он сидел в своём кабинете и работал с документами. Недоумевая, кто же это может быть, в столь позднее время, он поднял трубку.

– Костик, приезжай скорее! Ульянка, она без сознания, в ванной лежит, я не знаю, что делать, – кричала в трубку Анастасия Павловна.

– Скорую вызывай! Я скоро буду, – ответил мужчина и бросив трубку, быстро вышел из кабинета и прошёл в комнату сына.

Глеб лежал на своей кровати, но не спал. Включив музыку, он слушал известную группу "Куин", пел Фреди Меркури.

– Быстро одевайся и заводи машину. Мы едем к бабушке, – сказал Константин Николаевич.

– Так поздно? Что случилось-то? – присев на кровати, с удивлением спросил парень.

– Ульянка без сознания, я не знаю, что там случилось, нужно ехать, – ответил Константин Николаевич, выходя из комнаты сына.

Глеб не медля оделся и вместе с отцом они вышли в прихожую.

– Куда это вы собрались на ночь глядя? – спросила Светлана, выйдя к мужчинам.

– К маме, она просит срочно приехать, – ответил Константин Николаевич, надевая туфли.

– Надеюсь, мама в порядке? – спросила Светлана.

– Я позвоню тебе от неё, пошли, Глеб, – выходя на площадку, сказал Константин Николаевич.

Они спустились вниз, машина стояла у подъезда все знали, кому она принадлежит и близко к ней не подходили. Доехав до дома Анастасии Павловны, Константин Николаевич открыл своим ключом калитку и вместе с Глебом они побежали в дом. Ключи от калитки и от дома ему дала Анастасия Павловна, сказав, что это на всякий случай.

– Мало ли что, стара я стала, – сказала она тогда.

Вбежав в дом и не найдя мать ни на террасе, ни в комнатах, отец и сын вбежали в ванную. Вода из ванной вытекла и Ульянка лежала голая, она всё ещё не приходила в себя.

Глеб ошалело смотрел на красивое, обнажённое тело девушки.

– Чего встал? Простыню неси. Мама? Ведь можно было прикрыть её. Она же только из больницы, зачем ты позволила ей лезть в ванную? – укоризненно посмотрев на мать, воскликнул Константин Николаевич.

– Я очень испугалась, растерялась. Прости… Я же не знала, с чем она лежала в больнице. А что с ней? Мог бы и рассказать мне, не чужая, вроде, – растерянно ответила старушка.

Вернулся Глеб, но заходить в ванную парень не стал.

– Ба? Простыню возьми, – протягивая её через дверь, сказал Глеб.

Константин Николаевич завернул Ульянку и подняв на руки, понёс её в комнату, пышные, длинные волосы девушки спадали до пола. Видимо, спеша, Константин Николаевич оставил калитку открытой, потому что сразу, как он положил девушку на кровать, вошли двое в белых халатах, пожилой мужчина и молодая девушка.

– Скорую вызывали? – спросил врач.

– Да, с девушкой плохо стало. Понимаете… она только из больницы, у неё выкидыш был, после удара, то есть… после наезда. А сегодня она в ванную зашла, ей плохо стало, кажется, кровотечение открылось, ванная вся в крови, – обеспокоенно говорил Константин Николаевич.

Доктор осмотрел Ульянку, послушал ей сердце и лёгкие, нажал на живот.

– Я когда зашла, она в ванне под водой лежала, вдруг она утонула, доктор? – спросила Анастасия Павловна.

– Нет, она просто без сознания, это может быть от потери крови. Видимо, девушка была без сознания, когда погрузилась в воду, это её и спасло. Ладно, мы её забираем, – сказал доктор.

Слушая сына, Анастасия Павловна менялась в лице и с ужасом смотрела на Ульянку.

– А девочка не так проста оказалась, – со злостью, подумала старушка.

– Такая юная и выкидыш. Ей шестнадцать-то есть? Ладно, в машине носилки, нужно принести, – сказал доктор.

– Глеб? – крикнул Константин Николаевич.

– Что, пап? – прибежав на зов отца, спросил парень.

– Беги на улицу, из машины носилки принеси, – сказал Константин Николаевич.

– Может объяснишь мне, наконец, кого это ты привёл в мой дом? Мне ещё распутницы не хватало. Вот счастье-то… – недовольно сказала Анастасия Павловна, подойдя вплотную к сыну.

– Всё не так, как ты думаешь, мама. Но ты права, мне нужно было всё тебе рассказать, – тихо ответил мужчина.

Глеб помог донести Ульянку до машины Скорой помощи, Константин Николаевич попросил взять её вещи, чтобы в больнице она могла надеть их. Анастасия Павловна брезгливо вынесла вещи Ульянки, нижнее бельё и платье, дала свои домашние тапочки и сложив всё в сумку, протянула сыну.

– С девушкой кто-нибудь поедет? Она же Ваша дочь, верно? – спросил доктор, выходя на улицу.

– Я поеду с ней, – быстро сказал Глеб.

– Зачем это понадобилось? Никто не поедет, – возразила Анастасия Павловна.

– Мама! Поезжай, Глеб. Когда прояснится всё, возвращайся сюда, я здесь буду, – сказал Константин Николаевич.

– Вы вперед поезжайте, я на своей машине следом поеду, – сказал Глеб врачу.

Проводив их, Анастасия Павловна с сыном вернулись в дом.

– Мне поговорить с тобой надо, мама, – сев на диван на террасе, сказал Константин Николаевич.

– Давно пора. Рассказывай всё, ничего не скрывай от меня, коль привёл ко мне эту особу, – недовольно сказала старушка, сев рядом с сыном.

Константин Николаевич внимательно посмотрел на мать и взял её руку в свою.

– Глеб сбил эту девушку, когда она только приехала из своей деревни. Да что приехала… сбежала оттуда. Я запрос дал, ну ты знаешь, мои приказы точно исполняются. Просто и я был удивлён, что такая юная и выкидыш. Как оказалось, девочку много месяцев насиловал её отчим, но перед тем, он хладнокровно задушил её мать, свою жену, значит. Как выяснилось, он настолько подавил волю этих несчастных, что они молча сносили обиды и издевательства и очень боялись его. Говорят, мужчина был жестоким и неадекватным, можно только представить себе, что он делал с этой девочкой. Но видимо, терпению девочки пришёл конец и однажды, под самое утро, когда этот зверь, так называемый отчим Ульянки, совершенно пьяный уснул, перед этим поизмывавшись над ней, решение сделать то, что она сделала, скорее всего пришло спонтанно. Она просто хотела сбежать далеко, чтобы её не смогли найти. Так вот, перед тем, как уйти… ты только держись, мама, хорошо? – обеспокоенно посмотрев на бледное лицо матери, сказал Константин Николаевич.

– Я в порядке, говори, – ответила Анастасия Павловна.

– Так вот… перед тем, как уйти, Ульянка, схватив большие портняжные ножницы своей матери, отрезала всё хозяйство этого зверя, – произнёс Константин Николаевич, тихонько сжав холодную от волнения руку матери.

– Какое хозяйство… Господи… не хочешь же ты сказать… что она отрезала ему это… ну… – со страхом бормотала старушка.