Бег против ветра

Шаира Баширова

Бег против ветра

Глава 1

Илья привёз свою будущую жену из соседней деревни. Если он был первым парнем в своей деревне, то Наталья была одной из самых красивых девушек в своей. Отец Ильи, в сорок четвёртом году, получив недельный отпуск за подвиг на поле боя, приехал домой, потом вернулся в свою часть, а через пять месяцев погиб в бою, так и не узнав, вернее, не получив письма от жены, что у них будет ребёнок. Письмо пришло буквально через два дня после гибели Николая.

А в сорок пятом и родился Илья. Маша получила похоронку на мужа, но до конца не верила, что её Николая больше нет. Она ждала его долгие годы, одна поднимая сына, впрочем, как многие женщины-вдовы, в те тяжёлые годы. Николай перед войной построил добротный дом, думал, что будет жить там с семьёй долго и счастливо.

Их деревня находилась дальше от других деревень, Бог миловал, немцы обошли её стороной. Но красотой природы, деревня не была обделена, лес, река, поля радовали взор.

Маша одна вырастила Илью. Закончив сельскую школу, Илья выучился на механика и тракториста, потом парень устроился работать учеником механика и работал с усердием.

Свадьбу играли всей деревней, Илья запряг в телегу двух лошадей, украсил бантами и цветами, раздобыл для лошадей бубенчики и с шумом проехал с невестой по всей деревне. Маша нарадоваться на сына не могла, а когда, в семидесятом году у молодых родилась дочка, Маша ни на минуту не оставляла малышку, радуясь и каждый день наблюдая, как растёт её внучка Ульяна, которую Маша ласково называла Уленька.

Шли годы, Ульяне исполнилось восемь лет, только счастье длилось недолго. Однажды, летним днём, в дом Маши прибежали мальчишки, с криками, что, мол, Илья утонул. Маша понять не могла, как такое могло быть, ведь Илья неплохо плавал. Она была страшно напугана и сама побежала на берег реки. Как оказалось, Илья шёл домой, чтобы пообедать и вернуться на поле. Дорога домой шла вдоль реки и он увидел соседских ребят, их было двое, они, видимо, купались и стали тонуть. Илья не мешкая бросился в воду, а река была широкая и с быстрым течением, мальчиков-то он спас, но сам попал в круговорот воды, да и устал, видимо, так что сил выбраться из воды у него не осталось.

На берегу собрались и стар и млад, более молодые бросились в воду, чтобы найти Илью, надеясь, что парень ещё жив, но тело Ильи нашли только через четыре дня, приехавшие из области специалисты.

Маша от горя места себе не находила, Наталья ходила сама не своя, только восьмилетняя Ульяна ничего понять не могла. Хоронили Илью всей деревней, Маша за несколько дней как-то сникла, постарела лет на двадцать, да и не прожила после смерти сына и года.

Сначала ушел из жизни Николай, тела которого так Маша и не видела. С рождением внучки женщина вроде ожила, но смерть сына, такая нелепая, неожиданная, подкосила её окончательно.

И осталась Наталья одна с дочерью. Тяжело ей было одной, но она неплохо шила, была у неё швейная машинка, от свекрови ещё осталась, так она и обшивала всю деревню. Кому новое сошьёт, кому из старой вещи перешьёт, кому залатает. Кто деньги принесёт за работу, но больше продукты приносили, так и жила Наталья с дочерью, которая бегала с соседскими детьми в школу, а летними днями с ними и игралась.

Так прошло еще семь лет, Ульяна подросла, стала красивой, стройной, да и было в кого. И Илья, и Наталья были красивой парой. В дом к Наталье стал захаживать Иван, который жил на другом конце деревни, всё в мужья к Наталье набивался. Молодая женщина долго отказывалась, но Иван был настырным и Наталья сдалась, когда соседка ей сказала, что негоже молодой женщине жить одной, уж лучше замуж выйти, а то сплетни по деревне пойдут. По натуре своей, Наталья была тихой и скромной, но разговоры всё-таки пошли и Наталья согласилась выйти замуж за Ивана. Только он переехал в дом Натальи, сказав, что в его дом не стоит идти, там живёт брат с семьёй.

Так, в конце сентября восемьдесят пятого года они поженились. Ульяна же, побаивалась Ивана, его пристального взгляда, что ли. Наталья много лет жила без мужа, Иван, до поры, был ласковым и нежным. Только, со временем, Иван стал заглядываться на Ульяну, которой было почти шестнадцать лет. Девушка и впрямь была красивой. Светлые, длинные волосы, которые девушка заплетала в одну косу, доходили до стройной талии, чернобровая, с карими глазами и нежной кожей. Иван смотрел на Ульяну совсем не как на падчерицу.

Ульяна заканчивала девятый класс, начало лета восемьдесят шестого года, она только сдала последний экзамен и радостно вбежала в дом, чтобы сказать матери, что опять получила пятёрку. Но Наталья вышла в сельмаг, за хлебом и вбежав в дом, Ульяна оказалась в объятиях Ивана.

– Ой, простите, дядя Ваня, я нечаянно… – растерялась девушка, думая, что Иван отпустит её, но молодой человек, крепко обняв Ульяну, потянул её в спальню.

– Не бойся, Уля, ну что ты так испугалась, девочка? Я же хороший, я не обижу тебя, – говорил Иван.

– Дядя Ваня, отпустите, прошу Вас, мамочка! – закричала Ульяна, отталкиваясь от Ивана.

Но он был силён и схватив девушку, повалил на кровать, судорожно поднимая подол голубой формы девушки. Тут вбежала Наталья и подбежав к ним, схватила мужа за плечи, стараясь оттащить его от дочери.

– Иван! Да что же ты делаешь? Она же ещё ребёнок, тебе что, меня мало? – кричала Наталья.

Иван резко отпустил Ульяну и встав, двинулся к Наталье. Молодая женщина испугалась его пьяного, злого взгляда и попятилась назад. Ульяна от испуга сжалась, плача, прижавшись к стене и собрав ноги, она не смела двинуться с места.

– Мужу перечить? Удавлю… зачем мне старое корыто, когда есть такая сладкая, спелая ягодка, а? – сжав кулаки, говорил Иван.

– Иван… ты чего, с ума сошёл? Что ты творишь-то? – пытаясь успокоить мужа, тихо произнесла Наталья.

Но тут же получила кулаком в лицо, от удара отскочив к двери, она ударилась головой о косяк и упала на пол. Иван подскочил к жене и одной рукой сжал ей горло, а другой прижал женщину к полу. Наталья стала задыхаться, брыкаясь, она пыталась освободиться из цепких рук Ивана, но он ещё сильнее сжал руки и держал до тех пор, пока ноги Натальи не вытянулись и тело не обмякло. Ульяна, увидев бездыханное тело матери, быстро спустилась с кровати и схватила Ивана за плечи.

– Отпусти маму! Мамочка! – закричала девушка.

Иван повернулся к ней.

– Пикнешь и тебя удавлю, сядь и усохни, – злобно прошипел он, отчего Ульяна со страхом попятилась назад.

А Иван спокойно поднял Наталью, которая была мертва, перекинул через плечо и вышел во двор. Ульяну сковал такой страх, что она не могла и пошевелиться. Иван занёс тело жены в сарай и словно мешок, бросил на землю. Поискав глазами верёвку, он взял её на полке, среди старых вещей, хладнокровно перекинул через балку сарая, завязал петлю, потом, приподняв тело жены, накинул ей на шею петлю и потянул верёвку за другой конец. Тело, раскачиваясь в воздухе, повисло. Немного постояв, Иван смачно сплюнул под ноги Натальи и вышел из сарая.

Вернувшись в дом, он подошёл к Ульяне и схватив её, впился губами в губы девушки и стал судорожно раздевать. Девушка была очень напугана и только повторяла,

– Дядя Ваня, не надо, прошу Вас, мамочка, помоги.

Но Иван её не слушал, от возбуждения, от выпитого вина, не соображая, что творит, просто измываясь над телом, по сути ещё, девочки. А потом обмяк и так и уснул, крепко обняв Ульяну. Не шевелясь, она ещё долго боялась встать, не совсем понимая, что произошло нечто ужасное и с ней, и с её матерью. А утром, Иван, как ни в чём ни бывало, встал и схватив за горло Ульяну, прошипел над её ухом:

– Скажешь кому о том, что здесь произошло – тебе не жить, ты меня знаешь. Удавлю, как мышь. Поняла?

Ульяна лишь испуганно кивнула головой, прижимаясь к стене. Иван тут же выскочил на улицу и сделав страдальческое лицо, завопил, что его любимая жена повесилась в сарае. Прибежали соседи, заглянули в сарай, ну да, Наталья висит в сарае.

– Господи, что же она наделала-то? – с недоумением спрашивала одна соседка.

– Вроде жили неплохо, с чего ей вешаться вздумалось? – спрашивала другая.

– Видать, произошло нечто, что Наталья руки на себя наложила, грех-то какой, – со страхом глядя на тело, которое мужчины осторожно вынули из петли и вынесли во двор, говорила третья.

Но тем не менее, ответов на вопросы не находилось, тут же вызвали участкового, который был один на всю деревню. Но самоубийство женщины было налицо и дело закрыли. Наталью похоронили, а Иван, надев на лицо маску убитого горем, несколько дней ходил, словно сам не свой и ему поверили. Через месяц, он выбил для Ульяны пособие, которое сам же ежемесячно и получал, взяв с девушки доверенность и с чистой совестью продолжая жить и измываться над Ульяной, да и пил он много, но что соседи жалели его.

– Бедный Иван, так рано жену потерял, – говорила одна.

– И об Ульянке как заботится, словно о родной дочери, – поддакивала другая.

Тем временем, Ульяна помышляла о бегстве, терпеть дальше то, что творил Иван, она не хотела. Однажды, когда Иван в очередной раз пришёл сильно выпивший, уверенный в том, что Ульяна как огня его боится и никуда от него не денется, он принёс ей конфеты и на ходу раздев девушку, толкнул на кровать. Через час, Иван крепко уснул. Лёжа на кровати совершенно голый, свесив правую ногу с кровати он громко похрапывал. Ульяна тихо поднялась и прошла в свою комнату.

Она побросала в сумку вещи, которых было не так много, туда же бросила паспорт, совсем новенький, который ей выдали всего две недели назад. Выйдя в комнату, где спал Иван, она пошарила в кармане его брюк и вытащила деньги. От страха она дрожала, только что зубы не стучали, руки похолодели и дрожали.

Оглядываясь на Ивана, она пошла к выходу, как вдруг её взгляд упал на швейную машинку матери. Было непонятно, с чего, но приняв спонтанно решение, Ульяна резко успокоилась и взяла большие ножницы, которыми Наталья обычно кроила, они были очень большие и острые. Медленно подойдя к кровати, Ульяна схватила свободной рукой хозяйство Ивана и резко отрезала ножницами, под самый корень. Раздался отчаянный крик, присев на кровати, видимо рефлекс сработал, он бешено орал.

– Сука! Ааа! Больно-то как! Удавлю! – заорал Иван, прибавляя к каждому слову нецензурщину и схватившись руками за пах, откуда сквозь пальцы хлынула кровь. Его глаза готовы были вылезти из орбит от ужаса и боли.

– Тебе больно, да? Сдохни, мразь, – со всей злостью бросив то, что она отрезала и держала в руке, ему в лицо, ответила Ульяна.

Потом подошла к окну, откуда просачивался свет, взяла лист бумаги и ручку, быстро что-то написала и оставив на подоконнике, схватила с пола сумку и выскочила из дома, слыша за своей спиной громкие крики и ругательства.

Была глубокая ночь, девушка выбежав за калитку, бросилась от дороги в сторону реки. Лай собак слышался отовсюду, Ульяна, не оглядываясь, добежала до моста и перебежав мост, она зашла в лес. Ей было очень страшно, но возвращаться назад и в мыслях не было. Заходить дальше в лес она побоялась, могла заблудиться, поэтому быстро шла между деревьев, не упуская из виду тропинку, ведущую к области.

Что будет делать дальше, Ульяна не знала, ей нужно было просто уйти, как можно дальше. То, что Иван наверняка уже мёртв, ей и в голову не приходило. Хотя девушка и сознавала, что молодой человек, после того, что она сделала и совсем о том не жалела, вполне может умереть от потери крови.

Перед глазами Ульяны вдруг ясно встало то, что произошло и она, истерично засмеявшись, присела, устав от беготни. Светало, оглядываясь вокруг, она как затравленный зверёк прислушалась, но была предрассветная тишина, давящая на сознание девушки. Поднявшись, она быстрыми шагами пошла до остановки рейсового автобуса, решив доехать до станции и сесть на проходящий поезд. Куда ехать, Ульяна не знала и не загадывала наперёд, ей просто нужно было скрыться, ведь получалось, она убийца, убийца Ивана и наверняка, её будут искать, в лучшем случае, сельчане, в худшем – милиция.

– В большом городе можно затеряться. Там меня никто не найдёт, – думала Ульяна, садясь в рейсовый автобус.

Отъезжающих на станцию было немало, обычно, жители деревни ездили на станцию продавать. Что именно… Всё, что находилось в хозяйстве. Молоко, кур, цветы, овощи, яблоки, а если забивали кабанчика, то и мясо, и сало, и окорок. Ульяна села на заднее сидение и забившись в угол, прикрыла лицо платком. От страха, у неё сжималось сердце, ведь она не знала, что её ждёт впереди.

Иван же, истекая кровью и потеряв сознание, перестал кричать. И что странно, никто два дня к нему не наведывался. После смерти Натальи, и соседи, и сельчане, заходили к нему крайне редко. Приходил только дружок Ивана, скорее собутыльник, когда отоспавшись, была нужда опохмелиться. А Иван добрый насчёт похмелья, завсегда нальёт стаканчик. Но и Степан два дня не заходил, то ли отходняк у него был, то ли отсыпался, но пришёл он только к третьему дню.

Войдя в дом и увидев дружка, совершенно голого, белого и… без своего хозяйства, где вместо хозяйства, чернела запёкшаяся кровь и копошились мухи, Степан от страха выбежал из дома, как ошпаренный, с бешеными криками:

– Убили! Отрезали! Люди добрые? Помогите! Убили! Совсем отрезали, под корень!

Сбежались люди, близкие соседи Ивана и ничего не понимая, спрашивали Степана, что же такого случилось, что у него такое лицо и он так орёт. Но Степан, так и не смог дать вразумительного объяснения. Фёдор, сосед Ивана, махнув рукой, прошёл через двор и вошёл в дом.

Глава 2

Фёдор вошёл в дом и с порога огляделся. Беспорядок его не удивил, он подошёл к кровати и посмотрел на Ивана. Наверное, Фёдора не столько поразило то, что творилось внизу живота покойного, выражение лица напугало Фёдора. На нём застыл ужас, боль, злоба и безысходность. Видимо, Иван понимал, что что сделала Ульяна и что сейчас умрёт, но от того, что не мог встать, отомстить и вообще, что-то сделать – это было больнее всего для Ивана. Он так и умер, с выражением злобы и мести на лице. Фёдор вышел во двор, все в ожидании посмотрели на него, ведь Степан так и не смог ничего сказать.

– Надо что ли брату сообщить… Василий, сходи до них, пусть быстро придут сюда. Иван мёртв и я догадываюсь, кто с ним такое совершил. Стыдно сказать, но ему отрезали всё его хозяйство, вот и истёк кровью. За два дня, тело уже начало разлагаться. Лето… И сделала это Ульянка, видать, Иван довёл деваху, что она на такое решилась. Только не пойму, сама-то она где? Может видел её кто? – громко говорил Фёдор, оглядывая на всех, кто собрался во дворе дома Ивана.

Вот ведь покойный Илья и предположить не мог, что дом, который строил его отец, в котором он был так счастлив, станет проклятым домом. Все смотрели на Фёдора с испугом и недоумением, качая головами.

– Позавчерась я видела Ульянку, а знаете, люди, ведь девочка после смерти матери, ну Натальи значит, изменилась очень, ну, я думала, мамку потеряла, поэтому и грустная она, а в глазах тоска такая, испуг. А помните, когда она школу заканчивала? Вот я помню, однажды шла Ульянка со школы, весёлая такая. Спрашиваю, что получила на экзамене-то? А она кричит, пятёрку, мол, получила и побежала к дому, мать обрадовать наверное хотела, а Наталья… бедная, в тот день и повесилась. Странно всё это… – сокрушаясь, рассказывала тётка Дарья, ближайшая соседка Натальи.

– Что-то тут нечисто, товарищи. Ульянка не стала бы без причины убивать Ивана таким жестоким способом. Это я Вам точно говорю. Видать, он это… ну того… девчонку-то испортил, наверное. Жалко бедную. Вот где она сейчас? Жива ли? А вдруг этот ирод её того, убил? – говорил дядя Жора, муж Дарьи.

Тут пришли брат Ивана, Егор и его жена Евдокия. С испуганным лицом, Егор прошёл в дом и через две минуты выскочил, как ошпаренный.

– Кто? Кто его так? Люди! Что же это такое, а? За что брата моего так? Где эта тварь? Где Ульянка? – сжав кулаки, кричал Егор.

– Ульянка тварь, да? А ты знаешь, что твой брат, за которого ты готов девчонку убить, ко мне приставал, когда ты на поле работал? Еле отбилась я тогда, огрела его сковородой. Вот он, тварь, видать и Ульянку в покое не оставлял, что она на такое решилась. Бедная, один Бог знает, что этот ирод с ней вытворял, – вдруг закричала Евдокия.

Егор ошалело посмотрел на неё, шум голосов стоял во дворе.

– Как это, приставал? Было что, говори, – вплотную подойдя к жене, спросил Егор.

– Да разве ж я позволила бы ему? Ирод был твой брат и поделом ему! Не работал нигде, тунеядец и Наталью он загубил, не иначе. Бедная Ульянка, могу себе представить, что он с ней творил, гад. Прости меня, Господи, о покойниках вроде плохо не говорят, но он получил по заслугам, – сказала Евдокия.

Приехал участковый, на УАЗике, который он с большим трудом выбил в области для участка, и пройдя в дом, пробыл там довольно долго, потом, зажав пальцами нос, вышел во двор.

– Если кто что-то знает, говорите. Кто мог с ним такое злодеяние совершить? – громко спросил мужчина в форме, лет сорока пяти, постоянно вытирая платком лоб, снимая фуражку.

– Ульянка верно, кроме неё некому,– неуверенно высказалась Дарья.

– Цыц, баба, молчи. Не губи за зря девчонку. Посадить её могут, дура, – толкнув в бок Дарью, сказал Жора.

– Так я… что, правду сказала… – растерялась женщина.

Дебаты и споры, продолжались часа два.

– Ты, Петрович сгоряча-то не пиши свой протокол, погодь. Надо бы обдумать всё, чего зазря девчонке жизнь губить? Сам подумай, неужели она осмелилась бы такое сделать, если бы не подпёрло её? От отчаяния, видать, того, с корнем отчекрыжила ему это, ну… сам понимаешь. Ивана не вернуть, а девчонка только жить начинает, прошу тебя. Может быть можно написать, что он сам… хотя нет, сам бы не смог. Ну ты у нас власть, придумай что-нибудь. Правильно я говорю, люди? – оглядываясь на людей, спросил Фёдор.

– И то верно, вот и Евдокия, и Дарья говорят, что Иван был не тем, кем мы его представляли. Все просим за Ульянку, Петрович, уважь слово народа, – попросил Жора.

– Да вы что? Как же я могу не отреагировать на такое преступление? Это же убийство с отягащающими. Что я отвечу начальству? Мне же в области отчитаться надо. Меня, за такое, с работы попрут, – ответил Петрович, с удивлением посмотрев на всех.

– А мы все подтвердим, что в пьяной разборке это сделал кто-то из его дружков и убёг. Нет преступника – нет и преступления. Неужели из области приедут смотреть на это безобразие? Нет, не приедут, вот и напиши, что, мол, пьяный был, сердце не выдержало или ещё что придумай. А мы подпишем, не сомневайся. Неужто твоя работа дороже Ульянкиной жизни стоит? – сказал Фёдор.

Несколько человек закивали головами. Петрович задумался.

– Давай, грузить тело, Фёдор, у тебя машина, подгони её, что ли. Давайте, вынесем тело покойного, я и мешок полиэтиленовый с собой принёс, – сказал наконец Петрович, выходя на улицу, взяв из своей машины пакет и пройдя через двор, поднялся на крыльцо дома.

– Так может в твою машину его, а, Петрович? – осторожно спросил Фёдор.

– Вы мне – я вам, всё по честному, – оглянувшись, ответил Петрович.

Фёдор, тяжело вздохнув, кивнул Жоре. Через минут сорок, тело Ивана увезли в участок. Что написал в отчёте, Петрович никому не докладывал, но имени Ульяны, он в отчёте не упоминал.

Через два дня, Ивана, худо-бедно похоронили. Правда, хороших слов о нём так никто и не сказал, да и поминки делать не стали. Окна и входную дверь дома, который, по сути, принадлежал Ульянке, Фёдор заколотил, сказав, что девушка однажды может вернуться.

Ульянка, доехав до станции, купила билет до города. Она вспомнила, что почти сутки ничего не ела, но и аппетита не было, перед глазами стояла картина, от которой её подташнивало. Хотя тошноту она почувствовала ещё раньше, до того, как всё это произошло.

Поезд проходил через маленькую станцию, останавливаясь всего на десять минут, но до него ещё было время. Ульяна купила в буфете булочку и горячий чай с сахаром. Страх не покидал девушку, она беспокойно оглядывалась, всё ждала, что за ней приедут и арестуют. Съесть булочку, Ульяна так и не смогла, сунув её в сумку, она заставила себя выпить чай. Сев в самый конец скамьи, она прикрыла лицо платком и закрыла глаза. Кажется, от усталости, она задремала, но услышав звук приближающего состава, тут же поднялась и пошла к поезду. Ульяна зашла в свой вагон и села, прижав к себе сумку. Сумку побольше, с вещами, она убрала под ноги. Дорога заняла трое суток, напротив сидела женщина и с любопытством смотрела на неё, но Ульяна всячески отворачивалась, стараясь не встречаться с ней взглядом.

– Вот я смотрю на тебя… ты вчера ничего не ела, может нет ничего? На вот, угощайся, дочка. Случилось у тебя что? В глазах страх, испуг и беспокойство. Молчишь всю дорогу. Может помочь смогу? Меня тётя Настя зовут, а тебя? – спросила женщина преклонных лет, с корзиной и двумя большими сумками.

Ульяна напряглась и с испугом посмотрела на неё.

– Меня? У… Вера зовут. Я не хочу есть, спасибо, – тихо ответила Ульяна, не сказав своего настоящего имени.

Женщина кажется поняла, что девушке есть, что скрывать, но дальше спрашивать не стала.

– И всё же ты поешь. На вот, с чаем поешь, – протягивая блюдце с двумя пирожками и стакан чая, сказала тётя Настя.

– Спасибо. А долго ещё ехать до города? – спросила Ульяна.

– Ещё двое суток. Я вот к сыну еду, в городе он живёт. В институте учится, на инженера-строителя дорог, во как. Вот, гостинцы ему везу, пусть учится, человеком станет, верно? А ты… школу-то закончила? Тоже учиться едешь, али как? – решилась спросить тётя Настя.

– Да, учиться еду, – ответила Ульяна, с трудом проглатывая кусочек пирожка и запивая чаем.

Вдруг она побледнела, зажала рот и поднявшись, побежала до туалета.

– Понятно… бедная девочка, беременна, вроде. Видать, досталось ей, сполна досталось. Как зверёк затравленный, – провожая взглядом Ульянку, подумала тётя Настя.

Добежав до туалета, хорошо свободно было, Ульянка вырвала до желчи. Умывшись холодной водой, она вытерла платком мокрое лицо и руки и нехотя вернулась обратно.

– С животом что-то… – смущаясь, сказала Ульяна.

– Да не с животом у тебя, дочка, что-то, беременная ты. Это и дураку ясно. Может расскажешь, что с тобой случилось? Я помочь тебе хочу. Может есть у тебя родные? – заботливо спросила тётя Настя.

Ульянка широко раскрыла глаза и с испугом посмотрела на женщину.

– Нет. Этого не может быть. Нет у меня никого. Оставьте меня в покое, ну что Вам всем от меня надо? – воскликнула Ульянка и закрыв лицо ладонями, заплакала.

Несколько пассажиров с удивлением смотрели на неё, но ей, кажется, было вовсе не до них, да и вообще, ни до кого.

– Ну что ты, дочка? Успокойся, я не хотела тебя напугать. Но одна ты не справишься, да ещё в большом городе. Правда и у меня там никого нет… – задумавшись, произнесла женщина.

– А мне никто и не нужен, я сама справлюсь. Просто оставьте меня в покое, – ответила Ульяна.

Она легла на своё место, отвернулась к стенке и закрыла глаза.

– Ох и тяжело тебе придётся, бедная девочка. Видать и правда, никого у неё нет и случилось с ней что-то страшное, – подумала тётя Настя.

Ульянка уснула, она уже двое суток не спала, так, урывками ей удавалось поспать, а тут, она всю ночь проспала, правда, часто вздрагивала и стонала во сне. Утром, тётя Настя приготовила завтрак и позвала Ульянку, назвав по имени.

– Вера? Иди завтракать, – громко сказала женщина.

Но Ульянка на имя не отреагировала и продолжала стоять у окна.

– Не Вера, значит… понятно, – пробормотала тётя Настя и встав с места, подошла к Ульянке и тронула девушку за плечо, которая умывшись, стояла в коридоре и смотрела в окно, за которым проносились поля и холмы, вдалеке горы, леса и реки. Обернувшись, Ульянка с недоумением посмотрела на женщину.

– Есть иди, ты же голодная, я знаю, – тихо сказала тётя Настя.

Ульяна посмотрела на столик, почувствовав голод, она зашла в плацкартное купе и села.

– Спасибо Вам. Вы простите меня за вчерашнее… – смущаясь, сказала Ульянка.

– Да ладно, с кем не бывает. Ты ешь, не стесняйся, – улыбнувшись, ответила тётя Настя.

Немного поев, Ульянка больше есть не смогла.

– Тошнит наверное, да? – осторожно спросила тётя Настя.

Опустив голову, Ульяна стыдливо кивнула головой.

– Что делать собираешься? Оставишь ребёнка или как? – спросила тётя Настя.

Ульянка подняла голову и со слезами посмотрела на женщину.

– Я умереть хочу, – тихо, боясь, что её услышат, произнесла Ульянка.

Тётя Настя села рядом и обняла её за плечи.

– Что ты! Даже думать не смей! Грех-то какой! Ты только жить начинаешь, а жизнь такая короткая, девочка. Всё пройдёт, не сомневайся. А ребёночка ты роди, это дар Божий, – говорила женщина, стараясь успокоить Ульянку.