Князь Владимир. Феникс. И тени Руси

Екатерина Чхве

Князь Владимир. Феникс. И тени Руси

Владимир

Князь Владимир стоял посреди свежего вспаханного поля и вдыхал запах родной земли полной грудью. Он стоял, закрыв глаза и подставив солнцу лицо, на котором застыла умиротворенная улыбка. Над головой князя пролетел черный дрозд, щебеча на лету, потом вернулся и, сделав несколько кругов над полем, взмыл ввысь и исчез из виду, прокричав напоследок. Князь вздрогнул, открыл глаза и нахмурился. Его матушка говорила, когда он был еще ребенком, что темные  силы часто предстают в образе этой птицы. Тряхнув головой, Владимир скинул с себя рубаху, обнажая мощную грудь и сильные руки, вынул меч из ножен и несколько раз рубанул им воздух. Блики солнца, отражаясь от начищенного, заточенного клинка, заиграли на его мужественном лице. Крепче сжав рукоять меча, князь вновь закрыл глаза и начал сражение с невидимыми врагами.

Стоявший поодаль вороной жеребец внимательно наблюдал за своим хозяином, с которым побывал бесчисленное количество раз в боях, бесстрашно бросаясь в самую гущу сражений, одним своим видом устрашая противника и топча сильными ногами всех, кто вставал у него на дороге. На теле Твердимира шрамов и рубцов было не меньше, чем на теле Владимира. Много раз он был ранен, но всегда оставался жив благодаря несгибаемой воле и непоколебимому желанию следовать за своим хозяином до тех пор, пока тот не оставит этот мир. Его черные как ночь глаза смотрели на Владимира спокойно и с восхищением. Твердимир знал, что князь достойный воин и гордился тем, что именно он сопровождает его во всех походах. Их жизни зависели друг от друга, связавшись в крепкий узел, который не разорвется даже после смерти. Верный конь никогда не оставит своего хозяина. И если Судьбе будет угодно забрать жизнь у князя, он последует за ним в Царство мертвых не раздумывая.

Сделав последний взмах мечом, Владимир остановился тяжело дыша и открыл глаза. Полуденное солнце начинало нещадно припекать.

– Хватит на сегодня, – сказал себе Владимир, вставляя меч в ножны и поднимая белоснежную рубаху с земли, чтобы обтереть ею пот с лица и тела. Негромкое ржание Твердимира привлекло его внимания. – Застоялся, хороший мой? – Рассмеялся он и направился к коню легкой походкой, закинув рубаху на плечо. По ходу князь остановился и, присев на корточки, набрал горсть рассыпчатой земли в руку. Поднеся ее к лицу, вдыхает:

– Земля моя родная. Дай мне сил, родимая, чтоб ни один враг не мог одолеть меня.

Твердимир нетерпеливо перетаптывается на месте, пока его хозяин  приближается и, как только тот подошел, тычется в него головой.

– Вижу, что заждался, – отвечает Владимир на его тычки и похлопывает по крепкой шее. Конь вторит веселым ржанием, вскидывая голову с развивающейся гривой. Стоило только князю вскочить на коня, как тот сорвался с места и понесся как ветер вдоль поля, приминая молоденькую траву копытами, из под которых летели комья земли.

Владимир никак не сдерживал скакуна, предоставив ему полную свободу, зная, что верному другу можно полностью доверять. За долгие годы они научились понимать друг друга без слов, став одним целым.

Пока Твердимир вез его, Владимир смотрел по сторонам, любуясь красотой бескрайних полей. Это был его дом. Только здесь он черпал силы и мудрость, обретал спокойствие. Ему вспомнился отец, княживший до него много лет на этой земле. Вспомнились его слова, сказанные перед самой смертью:

– Врагов у нас всегда больше, чем друзей, Владимир. Порой будет сложно отличить одного от другого. Поэтому всегда полагайся на свое сердце. Оно не подведет. Всегда будь готов к тому, что враг приходит тогда, когда его не ждешь. Сегодня он с тобой из одной чашки ест, а завтра… И брата своего держи к себе поближе. Нет у него твоей тверди. Другое в голове. Падок он на все заморское. Сладким словом его легко увлечь.

Мать Владимира умерла, когда ему лет шесть было. Говорили, что без колдовства не обошлось, слишком уж рано она ушла и тяжело. Когда она слегла, его долго к  ней не пускали. Когда же наконец ему позволили войти в опочивальню к матери, чтобы проститься, он не узнал ее. На кровати, застеленной шелковыми простынями, лежала иссохшая старуха с седыми, спутанными волосами. Она протянула к нему руку, а он заплакал и убежал, не узнав родной матери, которая прежде славилась своей красотой. Владимир помнил ее гладкие, темные волосы, синие глаза и улыбающееся лицо. Неужели болезнь могла за столь недолгий срок так изменить ее? Словно кто-то выпил всю жизнь из этого сильного, здорового тела. При воспоминании о матери князь стал мрачным. Голова склонилась к груди, брови сдвинулись к переносице. Никогда ему не простить себя за то, что не простился с ней, не сказал, как сильно любит и будет ждать встречи в другом мире. Вскоре отец женился на другой женщине. А несколько зим спустя она родила сына отцу его, а ему брата, которого назвали Ярослав.

Князь резко натянул поводья, останавливая Твердимира. Когда конь застыл на месте, он соскочил наземь, взял поводья в руки и пошел вперед, ведя коня за собой.

Все, что осталось от матери, – это серебряный перстень с причудливыми рельефными узорами и гравировкой по ободку. Перстень отдал ему отец, сняв с руки матери и надев на безымянный палец левой руки. Видимо, он обладал какой-то магической силой, потому что оказавшись на пальце Владимира, тут же уменьшился в размерах и стал ему впору, словно его сделали специально для него.

– Не снимай перстень, сынок. Если же придет время, он сам даст знать.

С тех пор Владимир всегда носил его. Но даже если бы и захотел снять, то не смог бы. Перстень крепко сидел на пальце. Будто прирос к нему. Владимир поднес руку ближе к лицу, разглядывая перстень, сверкавший в лучах Солнца и тяжело вздохнул, тоскуя о матушке. Твердимир, словно почувствовав его печаль, ткнулся мордой в его плечо, стараясь отвлечь от мрачных раздумий. Князь остановился, тряхнул головой, расправил могучие плечи и, лихо вскочив на коня, пришпорил его, направляя к городским воротам.

Таинственное исчезновение гусляра

Стоило Владимиру въехать в город, как к нему тут же направились гриди – дружинники, в чьи обязанности входило сопровождать князя в качестве телохранителей и свиты. Подъехав и остановившись на почтительном расстоянии, дружинники поклонились, крепко удерживая ретивых жеребцов за поводья. Одеты они были в красные кафтаны с расшитыми золотом петлицам и шелковые штаны, заправленные в высокие сапоги из кожи буйвола. Головы их покрывали шапки колпакообразной формы в цвет кафтанов с меховой оторочкой.

– Великий Князь, – начал выехавший вперед дружинник, самый старший среди остальных. – Ищем мы тебя с самого утра. Командир княжеской дружины Святополк Игоревич просил сразу его известить, как ты, князь, объявишься.

– А что так? Стряслось что, Драгомир?

Драгомир кивнул.

– Гусляр Златослав пропал.

Владимир недоверчиво смотрел на дружинника. Если он говорит, что гусляр пропал, значит у него есть для этого веские основания. Легкая тревога коснулась сердца князя холодной рукой, но он тут же и отогнал ее, посмеявшись над собой в душе. «Что я как баба пугливая?» – подумал он. Но все же, что-то не давало ему покоя. Чувствовал Владимир последнее время, происходит неладное на землях его. Будто темная сила начала проникать, как туман с болот в предрассветных сумерках.

– С чего взяли, что пропал гусляр?– Спокойно спросил он, не сводя глаз с командира дружинников.

Драгомир выдержал суровый взгляд князя. Даже бровью не повел.

– Великий князь, не просто так говорю. Есть тому причины.

– Ну? – Потребовал Владимир.

– В избе его нашли разбитые гусли.

– Избу охраняют?

– Да. Оставили четверых ратников.

– Гусляра ищут?

Драгомир кивнул. Светлые глаза его горели под темными сдвинутыми к переносицами бровями. Не произнеся больше не слова, Владимир пришпорил коня и отправился к дому Златослава. Дружинники двинулись за ним.

Златослав был потомственным гусляром. Свои гусли, наделенные магической силой, он получил от отца, а тот от деда. Вместе с гуслями переходил к новому владельцу и дар, заключенный в инструменте.

Играть на волшебных гуслях мог только человек с чистой душой и верным сердцем, поскольку мелодия, издаваемая ими, вызывала добрых духов, открывая двери в потусторонний мир. Во время сражений гусляр, играя на гуслях, призывал духов павших  некогда в боях отважных воинов. Восставшие души давали силу живым и разили нечисть, зачастившую наведываться на земли русские.

Гусли были душой самого гусляра, оберегая ее и являясь с гусляром одним целым, поэтому и душа играющего на них должна быть чистой, чтобы ненароком не призвать духи из подземного царства. Волшебные гусли повиновались только своему владельцу. Только он мог брать их в руки. Если же прикасалась рука чужака, тот падал замертво. Именно поэтому князь так встревожился, услышав, что гусли были разбиты. Ведь только сам гусляр и мог разломать их. Но если он это сделал, значит произошло что-то недоброе.

Дом Златослава находился в уединенном месте в лесу. Жил он там один, проводя время играя на гуслях, чья мелодия раскрывала в нем духовную и божественную сущность, погружая в мир духов, где он черпал силу и знания, общаясь с умершими родичами. Он был смелым воином и другом князя. Гусляр  чувствовал приближение зла, предупреждая Владимира заранее о готовящемся вторжении, что ни раз спасало от внезапного нападения врага на земли.

Остановившись перед его домом, Владимир соскочил с коня и быстрым шагом вошел внутрь. Дружинники не мешкая последовали за ним. При виде князя и охраны, ратники расступились, поклонившись, и остались снаружи, храня молчание. Еще на подъезде князя охватили неясные чувства. Словно неведомая сила препятствовала ему, не давая подойти  ближе. Даже Твердимир заколебался на мгновенье у тропы, ведущей к дому, замотал гривой, но голос хозяина успокоил его. Упрямо склонив голову, конь продолжил путь.

В избе было чисто. Полы натерты воском(?), убранный стол на массивных ножках покрыт белой скатертью, кровать застелена лоскутным покрывалом, которое Владимир помнил еще с детства. У него было точно такое же, сшитое бабушкой Златослава и подаренное ему в день рождения. Такие одеяла считались оберегами, защищающими от дурных снов и нечисти, шалившей по ночам. Глядя на одеяло, сердце князя сжалось. Бабушка гусляра стала ему второй матерью, к которой он мог прийти в любой момент. Она усаживала его к печи, проводила теплой рукой по непослушным волосам и наливала парное молоко. Потом они с Златославом сидели и слушали ее рассказы о былых временах. Невольный вздох вырвался из груди князя, но он тут же взял себя в руки. Ничто больше не выдавало его волнения, только сжатые кулаки и желваки, ходившие ходуном под высокими скулами.

Взгляд Владимира остановился на разбитых гуслях, брошенных на пол, в котором были пробоины от ударов топором. Сам топор лежал на скамейке у печи.  Не веря своим глазам, стоял князь посреди избы, сжимая кулаки еще сильнее, пока пальцы, впивавшиеся в ладони не побелели. Резко развернувшись вышел он на улицу, столкнувшись в дверях со Святополком Игоревичем.

– Великий князь… – начал было командир дружины, но Владимир прошел мимо него, слегка задев плечом.

Дружинники вышли следом, поклонившись Святополку и остановились чуть поодаль от своего князя.

– Князь! Владимир! – Святополк догнал его и ухватил за руку. – Погоди ты.

Владимир обернулся, глядя на него горящим взором: – Ищите гусляра. Переверните все вверх дном, но найдите его.

– Да, князь, – поклонился командир дружинников.

– Где Добрыня Ярославович?

– Ждет тебя в княжеской резиденции.

Владимир удивленно поднял брови: – Еще что случилось?

Святополк выдержал пронзающий насквозь горящий взора князя: – Гонец от брата твоего прибыл с известием.

– Хорошо. Давно пора.

Вскочив на коня, Владимир еще раз кинул быстрый взгляд на избу, одиноко стоявшую в лесной чаще.

– Как только узнаете что-то… сразу мне сообщать!

– Слушаюсь.

Дружинники сели на лошадей и поскакали вслед за  князем. Оставшись один, Святополк тяжело вздохнул. Как и Владимир, он чувствовал, что спокойной жизни скоро придет конец. «Надо готовить войско», – подумал он, снимая с головы шапку и вытирая ею пот со лба.

Черные гусли

Златослав бережно взял гусли, вырезанные в виде лебедя, и, положив себе на колени, хотел было начать играть на них. В этот самый момент в груди у него кольнуло. Отложив гусли на мягкую подушку, лежавшую на скамейке подле него, поднялся и вышел из избы. Закинув голову, смотрел он на ночное небо, усыпанное звездами, освещаемое полной Луной. Где-то вдалеке завыл волк. Златослав улыбнулся:

– Охотничья луна сегодня. Ишь как разошелся серый шельмец.

Он узнал вой Варга – самого сильного оборотня из тех, что он знал.  Варг был верным другом его, смелым воином, с которым сам князь сражался плечом к плечу. В те времена, о которых идет повествование, оборотни и  люди жили в мире и согласии. Оборотничество было даром, посланным светлыми духами при рождении, позволяющее лучше понять природу и ее законы, достичь духовного просветления. Оборотни использовали свою силу не только для охоты, но и для защиты близких. Но если человек становился оборотнем против своей воли из-за наложенного на него заклятия, то дар оборотничества становился проклятием, неся беду и самому проклятому и всем, кто был с ним рядом. Злой кровожадный зверь просыпался тогда в нем. Зверь, жаждущий крови и плоти.(повтор) Зверь, чей разум был затуманен черной магией, чьим служителем он становился до тех пор, пока его не убьют.

Постояв немного, вдыхая свежий ночной воздух, Златослав вернулся в дом. Войдя, он застыл на месте от ужаса. Вместо гуслей на подушке восседало омерзительное существо, сплошь покрытое спутанными, грязными волосами, сквозь которые светились холодные бесцветные глаза.

– Златослав, голубчик, – прошипело оно.

– Уйди, нечистая! – Выкрикнул он и схватился за рогатину, стоявшую у двери. В тот же миг, существо исчезло. Гусляр вернул рогатину на место и медленно подошел к скамейке, на которой рядом с гуслями лежал топор.

– Что? Откуда это здесь? – Удивился он, поднимая топор сильной рукой.

Обычно гусли начинали петь, если поблизости находилась нечистая сила. Тогда Гусляр брал инструмент и начинал играть на нем. Звуки музыки отгоняли нечисть и защищали его самого от искушения. Но в этот раз гусли молчали. Ему даже показалось, что натянутые струны потемнели.

Однажды Златославу довелось увидеть силу тьмы во время одного из сражений. Давно это было, но увиденное в тот день он так и не смог забыть. Битва та длилась три дня и три ночи без перерыва. Подошло к землям русским темное войско, ведомое Кащеем Бессмертным и поднятое им из глубин царства мертвых. Ожившие мертвецы или марионетки, как их называли, не чувствующие ни боли, ни усталости, обладающие неимоверной силой. Призвал Владимир тогда оборотней и колдунов белых, хранивших верность ему. И разбили они то войско. Но на смену тому пришло другое. Как только стемнело, налетела стая летучих мышей вурдалаков, сметающих все на своем пути, сосущих кровь и несущих разрушения. Заиграл тогда на гуслях Златослав и отогнал полчища кровопийцев.

На третий день подоспело новое войско. Были это проклятые оборотни. Одолели и их. И тогда Кащей разбудил трехголового дракона, чьи пасти источали зловоние гниющих в его глотках душ. Раскинул крылья змей, выпустил когти острые, как мечи, и полетел, извергая огонь на землю. Огонь этот обладал магической силой, сжигая все на своем пути. И там, где он прошелся, земля умирала, оставаясь черной и голой. Выжженные поля до сих пор напоминают о том сражении. Остановить Змея смогла лишь птица Феникс, прилетевшая во время на помощь людям. Она смело сражалась с драконом, лишившись сама одного крыла и чуть не погибнув. Оставшись без двух голов, отрубленных огненным пером Феникса, израненный зверь взвыл от боли и улетел прочь, схоронившись в подземном царстве, залечивая свои раны и ожидая подходящего случая, чтобы вернуться и уничтожить все живое на земле. Битва была выиграна. Но числу погибших не было счета.

И когда все закончилось, Златослав услышал звуки музыки. Кто-то играл на гуслях. И увидел он, что звуки, доносящиеся издалека, проникают в головы людей, заставляя их видеть свои страхи, открывая дорогу демонам к этим страхам. Когда демон завладевает страхом, он получает и душу. Чтобы развеять магию, нужно отогнать страхи прочь. Не все смогли противостоять этой силе, лишившись рассудка. Кто-то из воинов прямо на поле битвы сводил счеты с жизнью. Златослав и сам попал под чары черной магии. Зачарованно смотрел он на происходящее, восхищаясь силе, которой тут же возжелал обладать. Внезапно, сквозь дурман, услышал он голос отца, который приказал ему играть на гуслях. Но было поздно. Многих вернуть не удалось.

Тогда он всего лишь подумал, как было бы хорошо обладать силой такой мощи, приручить ее и использовать во благо. Стоило ему подумать об этом, как гусли перестали его слушаться и замолчали. Очистив свой разум, гусляр снова смог играть на них, но той связи, которая была между ним и гуслями, больше не было. Как-будто оборвалась одна из ведущих струн. Он никому не говорил об этом. Храня эту тайну при себе.  С тех пор начал  сниться ему один и тот же сон. Будто находится он в пещере, стены которой усыпаны драгоценными камнями. Посреди пещеры стоит алтарь из червонного золота, а на алтаре лежат гусли, вырезанные из черного дерева, которое, по приданиям, растет в подземном царстве. В дереве содержится огромное количество темной энергии, дающей силу злым духам. Не в силах отвести взгляд от гуслей, Златослав медленно подходит к ним и проводит по ним рукой. Гусли начинают петь, воспроизводя невероятно красивую мелодию. Они словно призывают взять их в руки и продолжить игру, отдаваясь чарующим звукам. В тот момент, когда он готов был взять эти гусли, раздавался голос отца: – Остановись! Не прикасайся к ним!

И тогда Златослав просыпался. Но проснувшись, он не переставал думать о черных гуслях, испытывая тоску по ним, как по живому человеку.

Стоя сейчас с топором в руке, он почему-то снова подумал о черных гуслях, манивших его. В ту же минуту волосатый уродец вновь появился перед ним, восседая на подушке и ехидно посмеиваясь.

– Пойди и возьми, – пропело существо, сверкая мелкими глазками. – Пойди и возьми гусли. Некому на них играть. Только и ждут, когда ты придешь за ними.

Златослав занес топор над головой и рубанул со всей силы по уродцу. Раздался треск и стон рвущихся струн. В отчаянии смотрел он на покореженные гусли.

– Промахнулся! – Ликовало страшилище, оказавшись за его спиной.

Яростно взвыв, гусляр развернулся, занес топор над головой и опустил его, как ему казалось, прямо на голову смеющегося карлика. И опять мимо. Не помня себя Златослав взмахивал топором снова и снова. И все впустую. Наконец, он выпустил топор из рук и обессиленно опустился на пол, схватившись руками за голову.

– Прости меня, отец, – прошептал он. – Что же я натворил?

И донеслась до него знакомая мелодия откуда-то из глубины леса. Как завороженный, поднялся гусляр на ноги и пошел на звуки музыки. Шел он всю ночь по лесной чаще, пока не оказался перед ущельем горы, которую люди называли Ведьмина гора, веря, что в ней живут ведьмы, продавшие свои души злу, чтобы получить силы черной магии. Из ущелья лился слабый свет и веяло теплом. Не раздумывая, Златослав ступил внутрь и пошел на свет. Мелодия становилась громче. Гусляр ускорил шаг, быстро продвигаясь сквозь узкий проход, ведущий вглубь горы и сам не понял, как оказался входа в просторную пещеру, чьи стены были усыпаны драгоценными камнями, точно также, как в его сне. Посреди стоял алтарь из золота, на котором лежали черные гусли. Не веря своим глазам, подошел Златослав к алтарю, протянул дрожащие руки и взял гусли. Ему показалось, будто гусли сами запрыгнули к нему на руки и в тот же момент почувствовал он прилив неимоверной силы, обжигающей его изнутри.

Присев на пол рядом с алтарем, провел Златослав пальцами по струнам, перебирая их одну за другой, чтобы понять звучание. Гусли как-то сразу заиграли в его руках. Но было в издаваемых ими звуках что-то, что насторожило гусляра. Закрыв глаза, он прислушался, пытаясь разгадать мелодию. Перед его глазами замелькали тени, послышались голоса и он уснул, погрузившись в видения прошлого.

Добрыня и лисица-оборотень

Добрыня Ярославович ожидал князя, прогуливаясь неподалеку от княжеской резиденции, укрывшись от посторонних, любопытных взоров в тени берез. Росту он был высокого, крепкого телосложения. На вид казалось, ему не больше тридцати годов от роду. Черные как смоль волосы ниспадали на его высокий лоб упругими кудрями. Большие темные глаза, обрамленные густыми ресницами, излучали доброту и внутреннюю силу. Сложив сильные, мускулистые руки за спину, он неспешно прохаживался средь берез, наслаждаясь ароматом свежих листьев. Чуть горьковатый, свежий, к которому примешивался запах бересты.

– Веста, принеси воды! – Услышал он и, вздрогнув, остановился. Это имя и березы напомнили ему далекие дни, когда еще жив был и правил княжеством дед Владимира –  князь Всеслав Владимирович. Давно это было. Так давно, что Добрыня Ярославович успел устать от этой жизни и постарел в душе. Но все же, он до сих пор помнил время, когда сражался рядом с дедом, а потом и отцом Владимира, отражая нашествие чужаков на земли родные. Сколько битв было? Ему и не счесть. Как не счесть и шрамы на сильном, закаленном боями теле. Но тех князей уж нет больше на этом свете, а он все живет и продолжает сражение. Только теперь рядом с ним другой князь, молодой, ни в чем не уступающий своим предкам. Ни отвагой, ни мужеством, ни преданностью Родине.

Прислонившись лбом к прохладному шершавому стволу березы, Добрыня закрыл глаза. Время унесло его назад, когда был он совсем молодой и безрассудно горячий. Почти семь десятков лет назад. Именно тогда, прогуливаясь в березовой роще, впервые увидел он ее и сразу полюбил всем сердцем.

Он сразу понял, что эта рыжеволосая девушка – оборотень. Только завидев его и встретившись с ним взглядом своих озорных зеленых глаз, она вскрикнула и мгновенно исчезла, появившись неожиданно за его спиной. Добрыня обернулся, заслышав хруст ветки и снова его глаза встретились с зелеными глазами девушки. В то же мгновенье она обратилась в лисицу и скрылась среди деревьев.

Не в силах забыть ее, Добрыня стал приходить в то место каждый день в надежде встретить ее вновь. Но девушка не появлялась. Однажды, сидя под березой и напевая себе под нос, он увидел молодую лисицу, наблюдавшую за ним, прячась в траве. Притворившись, что не замечает ее, Добрыня продолжил петь, завлекая плутовку. Но она так и не приблизилась, оставаясь на безопасном от него расстоянии. Лето прошло, сменившись осенью и наступила зима. А он так и ходил в рощу, не теряя надежды, что девушка все-таки покажется ему.

Как-то отправился он в лес охотиться на медведя, да и заблудился, будто нечистая сила увела его в самую чащу и запутала. Мороз стоял такой сильный, что дышать было трудно. Попытался Добрыня огонь развести, да ничего не вышло у него. Выкопал тогда он в сугробе пещеру, залег в нее и, обхватив себя руками, обратился к умершим предкам, прося сохранить ему жизнь, которая должна закончиться на поле боле, а не таким недостойным образом. Лежал он так, призывая родичей, не чувствуя ни ног, ни рук, ни туловища и готовился принять смерть, как вдруг перед ним появилась лиса, которую он принял за духа, пришедшего проводить его в царство мертвых.

Лисица сверкнула на него зелеными глазами и, прикоснувшись к земле хвостом,  зажгла огонь, жар которого тут же согрел Добрыню. Не отрываясь смотрел он на лисицу, не решаясь с ней заговорить. Так и просидели они всю ночь, до самого утра. А как рассвело, вывела его лиса на знакомую тропу и исчезла.

– Не забыть мне тебя! – Прокричал Добрыня ей вслед. – Забрала ты сердце мое. Прошу, вернись и покажись хотя бы еще один раз, чтобы мог я твой образ сохранить в своей памяти.

Ответа не последовало. Опечалился Добрыня и побрел к дому, повесив голову.

– И даже не взглянешь на меня? – Услышал он насмешливый звонкий голос у себя за спиной. Обернулся и застыл на месте как вкопанный, не смея вымолвить ни слова, завороженный красотой девушки.

– Только не беги от меня, – взмолился он, глядя на нее, не отрывая глаз.

– И не думала, – ответила она и снова рассмеялась.

– Дай хоть надышаться на тебя сначала.

– А как же невеста твоя, которую тебе родители выбрали?

– Не люба она мне, – произнес твердо Добрыня, не прячя глаз. – Не давал я обещания жениться.