Полная версия
Эльфийский бык – 3
Саволенко, прислушивавшийся к разговору, крякнул, верно, прикинув, сколь гвардейцы обрадуются.
– Или вот… «Богатыри-затейники». Силачи, они вроде как с гирями фокусы показывают. А! Ещё подходящее… «Весёлые колокольщики». Это звонари. Они в колокола бить умеют…
– Близко, – оценил Саволенко. – Наши только в бубны, но по дороге переучатся. А кто не захочет в колокольчики, тот в дояры пойдёт.
Глава 5. О мыслях девичьих, разговорах и перспективах прикладного коноплеводства
«Внутри меня собралось столько нежности и тепла, что так и тянет поделиться с людьми. Конечно, на всех не хватит, но кто-то один отгребет по полной»
Из дневника одной весьма восторженной ледиБирюзовые стебли конопли тянулись к небесам, и Василиса, запрокинув голову, смотрела на них с престранной задумчивостью. Пожалуй, с большею она смотрела только на бумаги, что сжимала в руках. Вот так и стояли.
То на коноплю.
То на бумаги.
Позёвывала Анна Дивнова. Маруся снова чувствовала себя несчастной, словно с эльфийским нарядом, который пришлось оставить дома, ушла и радость.
А беспокойство вот вернулось.
Главное, не только к ней. Таська вот тоже выглядела не столько сонной, сколько нервозной. Она пританцовывала, то и дело оборачиваясь, будто ожидая чего-то этакого.
А вот коровы, которые добрались до поля – оно, кажется, с прошлого раза подросло и слегка раскинулось – беспокойства не испытывали. Они бродили меж высоких стеблей, иногда срывая веточку-другую.
– Красиво, однако, – сказала Василиса. – Значит… на косметику?
– Да, – Аннушка стряхнула сонливость. – Я думала, Бер шутит… тут… если всё сжать и на масло…
Конопля возмущённо зашумела.
– Но всё не получится, да?
– Да, – согласилась Маруся, пытаясь понять, откуда взялось это чувство тревоги. Иррациональное такое, но усиливающееся с каждым мгновеньем. Будто… будто приближалось нечто донельзя недоброе. – Она будет против.
– И понимаю. Она… чудесная.
– Хочешь – покорми. Силой.
Анна сделала осторожный шажок к полю и, вытянув руку, выкатила на ладонь зеленый шар силы. Конопля разглядывала его, но брать не спешила.
– Извини, – сказала Анна. – Я ведь думала, что ты просто растение, а не вот…
Листики качнулись. И стебель наклонился.
– Ты… – Василиса подавила зевок. – Тут разбирайся дальше.
– Я?!
– Марусь, ну ты же вот… поле вырастила.
– Не я. Это… это случайно получилось!
– Хорошо получилось, – мама Василиса улыбнулась. – Очень даже хорошо… просто замечательно. Но раз начала дела, тебе и доводить до итога. Какого-нибудь. Я пойду сыры проверю. Петрович говорил, что крыша в третьем коровнике прохудилась. Ещё с силосом надо думать, да и так, по мелочи. А ты вот тут дальше. Договора там, обязательства… не мне тебя учить.
– А…
– Маруся, – мама Василиса коснулась руки, ободряя и успокаивая. – Это твоё дело. Не отдавай его. Незачем. Да и вы девочки молодые, скорее друг друга поймёте… а мне и вправду надо с Петровичем перемолвится. И с остальными. Как-то…
– Неспокойно? – выдала Таська.
– Именно. Близится что-то…
– Тебя тянет?
– Не сказать, чтобы сильно, но оно вообще молчать должно бы. А тут… так что да, могу уйти. Хотя… не знаю. Просто чувство такое, что… скоро всё решится. А потому надо… разобраться с вашими этими гостями.
– Они хорошие, – подала голос Таська. И Анна кивнула, добавив:
– Бестолковые только. Но это пройдёт. Папа говорит. Мне бы тут ещё ролик снять…
Конопля наклонилась и листики её накрыли шар силы. А потом скользнули по руке, оплетая, потянули к полю.
– А… она меня… ой, щекотно! Слушай, а если мы договоримся? Я тебе силы, а ты мне… – Анна сделала шаг. И ещё шаг. И…
– Она её точно не сожрёт? – поинтересовалась Таська, глядя вслед.
– Да… не должна, я думаю. Вроде бы такая… забавная… Степка ещё бегает?
– Бегает.
– И дурак.
– А ты?
– Я дура?
– Не в том смысле, – Таська погладила лист, дотянувшийся до неё. – Вчера Иван начудил?
– Это точно…
– Злишься?
– Не знаю. Наверное, надо… или не надо? Не получается. Ему сейчас и так плохо. Да и… наряды эти, помолвки. Как-то оно невсеръёз. Наверное. Ну вот… наряды надели и теперь я что, невеста?
– Полагаю, если сама того захочешь.
– А ты?
– А мне пока никто в невесты не предлагал.
– Но хочешь?
Таська ответила не сразу. Она смотрела на голубое поле, что расстилалось от горизонта до горизонта. И в нём где-то скрывались, что коровы – молоко их и вправду приобрело голубую окраску, что Анна Дивнова. Правда, заволноваться Маруся не успела, потому как из конопляных глубин донёсся голос.
Приятный.
И пела Анна красиво.
И… ревность? Опять? Или старые страхи, что она, Маруся, так не умеет? Да и не только петь. Анна вон в университете училась. И учится. А Маруся? И не надо говорить, что это значения не имеет. Пока любовь, если она есть, может, и не имеет. Но дальше-то что?
– Судя по твоему выражению лица, ты себе опять что-то придумала, – а вот Таська спокойна, стоит, Яшку за ухом чешет. А тот блаженно жмурится и коноплю жуёт.
– Ты… не боишься? – спросила Маруся.
– Чего?
– Того… что она вот такая… такая…
– Красивая?
– И красивая. Умная. Блог вот ведёт.
– И ты заведи.
– А если не получится? Точно не получится… о чём мне рассказывать? О коровах?
– Хоть бы и о коровах, – Таська приобняла Яшку, который прислушивался к разговору, не забывая жевать. – А что? Коровы у нас красивые. Куда там городским!
– В городе коров нет!
– Тем более интересно будет.
– Тась… мне тебя огреть хочется. Чем-нибудь.
– Взаимно.
– А меня-то за что?
Яшка мукнул и высвободился из Таськиных объятий, чтобы ухватить тонкий колосок конопли. Рядом вынырнула Клубничка, которая тоже жевала, при том со значением на Яшку поглядывая.
– Тебя – за вечное уныние! Вот вроде ж отпустило уже. Вчера.
– Просто… в голову лезет. Пока мы тут, то ладно… тут для них экзотика и всё необычно. А потом-то как? Со временем любое необычное становится обыкновенным. Привыкнут они к коровам. И к конопле. И к остальному. И к нам тоже привыкнут. И поймут, что мы… ну… вот ни у тебя, ни у меня образования высшего нет.
– Раньше тебя это не сильно печалило.
– Раньше из меня не пытались эльфийскую принцессу сотворить.
– Аргумент, – согласилась Таська. – Слушай, а что тебе мешает пойти учиться? Ну… скажем, со следующего года? Или позже? Хотя, конечно, я не уверена, что эльфийские принцессы учатся в универах, но у нас всегда есть, у кого уточнить.
– Я… уже…
– Старая?
– Таська, прекрати!
– Не-а… – Таська сорвала травинку. – Ты дурная, это да. А ещё слишком ответственная и унылая. Посмотри на это иначе. Голова на месте. Руки и ноги тоже. Если… если и вправду сможем как-то с долгами рассчитаться, то почему бы и не поучиться? И блогером… хочешь – пробуй. И пытайся. Кто тебе запретит, кроме тебя самой?
Пение стихло.
– Твоя беда в том, Марусь, что ты слишком серьёзно ко всему относишься, – Таська обняла её.
– Наверное… я просто…
– Ты просто привыкла тащить всё на себе, как мама Вася… хочешь ещё медовухи?
– А разве осталась?
– Ну… если места знать.
Таська определённо знала.
– Девочки! – Анна Дивнова выползла из конопляного поля и глаза её горели. – Это такое чудо ваша конопля! Мы с ней договорились!
– Слушай, – Таська шепнула на ухо. – Может, Ванька ошибается? Ну… что она просто…
– Я буду делиться с ней силой, а она будет создавать отдельные побеги для переработки! Сверхконцентрированные масла… вот, – и веточку протянула такую темно-темно синюю, почти чёрную. – Их, правда, нужно будет вручную собирать. Но масла…
Дивнова чуть сдавила, и из веточки выбежали синие капли.
– Ой! Надо в пробирку… и что вручную, это даже хорошо… ручной труд ценится… – она бросилась к своему чемодану, с которым на поле и пришла. Надо сказать, что розовый чемодан на колёсиках как-то слабо увязывался с его содержимым.
Коробки.
Какие-то артефакты. Склянки. И колбочки, в одну из которых Дивнова бережно упрятала веточку.
– А ещё можно будет организовать ретрит! Дня на два или три. Представляете? Полная перезагрузка на конопляном поле…
Она счастливо зажмурилась.
– Да подписчицы у меня в очередь выстроятся… не бесплатно, само собой. Но надо показать… слушайте, а вы не против, если я вас сниму? Ну, вдвоем…
– Не против! – крикнула Таська раньше, чем Маруся рот открыла. – Можешь прямо сейчас! Что? Ты ж сама хотела в блогеры… слушай, тут Маруся решила тоже в блогеры податься. О сельской жизни снимать. Про коров там…
– Класс! – восторг Дивновой явно был не совсем естественного происхождения. То ли от медовухи ещё не отпустило, то ли всё-таки конопля виновата. Маруся подозрительно поглядела на поле, но конопля старательно делала вид, что она тут совершенно не при чём. – Слушайте, а это будет в тренде! Главное… я тебе потом помогу, если хочешь? И на канале прорекламирую твой…
– Я не…
– Она просто стесняется!
В руках Дивновой появилась длинная палка и телефон.
– Работаем!
– Я не причёсана! – Маруся попыталась спрятаться, но Дивнова каким-то удивительным образом оказалась рядом и, приобняв Марусю, она скомандовала:
– Улыбайся! Привет, дорогие подписчики! Вы, наверное, думаете, что я страдаю от разбитого сердца и предательства? И даже, может, надеетесь, что всё-то наладится и я прощу… но нет! Никого прощать я не собираюсь, а вместо этого начинаю новый проект! Я уехала! В деревню!
Вот как в одном человеке столько радости вмещается с восторгом вкупе?! И главное, чему восторгается-то?
– Это совершенно удивительная деревня! Потому что здесь у меня… кстати, знакомьтесь! Это Маруся… Маруся, помаши подписчикам ручкой!
Маруся помахала, ощущая, что всё-таки не так уж горит желанием канал завести. Она уже завела пару сотен коров, куда ей канал?
– И Анастасия! А ещё у нас…
– М-му… – на плечо Марусе легла коровья голова.
– Коровки! – воскликнула Дивнова, Марусю отпустив, чтобы развернуться. – И не просто коровки! Эти удивительные красавицы – самые настоящие эльфийские коровы… а за ними… да, да, вы не ошиблись! Это она! Кто бы мог знать, что в наших широтах можно отыскать такое чудо!
Маруся сделала робкий шажок в сторону.
Но не тут-то было.
– Маруся, расскажи, как вы решились посадить эльфийскую коноплю?!
И телефоном в самое лицо, которое точно перекосило, хотя Маруся честно попыталась удержать дружелюбное выражение.
– Я… просто… получилось… поле случайно распахали. По ошибке. И нужно было чем-то засеять. А на чердаке мешочек нашёлся. С семенами… и вот…
Она развела руками.
– И вот, мои красавицы, – подхватила Дивнова, снова крутанувшись. – У нас с вами открываются удивительнейшие возможности! Да, да… я уже начала работу! И в скором времени представлю вашему вниманию лимитированный выпуск своей косметики с добавлением масла эльфийской конопли! И думаю, все знают, что это…
Маруся не знала.
Но слушать не рискнула. Мало ли, вдруг опять о чём спросят. А она… она лучше в стороночку. Аккуратненько. Шажок за шажком.
– …совершенно уникальный шанс! Не переработанное масло, третьего отжима, а настоящий сырец со сверхконцентрированным составом. Боже, да тут сам воздух насыщен!
И выдохнуть.
– …конечно, пока я провожу анализ сырья, но уже вижу, что свойства…
Нет, вот как можно вещать про анализ сырья с таким вдохновенным выражением лица.
– А ещё есть у меня идея организовать небольшой ретрит…
– Что это такое вообще? – шепотом поинтересовалась Таська, совершая стратегический манёвр, аналогичный Марусиному.
– Понятия не имею, – шепотом же ответила Маруся.
– …представьте себе… рассвет над конопляным полем.
– Прям классика живописи.
– Первозданная красота природы. И её энергетика, не испорченная флюидами мегаполиса. Вам не передать! Меня просто переполняют вибрации, я чувствую, как тело моё преобразуется. А ещё свежий воздух. Фермерские продукты исключительного качества… а главное, девочки, вы бы видели, какие здесь оборотни водятся! Я прям ошалела, когда увидела…
– Знаешь, сдаётся мне, что и они ошалеют, когда эти её девочки попрут любоваться красотами природы… – Таська вытащила из кармана горсть семечек. – Будешь?
– Они у тебя когда-нибудь закончатся?
– Шутишь? Зря я в прошлом году с тыквами возилась, что ли…
– …он, правда, сбежал. Но ничего, я его обязательно отыщу. От Анны Дивной так просто не спрячешься… нет, вы не подумайте, я просто должна убедиться, что с ним всё в порядке. Там вообще такая история приключилась! Но о ней я вам в другой раз расскажу… не забывайте заглядывать на мой канал.
– А вообще Алёнка переживала, что они не женятся никогда, – шелуху от семечек Таська скармливала конопле, которая выбралась далеко за пределы поля, напрочь игнорируя факт, что растения ходить не могут.
– А мы пока прощаемся! Девочки! – перед лицом появилась камера и столь стремительно, что Маруся едва семечкой не подавилась. – Помашите подписчикам ручкой!
Она помахала.
– А вы ставьте лайки и подписывайтесь! Впереди у нас много интересного!
И выключила.
– Ты… – Таська сглотнула. – Предупреждай, когда…
– Когда предупреждаешь, – Анна отцепила телефон от палки. – Не то. Реакция неестественная. Это раньше в моде были постановочные съемки, а теперь ими все наелись. И ценят именно вот чистую эмоцию.
Маруся икнула.
И порадовалась, что её уже не снимают, потому как эти эмоции были слишком уж чистыми.
– Так… сети нет. А где тут у вас интернет есть?
Маруся с Таськой переглянулись и честно ответили:
– На сосне!
Маруся добавила:
– Тут недалеко…
Глава 6. В которой строятся брачные планы и пробуждается древнее зло
«Один Ра хорошо, а с Амоном лучше»
Древнеегипетская пословицаПавел Кошкин осторожно приоткрыл дверь, убеждаясь, что в приёмной пусто. Разве что пахло цветам и духами, и чем-то ещё, пугающе-женским. Секретарь вперился взглядом в компьютер, не замечая, что левый глаз его подёргивается.
Из-за уха выглядывал зелёный листок.
– Тихо? – осведомился Кошкин шёпотом.
– Тихо, – шёпотом же ответил секретарь, покраснел и признался. – Я дверь запер. Повесил табличку, что отбыли в министерство.
А это мысль.
Только не про министерство, но куда-нибудь подальше.
Скажем… на Сахалин. На Сахалине его точно не достанут. Главное, причину придумать поуважительней, такую вот, чтоб месяц-другой не возвращаться.
А лучше и подольше.
Полгода.
Глядишь, за полгода страсти поулягутся.
– Слушай, а там, на Сахалине никаких бедствий не предвидится? – уточнил он у секретаря, который то и дело нос почёсывал. – Ты вообще как?
– Нормально. Но… какие-то они… пугающие, – признался он. – И нет, на Сахалине всё спокойно. Да и в целом…
– Леса не горят?
– Увы.
– И наводнений нет?
– Было одно, но ликвидировано силами рода Никольских.
– Водники?
– Ага. У них там младший на отработке. А с пожарами на тайге объединенные силы Кроневых и Ласточкиных справились. У них, к слову, свадьба намечается.
– У кого и с кем? Хотя… какая разница.
Кошкин вздохнул.
– А на севере как? Крайнем?
На крайнем севере его точно не достанут.
– Там… пришло сообщение о появлении нового воплощения могучей и великой Ахха-Дару, укоротившей проклятого зверя, который оказался на самом деле шаманом, чей дух многие годы плутал в небытии и утратил… в общем, главное, что отныне все шаманы повинуются ей. И в знак почтения обязуются соблюдать законы Российской империи.
Это Кошкин что-то пропустил. Хотя, конечно, законы – не по его ведомству.
– Тоже выпускница?
– Да… Анна… сейчас найду… какая-то там история вышла. Вроде бы её шаман похитил.
На свою голову.
Все беды от баб. Вот точно. Похитишь такую в жёны, а она раз и воплощение могучей… и в рог согнёт под свои прихоти. А ещё говорят, женись, без жены жизни нет. В том и дело, что и с женой её не будет.
– У тебя лист за ухом, – проворчал Кошкин.
– Извините, – секретарь лист вытащил. – Это… одна особа очень желала вас видеть. А я не пустил.
– И она оскорбилась и огрела тебя букетом.
– Альстромерии мягкие… с розами сложнее. Я просто не ожидал нападения, вот и…
– Это ты зря. От девиц всякого ожидать можно. Вот… чего они вдруг, а? Столько лет жил спокойно.
Нет, на балах Кошкину приходилось играть роль, танцевать там, хотя он и предпочитал дам замужних и степенных, а потому относительно безопасных. А от частных визитов он отговаривался занятостью. И как-то обычно хватало.
– Если позволите… утром эльфийское посольство сообщило о помолвке вашего племянника и открыто признало его принадлежность к правящему дому.
Ванька…
Вот опять от него проблемы.
– Будто до этого не знали, – буркнул Кошкин, устраиваясь в кресле. – Никогда ж… никто ж не скрывал.
Просто как-то оно… в российских документах эльфийские имена глядятся странновато, да и звучат тоже. А уж в родословной тамошней только эльфы разобраться и способны. Они-то до сего дня благоразумно держались в стороне.
Тут же…
Зазвонивший телефон заставил нервно вздрогнуть, потому как с утра на него звонили люди, с которыми Кошкин вроде бы и был знаком, но не так уж и хорошо. И главное, все эти люди, как один, преисполнились вдруг желанием знакомство продолжить и желательно поскорее.
И оттого понеслись приглашать на какие-то именины.
Семейные ужины.
Охоты…
Чтоб их.
– Да? – осторожно произнёс Кошкин, поскольку номер не определялся. – Слушаю?
– Павел? – прожурчал мягкий женский голос, заставив вытянуться. И только потом Кошкин сообразил, что обладательница сего голоса находится очень далеко и вовсе в последние лет тридцать не покидала пределов Предвечного леса.
– Доброго утра, – Кошкин попытался сглотнуть. Во рту было сухо. – Несказанно счастлив слышать…
– Верю, – перебила его Владычица, что вовсе уж было ей несвойственно. – Прости, что беспокою тебя, однако дело… тонкое.
Кошкин отступил к кабинету и дверь за собой притворил. Не то, чтобы подслушивания опасался. Просто вот…
– Если вы о снимках тех, то я впервые вижу эту девушку.
– Славная девушка. Мы счастливы, что Ива-эн…
В её произношении имя Ваньки звучало несколько странно.
– …сделал свой выбор душой.
– А… как вы это поняли?
– Платье расцвело.
– А не должно было?
Вообще-то Кошкин к платью не приглядывался. Девицу да, глянул, отметивши неестественную гримасу её и общую напряжённость, что позы, что взгляда. Будто она сама не понимала, где находится и что делает.
Тихий смех был ответом.
– Соединение мужского и женского начал даёт новую жизнь. Но какова она будет зависит от каждого. Мужчина даёт силу. Женщина принимает.
– И расцветают цветы. Извините.
Кошкин почувствовал, как краснеют уши, потому что вышло донельзя пошло, но то, что у него в голове, было ещё пошлее. Хорошо, что Владычица в эту голову заглянуть не способна.
Наверное.
Стало ещё неудобнее, потому как вдруг да способна.
– Именно, – она улыбалась. – В данном случае цветы… цветы хрупки и капризны. Они расцветают, когда соединяется сила двух душ. И принимает друг друга.
Интересно, а Ванька знал?
Что-то подсказывало, что нет.
– Это знак для всех, что двое нашли друг друга. Для моего народа – это важное событие.
– Но звоните вы не по этому?
– Нет. Я видела сон…
Вот скажи это любая другая женщина, кроме, пожалуй, матушки, Кошкин бы закатил очи и мысленно прикинул бы, сколько ещё придётся потратить времени на выслушивание подробностей этого самого сна.
– Нехороший.
– Ты всегда был понятлив… нехороший. Тёмный. Я проснулась и призвала вёльву. Мы вместе раскидывали кости…
И лучше не уточнять, чьи именно.
Точнее Кошкин точно знал, что человеческие среди тех костей тоже есть. И что вёльва, белоглазая старуха с лицом молодой девушки, это не просто так.
Случалось встретить один раз.
Хватило.
На всю жизнь хватило.
И голос её, сухой, шелестящий, словно во рту у неё живёт осенний ветер, он запомнил. И то, что было сказано этим голосом.
В общем, передёрнуло.
– Знаю, ты её боишься.
– Опасаюсь.
– Я тоже, – призналась Владычица. – Но она умеет слышать нити мира.
– И что она сказала?
А глаза у вёльвы действительно белые. Не глаза – мраморные шарики, которые кто-то в глазницы вставил. И длинные ресницы прикрывают их, защищая людей от взгляда.
– Сказала, что наступает время сделать выбор. И что вот-вот пробудится древнее зло.
Древнее зло?
Пожалуй, древнее зло вполне можно было считать катастрофой, предотвращение которой требовало непосредственного участия Кошкина.
– А где оно пробудится?
– В Подкозельске.
Подкозельское древнее зло звучало уже не так зловеще. Но… там же Ванька. И девица эта. И Волотов… твою ж.
– Не спеши, – расстояние не мешало Владычице тонко чувствовать собеседника. – Это дело небыстрое.
Надо поднимать бригады.
Устанавливать оцепление.
– И суеты не будет. Вёльва сказала, что там твоя судьба. И твоя развилка. Сказала, что ты поймёшь.
Понял.
Куда уж… понятнее.
– И сказала, что мир сам собирает тех, кто нужен…
А тут уже не совсем понял.
– И что не надо тащить с собою всех.
– А кого надо?
– Извини. Даже я не всегда её понимаю. Она сказала, что те, кто должен быть, придут, ибо такова судьба. А дальше зависит от вас. Передай Ивану, что я рада за него…
– Передам, – пообещал Кошкин.
– Ах да, вёльва ещё просила передать, что тебе стоит преодолеть свой страх перед женщинами.
Страх? Да Кошкин не боится! У него женщины были… разные… всякие… ну, не те, о которых в обществе говорить принято. Да и просто романы приключались. Иногда. Раньше. Но с теми, которые разные и всякие как-то оно проще.
Это не из-за страха.
Это вот… концепция у него такая. Жизнеопределяющая и женскоотсутствующая. А бояться, он не боится. Вот нисколько.
Владычица снова рассмеялась. А потом сказала:
– Удачи.
И отключилась.
Тогда-то Кошкин и выдохнул, честно говоря, с облегчением. Всё же… не для человеческой психики такое общение. С другой стороны…
Секретарь расставлял хризантемы в букете.
– Я уезжаю, – сказал Кошкин, раздумывая, что с парнем дальше делать. С одной стороны он Павлу никто, если по крови. С другой… не удержится ведь, если Кошкина не станет.
А мальчишка хороший.
Толковый.
– Когда вернётесь?
– Без понятия.
Надо будет Чесменову черкануть… когда найдётся. Или лучше Поржавскому? Тот жаловался, что адекватных людей тяжело найти. Вот и присмотрит.
А Чесменов обойдётся, потому что сам виноват и вообще сволочь он.
– В общем… я пока с Поржавским переговорю…
Владычица не требовала сохранения тайны. Так что доложить надобно.
– Пока не вернусь, перейдёшь в его подчинение. Ясно? Вот и ладно.
Поверят ли?
Хотя… Поржавский разумен. И знает, что с некоторыми вещами эльфы не шутят. У них в принципе чувство юмора своеобразное и на Древнее зло не распространяется.
В коридоре Кошкин столкнулся с парочкой девиц, которые делали вид, что прогуливаются. И судя по сосредоточенности на лицах, прогуливались они довольно давно.
Туда-сюда.
Сюда-туда.
Весь ковёр истоптали и каблуками истыкали. А ведь имущество-то казённое.
– Здравствуйте! – воскликнули девицы одновременно. И друг друга одарили недобрыми взглядами. – А мы тут… заблудились!
И снова одновременно.
– Сочувствую.
– Вы нас не проводите? К выходу? – та, что с блондинистыми кучеряшками, не дожидаясь ответа, подхватила Кошкина под правую руку.
– А то тут такой лабиринт! – присоединилась брюнетка с короткой стрижкой и повисла на левой. Чтоб Кошкин точно сбежать не мог.
– Звягин! – крикнул Кошкин, и из кабинета выглянул секретарь. Кошкин же с немалым трудом отцепил от себя нежные женские коготочки. – Проводи барышень к выходу. Заблудились они.
– Но… – блондинка приоткрыла ротик.
– Мы думали…
– Вы нас…
– Спасёте.
– Вас спасёт Звягин. Очень перспективный молодой человек… – Кошкин подтолкнул обеих девиц к секретарю, воззарившемуся на оных с ужасом. – А мне некогда… там древнее зло пробуждается. Надо ехать…
– Зачем? – поинтересовались обе.
– Доброго утра пожелать! – рявкнул Кошкин и сбежал.
Это не трусость.
Это стратегический манёвр.
Евгений Сумароков отложил телефон и задумался. Нет, сомнений у него не было. Инга не стала бы беспокоить по пустякам. Скорее уж тот факт, что она позвонила, заставлял хмуриться.
