ИСКОРКА ЖИЗНИ

– Что ты наделала? – вскричал Григорий.

– Я освободила источник от присосавшейся пиявки, а это, то, что ты слышал… это вздох облегчения. А совсем не то, что ты себе придумал. Эти знания дали мне боги. Могу освободить и тебя, но предупреждаю, от неба не защищу. Из одной тюрьмы, ты попадёшь в другую, а потом, когда оно высосет тебя до дна, пойдёшь на перерождение, для накопления энергии. И так по кругу. По бесконечному кругу.

– Так источник, сам не отпустил меня – хохотнул, уже спокойно Григорий.

– Так ли? – усмехнулась и девушка – это ведь было твоё желание, перед смертью, остаться здесь. И эту уверенность в своей правоте ты, подспудно, внушил, и Николаю, и Феклисту. Ты убедил их, что другого выхода нет. И они последовали твоим убеждениям. А хочешь, я скажу, зачем ты им, при жизни, нашёптывал по ночам, внушая свои бредни.

– Ведьма – снова усмехнулся Григорий, лениво поднявшись над головами.

– Ведьма – спокойно согласилась Света и безжалостно продолжила – ты боялся одиночества, вечного одиночества, в этом своём уголке. Так что, прижми свой неосязаемый зад и заткнись. Я не могу без твоего согласия оборвать связи. Нет у меня такого права, не дали боги. Но могу подчинить тебя себе. На это мне не нужно согласия. Могу лишить тебя подпитки, и через сотню лет ты сам развеешься. Но не буду этого делать, пока. А не желаешь послушать, зачем ты отвёл меня на капище?

– Интересно было бы, но лучше не надо – ответил тот, и исчез в щелях не плотно прикрытой двери.

Леонид и сын смотрели на неё, широко раскрыв глаза, и не мигая. Но девушка перевела на них взгляд сама.

– Вот так, мальчишки – улыбнулась она им – я стала ведьмой, сильной ведьмой. Не хотела этого, но так получилось. Даже если, моё тело завтра растворится, и я снова стану духом, то ведьмой лесной я останусь надолго. Пока боги не развеют меня. Это плата, за их благосклонность, за искру. Может быть их шутка. У них своеобразное чувство юмора.

– Я не отпущу тебя – упрямо прошептал Леонид – так и передай им.

Улыбнулся – а если тебя не станет, пойду и утоплюсь в источнике, загажу его своим бренным телом.

Хохотнул и Валера – хороший ход, папа, шах и мат…

Света искренне рассмеялась, снимая кастрюлю с плиты, чуть её не выронив. Но сын вовремя подхватил и поставил на деревянную подставку на столе.

– Так, ужинаем и спать – распорядилась мать – Валера режь хлеб, отец, давай в погреб за солёными грибами. Я так соскучилась по человеческой пище, что готова Коську сожрать – со смехом посмотрела она на пса.

Тот попятился к двери, испуганно приседая.

– Шучу, Косенька – присела перед ним Света – иди сюда, родной мой. И ты, Бима, иди.

Пока гладила и целовала их морды, обе собаки приобретали совсем другой вид, на глазах, пропадала старческая тоска в глазах, менялся окрас.

Показалось, или нет Леониду с Валерой, но оба пса становились другими. У Коськи, во взоре появилась уверенность в своих силах, подобралось тело, налившись молодыми мышцами, а у Бима, щенячья игривость. Он, как будто, даже стал ниже ростом.

– Ведьма – хохотнул, вновь появившийся энергетический сгусток Николая и примостился у неё на плече.

– А-а, вернулся – поприветствовала его Света, потрепав там, где по видимому, должна быть голова – ну, как, Коля, разобрался с небом?

– Ага – ответил тот весело – только и разбираться не пришлось, с древними богами никто и связываться не пожелал. А уж с ведьмой источника, тем более. У меня такое впечатление, что древние боги и сами в шоке, от того, что сотворили. И те, и те от меня просто отмахнулись, как от надоедливой мухи. Так что, я с тобой ведьма. Больше мне идти некуда.

Светлана улыбнулась – дело нам с тобой найдётся. Хранить источник, кто-то должен. Я, ты и Григорий.

– А мы? – усмехнувшись, спросил Валера.

– И вы – погладила она по голове сына – а теперь ужинаем, и спать – построжел её голос – я в баню пойду, мне подумать нужно, в тишине, а вы тут, с отцом. А пока, расскажи, что там в городе? И о способностях своих.

Света начерпала из кастрюли в тарелки суп с кусками зайчатины и подвинула им. Валера нарезал хлеб. А Леонид вооружился ложкой и тянул голодным носом дурманящий мясной запах.

– А что в городе, всё, как всегда – хлебая и обжигаясь, начал рассказывать Валера – Верка с Машкой в делах домашних по уши. Своих я отправил к тёще с тестем, пока прокуратура разбирается с Беловым и Дуровым. Они дают признательные показания, это Белов тебя, мама, толкнул под колеса молодого Ивлиева. Им нужно было взять за жабры его отца. Заказ получили из Москвы, через начальника УВД Ленинского района. Как у них говорят, бизнес и ничего личного. Трифонов, начальник УВД, сбежал. Сейчас, где-то в Турции. Объявили в международный розыск. Я постараюсь, что бы все они получили по максимуму, а Белов до суда не дожил. Есть у меня, такая возможность.

– Ты хотел сказать, способность – улыбнулась мать.

– И способность есть, мама, но это было бы слишком просто. Да я могу остановить сердце, даже на расстоянии. Могу заставить человека делать, то чего он не хочет, и он будет думать, что это его решение. Мне колодец многое дал. Но, своими способностями я редко пользуюсь. Боюсь привыкнуть к ним и превратиться в неуправляемого монстра, опьянев от безнаказанности.

– Но, всё же, пользуешься? – поддела его мать.

– Пользуюсь – кивнул Валера – грех иметь возможность и не воспользоваться, только не в ущерб своей совести.

– А Слава? – посмотрел на сына Леонид – он сказал, что это ты вывел его на УДО.

– Вывел – кивнул в ответ Валера – мне нужны в криминале свои люди. И я веду его по этой лестнице наверх. После того ограбления, в котором он был замешан, мне удалось убедить судью, что он играл в группе последнюю роль, что он туп и заторможен. Хотя Славка, сам и сколотил ту группу отморозков. И ограбление прошло бы успешно, но жадность его подельников-малолеток погубило всё. Они начали крушить дом, ломать мебель, ища несметные богатства, которых, естественно, не было. Я проверил потом, став его адвокатом. Не было у хозяев, мелких лавочников, за душой ни гроша, всё в бизнесе. Ну и, дали ему пять лет, через два года я его вытащил. И привязал к себе, крепко привязал, не сомневайтесь.

– И много у тебя, таких привязанных? – вскинул в праведном гневе подбородок отец.

– Не много, но есть – усмехнулся сын – но они не стреляют из двустволки по правоохранителям. И их не ищет вся полиция области. Они, конечно, не лучшие люди города, но и не худшие. Они обычные. И, как говорят сейчас, попав в трудные жизненные обстоятельства, пошли на противоправные действия. Я им помогаю выжить, а они мне жить. Мне двадцать семь, и громких дел я не веду, шеф ещё не уверен во мне, а я и не рвусь. Пока. Хотя мой график расписан на месяцы вперёд. И вообще, с чего ты взъелся, папа. У нас мама ведьма, и, похоже, со слов Николая, одна из самых сильных, а может быть, и самая сильная. Посмотрим, чего она вытворять начнёт. Да, ты и сам, обрёл дар источника. И неизвестно, чего в тебе сейчас рождается. А вдруг, ты переплюнешь самого страшного маньяка – и вовсе расхохотался Валера – блинн, и что я сёстрам скажу, когда твоя физиономия появиться в телевизоре, как самого необузданного насильника. Все бабы в городе выйдут на улицы в полночный час, твой час.

– Балбес – махнул рукой Леонид – снова принимаясь за суп, улыбаясь и усмехаясь.

– Наливай отец, я знаю, у тебя есть, нужно выпить за вас с мамой, За то, что всё, так хорошо сложилось.

– Налей и мне, отец – попросила улыбающаяся Света – хочу уснуть и не думать ни о чём, потом, всё потом. Будет ещё время.

– Тогда, я в баню – снова расхохотался Валера – пойду, подтоплю, не май месяц.

– Сиди, я камни грею, минут через двадцать тепло будет – остановила его мама – спальник и бельё возьми.

– Мать, ведьма, это классно – снова рассмеялся Валера – наливай, папа, чего застыл-то?

Леонид нырнул под стол и вытащил неполную трёхлитровую банку. Литр, вчера истратили, с Георгием, на настаивание корешков.

Валера перехватил банку, а мать поставила на стол три гранёных стакана.

– Мне немного – показала она двумя пальцами – вот столечко.

Валера плеснул ей на самое дно, а себе и отцу налил по полстакана. Отставил банку и нанизал на вилку сочную половинку солёного груздя.

– Ну, предки – оглядел он родителей, поднимая стакан – за вас – и стукнувшись стаканами с обоими, опрокинул в рот крепкий самогон, двойного перегона, слегка разбавленный берёзовым соком.

Выдохнул и захрустел крепким груздем.

– Отлично – ухмыльнулся он, закусив – ладно, пойду, вещи перетаскаю в предбанник, а продукты сюда. Мама разберёт.

Отец отёр тыльной стороной ладони мокрые губы и, сунув в рот большой ломоть гриба, поднялся – я с тобой. Видел там, ты пилу привёз, надо посмотреть, заправить. Хорошо, что про бензин не забыл. А то у меня в генераторе на самом дне. Масло-то, ещё есть. Сегодня, мать, со светом будем.

Валера с улыбкой кивнул отцу – пошли, папа.

Пока перетаскивали вещи, Валера рассказывал – «Ниву» твою я забрал, в гараже стоит. К снегу, снегоход куплю, заказал уже, должны скоро привезти. Зимой на лыжах не находишься. А до весны, ты так и будешь в розыске. Конечно, теперь вы по-другому выглядите, но документов то, всё равно нет. А за это время я сделаю, вам с мамой, новые.

– Делай, сынок – кивал отец, по привычке кряхтя, поднимая тяжёлые сумки и перетаскивая в предбанник и в дом, на пару с сыном.

– «Кукурузера» своего у кромки леса оставил – продолжал Валера, между перетаскиваниями – Николай, обещал присмотреть. А то, столько бы не приволок. И так, думал, что не раз ходить придётся. Тапыч то, в берлогу забрался, а без него, тяжко. Но Гриша, лосей привёл. Готу и Моту, я их давно знаю. И Коська знает, и Бим. Вам с мамой не говорили, всё равно бы не поверили.

– Ага – поддакивал отец.

А что сказать? Нечего. Ведь, и правда, не поверили бы, ещё две недели назад.

Перетаскали, и Валера присел на край поисгнивших брёвен обрешётки колодца. Отец пристроился рядом, накручивая из старой газеты и запасов табака на крыше сторожки, цигарку-самокрутку.

– Про сигареты забыл? – спросил он сына.

– Забыл, па. Я же не курю. В следующий раз обязательно, постараюсь не тянуть. Как освобожусь, так сразу. А если невмоготу станет, Бима отправь, с ним переправлю. И звони, не ленись. Тут до холма, пятнадцать минут ходьбы.

Отец снова кивнул и похлопал по брёвнам – завтра подновим, раз теперь пила есть. Потом дровами займёмся. Тебе когда возвращаться?

– Послезавтра, вечером уйду. В понедельник, как всегда, на работу.

– Ну, значит, полтора дня у нас есть. Пошли, махнём ещё немного и спать. Темно уже. И, это, сынок, заведи генератор, он там, за домом, в кустах. Ну, где обычно.

– Да, без проблем, па – поднялся Валера – иди налевай. И, что-то мамы не видно и не слышно – встревоженно спросил он.

– Спит она – усмехнулся отец – продукты заносил, сопела уже.

По одной не получилось, выпили немного в сторожке и, забрав банку и солёные грузди, перебрались в тесный предбанник на двоих, с маленьким столиком и короткими лавками. В бане и уснули, на полкАх, расстелив спальники, за которыми сбегал Валера, когда отец, уже, начал клевать носом.

Утром, со смехом, и подняла их мать.

– Подъём, алкаши – смеялась она – пейте рассол огуречный, сама заговаривала от похмелья и бегом умываться, и завтракать, солнце уже поднимается.

Валера подскочил, свесив ноги, слипшимися глазами, пытаясь разглядеть мать, нащупал ногами сапоги, выхлебал половину литровой банки рассола, и сиганул во двор, на ходу сбрасывая одежду. Добежал до колодца и, стянув майку, окунулся в мутную воду источника.

– О-уу – вынырнул он, цепляясь за лестницу, так и оставшуюся в колодце – класс… – вскричал он, по горло, плюхаясь в ледяной воде – пап, ты где?

– Здесь, подвинься – прохрипел голос отца сверху.

Валера едва успел переместиться за лестницу, как в колодец, поднимая тучу брызг, упало тело.

– А-аа – орал отец, успевший сбросить, даже трусы – холодн-оо!

На верху, звенел молодой, переливчатый, смех матери.

Целый день Леонид с сыном, восстанавливали верхний сруб колодца. Григорий, со снисходительным смешком в адрес Светланы, разрешил им спилить две лиственницы, рядом. Коська с Бимом, насколько хватало сил, помогали им таскать брёвна во двор сторожки. К вечеру закончили, и сруб, и новый блок для подъёма воды с покатой крышей от дождя.

Поздним вечером, Григорий, отхлестав, в бане, вениками обоих, легко парил под потолком сторожки, рядом с Николаем.

Светлана кормила мужа и сына сытным ужином. Коська, опять же, с разрешения Гриши, приволок молодого кабанчика, которого, сама Света и разделала, пока они занимались своими делами. А что, дело привычное. Поросят, было дело, держали.

С утра валили сушняк. Пилили, кололи на дрова. Но вот, солнышко закрыли тучи, и Николай предупредил – Валер, пора, дождь, вот-вот пройдёт, потом снег ляжет, и больше не растает. И так, в этом году, осень затянулась. Давай, провожу.

Валера, орошённый слезами матери, ушёл. И Лёня остался наедине со Светой. Он боялся, до дрожи в коленях, боялся этого момента. Но никуда не денешься. Сторожка и источник, одни на двоих.

Они долго молчали, оставшись одни. Темень за окном, давно уже завоевала своё право, вытеснив серый вечер. Негромко, в кустах, тарахтел генератор. Яркая лампочка, освещала тесное помещение сторожки. Коська и Бим ещё не вернулись, провожая Валеру.

– Свет – наконец, осмелившись, подал голос Лёня – я не знаю, что сказать. Семьдесят лет прожил, а как мальчишка.

Света улыбнулась – не поверишь, та же история. Как девочка стесняюсь. У тебя есть в заначке?

– Есть – расплылся он в широкой улыбке – щас, достану – и выскочил из домишка.

Долго не могли уснуть Света с Леонидом в этот вечер. Столько нежности и любви, они ещё не выливали друг на друга. Банка с самогоном, так и осталась не тронутой.

– Стоило умереть – устраиваясь на плече мужа, прошептала Света – что бы пройти через твою любовь.

Лёня крепче прижал к себе плечики жены и, утонув в запахе её волос, со счастливой улыбкой, заснул.

Несколько дней, за окном сторожки бушевала непогода. Мокрый снег валил хлопьями, покрывая всё вокруг, белым тяжёлым одеялом. И следом, когда небо немного расчистилось, ударил и первый морозец, сковав рыхлый влажный снег ледяной коркой.

Леонид повздыхал, выйдя на улицу. Но ничего не поделаешь, дрова нужны на зиму. Вернулся, натянул старые кирзовые сапоги, прихватил бензопилу и направился в лес. Света, тоже не отстала. Вооружившись верёвкой, что бы вытягивать на поляну перед сторожкой сухие стволы деревьев. Да, Лёня и не пилил толстые. Старался помельче и покороче. Самим тягать потом.

Через неделю, в субботу утром, снова появился Валера. И опять его сопровождали два лося, обвешанные тюками, как заправские корабли пустыни, верблюды. На этот раз привёз теплую одежду и обувь, всё новое, прямо из магазина. И, конечно же, продукты. Картошку, крупы, муку, макароны и консервы. Ну и так, по мелочи, что мама заказывала, пару раз вызванивая его. Мыло, зубные щётки, полотенца, бумага туалетная…

– Снегоход купил и сани к нему – рассказывал он, уплетая гречневую кашу с мясом кабанятины – снег устоится, буду ездить. Больше привезу и не надо пешком топать. Хотел вчера вечером выехать, да показалось, что следят за мной. Проверять не стал, сегодня в четыре утра, по-тихому из города свалил. Татьяна ещё, скандал устроила, куда я каждые выходные мотаюсь. В следующий раз привезу её, и разговаривайте с ней сами.

– Вези – улыбнулась мать – поговорим. А Вера с Машей?

– Не, те молчат. Знают, что отец под следствием. И я им строго настрого запретил рассказывать об этом месте. Даже повлиять пришлось, немного. Но вроде бы прониклись. А в ваш дом, Вера поселила своего старшего с подругой и ребёнком. Говорит, хоть дом жилым будет. А то совсем осиротел. Да и отец, не был бы против, ты спроси у него. Вот, разведчица. Поняла, что я к вам езжу. А, впрочем, следователь, который ведёт твоё дело, пап, сам всё понимает. Понимает, что во всём виноваты те двое. Говорит и сам бы поступил также. Потому и не рвётся тебя найти. С документами вашими, пока «никак». Нужно время, что бы выйти на нужных людей. А через криминал делать не хочу. Вам необходимы чистые доки. Вам лет столько же, сколько и мне, и вечно вы не будете сидеть тут. А ведьмы, в книгах пишут, долго, очень долго живут – подмигнул он матери – мам – и вовсе расхохотался Валера – а на шабашь ты полетишь? В мороз, и голой на метле.

Но мать не приняла шутки – позовут, придётся ехать. Отказаться нельзя, я это знаю. Не голой, конечно, и не на метле, ты меня и отвезёшь. Когда потребуется. Но в этом году, вряд ли. Слух обо мне прошёл уже, лес разнёс эту весть. Но торопиться знакомиться ведьмы не станут.

– И много их? – спросил сын.

– Нет, не много, рядом трое. Одна в городе, одна в посёлке и одна в соседней деревне, травница. Я их чувствую, как и они меня. Вот и будут ждать, как я себя поведу по отношению к ним. А я себя поведу, как ты говоришь, «никак». Время мне на руку. Многое нужно осмыслить, многое попробовать. Я же, как ребёнок, вроде бы и знания в школе вкладывают, а опыта применения ноль. Вот и мне нужно набраться, этого самого опыта.

– Так, таких источников, как у нас, много?

– Нет, такой силы, как этот… не знаю… может быть, вообще, нет. Но ты прав, выход силы есть во многих местах. В таких местах и рождаются ведьмы. И чем сильнее выход, тем сильнее ведьма. Не многие, правда, это осознают, знаний-то нет, пока не повстречают себе подобных. Вот только, выживают после таких встреч не многие. Ведьмы, как правило, не жалуют друг друга. А знания стараются передавать по наследству детям, внукам. Единственный день, когда они терпеливы к подругам по цеху, это ночь полнолуния. Ночь шабаша. И два раза в год, ведьмин древний зов, не знаю, что это такое, но он созывает ведьм на сбор. Опять же, не знаю для чего. Но когда он прозвучит, пойду и всё узнаю. Не пойти, означает утратить силу. А её я теперь, ни за что не отдам. Я могу остановить снегопад, могу вызвать его. К прошлому снегопаду, я не причастна, это природа, а против неё все ведьмы мира бессильны. Всему своё время. Даже, если бы я разогнала тучи, они бы снова сгустились, но уже с удвоенной силой. Я могу сжечь всё, что угодно. Я могу наслать порчу на целую деревню. Могу исцелить. Могу убить, могу воскресить, если смерть наступила недавно. Да много, чего могу. Но самое главное, я всё-таки остаюсь человеком. И всё, что я смогу и сумею, сделаю не просто, по звериной ведьминой сущности, я сделаю это разумно. Одного не смогу преодолеть, это неприязни к другим ведьмам. Но и с этим, я думаю, справлюсь, со временем.

– А я, мам, после прошлого утреннего купания, стал сильнее. Неделю назад мне, что бы повлиять, нужно было поймать взгляд человека, а теперь, только посмотреть на него. Не скажу, что сильно продвинулся. Но и это уже прогресс. А ты, пап? Как у тебя дела? – посмотрел Валера на отца.

– Да, ничего, такого я не чувствую – пожал тот плечами – ничего необычного за собой не замечал.

Света улыбнулась, посмотрев на мужа – а отец, у нас, стал батарейкой. Аккумулятором для нас. Григорий всю эту неделю наблюдал за ним, да, и я заметила. Вчера, брёвна из леса таскали. Я всё время помогала себе силой, поистратилась. А он, только за руку взял и всё, я под завязку, а он и не почувствовал ничего. А потоки силы, которые я вижу, прямо изливаются из него. Он ходячий источник. И зверьё лесное к нему льнёт, близко не подходит, опасается, но рядом всегда. Я уж не говорю о Коське с Бимом. Гриша говорит, в отце всегда было много притягательного для всего живого. Но он не понимал, что это может быть. А теперь, всё стало понятно. Так что, мне любая битва с ведьмами не страшна, если отец рядом будет. И, похоже, он аккумулирует энергию прямо из воздуха. Для него не важно, на каком он расстоянии от колодца. Но это нужно проверять.

– Здорово – поднял глаза Валера, переводя взгляд с одного на другого – мне бы не помешала такая батарейка. А то, после каждого проявления, чувствую себя, как выжатый лимон. Потом, долго восстанавливаюсь. А влиять приходиться всё чаще и чаще, пока идёт следствие по делу тех двоих. Да и своих дел, в производстве, выше крыши. А убедить судей одними словами, даже если есть неопровержимые доказательства, не простое дело. Вы же понимаете, «Фемида» у нас, с завязанными глазами, только повязка, в последнее время, сползает всё ниже и ниже. Уф, наелся, спасибо мама – отвалился от стола Валера – и так – посмотрел он на отца – что у нас, на сегодня?

– Отдыхай, почти тридцать километров с гаком протопал – ответил тот – да и мы с матерью, дадим себе денёк отдыха. А дрова от нас никуда не уйдут, зима длинная. Разве что, размечу пристрой к сторожке, да с Григорием, приглядим листвяка на сруб. А завтра, вместе, повалим и вытянем.

– Да, сынок отдыхай – согласно кивнула мама – и мне, есть чем заняться. У каждой добропорядочной ведьмы, должен быть чёрный кот, или ворон. Котов, здесь нет, но ворона найду, Николай поможет. Это будут мои глаза и уши.

Валера улыбнулся – тогда, я в баню, полежу. Подогреешь?

– Уже. Камни горячие – снова кивнула она – вещи твои в предбаннике на полке. Ну, найдёшь.

… – Мы с Коськой – пронёсся в их головах голос Николая – в обход. И наш овчар, хочет вернуть себе стаю. Но я быстро. Облечу вокруг, посмотрю, присмотрю за Коськой и вернусь. Как раз и ворону молодую найду.

– ВОрона, Коля – улыбнулась мама – это разные птицы, ну, почти.

– Знаю – хохотнул он – у меня, как раз, на примете есть такой. Неугомонный забияка. Всех в лесу достал.

– Давай, я пока приготовлю, чего-нибудь к обеду…

Валера, потянувшись, поднялся, задев головой свисающую лампочку. Посмотрел на низкий потолок – поднять бы?

– Зачем? – спросил отец.

– Ну-у, что бы выше было – ответил тот, неуверенно.

– Чем меньше строжка, тем теплее – ответила за отца мать – а пристрой мы задумали, для вас. Ты вот, жену привезти хочешь. А разместиться негде, не в бане же постоянно ночевать. Только, подумай сначала, нужна ли тебе жена ведьма? Нет, я не утверждаю, что она станет ведьмой, но… а вдруг? Наш источник исполнит желание, если оно истинное, а не навеянное. Наверное, у меня оно было, потому боги и дали мне знания, а источник силу.

Валера рассмеялся – уже думал, две ведьмы в семье, это круто. И мне, тогда, не нужно будет ничего скрывать. И Варьку приобщу к источнику, а то всё время, то кашляет, то чихает.

– Внучку привези, обязательно – улыбнулась и мама – Григорий все хвори уберёт. Но к силе приобщать её ещё рано. Ведьмами становятся в двадцать один год, потом долго учатся. Иначе, не совладает с даром источника и сгорит. Такое уже было, и не одну сотню раз. Поверь, я знаю. А Веру и Машу, я сама навещу, как только почувствую, что смогу за себя постоять. Пока, такой уверенности нет.

– Погоди, мать – перебил её Леонид – а кто молодым ведьмам силу даёт? Источники?

– В общем да, но чаще старые и опытные делятся своей. Ведь, не все они живут рядом с выходом силы. Кто-то в городах, в посёлках, а там источники редки. А даже, если они и есть, то сила их развеивается среди сотен людей. А про молодых ведьм я уже говорила. Но вот, что важно. Отдав свою силу и знания, старая ведьма быстро угасает, тут и источник не поможет. Таков закон. Нас не может быть много.

Леонид хмыкнул и протянул руку к разбросанным по топчану вещам – пойду, покурю, хорошо хоть, на этот раз, ты сигареты не забыл. А то… ай, ладно…

И Леонид начал быстро одеваться.

Глаза Светланы горели зелёным огнём, на лице, сквозь милое, улыбчатое, выражение, всё отчётливее проступал, злобный ведьмин оскал. Ветер, поднятый выплёскиваемой ею энергией, трепал светлые волосы, на кончиках которых вспыхивали искорки. Она, раз за разом, швыряла в мужа сгустки произнесённых мысленно заклятий. Но тот, просто мгновенно перемещался по поляне, уходя от них. Некоторые долетали, но тут же впитывались его энергетической составляющей ауры, не причиняя вреда. Света, в ходе учебного поединка, всё больше теряла контроль над своей сущностью, превращаясь в монстра. Одна мысль сверлила её голову, умереть, или убить.

Леонид видел это. И вот, он, молниеносно сблизившись, обнял её, связав её руки, и прокричал в широко раскрытые безумные глаза – стоп, Светка. Не переходи черту.

Женщина, бессильно обвисала в его руках. Её всю колотила крупная дрожь. Сопротивляться она уже не могла. Леонид лишал её силы.

Эти поединки, наверное, уже сотые по счёту, на этой неделе, проходили на рассвете нового дня. Как и предыдущие. Как и многие в течение дней. Днём, вечером, ночью. Света с маньячной настойчивостью тренировалась, совершенствуя свои полученные от древних богов знания и навыки.