ИСКОРКА ЖИЗНИ

Аккуратно разгладив листок, положил на стол и снова посмотрел на потолок – ну, что скажете, духи?

– Иди, баню топи – проворчал Феклист – потом брюхо набьёшь. И, так день потеряли. Темнеет уже. И бесовское зелье убери с глаз.

– Что убрать? – не понял Леонид.

– Это он про самогон – подсказала Света – Феклист святой человек, и ненавидит алкоголь.

– Понял – улыбнулся Лёня – убираю и иду топить баню. Забавно с вами. В голове звучите, а вокруг никого. Такое впечатление, что с ума схожу, или сошёл.

Хохотнули, сдержанно, и они.

Измученный банными процедурами, Леонид и не помнил, как добрался до топчана, как залез в спальник и, как уснул.

Проснулся от того, что по лицу пробежал лучик солнышка, заглянув в маленькое застеклённое окно. В аккурат просочившись, сквозь ветви вековых сосен.

Удивительно, но чувствовал он себя так, как давно уже не чувствовал. Бодрым, отдохнувшим, довольным. Только, урчание голодного желудка, портило весь спектр утренних эмоций.

В одних трусах выскочил на улицу, даже не подумав одеться. Хотя, на траве уже лежал серебристой плёночкой первый иней. Окунул лицо в деревянную бочку с дождевой водой на углу избушки. Встряхнулся.

– Ай, хорошо – вскричал он, брызгая, и на грудь, и на спину, ледяную воду. И, также, босиком, кинулся назад в избушку. Но на пути попался Коська. Захлестнувшие Леонида эмоции, не пропустили и его. И Коська оказался в его объятиях, повиснув тряпичной куклой на руках.

Пару раз, подкинутый и пойманный, был отпущен и, по-человечески пожимая плечами – мол, чудит хозяин – побрёл к бане, где на крылечке дремал Тапыч в обнимку с Бимом.

Бегом растопил печь в сторожке, в генераторе бензина на дне, бегом поставил чайник, с ведром сгоняв к ручью за водой, и всё это почти голышом. Опомнился и огляделся, когда раскладывал по тарелкам завтрак для питомцев.

– Блинн, Григорий, а ты волшебник – прокричал Леонид и расхохотался. От души и во весь голос.

– Ну, не без этого – пробасил, без тени скромности, у него в голове Григорий – чё могём, то могём.

Лёня снова рассмеялся и скомандовал – Светка, а ну-ка, проявись. Без тебя, есть не буду. Лучше, сгину голодной смертью.

Рядом возник силуэт, но с каждой секундой, проявляясь всё чётче и чётче. И когда процесс завершился… узкие бёдра, обтянутые джинсами, водолазка, модная пятьдесят лет назад, подчёркивающая высокую небольшую грудь. Светлые, соломенные, волнистые волосы. Слегка подведённые бровки и реснички. Большие, голубые, до синевы, глаза. Лёня, осторожно дотронулся до жены, такой молодой и красивой. Но пальцы ничего не ощутили, и он отдёрнул руку.

Света улыбнулась – садись, ешь, я рядом посижу.

Но Леонид, во все глаза, смотрел на неё, утратив дар речи. Такой он впервые увидел её в коридоре института, между парами.

– Хочу остаться в твоей памяти – снова пронеслось у него в голове – такой, какой была, в день, когда мы встретились. Мне уходить надо, Лёнечка. Место силы меня долго не удержит. Я не привязана к нему… я же с тобой пришла, а пришлые души не могут противиться воле неба и, даже сила земли не в силах удержать их… я чувствую, я знаю…

– Колодец… – прошептал одними губами Леонид – сколько у нас времени? – выкрикнул он.

Девушка пожала худенькими плечиками.

– День – ответил за неё Феклист – может два. Но, можем поменяться. Если согласна, я буду молиться, за тебя и за себя.

– Я-аа, не против – робко ответила девушка.

– Это не вам решать – грубо, в голове Леонида, пробасил Григорий.

– Решать, как раз, мне – не менее жёстко ответил староверец и, полилась молитва, страстная, фанатичная.

– А ведь, сила земли отпускает Феклиста – раздался третий, удивлённый мужской голос – Света, расскажи, что ты видишь?

– Нити силы переплелись и рвутся, освобождая его душу – ответила Светлана удивлённо – а силы неба, протягивают к нему свои. А я… я… Земля не прикасается ко мне и небо освободило меня.

– Неприкаянная душа? – хмыкнул Николай.

– Похоже… – подтвердил Григорий.

– Хотел бы и я избавиться от оков – протянул мечтательно бывший белогвардеец – надоело быть привязанным, как в тюрьме существуем.

– Без силы, мы просто растворимся… – неуверенно высказался Григорий.

– Кто-то, это проверял? – не согласился Николай – посмотри, наша новая подруга, полна энергии.

– Надолго ли? – не сдавался собеседник.

– Вот и посмотрим – усмехнулся офицер – и всё же… так лучше, чем вечность в застенках. И не важно, в каких, земных ли, небесных…

– Прощайте, други, я ухожу – проскрипел, в голове Леонида, Феклист – Светлана, я должник перед тобой. Даст БОГ, в следующей жизни, расплачусь.

– Прощай – хором ответили души Григория, Николая и Светы.

Леонид потёр виски, слегка ломило. Непривычно и необычно, вот так, слушать в голове голоса. Напрягает. Посмотрел на образ жены, сотканной из света и теней, зависший рядом.

– Завтракай, Лёня – попросила она – нам с тобой нужен колодец.

Леонид кивнул и принялся за остывший завтрак.

Весь день он провозился с колодцем, подготавливая его к чистке. Мастерил лестницу из берёзовых стволов, которые разрешил срубить Григорий, плёл верёвку попрочнее, из капроновой, бельевой. Делал подъёмный блок над сгнившим срубом, что бы поднимать сырую землю и мусор со дна, глубокого, не меньше трёх метров, колодезного зева. Отвлекался лишь на то, что бы перекусить сухарями и открытой тушёнкой.

За ним внимательно наблюдали Тапыч, Коська и Бим. Ну и, Григорий со Светой. Николай улетел на осмотр своих территорий.

Лишь в потёмках раннего осеннего вечера, он выпрямил натруженную спину.

– Баню, топи – распорядился Григорий – продолжим твоё лечение. А ты, Коська, зайца принеси, да пожирнее, вам всем, жрать, что-то нужно. Тапыч, давай за мёдом, я знаю, ты припрятал его в дупле, с лета. Бим, корней мне нарой, тех, которые я показывал. Да шустрее, старики, вашу мать… Света, полетели на святое древнее капище, попрошу богов знания тебе дать. На это они откликаются, иногда. Николаю и мне, дали в своё время, Феклист отказался. Обретёшь плоть, ведуньей станешь.

И все, молча, повиновались, признавая главенство старого охотника.

А Леонид, когда все разбежались, кряхтя от усталости, побрёл к бане. Потом топил печь в сторожке, поставив на плиту чайник и кастрюлю с водой. Знал, что распоряжение Григория не останется не выполненным. И заяц, обязательно будет.

Первым появился Тапыч, осторожно неся в зубах, кусок берёзовой коры с горкой лесного пчелиного сотового мёда, уже покрывшегося засохшей коркой. В хвое и лесном мусоре. Но Лёня, поблагодарив и погладив медведя, принял у него его бесценный подарок. Он знал, что лесной мёд диких пчёл, на ноги ставит и самых безнадёжных больных. А очистить от мусора, не проблема, пять минут.

Следом прибежал Бим, неся в пасти горсть, каких-то корешков. Подбежал и вывалил их в ладони хозяина, виляя хвостом. Потом и Коська приволок огромного зайца, уже успевшего сменить, наполовину, шубку.

Лёня, погладив их и, похлопав по бокам, принялся за разделку тушки. Пока варил зайца, накормил остатками каши и макарон, псов и медведя. Поставил на плиту большую кастрюлю, всыпав в воду остатки крупы, разной, что было, скинул очищенный и вымытый заячий ливер, решив кормить их и себя из одной кастрюли. И сел, задумавшись, забыв о своём желудке.

… Блин, мы тут с голоду опухнем – думал он – сухарей мало, крупы нет. Тушёнки, четыре банки осталось. Половина пакета муки. Надо в деревню идти, километров двадцать тут. Не помню, есть ли там магазин? А до села, все сорок будет. А обратно как? Не дотащу всего. Старость чёртова. Лет бы десять назад, и быка упёр, а сейчас? Да и часто не находишься. Одна надежда на Валеру. Не бросит, конечно, но…

– Я придумаю, что-нибудь – встряхнувшись, поднялся он с топчана – придумаю. Вот только, Григорий здоровье поправит, и придумаю – проговорил Леонид в голос.

– Конечно, придумаешь – услышал он, в ответ, бас Григория – на то тебе и голова дадена. А Светлану не зови, пока. Она на капище, с богами разговаривает. И насчёт пропитания не беспокойся, Тапыч, вот-вот, в берлогу заляжет. А Коська с Бимом мясом, и себя, и тебя обеспечат, ну, и я помогу.

– Ты слышишь мои мысли?

– Слышу, но можешь закрыться. Просто, пожелай этого для себя. Я вижу, что теперь ты можешь. Покрутился день у колодца и силу его впитал, чуть-чуть, правда. Но, как говорится, кому, что, и сколько дано. Я вот, при жизни, с животными научился разговаривать, понимать их. И они меня понимают. Николай, мог видеть на большие расстояния, мог немного влиять на людей. Напугать до мокрых порток, например. Глаза отвести. Запутать, заблудить. А когда в колодец вода придёт. Там уж неизвестно, что будет. Я его копал, потом Николай поправлял, пока жил. А потом, некому стало. Вы, вот со Светланой, к нему и не подходили. А мы не подсказали, сами, если честно, не знали. Пока Света не появилась и не увидела нити силы. Я-то, только чувствую, что они где-то рядом. И что связаны мы с ней. Понимание всего, пришло после того, как Валера в колодец залез, и просидел в нём, пока вы из леса не пришли, и не вытащили его. Никто из вас и не заметил, как светились его глаза. Я тогда предположил, что, парень получил дар от матери земли. Как мы когда-то с Николаем.

– А почему, после продления жизни Феклист и Николай не ушли? – вдруг спросил Леонид.

– Феклисту некуда было – ответил тот – а Николай… Николай уходил, но очень скоро вернулся. Не буду говорить, захочет, сам расскажет. Это его жизнь, была. Каша твоя подгорит, снимай. И пошли, парить буду. Как раз варево твоё остынет. Я сегодня, мучить тебя не буду. Только слова заговорённые скажу. А в полночь поставим настойку на корешках. Я опять слова прошепчу, и три дня настаивать будем. Потом, месяц пить настойку надо, все хвори, внутренние, и выйдут. Лет тебе не убавится, но чувствовать себя, на много моложе станешь. А желания свои прибереги, для жены. Сначала она, потом проверим остальное. Но в первую очередь, нужно восстановить колодец. Чёрт – выругался Григорий – шесть сотен лет нужно было, что бы понять всё это.

– Боялся ты, Григорий, что придут чужие и отнимут твой заповедный уголок – ответил на его излияния, чуть усмехнувшись, Лёня – поэтому и хранил его. Дорожил им. А тут мы, заблудившиеся и растерянные. Решил помочь. Феклист был против, Николай промолчал. И ты, как хозяин, принял решение. А потом. Николай, выводя нас, не стал путать следы, оставил тропу. И мы вернулись. Не жалеешь?

– Ты прав, но нет, не жалею. Хватит бояться и сторожиться. Николай давно говорил, что нечего цепляться за старое, а я всё осторожничал и… и, боялся. Это ты верно сказал. А первой каплей стал твой сын. Он получил дар, и вынес его из моего уголка. Я не оговорился, именно моего. И Феклист, и Николай признают это. Но, теперь, всё меняется. Света слишком сильная личность, что бы подчиниться. Да и ты… когда придёт вода в колодец, ты получишь не сравнимые со всеми, что у нас, возможности, не знаю какие, но земля не останется в долгу. Постарайся, не встать на сторону зла.

– Где-то я уже слышал это – снова усмехнулся Леонид, поднимаясь и цепляя полотенце с верёвки, натянутой вдоль сторожки – не хватает слов, типа, на тёмную сторону, джидаи, Скай Вокер и мастер Ёда.

– Не понимаю, о чём ты?

– Забей, Гриша – хохотнул Лёня – вот освоимся, привезём компьютер, и посмотришь, что сейчас в мире творится. Не обижайся, но отстал ты от жизни. Сильно отстал. Я старый, но ты, просто, мастодонт.

– И, чего это я отстал? – обиженно пробасил Григорий, летя у плеча Леонида в сторону бани – я видел ваши автомобили, видел телефоны, Валера показывал и рассказывал. Знаю, что в космос летаете. Иногда, прислушиваюсь к разговором охотников и грибников. Я даже знаю, кто ваш президент. Правда, никто из тех, кто на привалах, под костерок и водочку, расслабленно души изливают, ни одного слова хорошего о нём не сказал, но так и должно быть. В моё время так же было. О правителях, либо плохо, либо ничего. Примета. Начнёшь хвалить, ещё хуже будет. А лучше, на Руси, никогда и не было. И не важно, какой век, двадцать первый, или пятнадцатый.

– Верно, каждый правитель само утверждается, за счёт унижения своего народа. А у русских, это традиция – усмехнулся Леонид – пришли, щас, накидаю на камни, лягу на полог и говори свои слова. Веник, в тазу, размокает, хлещи, я потерплю. Бывало, Светка так хлестала и накидывала, что крыша съезжала. Она, Светка, у меня термостойкая.

– Знаю – хихикнул Григорий – видел, как холодной водой тебя отливала. Охала, ахала, а после выволакивала в предбанник.

– Подглядывал?

– Ну, не без этого… но скорее вспоминал… так правильнее сказать будет.

Проснулся утром Леонид, как и вчера в прекрасном расположении духа. Но, уже, не побежал в трусах из сторожки, к бочке с водой. Лежал, наслаждался. Но сколько бы, не лежать, а вставать, всё равно, надо. Коську и остальных кормить. Ладно, Бим, а у Коськи зубов почти нет, да и у Тапыча тоже. Да, и живут ещё, на этом свете, «молитвами» Григория. И силой источника, «места силы».

Целый день, ковырял Лёня грязь в колодце, устал скакать вверх, вниз, вытаскивая полные вёдра. Извозился в грязи «по самые уши». И, когда солнце за ели спряталось, полностью выбился из сил. С матами, вылез из глубокой ямы и распластался на холодной траве.

– В баню его несите – услышал он распоряжение Григория.

И три «зубастые» пасти подняли его и понесли в неостывшую ещё парную. Осторожно запихали носами на полог… и Лёня… уснул.

Проснулся от того, что замёрз. Какими бы не были разумными псы и медведь, а дверь не закрыли. Вот и гулял холодный ночной ветерок по остывшей баньке.

Он, поёжившись, поднял голову. Тут же подошёл Тапыч, подставив спину. Лёня спустился с его помощью с полка, впрочем, не чувствуя никакого дискомфорта, со стороны организма. Усталости и след простыл, а вот продрог, это «да». Скинул грязную одежду, сполоснулся холодной водой, морщась от бегущих по телу «мурашек» И припустил голышом к сторожке. В сторожке было заметно теплее, печь каменная, ещё горячая. И Лёня, с остервенением растираясь полотенцем, наконец, почувствовал прилив тепла, прилёг на спальник сверху и, снова, отключился.

Очнулся, опять от лучика солнышка и под старым стёганым одеялом.

Открыл глаза, осмотрелся. Как и вчера, у порога лежал огромный овчар.

– Кось – позвал хрипло Леонид, пить хотелось страшно, горло пересохло. Овчар поднял голову – Коська, родной мой, цапни меня за пятку, так вставать не хочется, а надо.

Коська поднялся и, рыча, раззявил беззубую пасть, больше головы Леонида, направляясь к его ногам. Лёня подскочил – всё, всё, понял, сам поднимусь.

Морда пса усмехнулась, ну, как могла, а его туша, с грохотом, опять свалилась у порога.

И снова, Лёня целый день провёл в колодце. Но к вечеру, появился в его голове, голос Светы.

– Прости, Лёня, оставила тебя одного.

– Привет – усмехнулся он, привалившись, устало, к мокрой лиственничной стене колодца – ну, как? Много узнала?

– Много, Лёня. Но переварить всё не успела. Знаешь, это как с компьютером, загрузить, меня загрузили, но что бы установить, время нужно. Вот и крутиться, сейчас во мне, программа установки.

– А памяти хватит?

– Не знаю. О, а ты, я смотрю, не скучал. Почти всё вычистил. Может пора воду звать?

– Нет ещё, до нижнего венца, добрался, но если наполнить, снова грязь поднимется. Этот ил, ещё убирать и убирать. Григорий сказал, ещё метр. Там песок должен быть – топнул он ногой по чёрной жиже дна.

– Вылазь, завтра Валера придёт, вместе и закончите.

– А ты, никуда не улетишь?

– Нет, теперь я с тобой. Древние боги взяли меня под своё покровительство, но не привязали. Я, в общем-то, свободна.

– Так не бывает, никто ничего не делают просто так, все ждут ответной услуги, пусть даже, простого доброго слова, но ждут. Что-то ты должна дать им взамен?

– Да, но не будем об этом.

– Ну, не будем, так не будем. Вечереет – согласился с её словами и посмотрел он из колодца наверх – в самом деле, пора завязывать. Нужно Тапыча с Коськой и Бимом накормить, да самому поесть. Блинн, чем я их завтра кормить буду.

– Тапыч, в берлогу забрался – ответил, за Свету, Григорий – просил не беспокоить до весны, а Коська с Бимом, только-только с охоты вернулись. Двух зайцев принесли и морды у обоих довольные, наелись мяса, аж животы выпирают. Так что, твоя каша, только твоя.

Леонид кивнул на его слова и полез наверх.

Затопив баню, сел на чурку для колки дров, печально глядя на куцую поленницу.

…– Мне этого и на месяц не хватит, а если морозы рано придут? – подумал он.

– В тайге живём. Сушняка много – удивился Григорий.

– Согласен – ответил Леонид – вот, после колодца и займусь…

Пока грелась вода в бане, Лёня ободрал зайцев и, разделав на кусочки, присолил в глубокой сковороде. Потом, перекусил на скорую руку и пошёл мыться.

На следующий день, опять возился в колодце, пока радостный лай не привлёк его внимание. И, поднявшись наверх, вываливая из вёдер поднятую грязь, посмотрел в сторону, куда с визгом унеслись псы.

… – Валера пришёл – подсказала Света, соткавшись из света и теней рядом.

– Валера, это хорошо – улыбнулся Леонид, разглядывая жену – пойду, встречу, наверное, нагрузился, еле тащит.

– Не надо – покрутила она головой – Николай и Гриша ему помогают. Два лося поклажу несут. Иди, умойся. Грязный какой.

Лёня поглядел на небо – снег пойдёт, вон какие тучи.

– Пойдёт – согласилась она – зови воду, Лёнечка, сил нет, болтаться сгустком непонятно чего. И обнять сына хочется, и тебя. Потом умоешься.

Лёня поглядел на первый с грязью песок со дна колодца и перевёл взгляд на Свету – что нужно делать?

– Просто позови, мысленно сосредоточься, и позови.

С десятой попытки в колодце зажурчало. И мутная вода начала заполнять колодец.

– Блинн, Светка, получилось – вскрикнул он – а теперь, желание.

Света не успела даже слова сказать. Как Лёня перемахнул через сгнившие чёрные брёвна отбортовки, спрыгнув в воду.

Вылез мокрый, дрожащий от ледяной воды и закрутился на месте, оглядываясь вокруг, в поисках исполнения его желания.

И нашёл, с противоположной стороны, под срубом, колодца, у кучи расплывшегося ила, сидела на корточках совершенно голая девушка, обхватив колени руками.

– Света? – неуверенно позвал он.

Девчонка подняла голову – а ты хотел, кого-то другого здесь увидеть? – хихикнула она – дай накинуть чего-нибудь.

Но Лёня, подхватил её на руки и понёсся к сторожке, успевая поцеловать всё, до чего дотянулся.

Света смеялась, обхватив его шею руками.

– Лёнька я в шоке – шептала она на топчане, кутаясь в покрывало, брошенное ей мужем – этого не может быть.

Леонид молчал, переживая не меньше жены, трясущимися руками, роясь в горе тряпья, выгруженного прямо на пол из ящика-сундука под столом.

– Лёня – уже строже и громче позвала она мужа – посмотри на меня.

Леонид застыл и медленно выпрямился, осторожно разворачиваясь к ней лицом.

– Сядь, приди в себя – попросила она.

Он, опустив руки, присел на край топчана, уставившись в пол.

– Лёнь – ласково позвала Света – у нас получилось. Получилось, и пусть все идут к чёрту, кто скажет, что этого не может быть. Дай мне вон те вещи – показала она пальцем – я оденусь, и не пускай в сторожку Валеру. Выйди, встреть.

Как зомби, Леонид повиновался, подал её старое платье и вышел, плотно претворив двери, подперев их спиной. Нервы немного отпускало, и Леонид улыбнулся, глядя, как на тропе появился сын, обвешанный тюками и собаками.

На его плечо присел Григорий, и Леонид отчётливо видел его туманный сгусток.

Заметив отца, Валера остановился, сбросив на землю огромные товарные сумки и Коську с Бимом. За ним, на тропе, показались две рогатые волосатые морды лосей. Среди рогов одного из них висело ещё одно облачко.

– Отец? – неуверенно спросил сын.

– И что? – улыбаясь, переспросил Леонид.

Леонид поглядел в сторону колодца, где валялись лопаты, вёдра и большая куча грязи с мусором.

– Колодец… – вдруг, лишившись голоса, прохрипел Валера.

– И что? – снова усмехнулся отец.

– Мама?

Лёня мотнул головой себе за спину – переодевается.

Пока Валерий крутил головой и разевал рот, как рыба, пытаясь найти слова для следующего вопроса. К Леониду подлетело облачко Григория.

– Что со Светой? – вопросило оно.

Лёня пожал плечами – ничего, ей восемнадцать, это её желание. А что?

– А тебе тридцать, по виду… У вас получилось?!…

– Получилось – снова пожал плечами Леонид – что-оо? Что, ты сказал? Тридцать?

Но поудивляться в волю, не успел, в спину его толкнула дверь. Лёня посторонился.

Выпорхнувшая из сторожки девушка, прошмыгнула мимо него и, преодолев, быстроного, расстояние от сторожки до Валеры, повисла у него на шее, со слезами, целуя лицо сына.

– Сынок – шептала он с прерывистыми всхлипами.

Валера впал в ступор, стоял истуканом, разве что, хлопая ресницами.

Не скоро, но, в конце концов, страсти первой встречи улеглись и, разгрузив лосей, отпустив их в лес, все забрались в избушку. В том числе и Коська с Бимом.

2

– Не всё, так однозначно – улыбнулась Света, начав рассказывать, одновременно ставя чайник на растопленную, ей же, печь – я вчера говорила с богами, они существуют, не сомневайтесь. И попросила у них… нет, не скажу, чего попросила. В общем, они дали мне, только, немного знаний и искорку жизни, а уж потом… Что взамен? опять же, не спрашивайте, не отвечу. А облик отца – поглядела она на сына – это, тоже моих рук дело. Но, только облик. А от колодца он получил, то, чего хотел с детства. Не знаю, какие способности он хотел. Но, мы узнаем это, от него самого, со временем. И скажу, что наш колодец, колодец исполнения желаний, но только одного и самого заветного. Желания, возможно, о котором мы и не помним, но оно живёт с нами. А дальше, его энергия, лишь, поддерживает нас, на энергетическом уровне.

– Ты можешь и нам с Николаем вернуть тела? – спросил, невпопад и озабоченно, Григорий.

– Нет, но, если боги вдохнут в вас искорку жизни, я помогу… наверное. Впрочем, это вряд ли понадобится.

– Они с нами не очень-то разговорчивы – усмехнулся Николай – чем ты их покорила.

Света повернулась к ним лицом, от печи и искренне улыбнулась – есть такая поговорка, проси больше, получишь «чуть». Вот я и начала клянчить, без всякой совести, едва они ответили на призыв Григория. И то мне надо, и это, и ещё вот это, и вот то. А что, я ничего не теряла. Ну, послали бы… и я пошла. Но они рассмеялись моей наглости и дали, о чём я уже говорила. А завтра, искупаюсь в колодце, и, наверное, ещё чего-нибудь получу. А нет, так и не надо.

– Ну, ты даёшь, мм-мать – выдал хрипло Валера.

– Да, ладно… – отмахнулась она – расскажи, лучше, как ты, как Верочка, Машенька, как внуки?

– Да нормально всё… ма-амм – в голосе его всё ещё присутствовала дрожь – не могу поверить – признался он.

– Ты сказала, искорку жизни..? – переспросил снова Григорий.

– Ну, да – кивнула Света – я три раза рожала. Знаю, как происходит рождение жизни, чувствовала. А тут сила источника и божья искра. Я пережила все стадии развития, в несколько мгновений, а потом… и лет. И вот что получилось. А если честно, я не знаю, как это получилось. И ещё, я очень этого хотела.

Помолчали, отец и сын приходили в себя от пережитого, а Светлана суетилась у плиты, стараясь занять себя и не думать о том, что произошло. Тем более, очень боялась, что всё это, вдруг, окажется нереальным, не настоящим… сном. Несколько раз она хваталась за горячие кастрюли, и каждый раз, с удовольствием, ощущала боль, подсовывая после, обожжённые пальцы под морды Коськи и Бима. И они вылизывали, пахнущие хлебом и родным запахом руки. Она чувствовали их шершавые языки, благоговейно, сохраняя в памяти эти прикосновения.

– Ты чего-то недоговариваешь – проворчал Григорий.

– Совсем немного – улыбнулась Света – но, как-нибудь потом.

И замолчала, как и все остальные.

– Ты можешь разорвать мою связь с источником – волнуясь, в тишине, нарушая её, спросил Николай.

– Могу – уверенно ответила Света – только, если ты действительно этого хочешь – но не смогу защитить тебя от неба.

– Рви – подплыл вплотную к ней призрачный силуэт, в парадной форме офицера русской армии – с небом я сам разберусь.

Света долго смотрела на призрак и, изменившись в лице, сквозь мягкость и доброту глаз проскользнула ледяная, обжигающая стужа, взмахнула ребром ладони, как ножом, отделяя призрак от источника.

Показалось всем, или нет, но от колодца донёсся тяжкий стон и раскатился коротким эхом по окрестностям.

Призрак Николая метнулся к потолку и, просочившись сквозь него, исчез.