Д’Артаньян: неизвестная глава

После окончания приветствия собравшиеся сразу перешли к делу. Кратко введя в курс слегка обалдевших от услышанного друзей, д’Артаньян задал прямой вопрос: готовы ли они ввязаться в эту авантюру. Уточнив, что поймет, если устав, в силу возраста и меняющегося образа жизни, они предпочтут в этот раз воздержаться. Стоит заметить, что про возраст д’Артаньян упомянул намеренно. И расчет оказался верным. Первым взорвался Портос, требуя от д’Артаньяна уточнить на что это он намекает, говоря о возрасте. Переждав ироничную перепалку между друзьями , посвященную этому деликатному вопросу, в разговор вступил Арамис, сообщив, что безусловно, как и всегда, они готовы следовать за д’Артаньяном и в подобной мелкой провокации с его стороны не было никакого смысла.

Далее компания перешла к обсуждению организации предстоящей поездки. И так как план, продуманный вместе с Пьером, точнее планы, уже были готовы, им оставалось лишь, при наличии новых свежих голов, объективно оцените и взвесить оба варианта, решив какой из них лучше. После длительной дискуссии было решено остановиться на наземном варианте передвижения. Несмотря на то, что в Польше шла война с Россией, а также то, что на корабле, безусловно, было бы проще везти все, и провизию и багаж, было решено, что проход по морю может оказаться слишком заметным, а наземный путь, со старыми проверенными местами для остановок, и в этой осложнившихся ситуации будет всё-таки надёжнее. Не говорят о том, что у некоторых из их компании в Польше и сегодня оставались свои надежные лица. И тёплый, без особой огласки прием, несмотря на все происходящие события, там также был бы обеспечен.

Что касается состава, то особо ломать голову не пришлось. Безмо, привязаны к своей тюрьме, хозяйству и жене на такой длительный период времени отлучиться не мог, а д’Артаньяну уезжать в данный момент фактически запретили. Оставались Пьер, Арамис и Портос, которые и должны были отправиться в поездку вместе с Паоло.

Обговорив все детали и подняв бокалы за встречу и будущую поездку мушкетеры не стали засиживаться и разошлись готовить багаж к отъезду.

Д’Артаньян же поспешил в приемную к Мазарини для того чтобы получить необходимые для путешествия средства. Как обычно кардинал оказался прижимист, саркастично заметив, что даже при наличии его племянника в составе группы, судя по расчётам все сопровождающие лица тоже собираются в этой поездке останавливаться лишь в королевских покоях. Однако, означенную сумму, после аргументов изложенных д’Артаньяном о том, что экономия за счёт проживающей стороны может оказаться в итоге еще дороже, всё-таки выдал.

Потратив на подготовку и сбор ещё один день четверо путешественников: Паоло, Пьер, Портос и Арамис, запасшись доверительными письмами, выдвинулись в направлении России. Перед отъездом заверив кардинала Мазарини, что при прохождении основных пунктов маршрута ими в Париж будет отправляться посыльный с зашифрованным, на случай перехвата или подкупа, посланием. Все были слегка взволнованны и напряжены. За исключением Паоло. Он одни был в приподнятом настроении и не менее возбужден, чем жеребец под ним, которого он особо и не сдерживал, сразу вырвавшись во главе группы. Остальные, несмотря на навыки и долгий опыт верховой езды, едва поспевали за итальянцем.

Глава 5

Анне-Шарлотте всегда хотелось иметь большую дружную семью. Как те, что она видела в раннем детстве. Пока был жив папа всё казалось ещё возможно и первый муж, бравый офицер и красавчик, казалось бы, приближал эту мечту. Он готов был закончить военную карьеру в самое ближайшее время и посвятить себя семье, однако вмешательство свыше разрушила все её мечты. Сначала не стало мужа, а затем, с небольшой разницей во времени, и папы, – который всегда был ее ангелом-хранителем. Теперь после его смерти у нее не было ни сил, ни желания что-либо менять. Закрывшись в четырёх стенах Анна сама практически лишила себя всякого шанса на какое-либо счастливое будущее. И так в их регионе Бургундии достойных женихов было не так много, а закрывшись от всего мира она лишила себя и этой последней возможности.

Знакомства с д’Артаньяном стало просто чудом. Правда если покопаться глубже, то чудом весьма объясняемым, с участием заинтересованных лиц. Но, Анне это было не ведомо. На тот прием её практически насильно вытащила одна из подруг. Будучи завсегдатаем всех, не столь многочисленных развлечений высокого общества в их провинции, Сюзи всегда была в курсе всех последний новостей, обсуждаемых их французской провинциальной элитой. Поэтому слух о серии неудачных матримониальных попыток, предпринятых в последнее время особым мушкетером, приближенным к королю, по имени д’Артаньян, как и попытки кардинала принять участие в его судьбе, если и не были главным сюжетом светских сплетен в их углу, с учетом особой конфиденциальности информации, но все-таки как-то пару раз, в кругу особо осведомленных, эта информация все же всплыла и не прошла незаметно мимо ушей Сюзи. Сложив два и два и просчитывая в перспективе собственную выгоду от такой комбинации она, как заботливая подруга, приняла особое участие в нынешней ситуации Анны-Шарлотты и, ненавязчиво корректируя ход ее расплывающихся в горе мыслей, достаточно быстро убедила молодую вдову немного развеяться на приеме, где, по ее сведениям, должен был появиться д’Артаньян. Благо корректировать мысли было не так сложно. Родственники Анны уже успели заострить ее внимание на том, что подобное отсутствие на столь значимом мероприятии может быть воспринято двором как непочтение даже с учетом всех ее личных драм…

Д’Артаньян был рад, что с учетом всего свалившегося в оставшиеся дни перед приездом Анны- Шарлотты у него почти не оставалось времени на какие-то лишние мысли. После всех неудач в личной жизни, когда те, кто был нужен вдруг куда-то исчезали, а рядом оставались лишь те, в чьих компаниях он был не совсем уверен, у д’Артаньяна выработался рефлекс,– в последний момент вновь появлялось навязчивое чувства страха, что опять все служится по-старому. Как будто небеса вмешивались в самый главный момент и решали все по-своему… Организация тайной поездки Паоло и подготовка апартаментов к пусть и не запланированному, но вполне вероятному визиту в его дом Анны-Шарлотты, полностью заняла время и голову. Поэтому подобным навязчивым мыслям в этот раз просто не куда было вклиниться. Нужно было зайти и проконтролировать работу краснодеревщика, работающих над шкафами, которые необходимо было не просто ладно собрать, а следуя точно последовательности и параметрам мастера, которого д’Артаньян привлёк к работе над дизайном, и которому предстояло на следующем этапе делать инкрустацию. Все эти усилия прилагались чтобы попытаться удивить притязательную даму, с наличием вкуса, привыкшую к разным изысканным штучкам. Кроме того, нужно было заскочить в лавку старого знакомого торгующего тканями. С тех пор как д’Артаньян помог ему вернуть свои запасы, мошенническим образом украденные при участии одного из мушкетёров (история показала, что и среди самых достойных может затеряться недостойные элемент), этот бедняга помогал многим рекомендуем лицам д’Артаньяна, которых тот отправлял к нему за лучшими тканями, и тот, каждый раз предоставлял действительно великолепный ткани по очень приятным ценам. Друзья всегда были весьма довольны после посещения этой лавки.

В этот раз помощь нужна была самому д’Артаньяну. Гостевой дом, славившийся своим великолепием, престижем и недоступностью без наличия серьёзных рекомендаций, тем не менее, имел свои особенности, которые лучше было поправить. Так шторы на его окнах, как и драпировка стен, обеспечивавшие ощущения богатства и великолепия, тем не менее, были слишком темноваты и Шарль, с учетом перенесенных Анной-Шарлоттой переживаний, хотел к ее приезду придать апартаментам более светлую, уютную атмосферу.

Продавец тканей встретил д’Артаньяна как обычно,– широкой радостной улыбкой и предложил чего-нибудь выпить. Обычно, заходя к лавочнику он любил посидеть, поболтать о жизни, пропустить бокал, другой хорошего вина. Торговец, долгое время имеющий свою лавку в Париже, знал очень много разных людей и его рассказы, замечания, наблюдения для д’Артаньяна были всегда любопытны, а иногда и полезны. Однако, в этот раз пришлось отказаться от приятной программы и сразу перейти к осмотру тканей. К счастью, торговец не так давно получил свежую партию и выбор был достаточно широк. Д’Артаньян быстро остановился на светло бежевых, с позолотой тёплых тонов рулонах ткани. Он представил как она окутает интерьер, наполнив этим спокойным тоном, прекрасно вписывающимся в ту гамму мебели, которая присутствовала в новых апартаментах, пространство в целом. Рассчитавшись и отдав указание переправить часть отрезов в мастерскую к портному, с которым уже была договоренность, д’Артаньян откланялся. Домой он вернулся достаточно поздно и практически сразу лёг спать. Завтра предстоял еще один крайне насыщенный день.

Глава 6

В последующие несколько дней хозяйственные вопросы накрыли его с головой. Между организацией текущих дел он едва успел забегать в трактир, где, по договоренности, гонец должен был оставлять зашифрованные послания уехавших. Место было выбрано не случайно. Оно было открыто практически круглосуточного и гонец мог передать бумаги в любое время.

В записке после первой остановки Пьер писал, что всё идёт по плану, что в заранее намеченных ими местах их встречают по -прежнему хорошо, и нет никаких неприятных сюрпризов.

А затем наступил день, когда Анна прибыла в Париж и д’Артаньян несколько дней был занят исключительно ею, тем более, что следующее послание все равно ожидалось не раньше, чем спустя несколько дней.

Эти несколько дней пролетели как один. Анна приехала с небольшой компанией. Подруга, которая вывела её на тот самый судьбоносный для нее бал и в этот раз присутствовала среди сопровождавших. Быть приближенной невесты столь влиятельного господина, имеющего доступ к самому королю, с мнение которого считался даже кардинал, – это дорогого стоило. Несмотря на то, что д’Артаньян почти не пользовался этими своими связями, предпочитая решать все проблемы своими силами, это его положение магическим образом воздействовало на умы многих. А в сочетании с репутацией, о которой многие уже были наслышаны, он становился все более востребованным в качестве господина, с которым все искали дружбы или союзничества.

С первых же дней Сюзи занялась программой Анны-Шарлотты, занимая ее дни посещением модных ателье и пользующихся популярность торговых лавок, а вечерами устраивая званые вечера в самых популярных парижских домах. У нее уже были полезные знакомства в Париже и теперь она воспользовалась ими по полной, заодно расширяя свой круг новыми важными знакомыми.

Познакомиться с невестой д’Артаньяна хотели многие и для Сюзи это была отличная возможность расширить свой круг влияния, попав туда, куда ее связи еще не распространились и познакомиться с теми, с кем случай еще не сводил.

Д’Артаньяну самому было порой сложно вклиниться в этот, ставший в один момент столь насыщенным, график Анны. В другое время он бы может и возразил, но в этот раз, когда его время было разорвано между двумя столь важными делами подобная ситуация его вполне устраивала. Анна-Шарлотта впервые за долгое время была оживлена и часто улыбалась. А ему не нужно было задумываться о том, чем ее развлечь, сохраняя в распоряжении достаточно времени для того, чтобы заглядывать по службе во дворец и в трактир, чтобы проверить нет ли свежих посланий.

Каждый раз, когда д’Артаньян появлялся в Лувре, чтобы доложить кардиналу о текущей ситуации или по другим своим вопросам, которых в этот момент хватало, кардинал умудрялся в очередной раз «случайно» попасть ему на глаза. Несмотря на то, что его предупредили о том, что связь с отправившимися в Россию будет нечастая. Это объяснялось многими причинам, и прежде всего опасным состоянием Польши, где каждый день ловили гонцов, пытаясь выведать планы противников. Однако, кардинал и раньше не отличавшийся особым терпением потому, как с трудом переносил ситуации, в которых он чего-нибудь бы не знал. В результате на данном этапе разворота событий он встречался с д’Артаньяном почти каждый раз, когда тот наведывался в Лувр.

Это, ставшее регулярным общение, не могло не насторожить, в свою очередь, короля. И на днях он поинтересовался у его высокопреосвященства чем вызвано ставшее столь активным общение между ним и д’Артаньяном в последние дни. Мазарини ответил, что многим обязан д’Артаньяну, – что для Людовика XIV и без того не было секретом. Он до сих пор иногда просыпался по ночам в холодном поту, когда во сне в очередной раз его мозг вытаскивал из прошлого картинки взбешённой фронды, от которой, если бы не вмешательство д’Артаньяна бог знает смогли бы они тогда спастись… Кардинал проникновенно поведал королю, что подготовка свадебной церемонии столь важного для него, по сути единственно верного человека, стала для него очень ответственным, очень личным событием, к которому он относился как к подготовке свадьбы своих собственных членов семьи. И так как время события приближалось, то и обсуждения деталей случались все чаще.

Людовик XIV сделал вид что поверил, взяв на заметку грядущее событие и решив что не может уступить кардиналу заботу о лучем солдате короля, но зная Мазарини с детства и хорошо выучив его привычки, ни на секунду не усомнился, что тот что-то задумал и явно не намерен его в это посвящать. Не было сомнений, что, коль скоро миссия, с благословения кардинала, носит тайный характер, то и д’Артаньян ничего не скажет. Хоть запри его в Бастилию к его приятелю Безмо, или в какую другую тюрьму. Пусть он тысячу раз был предан королю, но раскрывать чужих тайн, доверенных ему, этот мушкетер точно бы не стал. За это его и ценили.

Решено было пойти другим путем и приставить к д’Артаньяну лучшего шпиона. Что и было сделано. Однако никакой реально полезной информации долгое время и этот, известный своей дотошностью специалист, также не мог раздобыть. Д’Артаньян вел достаточно несвойственный ему образ жизни после приезда невесты: наносил визиты, сопровождая Анну-Шарлотту, посещал светские мероприятия, выезжал на прогулки. Лишь один раз он отклонился от курса, но столь ловко обставил этот трюк, что считавший себя достаточно опытным, шпион, не сразу понял, что его провели.

В программе запланированных выездов и посещений Анны-Шарлотты, разумеется, не могла не могла не возникнуть лавка хорошего знакомого д’Артаньяна торговца тканями. Обычно в ателье и магазины готового платья д’Артаньян не заглядывал, – оставляя Анну-Шарлотту в компании ее подружек. Но тут было другое. К старому приятелю, чья лавка безусловно была среди первых в торговом списке, он не мог не заглянуть и вместе с ней отправился по знакомому адресу. Была у него для этого и еще одна причина. Но об этом никто не был в курсе.

Заприметив слежку с первых же дней, д’Артаньян долго прикидывал в голове каким образом можно забрать почту, не рассекретив при этом место передачи посланий. Присутствие в программе посещения лавки продавца тканями было весьма на руку. Его помещение д’Артаньян знал как свои пять пальцев. Прибыв на место и оставив дам осматривать товар, он, предупредив продавца о том, что нужно бы задержать посетительниц подольше, ушел из лавки через смежный проход.

Изнывающий от жары в этот солнечный день шпион не мог понять что так долго можно делать в лавке торговца тканями. Предчувствуя неладное он решился все-таки войти. Расположившиеся вокруг торговца дамы, слушая очередную байку и попивая легкие, предложенные напитки были так увлечены, что даже не заметили его появления. Он же, в свою очередь, моментально заметил отсутсвие в этой кампании д’Артаньяна. Скорее по инерции метнувшись назад на улицу, чем рассчитывая там что-то обнаружить, он понял что его все-таки провели.

Вернувшись немного спустя тем же путем д’Артаньян с удовлетворением обнаружил, что его отсутствия компания похоже не заметила. За исключением, разве что, Анны-Шарлотты. Даже шпион был на месте.

Удовлетворённый своим превосходством, и, ощущая пухлый конверт с посланием в своем кармане, д’Артаньян позволил себе проникнуться этими редкими минутами радости и покоя в кругу любимой женщины и старого, ставшего хорошим приятелем, торговца тканями. Подняв бокалы вокруг импровизированного столика за процветания торговли, довольные, накупившие отрезов, дамы, получившие нереально малый счет за свой покупки, покинули лавку. Д’Артаньян был спокоен. Как ему казалось, его тайна продолжала оставаться нераскрытой…

Однако, ловко проведенный шпион короля все-таки не был новичком и теперь, взбешенный тем, что его так лихо провели, жаждал реванша. Вернувшись на место и с досадой осознавая, что главное уже упустил, он, в свою очередь, решил усыпить бдительность д’Артаньяна, подыгрывая, и делая вид, что никто ничего не заметил.

Теперь, будучи ознакомленный с мушкетёрским хитростям и поняв, что имеет дело с достойным объектом слежки, он дожидался следующего раунда. Который не заставил себя долго ждать. И манёвр, который д’Артаньян попытался повторить в другом, похожем месте, уже не смог сбить его с толку. Обследуя по пути следования компании Анны-Шарлотты все места посещения с участием д’Артаньяна незадолго до их прибытия, он, достаточно быстро обнаружил другое похожее место, также оснащённое вторым выходом. И в тот момент когда д’Артаньян спокойный, без каких-либо опасений выходил с запасного входа, шпион уже ждал его на своем наблюдательном посту и без труда смог незаметно сопроводить до трактира, в котором передавались послания.

Остальное было делом техники. Проведя на страже несколько дней и выследив очередного гонца, он сопроводил его королю. Людовику XIV от гонца удалось узнать не особо много, потому как все они выполняли лишь доставку и не были посвящены в детали. Однако информации в послании оказалось достаточно для того, чтобы король мог получить почти полную картину.

Как выяснилось из признаний гонца, послание происходило от молодого мушкетёра по имени Пьер, сопровождавшего, вместе с двумя другими мушкетёрами более старшего возраста, достаточно важную персону, которая после описания быстро была идентифицирована с исчезнувшим в последнее время Паоло, о котором кардинал сообщил, что тот, якобы, должен был срочно уехать к приболевшей матери. Пункт передачи, находившийся на границе Польши и России, вместе с содержанием конверта так же не оставлял сомнений. А зашифрованный текст, который, может быть, для кого-то и мог остаться загадкой, королю, отличавшемуся сообразительностью с ранних лет, и к моменту своего правления имевшего в распоряжении весьма компетентных специалистов, в целом стал понятен без особого труда. Речь в послании шла о подготовке к заключению очень значимого матримониального союза.

Глава 7

Оставшиеся дни приближенные короля выясняли все последние передвижения и контакты Паоло перед отъездом. И вскоре Людовик XIV имел перед глазами весь тайный план Мазарини. Похоже кардинал в ближайшем будущем намеревался еще сильнее укрепить свою родовую империю землями восточного огромного соседа…

Сказать, что король был взбешен было не сказать ничего. В то время, как Мазарини активно навязывал ему собственную племянницу, сам он, как теперь вырисовывалось, планировал породниться не больше не меньше, с царской особой одного из самых перспективных в ближайшем будущем, известным своими богатствами, государств!

В то же время Людовика XIV охватило любопытство. Долгое время он сам размышлял о браке, находясь не только под давлением кардинала Мазарини, но и королевы-матери. У всех были свои варианты аргументаций. Но тот и другая, находясь на своем уровне восприятия, не понимали что он, являясь главой столь мощного, авторитетного, начавшего процветать под его руководством государства, не может смотреть на брак с позиций вчерашнего дня, руководствуясь лишь европейскими перспективами и статусным соответствием. На нем лежала ответственность за будущее страны, за ее процветание и укрепление. Для этих целей тех невест, которых ему пытались навязать, были абсолютно недостаточны.

Осознавая эту проблему он, все же, по инерции и устоявшимся традициям, смотрел в прежнем направлении. И никогда не задумывался о России. Хотя припоминал, что его приближенные рассказывали о первом посольстве России, прибывшем во Францию с целью оповестить ее о начале правления в России новой династии – Романовых. Уже это первое посольство было уполномочено вести поиски и проводить во Франции переговоры о невесте для нового царя всея Руси, как по протоколу обязывали его называть, Михаила Романова.

Затем, много позже, до него дошел слух, что в некоторых европейских королевских домах самые расторопные женихи уже начали присматриваться к русским царевнам, которых первый Романов оставил после себя в достаточном количестве.

Но каким образом в этот процесс был вовлечен Мазарини? Любопытство Людовика было столь сильным, что даже перебило захлестнувшее было по-началу негодование.

Впрочем, разгадка не заставила себя долго ждать. О том, что причиной всей этой истории, развернувшейся до государственного уровня, стали простые наброски торгового художника-любителя выяснилось достаточно быстро. Несмотря на то, что почти все зарисовки были у него уже изъяты, кое-что, незавершённое, у него все же оставалось. И к этому моменту он, кстати, как раз успел все завершить.

Ознакомившись с рисунками Людовик впал задумчивость. И неизвестно сколько бы эта задумчивость длилась, и куда бы привела, если бы не новость, которая пришла с востока. Точнее ее отсутствие.

Если первое перехваченное письмо после ознакомления было доставлено обратно на место и благополучно получено ничего не подозревающим д’Артаньяном, то после него почти никаких посланий уже более двух недель не появлялось. Если не считать совсем короткой последующей записки, сообщавшей лишь, что все нормально и идет по плану, обсуждаются детали, но в принципе все согласны.

Ее перехватили и прочитали по той же, наработанной схеме и Людовик XIV и, после него кардинал Мазарини, а вот после наступила абсолютная тишина.

Что все это значит и почему после всех позитивных новостей сообщения вдруг прекратили поступать понять не мог никто. Король Людовик XIV ломал голову над тем не был ли его человек обнаружен, а кардинал Мазарини со своей стороны даже не знал чего в сложившейся ситуации надо больше бояться. Ещё сложнее было всем понять в этой ситуации что делать.

Глава 8

До отъезда Анны-Шарлотты оставалось ещё несколько дней, она должна была вернуться в Париж позже, когда они начнут подготовку к свадебной церемонии. Пока же ей нужно было наведаться домой. Для того чтобы подготовить все в своем поместье, предупредить и обсудить все с родственниками.

Под конец своей насыщенной, разнообразной программы посещения Парижа Анна, наконец, смогла прибыть и в гостевой дом на рю де ла Бак, где размещались апартаменты д’Артаньяна, до посещения которых в этой суете так и не доходило, и которые он, наконец, закончил приводить в порядок. Здесь они впервые смогли остаться одни, без свиты, постоянно сопровождавшей Анну-Шарлотту во всех ее передвижениях.

Она заехала за пару дней до отъезда. Посмотреть, как и планировалось, где он живёт и где им, хотя бы на первых порах, очевидно, придется разместиться.

Д’Артаньян был доволен, что апартаменты ей понравились. Особо впечатлил открывающийся на Сену вид из окон. Новые шторы с поблёскивающей на солнце позолотой наполняли комнаты мягким светом. Анна-Шарлотта много шутила по поводу его гардероба, к которому очень подходили новые резные изящные шкафы, однако отдала должное обстановке и стилю, особо отметив, что его жилище выглядят очень уютно.

Она пришла утром. Накануне он накупил разных сладостей. Они сели пить горячий шоколад, – напиток, который позволяла себе лишь французская элита. Завезенный через соседнюю с Гасконью Байонну он достаточно быстро стал популярен во Франции. Особенно среди парижской знати.

Потягивая горячи напиток из изящной чашки сервиза, за который д’Артаньян отдал целое состояние, Анна-Шарлотта излагала свое виденье будущего.

Удивительно, но, несмотря на их серьезное различие, взгляд на это будущее очень совпадал. Оба хотели большую семью, светлый, красивый дом, не обязательно замок, но чтобы место хватало и на себя, и на прислугу, и на детей. И конечно, огромный стол, за которым могла бы собраться вся семья. Именно такой стол в свое время был в семье д’Артаньяна. Отец, – выходец из простой семьи торговцев, получивший дворянской титул после приобретения замка Кастельмор, всю жизнь трудился для того чтобы дать сыновьям то, чего не было у него у самого, – титул и возможности выбирать в жизни то дело, которое больше нравится, к которому более способен, а не «по наследству», как это происходило во всех семьях, когда династии существовали веками и никаких отклонений вправо или влево было даже невозможно себе представить.