Полная версия
Д’Артаньян: неизвестная глава
Эн Конат
Д’Артаньян: неизвестная глава
Глава 1
Соседский пацан заходил слева и его палка после очередного удара была сантиметров на 10 длиннее. « Сдавайся » – крикнул он и взмахнул ей, всем видом показывая что намеревается раздолбать мою «шпагу» вдрызг. За несколько мгновений, которые пронеслись в голове, я вспомнил и наставления отца, и дядю, героя Ла-Рошель, и уроки кузенов на лужайке перед их родовым замком, и, каким-то невероятным образом сделав пируэт, в полете выбил «шпагу» соперника. Пацан был разоружен а на его лице отразилось выражение полного непонимания того, что произошло…»
Д’Артаньян улыбнулся. Эпизод всплыл в его памяти в тот момент, когда он пересекал мост, подходя к своему новому жилищу, расположенному по адресу рю де ля Бак, номер 1. Вместе с обломками рухнувших деревьев, и прочего мусора, всплывающего в Сене и движущегося в сторону Ла-Манша, в памяти всплыли эпизоды детства, предопределившие будущее.. Тот замок кузенов, веками переходивший от поколения к поколению, хоть и был много помпезнее замка Кастельмор, приобретенного отцом, благодаря которому он получил дворянский титул, но он никогда не давал того тепла, и тем более того заряда бодрости и целеустремленности, как его семейное гнездо, которое самим своим существованием доказывало, что в жизни можно многого добиться. Не удивительно, что д’Артаньян из него выпорхнул так рано…
Новое место, где ему теперь, много лет спустя после прибытия в поисках блестящей карьеры в Париж, удалось разместиться, было максимально приближенно к дворцу. И удалось его заполучить лишь благодаря рекомендациям и вмешательству на самом высоком уровне. Но, с учетом новых появившихся задач, для всех при дворе было понятно, что для него это было безусловной необходимостью. Иногда д’Артаньяну необходимо было прибыть во дворец практически в ту же минуту как появлялся курьер. И такие случаи возникали все чаще и чаще.
Кроем того последние перемены в личной жизни также требовали более шикарных апартаментов. Невесте необходимо было показать, что судьба ей подарила шанс. Анна-Шарлотта была дамой не бедной, привыкшей к роскоши и достойному уровню жизни. В ближайшее время она должна была приехать для первого знакомства с его кругом друзей и родственников. И хотя ее размещение сейчас, до бракосочетания, планировалось в других частных апартаментах, свое новое жилье д’Артаньян должен был привести в образцовое состояние. Так как визита экспромтом с ее-то любопытством по-любому было не избежать.
Поэтому между серьезными государственными делами ему ещё предстояло заняться и ревизией обстановки в этом, пусть и шикарном гостевом доме, но, приспособленном, скорее, для жизни холостяка.
На днях предстояло забрать сделанные в одной из лучших столярных мастерских на заказ шкафы для увеличившегося гардероба. Нынешний с трудом вмещал и его-то наряды. Шикарная коллекция плащей и костюмов, которую он тщательно, долгое время подбирал, выбрасывая иногда совершенно неимоверные суммы на наряды, сегодня, без затруднений, могла соответствовать даже самым требовательным торжествам. Об успехе среди женской половины говорить не приходилось. Впрочем, для этого в особых усилиях необходимости и не было. Стандартные, пусть и ставшие знаком принадлежности к элите мушкетерские плащи были мечтой любого подростка, делая в глазах слабого пола интересным практически любого мужчину.
Не осталась равнодушной к этому внешнему эффекту и Анна. Они встретились когда он сопровождал короля во время поездки в Лион. Встреча произошла в Шалон-сюр-Сон. Анна практически не выезжала из своего поместья после тяжелой утраты отца, которая свалилась на ее хрупкие плечи, не успевшие окрепнуть после гибели первого супруга. Даже там она решилась выйти в свет только под давлением родственников, намекавших что король может неправильно воспринять такое отсутсвие, когда вся местная знать боролась за право допуска на мероприятия с его участием. Сама она была лишена каких- либо инициатив и желаний. Будущая жизнь представлялась в мрачном свете. Стать вдовой в 35 лет, без детей… Ей казалось что жизнь кончена… Опекуны, – дядюшка и брат решили что ей нужно отвлечься, и под предлогом требований королевского протокола и уважения к королю вытащили ее на прием с участием Людовика XIV. Как они полагали, если удача будет благосклонна, то в его окружении мог бы найтись кто-то из достойных военных, способных вновь пробудить интерес Анны-Шарлотты к жизни. В итоге все так и вышло.
Уже позже стало известно что это «случайное» знакомство не обошлось без вмешательства Мазарини и других его тайных покровителей, имевших свои интересы в семейном пристраивали д’Аратньяна.
Но в тот момент оба поверили в судьбу и чувства вспыхнули в миг, как хороший сухой хворост в камине.
Оба они были опалены прежней жизнью. Анна, потерявшая совсем недавно, год назад своего отца, а до этого, пятью годами ранее, своего первого супруга, частенько, на первых порах, во время их бесед, замирала с выражением лица слегка отрешённым, и, иногда, во время разговора она неожиданно замолкала, а глаза затягивала пленка.. В те моменты хотелось подойти, обнять, спрятать её подальше от всех в этом мире, защитив на всю оставшуюся жизнь. Впрочем такие моменты возникали все реже и реже и когда они проходили Анна-Шарлотта демонстрировала свой лёгкий, незаурядный юмор, нередко подшучивая над его армейскими привычками.
Честно говоря, д’Аратньян не очень представлял себя в семейной жизни. Тогда, в ранней молодости когда юношеская влюбленность свалилась как снег на голову, все было настолько остро, трепетно и самозабвенно, что это осознание, понимание, что есть быть главой семейства просто ускользало из его видения будущего. Сила эмоций затмевала разум и о том жениться или не жениться вообще не стоял вопрос. Тогда всё не сложилось совсем не так как хотелось. Столкнувшись с жёсткими рамками социального неравенства и требованиями общества, он в ту пору юности так и не смог найти ту, которая бы устроила и сердце и вышестоящее руководство. Пылкая влюбленность заходила в очередной тупик, а те, кого ему присматривали близкие, желающие Шарлю лучшего, при всех честных усилиях его самого, увы, не вызывали никаких, самых минимальных откликов в душе.
Но вот теперь это все-таки случилось. Как чудо. Когда все требования, как карты, сошлись. Впрочем и теперь, когда все брачные планы стали реальностью, особого представления и понимания семейной жизни к нему не приходило. Ранее, время от времени, возникавшие дамы сердца ни на что не претендовали и их всех все устраивало. Это создало удобный устоявшийся образ жизни, которого при других обстоятельствах он никогда бы и не поменял. Пусть даже Анна-Шарлотта, пожалуй, впервые соответствовала всем его критериям. Возможно даже в этой, совершенно особой ситуации все по инерции пошло бы как всегда, вылившись в очередную интрижку, которая со временем могла забыться. Но, матримониальный дух просто витал в Лувре. Во многом благодаря давлению королевы-матери, использующей все средства для подталкивания Людовика XIV к решению о браке и старающейся создать для французского короля круг приближенных, также связанных брачными узами. Не секретом было то, что Людовик всячески сопротивлялся этой воле Анны Австрийской и не испытывал желания в данный момент взять на себя эту новую роль – главы семейства.
У Мазарини же были еще более существенные причины видеть д’Артаньяна связанным узами брака. Если его предыдущие любовные истории, в которых Мазарини иногда был вынужден тормозить своего приближенного личным вмешательством по причине чрезмерного социального несоответствия его избранных дам, то в этот раз, когда до него дошли слухи об интрижках д’Артаньяна с одной из его племянниц, у него просто не оставалось никаких иных способов с этим покончить, кроме как организовав для него официальное бракосочетание, которое могло бы наконец утихомирить столь активного подопечного.
Глава 2
Вот уж кто был готов к браку и с трудом, как разъяренный жеребец на приводе, готовый в любой момент сорваться, сдерживал свои порывы, так это племянник его высокопреосвященства кардинала Мазарини. Ряд случайностей, имевших место не так давно, и разбудивших чувства этого темпераментного итальянца, начали на сегодняшний день обретать черты серьезной проблемы…
После посещения Франции первым российским Посольством, еще в период юности Людовика XIII, когда всеми серьезными вопросами занималась его властная мать Мария Медичи, и они приняли послов в Бордо, во Франции неожиданно обнаружилось достаточно много сторонников нанесения ответного визита. Россия набирала вес в Европе. И очень быстро. Ее торговые возможности не могли конкурировать ни с одной другой близлежащей страной. Англичане, смекнув свою выгоду, первыми пробились в российский северный порт. Французские торговцы, видя это и подсчитывая свои несостоявшиеся прибыли, возмущенно требовали налаживания отношений. Масла в огонь подливал и тот факт, что ещё отец нынешнего царя Алексея Михайловича Романова, открывший регулярное общение с европейцами, с французами, даже хотел породниться.
Первое русское посольство прибыло во Францию в то время, когда д’Артаньян только успел появиться на свет вслед за своими тремя братьями. Целью этого официального визита было оповещение, согласно традиционной русской дипломатии, французского короля о том, что новый царь, – Михаил Фёдорович Романов избран на российский престол. Однако, как стало ясно по ходу визита, этот повод имело еще и другую цель. Полномочному представителю царя Ивану Кондыреву, среди прочего, негласно было поручено сватать за царя какую-либо из принцесс дома Бурбонов…
Однако, в те бурные времена Людовик XIII, находившийся под контролем своей матери, и только собиравшийся жениться сам, затянул с организацией ответного визита. Никому при дворе не было особо дел до геополитических игр и альянсов. В результате возможность создать мощный политический союз в тот момент была упущена. А конфронтация с матерью и длинный период интриг и козней вынудили Людовик XIII на некоторое время забыть вообще о многом, а не только российском партнерстве…Однако давление французских торговцев нарастало. Они жаловались на упускаемые возможности. Особенно с учетом того, что в это же время, английские коммерсанты, обжившие русские торговые ряды, продолжали стабильно получать доход от северного соседа уже многие годы.
В результате первое французское Посольство под руководством Курменена в 1629 году все-таки отправилось в Россию. А по возвращению из нее все торговцы и политики только и говорили об огромном российском рынке, несметных богатства и широкой перспективе. А один из участников этого посольства, с юности увлекающийся рисованием и посещавший специальную школу высоких искусств, помимо зарисовок российских пейзажей набросал еще и портреты одной из дочерей русского царя Михаила Романова – Татьяны, о достоинствах которой и так уже доходили слухи. Образованная и начитанная эта русская красавица, как стало понятно после обнаружения любительских набросков, заметно выделялась на фоне своих сестер.
Пользуясь авторитетом в глазах брата Алексея Михайловича, занявшего трон после смерти отца, и принимая участие в приеме делегаций, она отличалась большой начитанностью, эрудицией и немалым числом здравых суждений. В результате представители соседних стран, озабоченные вопросом поиска потенциальных невест для своих правителей, уже начали просматривать в сторону России. Особенно усердствовала раздробленная Германия, которой для подъема крайне необходимо было мощное соседское плечо.
Впрочем, и помимо нее хватало стран, посматривавших в сторону могучего соседа. Поговаривали что у датчан, начавших присматриваться одними из первых, в этом вопросе дело зашло так далеко, что их принц, по слухам, уже добрался до Московии. С целью сватовства к другой русской принцессе, – Ирине, сестре Татьяны.
Впрочем, с этого момента до момента, когда Мазарини случайно обнаружил наброски художника-любителя, сопровождаемые восхищенными рассказами о смышленой русской царевне Татьяне, прошло достаточно времени. И свежей информации о матримониальных российско-европейских планах от источников Мазарини пока не поступало. Возможно, во избежании конкуренции, датчане предприняли меры для того чтобы предотвратить преждевременную утечку информации до того как брак будет официально провозглашен.
Вездесущий Мазарини, имеющий такое же бесконечное число племянников как и его финансовые аппетиты, обнаружив у болтливого художника-любителя такой вот «клад», решил, что у него как раз засиделся в женихах еще один племянник, – Паоло, – уже начавший свою военную карьеру, но демонстрирующий гораздо большие успехи в роли женского угодника. Стоит заметить, что предпосылки к тому имелись, – как и племянницы кардинала, его племянники, были весьма недурны собой. За Паоло же дело не стало. Увидев наброски портрета и услышав, в дополнение к этому, сестрой кого, с какими запасами приданого она является, жених воспылал чувствами и чуть ли не в первый же день попытался выехать навстречу своей единственной любви, – в чем он теперь был абсолютно уверен.
Однако, для начала нужно было войти в контакт с великим царем всея Руси Алексеем Романовым и по неофициальным каналам выяснить его отношение к этой идее. Чем сейчас и занимались особо доверенные специалисты, близкие к Мазарини в ведомстве иностранных дел.
У Мазарини всегда имелись свои тайные информаторы и скрытые дипломатические возможности. В том числе и для выяснения отношения русского трона к идее породниться с одним из самых достойных европейских домов, каковым его высокопреосвященство Мазарини считал свой дом, десятилетиями строя этот фундамент и даже почти выдавший свою племянницу Марию за Людовика XIV, рано начавшего проявлять интерес к слабому полу, чем опекун, он же воспитатель, и не замедлил воспользоваться. Справедливости ради стоит заметить, что раннему посвящению Людовика XIV в тайны любви даже больше чем Мазарини способствовала ближайшая фрейлина его же собственной матушки Анны Австрийской, – Катрин Белье, баронесса Бове. И, разумеется, не без согласия матери. Так что увлечь юного Людовика XIV красавицей Марией Манчини не составило особого труда. Однако, довести дело до венца не получилось. Обретающий все больше самостоятельности и входящий во вкус молодой король уже порядком вышел из под влияния кардинала и, казалось бы, уже состряпанный брак все-таки сорвался.
Впрочем, Мазарини особо не отчаивался, – королей в Европе хватало, а племянников и племянниц, которых при отсутствии собственных детей он воспринимал как своих, – тем более.
Тайное письмо кардинала его доверенному лицу при царском дворе было отправлено несколько недель назад. Первая информация, кратко сообщающая, что все идет по плану, пришла достаточно быстро. А вот обещанных подробностей, не могли дождаться уже несколько недель. Хотя по всем срокам ответ уже должен был прийти. Однако, последняя встреча с лицом, обеспечивающим связь, опять ничего не дала.
С доверенным лицом д’Артаньяну приходилось встречаться довольно часто, потому как Паоло, как любой молодой мужчина, охваченный романтическими мыслями, с нетерпением ждал любой маломальской новости с северных берегов и начал нервничать, когда пауза стала затягиваться. Сообщения прервались и уже не первый раз гонец возвращался назад ни с чем. Что произошло с каналом связи оставалось непонятным. То ли активные военные действия на территории Польши мешали передвижению, то ли очередной разворот российской политики подвесил в воздухе все планы кардинала, но обозначенный тайник на границе с Россией, выбранный для места обмена секретной перепиской, пустовал.
Торопясь на очередную встречу д’Артаньян прикидывал, что будет делать если и в этот раз новостей не появится. Потому как терпение и кардинала и, тем более Паоло, были на исходе.
Глава 3
Для встреч с доверенным лицом каждый раз приходилось путать следы, постоянно меняя трактиры, чтобы новости раньше времени не попали в руки врагов, внутренних или внешних.
В этот раз, встреча происходила в трактире, где собиралось мало посетителей. Он не славился особой кухней и, если добавить склочный характер хозяина, то это и было именно то, что нужно для д’Артаньяна в данной ситуации. Там всегда можно было спокойно без посторонних глаз встретиться и, не опасаясь засады, обсудить последние события, или их отсутствие, а также принять арманьяка, – его во Франции даже в подобных заведениях не могли испортить.
Доверенное лицо в этом деле было особое. В этой роли, с учетом непростой, деликатной ситуации, выступил кузен самого Д’Артаньяна – Пьер де Монтескью граф д’Артаньян. Чтобы между ними не было путаницы при дворе его чаще звали либо Пьер, либо Монтескью.
Будучи значительно моложе, по прибытию в Париж он стал для д’Артаньяна чем-то вроде сына, или младшего брата. Таким образом, воспитанный в значительной степени им самим в лучших мушкетерских традициях, Пьер без колебаний мог бы пожертвовать даже жизнью ради короля и государственных интересов, если бы это понадобилось.
На этот раз Пьер немного задержался. Шарль уже заканчивал потягивать свой арманьяк, когда знакомый профиль появился в проеме дверей.
Проскользнув в сумрак зала он не сразу смог обнаружить Д’Артаньяна за угловым столом. Присев так, чтобы в случае появления незнакомцев успеть вовремя среагировать, он сразу же перешел к сути.
– Ответ пришел, – Пьер протянул конверт разом повеселевшему д’Артаньяну. Небольшой конверт был запечатан экзотической сургучовой печатью. Такой же, как и в первые послания. В первый раз они оба ее с любопытством рассматривали, пытаясь разгадать отпечатавшиеся символы и понять их смысл.
– Надеюсь, наконец можно будет приступить к действиям, – довольный, с чувством удовлетворения растягивая слова, произнес Шарль, пряча конверт. Сколько времени прошло с момента отъезда гонца? – уточнил он продолжая потягивать согревающий напиток, сделанный в их с Пьером краях.
– Месяца полтора, если не больше.
– Гонец рассказал почему так долго?
– Да, говорит, что путь через поляков стал совсем трудным. Много разоренных городов. Все голодные, злые. Особенно в глубь страны. Местами чума… Все всех подозревают… – война…
В разговоре зависла пауза. Д’Артаньян взвешивал и анализировал услышанное, как и Пьер, еще раз прокручивая в голове полученную информацию и пытаясь понять могли ли для паузы быть какие-то другие причины. С гонцами нередко приключались неприятные истории, которые те предпочитали скрывать… И узнать вовремя все эти недоговоренности зачатую означало избежать серьезных неприятностей в будущем.
Однако, Пьер был неглупым малым, несмотря на юный возраст. Многие вещи он видел не хуже человека, умудренного опытом. Шарль наблюдая за его ростом с самых ранних лет, и помогая ему всеми доступными средствами здесь в Париже, после того как тот в детстве лишился отца, мог не раз убеждаться в больших способностях своего протеже.
– Надо самим ехать, – Пьер озвучил мысль, которую д’Артаньян сам собирался сказать.
– Да, если в послании не окажется никаких категорических запретов, то это самый разумный вариант. Время переписки затянулось, ситуация становится все менее контролируемой и на границе, и здесь, с Паоло. В противном случае он точно натворит каких либо глупостей. После того как конверт будет вскрыт его преосвященством и мы в точности узнаем что там, я свяжусь с тобой и мы обсудим дальнейшие действия.
Приближаясь к Лувру д’Артаньян вспоминал как в прошлый визит кардинал Мазарини язвительно высказался о скорости его гонцов и его способности справляться с особо важными поручениями. Подчеркивая его собственную роль в жизни д’Артаньяна с намеком на судьбоносную встречу с Анной-Шарлоттой он сделал длинное отступление на тему того, что если бы он с такой скоростью вершил дела, то д’Артаньян вообще бы мог помереть старым бобылем. Особенно с его принципами и критическим взглядом на брак. Сейчас д’Артаньян не хотелось вспоминать кого и как его преосвященство пытался ему сосватать в качестве законной супруги в свое время, но факт остается фактом, – матримониальные комбинации Мазарини не ограничивались кругом одних только родственников. И не будь высоко преосвященство кардиналом, то из него вполне могла бы получиться великолепная сваха.
С такими мыслями капитан королевских мушкетёров, подходил к Лувру, даже не пытаясь прикинуть ни что было в послании, ни возможной реакции кардинала Мазарини на него, которую все равно невозможно было предугадать.
На приеме у его высокопреосвященства сидел знакомый офицер и при появлении д’Артаньяна, личность которого давно стала символом слова «срочно», тотчас же направился уведомить кардинала.
Кардинал его принял сразу и, несмотря на то, что старался изобразить безразличие и спокойствие, блеск глаз выдавал нетерпение с которым эту новость здесь ждали. Доставаемое из потайного кармана д’Артаньяном послание казалось подлило масла в огонь и глаза высокопреосвященства заблестели еще ярче.
Однако печать была снята аккуратно, без спешки. Казалось что кардинал растягивает удовольствие от момента. Как игрок, уверенный в своей победе, которая еще пока остается тайной для всех остальных.
Прочитанное стало достойной точкой в этой игре, отражавшейся в его глазах. Выражение победы, удовлетворения, и безграничной радости, такой, на какую кардинал вообще был только способен, выразились на его лице.
– Д’Артаньян, Вам предстоит деликатная и почетная миссия, – торжественно обратился он к Шарлю, закончив чтение. Вам нужно будет обеспечить отправку в Россию нашей тайной делегации, информация о которой на данный момент будет ограничена очень узким кругом лиц. Конечно, хорошо было бы, если бы Вы могли сами сопроводить Паоло, но в данный момент Ваше отсутствие при дворе было бы весьма некстати. Король и так постоянно задает мне вопрос чем это я Вас так загружаю. Да и невеста Ваша должна вот-вот пожаловать, – кардинал не преминул подчеркнуть, что он со всем возможным вниманием принимает участие в судьбе д’Артаньяна. Так что, потрудитесь найти надежных людей. Договор о торговле с Россией, который мы подписали, должн обеспечить их проезд через границу без каких либо сложностей.
Послание, в детали которого кардинал предпочёл его не посвящать, содержало информацию о принципиальном согласии русского престола на брак. Однако, о некоторых деталях письма кардинал все же счел необходимым сообщить. Как оказалось, датский кандидат в женихи для другой сестры, по данным источника кардинала, уже был в столице России. То есть с отъездом стоило поторапливаться. А то глядишь и другие европейские дома могли, недолго думая, снарядить своих сватов.
Глава 4
Предстояло решить кто поедет и каким путем.
Сразу после аудиенции у кардинала д’Артаньян отправил записку Пьеру, назначив ему встречу у себя дома на утро и уточнив, что все оказалось именно так, как они предполагали.
А после обеда он решил собрать своих самых надежных из оставшихся друзей-мушкетёров у церкви Сен-Сюльпис, – там где на каждую годовщину смерти Атоса они собирались с Портосом, Арамисом и Безмо, и где было достаточно трактиров, чтобы без труда выбрать подходящий. Нелепая смерть на дуэли рано вырвала из их рядов Атоса, которого всем им так недоставало, и который, с его невероятным сочетанием смелости и мудрости, в таком вот деле, с которым им, очевидно, предстояло столкнуться, был бы незаменим.
Пьер прибыл рано утром и они перед встречей с остальными вместе прикинули сколько времени и средств понадобится для того, чтобы достигнуть русских границ сухопутным или же водным путем в расчете на эту небольшую делегацию. Считать приходилось и расходы на территории России, обычно обеспечиваемые принимающей стороной, но не в этот раз. В данном деликатном случае, когда о присутствии делегации до определенного момента никто не должен был знать, пришлось закладывать дополнительные расходы в целях сохранения анонимности.
Что касается способа передвижения, то они решили, что свои плюсы и свои минусы есть в обоих вариантах. По наземному маршруту на пути лежала воюющая с Россией Польша, а по водному, – была вероятность столкнуться не только с всегда излишне бдительными и ревностными к любым торговым поползновениям англичанами, но и с датчанами, преждевременная утечка информации к которым сейчас была совершенно ни к чему.
Набросав к обеду варианты поездки и список необходимой экипировки, а также ориентировочные места остановок, наскоро перекусив остававшейся с вечера курицей с овощами, любезно присланной хозяйкой дома, д’Артаньян в сопровождении Пьера направился к площади Сен-Сюльпис.
Остальные трое уже сидели за столом и было понятно, что прибыли они не только что. Впрочем, это не удивило, – им хватало сюжетов для обсуждения и без сегодняшнего срочного повода. Пользуясь случаем, Арамис и Безмо пришли пораньше, чтобы обменяться информацией по текущим вопросам. Арамис начинал обдумывать варианты следующего этапа своей жизни, и Безмо, не так давно ставший начальником Бастилии, не без своего интереса, пытался убедить его в пользе выбора именно такого вида карьеры, совмещенной с коммерцией.
