Легенды о Зиланте: Барс и волшебное озеро

Она нарочно шла в школу медленно, «нога за ногу», чтобы у крыльца никого не встретить. Так и вышло – ни в залитом октябрьским поздним солнцем старинном дворике, ни в каменном холле Казанского Входа никого не было.

– Диляра Яналиева! – и мозаичный портрет седого мужчины пропустил девочку на деревянную лестницу. Дальше ее ждал сюрприз, потому что дверь отворилась не в кабинет директора, а на вчерашнюю поляну у озера. А сам директор уже сидел за деревянным столом, поджидая ученицу.

– Исәнме18, Диляра-туташ! – поприветствовал ее Ахметвали Бакиевич, – Ты не против на свежем воздухе посидеть?

Диляра покачала головой.

– Люблю это место, – продолжил директор, – Понравилось тебе тут вчера? Я вот что надумал. Давай-ка мы с тобой проведем урок вопросов и ответов. По очереди будем друг друга спрашивать и отвечать. Только, чур, отвечать честно! А вопросы задавать – именно те, что сейчас волнуют больше всего, идет?

– Хорошо, – может, девочке показалось, но Акбуров будто был чем-то расстроен, теплые морщинки-лучики вокруг глаз не появлялись, и выглядел он очень старым. Она вдруг подумала, что, может быть, ему нажаловались на нее Аждаховы, и он сожалеет о том, что принял в школу такую возмутительницу спокойствия…

– Пожалуй, я начну, – прервал ее мысли директор, – как тебе вчерашний урок для юха́?

– Очень понравился, – честно ответила Диля, – было интересно, и учитель хороший. Сразу со всеми ребятами познакомил и показал искусство обращения…

– Да, Игорь очень способный учитель, – согласился Ахметвали Бакиевич, – я им очень горжусь! Теперь твоя очередь. Задавай свой вопрос. Только такой, который тебя больше всего волнует!

Вопросов у Диляры было хоть отбавляй. С какого же начать? В голове моментально начался полный сумбур, и девочка вдруг выпалила самое неожиданное:

– Почему нас здесь не видят прохожие? Что это за место?

Ахметвали Бакиевич округлил глаза.

– Ого! – удивленно воскликнул он, – Сходу выбрала самый сложный вопрос! Знаешь, в учительской работе меня больше всего привлекает то, что ученики никогда не перестают меня удивлять!.. Ну, раз я обещал, попробую объяснить… Представь себе входную дверь и то пространство, что в ней. Чему оно принадлежит – дому или уже улице?

– Дому! Наверное…

– Ну а ты, когда находишься в этом пространстве? Ты уже дома или еще нет?

Диляра задумалась.

– Это неопределимо. Ты и не там, и не там, – ответил за нее Акбуров, – Эта поляна – та же входная дверь, переход между прошлым и настоящим, и она не принадлежит ни тому ни другому времени. Потому и нас, попавших в ее пространство, не видно тем, кто принадлежит настоящему или прошлому. Признаться, не думал, что сегодня мы будем говорить о таком. Ладно, теперь мой черед задавать вопрос. Если бы ты вчера увидела здесь на поляне саму себя, то как бы ты ответила на вопрос, кто твой внутренний зверь?

Диляра молчала несколько минут.

– Это сложно, – сказала она наконец, – сложнее, чем угадывать других. Вроде бы я все про себя знаю, а все-таки уцепиться не за что… Сразу начинаю думать о том, каким животным я бы хотела оказаться, и это мешает понять, кем я могла бы быть…

– Точно, – со вздохом согласился Ахметвали эфенди, – самому очень трудно! Вообще одному трудно! Потому и нужно быть одной командой с другими, только так мы сможем помочь друг другу.

Они оба ненадолго замолчали.

– Спрашивай, – кивнул, наконец директор.

В Диляре боролись два вопроса, победил тот, о котором она думала всю дорогу в школу.

– Почему Вы велели присматривать за мной Зифе и Булату?

– Одна бы ты растерялась и потерялась, – развел руками Акбуров, – Но это, конечно, очевидный ответ, а ты явно ждешь другого. Что ж, Зифа – одна из моих учениц, способная девочка, быстрая, сметливая. Но ее мир, видишь ли, слишком прост. А я бы хотел, чтобы она увидела, что мир бывает и сложен, и тем прекрасен. Ну а Булат Ягъфаров… Его кандидатуру предложила Зульхабира Зиятдиновна.

Диляра погрустнела, зря только потратила свой вопрос, ничего нового не узнала.

– Между вами всеми что-то произошло, так? Эх, молодость… – совершенно по-стариковски прокряхтел декан юха́, – Хотел рассказать в следующий раз, да видно уж придется. Ягъфаров лучший студент на факультете албасты́. Очень силен, но… не чувствует своей силы. Точнее, ее смысла. Ему кажется, что силу можно использовать только определенным образом, а это не так. Ведь с мечом можно и на врагов нападать, и любимых защищать, верно? В каком-то смысле я хотел, чтобы он, как и Зифа, понял, что наш мир, и все что в нем есть, в том числе его Дар – очень сложны, и оттого особенно прекрасны. Прекрасны! А не только опасны.

Значит, директор хотел доказать Булату, что албасты́ могут быть не только убийцами, но и защитниками, догадалась Диляра. Нужно будет рассказать ему об этом обязательно!

– А… – начала было она спрашивать, но Акбуров перебил.

– Ты ведь только что получила ответ на свой вопрос! Теперь моя очередь спрашивать!

– Вообще-то, – возразила Диляра, – Вы задали целых два вопроса, отвечая на мой. Произошло ли что-то между всеми нами, и еще про меч…

Ахметвали Бакиевич расхохотался, да так, что даже слезы брызнули.

– Вот девчонка! – сквозь смех и слезы пробормотал он, – Меня вокруг пальца обвела! Меня! А я-то хорош, старый дуралей!

Его снова разобрал веселый смех. А отсмеявшись вволю, он сказал:

– Согласен, заслужила вопросы! Спрашивай, хитрюга!

– Почему Вы сегодня такой печальный? – тут же выпалила Диляра.

– О, Аллам19! – директор возвел очи горе, – Эта юха́ меня с ума свести решила! Отдаю должное твоей наблюдательности и внимательности! С тобой не забалуешь! Но тут рассказывать долго, так что после того – никаких вопросов! Уговор?

Диляра кивнула.

– Хорошо. Начну издалека. Скажи, как тебе кажется, кто из Одаренных более всего опасен?

Диля задумалась – выходило, что все опасны, каждый по-своему. Шурале́ вроде бы могут облапошить и уговорить на что угодно любого человека, они ведь очень умные. Пэ́ри с ума сведут и не заметят, албасты́ так вообще убивают, юха́ выглядят безобиднее всех, а вот…

– Ела́ны, – ответила она.

– Отлично! А почему?

– Потому что не совсем понятно, в чем состоит их Дар. Поэтому, если они применят его против нас, мы не сможем защититься – просто не успеем подготовиться.

– Верно! – согласился Ахметвали эфенди, – А почему они веками скрывают от нас свой Дар, как думаешь? Все остальные ведь как на ладони!

– Наверное… наверное боятся, что на них нападут другие, держат свой Дар как козырь в рукаве.

– Да, – грустно подтвердил директор, – это так. Я уже говорил тебе, что в единении большая польза. Но мы никак не можем его достигнуть. Давным-давно, мы, Одаренные, жили среди людей, потому они знают о нас немного, остались сказки и легенды… А потом что-то случилось, что-то, о чем даже нет никаких упоминаний, и наши пути разошлись. Нам пришлось спрятаться, чтобы из привычной реальности стать для людей даже не воспоминанием, а выдумкой, фантазией… Но мало того, мы еще и боремся постоянно друг с другом. То тайно, то явно. Ожидаем подвоха, относимся друг к другу настороженно. Кланы соревнуются между собой. Как бы я ни старался, даже в школе студенты разных факультетов держатся особняком. Мне это кажется очень печальным.

– Ахметвали Бакиевич, – все-таки решила спросить Диляра, – если все так, то юха́, получается, всегда должны быть настороже! Что, например, горлица может противопоставить албасты́ или пэ́ри?

– Э, нет, – покачал головой декан, – тут мы подобрались к тому, что печалит меня еще сильнее. У каждого клана, ну или факультета, есть врожденный Дар. Например, у албасты́ – отнимать воздух. Но это только вершина айсберга. На самом деле, главный Дар каждого скрыт от глаз! Албасты́ – не просто агрессивные машины для удушения, это великие мастера самоконтроля! Это ведь тоже дар! И именно его они должны развить за свою жизнь. Но есть и еще один Дар, сокровенный, самый, если хочешь, волшебный. Но они скрывают его от всех остальных, даже я не знаю, в чем он состоит. То же у пэ́ри и шурале́. Про ела́нов ничего сказать не могу, ведь они и об основном своем Даре умалчивают. Но ведь и мы, юха́, делаем то же самое! Наш Дар всем понятен – мы оборачиваемся лесными хозяевами. Только вот за этим «фасадом» обязательно стоит еще один, Тайный Дар. Разница в том, что этот Дар у каждого юхи́ свой. У меня и у тебя он различен. Потому его трудно развить – некому помочь. И потому… мы молчим об этом. Даже друг другу не говорим о своих тайных возможностях. Так и ходим одиночками…

Акбуров тяжело вздохнул.

– Да, Диляра, юха́ – очень сильный клан, но и очень несчастный. Потому что будь мы все вместе, были бы непобедимы. Но наша же сила и наше же желание сохранить ее в тайне, разъединяют нас и делают слабее всех остальных…

На этом необычный урок закончился. Ахметвали Бакиевич щелкнул пальцами, и между двух ив появилась деревянная покосившаяся дверь.

– А теперь совсем грустное, – сказал он напоследок, – я тебя попрошу никому не рассказывать о том, что ты здесь сегодня узнала. Потому что, увы, таковы правила и законы нашего клана, пусть даже пока ты в него и не входишь.

И Диля ушла через волшебную дверь, оставив директора предаваться печальным мыслям на солнечной поляне.

Ей чудесным образом повезло: на дороге не встретилось ни одной развилки или нескольких лестниц на выбор, так что через несколько переходов, она оказалась в общем коридоре. А оттуда уже рукой подать было до «обычного» школьного крыла.

***

Когда Диляра вошла в класс, сразу заметила, что Зифа пересела от нее к Бикэ. Девочки о чем-то разговаривали, и не обратили на нее никакого внимания. Настроение мигом испортилось, и расстроенная Диля уселась за самую последнюю парту. Издалека она посматривала на Зифу. Так, как ни в чем ни бывало смеялась, болтала и выглядела как обычно, будто Диляры никогда и не существовало на свете. Недорого же стоила ее дружба… А может, еще и Ахметвали Бакиевич отозвал свою просьбу помогать новенькой. Тогда, возможно, и Булат сегодня у ней даже не подойдет… От этой мысли Диляре стало совсем грустно, но поток печали прервал вопрос:

– Тут свободно?

Диля подняла голову, рядом стояла одноклассница, которую она, конечно, уже видела, но имени не запомнила. Хотя вид у нее был запоминающийся – одета сплошь в черное, с короткой, под мальчика, стрижкой и густо подведенными черным карандашом глазами. Только сережки, которые в огромном количестве висели в обоих ушах, были разноцветными.

– Свободно.

– Ага, – девчонка в черном плюхнулась на соседний стул.

– Индира, – сообщила она, – меня Индира зовут.

Она протянула Диляре руку, на которой было надето почти столько же разнообразных колечек, сколько сережек в ушах.

– Диляра, – отозвалась Диля и протянула новой соседке ладонь.

– Да я знаю, – усмехнулась та, и девочки обменялись рукопожатием, – спасибо за Аждаховых, кстати! Повеселила знатно.

– Угу.

– На Зифу смотришь? – проницательно заметила Индира, – мой совет: не бери в голову. Она у нас та еще проныра. Даже странно, что белка, а не какой-нибудь хорек.

– Не любишь хорьков?

– Не люблю сплетниц!

Новая соседка вызывала симпатию, но помня о недавней беседе с Ахметвали эфенди, Диляра решила быть осторожной – неизвестно ведь, кто перед ней. Может, очередной пэ́ри пытается очаровать?

– Не бойся, – будто подслушала ее мысли Индира, – я всего лишь шурале́. Великий и ужасный манипулятор и мастер щекотных дел.

– Да я не…

– Ну да, ну да, – одноклассница улыбнулась, – тут даже шурале́ не надо быть, чтобы твои мысли прочитать – у тебя все на лице написано! А наша сила, чтобы ты знала – вот тут! – и она постучала себя по голове указательным пальцем.

Тут прозвенел звонок, и вошел учитель.

На алгебре Диляре выпал случай убедиться в том, что сила шурале́ в интеллекте – Индира решала все просто молниеносно. Мало того, рядом с тетрадкой, у нее лежал планшет, в котором она что-то нажимала, когда успевала решить все по алгебре. Диля не удержалась и скосила глаза на экран. Там оказалась какая-то мудреная программа на неизвестном ей языке.

– Итальянский, – шепотом прокомментировала Индира, – немецкий и французский у меня уже на хорошем уровне, английский – вообще advanced, так что взяла новый язык для изучения.

Девочка-шурале́ умудрялась на каждом уроке заниматься сразу еще чем-нибудь, и Диляра невольно снова задумалась о том, правда ли юха́ – самые сильные из всех Одаренных…

– Ты, наверное, самая лучшая среди шурале́? – восхищенно выдохнула она, когда соседку по парте, вовсю занимавшуюся итальянским, внезапно вызвал к доске учитель географии, и та блестяще ответила, будто весь урок только его и слушала.

– Ни в коем случае! – возразила Индира, – я так, середнячок. Ну, может, чуть выше среднего. Но точно не лучшая! Не надо мне такого счастья.

Диляра печально вздохнула. Вот бы ей быть лучшей на факультете! Тем более от нее, наверное, того и ждали, раз ее Дар до сих пор не проявился… Как бы мама тогда обрадовалась! Да и Булат бы, наверное, чаще находил время, чтобы к ней подойти… Эти размышления прервал ощутимый толчок локтем в бок от Индиры – на этот раз учитель географии решил вызвать к доске новенькую юху́.

На большой перемене Зифа ускакала в столовую под ручку с Бикэ, и Диля решила присоединиться к Индире. За обедом она все время высматривала Булата, но того нигде не было видно. Наверное, проницательная шурале́ и об этом догадалась, но тактично молчала, а Диляре становилось все грустнее – неужели парень теперь ее избегает?..

К столику девочек подошел одноклассник Ильдар, тот самый, что превращался в ястреба. Он по-свойски обратился к Индире:

– Пойдешь сегодня на тренировку?

– Конечно, – отозвалась та, – вы же без меня в обратную сторону мяч кидать станете, бедняги…

– Ну конечно! – Ильдар улыбался, – Куда уж мы без нашей шуралихи!

– Между прочим, – ответила та, – мог бы и Яналиеву пригласить.

– А ты что, играть умеешь? – удивленно обратился он к Диляре.

– А ты с чего вдруг спрашиваешь? – перебила Индира, – можно подумать, в команде кто-то кроме меня умеет…

Ильдар заливисто расхохотался.

– Обожаем ее, – сообщил он Диле, – злющая, но играет суперски! Приходи тоже после уроков.

И он, все еще улыбаясь, пошел к своему столику, а Диляра почувствовала на себя чужой взгляд, и обнаружила, что в ее сторону с удивлением смотрят Зифа и Бикэ.

– Слушай, а что за игра-то? – спросила она у шурале́.

– Квиддич, – невозмутимо откликнулась Индира, и увидев изумленное лицо Диляры, рассмеялась, – да волейбол, волейбол!

 И обе девочки залились смехом.

– А… как мне пройти на стадион или где вы играете?

Индира вдруг посерьезнела.

– Тебе что, эта дуреха Зифа не объяснила, как по школе передвигаться?

Диляра отрицательно покачала головой.

– Понятно. Когда оказываешься на какой-нибудь лестнице, достаточно просто представить место, куда хочешь попасть, тогда эта система лестниц сама выстроит под тебя удобный маршрут, нужно только все время выбирать ту, что самая первая справа. Запомнишь?

– Конечно! Спасибо большое! Я с этими лестницами замучилась совсем…

– Если ты вообще впервые в школе, это, естественно, не сработает, ведь ты не будешь знать, что представлять. От твоих провожатых всего-то и нужно было – поводить тебя в первую неделю по всем нужным местам, и объяснить про лестницы… Вот же пройдоха! – воскликнула Индира, – она же тебе специально ничего не сказала! Чтобы ты без нее никуда добраться не смогла! Говорю же – настоящий пронырливый хорек!

Теперь Диляре стало понятно, почему стенд с расписанием так странно с ней разговаривал в самый первый школьный день. На ее вопрос, как добраться до кабинета он показал ей картинку, чтобы она могла представить ее себе на лестнице, и тогда с легкостью нашла бы дорогу! Да уж, Зифа могла бы и рассказать об этом. Но ведь и Булат ей тоже ничего не сказал, когда нашел около стенда с Тәртип-әби…

После последнего урока – это снова была лекция по истории магических кланов – Диляра вернулась в «обычное» крыло, где договорилась встретиться с Индирой. Там уже ждали и другие ребята из их класса. Оказалось, что Ильдар – капитан сборной их школы по волейболу. Команда тренировалась по вечерам пятницы на школьной спортплощадке. Тренер из Ильдара был и правда очень толковый, и Диляра подумала, что в этом есть большая заслуга его лесного хозяина – он видел сразу всех спортсменов на площадке, и при этом игру каждого в отдельности, а когда играл сам, всегда точно брал подачи, наверное, никогда не выпускал мяч из поля зрения.

Диле волейбол всегда нравился, а играть в хорошей команде – тем более, так что после разминки она с удовольствием включилась в процесс. Особенно интересным ей показалось то, что в команде играли ребята со всех факультетов – парочка спортивных мальчиков-албасты́, невысокая девочка-ела́н, которая подавала самые лихие и крученые подачи, двое шурале́, не считая Индиры, Язгуль-юха́ и сам Ильдар. Все играли отлично, а Индира лучше всех, она будто всегда точно знала, куда упадет мяч, и успевала вовремя отразить атаку. Диляра подумала, что шурале́, должно быть, каждый раз молниеносно просчитывает в уме траекторию полета мяча.

Атмосфера на площадке царила очень дружелюбная, ребята не только подтрунивали друг над другом, но и поздравляли того, кто подал особенно изящную подачу или «затащил» трудный мяч. Это шло вразрез с тем, что утром говорил Ахметвали Бакиевич про разрозненность волшебных кланов, и Диля решила при случае поговорить с ним об этом. На прочие размышления времени у нее не было: в такой крутой команде нужно было выкладываться полностью. Хотя с учетом того, что она не пользовалась никакими суперсилами, Диляра держалась очень даже неплохо. Только один раз она отвлеклась, когда ей показалось, что сбоку от площадки мелькнула знакомая клетчатая рубашка. Разглядеть подробно ее обладателя она не успела, потому что получила удар мячом в голову. Когда же снова посмотрела в ту сторону, никого не увидела. Откровенно говоря, Диляра была зла на Булата – если бы он хотел подойти к ней, то в течение дня была куча возможностей, зачем подкрадываться втихую? А если это вообще был не он, то и ладно! Значит, он тоже крутился рядом с ней только из-за просьбы директора, как и Зифа.

Диляра решила не думать об этом, а весь свой гнев выплеснуть в игре. И до конца тренировки не пропустила ни одного мяча. После Ильдар даже похвалил ее.

– А ты молодцом, Яналиева! Насчет сборной ничего обещать не могу, но на тренировки приходи, если свободна, будем рады! Ну а королеву волейбола, – он шутливо поклонился Индире, – я просто обязан угостить кофе!

– Валяй, – не стала сопротивляться Индира. Несмотря на то, что держалась она как обычно, видно было, что она очень устала.

Диляра была даже немного рада остаться одна. Было о чем поразмышлять по пути домой. Об историях, печалящих декана, о поведении Зифы и о том, что несмотря ни на что, студенты разных факультетов, как оказалось, могут дружить и играть в одной команде.

Диля устала после волейбола, да еще и вечер выдался теплым и залитым неярким осенним солнцем, так что мысли текли медленным потоком. Девочка свернула с оживленных улиц в небольшой проулок, и не успела пройти и нескольких метров, как ее силой втащили в темную арку. Здесь было мрачно и сыро, нападавших было не рассмотреть, девочку держали за руки сзади. И сразу же она почувствовала уже знакомую нехватку воздуха. Албасты́! Если в первый раз Диляра ничего не знала об этом Даре и не испугалась действий Зульхабиры Зиятдиновны, то сейчас ее накрыла паника. Если ее хотят убить, то точно убьют! Тут невидимая хватка ослабла, и она судорожно вдохнула. И тут же снова почувствовала, что на шее будто сомкнулись чьи-то безжалостные руки.

– Ну привет, ягненочек! – Из тени вышел, покачиваясь, брат Регины Аждаховой Реналь. Выглядел он странно – бледный и зрачки расширены настолько, что совсем заслонили собой зеленую радужку, ⁃ Думала, можно портить костюмы от «Бриони» безнаказанно?!

Невидимый албасты́ опять ослабил хватку, и Диляра начала хватать воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

– Не бойся, – хищно улыбнулся Аждахов, – мы тебе ничего плохого не сделаем, только немножко поучим, как надо себя вести.

Говорил он тоже как-то странно, пришепетывая, так что получилось «вес-сс-сти».

Диля снова перестала дышать, а ела́н зашептал ей прямо в ухо:

– Хочу по-сс-смотреть, в кого ты превратишьс-сс-ся, мелкая дрянь…

Диляре было очень страшно. Паника, нехватка воздуха, чувство собственной беспомощности – все это сгустилось вокруг нее, будто глухой стеной отделяя от жизни, которая кипела за пределами этой мрачной темной арки.

У нее начало темнеть в глазах, она уже теряла сознание, так что не сразу расслышала знакомый голос:

– Отойди от девочки, Реналь!

Хватка албасты́ тут же ослабла, а Реналь Аждахов отвернулся от Диляры. К ним шел, освещая себе путь фонариком мобильного телефона, Игорь, тот самый учитель, который вел у юха́ практику.

– Что у вас тут происходит? – спросил он.

– Ничего, – Реналь скрипнул зубами, видимо, от досады, – знакомимся с новенькой.

– Думаю, достаточно уже познакомились, – спокойно продолжал Игорь, – давайте-ка расходиться.

Кружок света от фонарика учителя был сосредоточен только на лице Аждахова, и Диляра поняла, что он просто не знает, что рядом есть еще опасный албасты́. Нужно было предупредить Игоря, но измученное горло не хотело подчиняться, и девочка не смогла издать ни звука.

– Это тулпар, – непонятно шепнул Аждахов в сторону, а вслух сказал, – ты бы тоже шел по своим делам, а?

– Только с Дилярой.

– Не лезь не в свое дело, урыс20!

Реналя было не узнать – красивое , пусть даже и хищное лицо сейчас совсем исказилось, левая щека дергалась, тонкие ноздри раздувались.

– Иди домой, Реналь, – повторил Игорь, – нападение на учителя даже твоему отцу не понравится.

Несколько секунд парни стояли друг напротив друга, а потом Аждахов вдруг отвел глаза, бросил Диляре «пока, ягненочек!» и ушел вглубь темного двора. Эхом раздались шаги второго нападавшего.

– Тут еще кто-то был? – спросил Игорь.

– А…албасты́, – выдохнула наконец Диляра.

– Он на тебя напал? Ты как?

Игорь наскоро осмотрел ее в свете фонарика, и повел к выходу из проулка.

– Повезло, – мрачно сказал он, – я ведь случайно мимо шел, вдруг вижу – сумка чья-то лежит, ну и заглянул в арку. А там Реналь, сам на себя не похожий…

Диляра не вслушивалась в то, что говорил учитель, ее всю трясло от пережитого, ноги подкашивались.

– Так, одна ты домой не дойдешь, вызову-ка тебе такси, – решил учитель, – а мне надо в школу вернуться, хочу с Ахметвали Бакиевичем поговорить.

Тут девочка, наконец, расплакалась, ее продолжала бить дрожь, и Игорь снял с себя куртку, чтобы немного согреть ее и приобнял за плечи.

– Ты точно в порядке? – спросил он.

– Д-да…

– Хорошо… Слушай, если можешь, не рассказывай никому про этот случай, ладно? Ахметвали Бакиевичу я сам расскажу, а больше никому знать не нужно. В конце концов, все это может быть просто дурным розыгрышем, и Реналь не хотел причинить тебе вреда… Обещаю, тебя он больше не обидит, даже не подойдет к тебе…

Он говорил очень убедительно, и понемногу Диляра начала успокаиваться. Игорь ведь и в самом деле был прав – она сама напросилась, нечего было опрокидывать кофе на детей самого влиятельного ела́на Казани… Правильно мама говорит, не стоит лезть в чужие разборки. Хорошо, что еще так все обошлось… А если на нее ополчится эта могущественная семья, им с мамой точно никто помочь не сможет. Куда она пойдет, если ее исключат из школы «Сихерле»?

Игорь оставался рядом с ней до тех пор, пока не приехал таксист. А потом быстро побежал в сторону Казанского Входа. Ни он, ни Диляра не заметили, как от стены отделилась еще одна фигура, женская, и покинула место происшествия.

***

Хорошо еще, что мама не успела прийти с работы к тому моменту, как таксист доставил Диляру домой. Во-первых, она забыла снять с себя куртку Игоря, и это точно вызвало бы целый водопад маминых вопросов. А во-вторых, выглядела просто кошмарно. Бледная, с синяками под глазами, дрожащая и совершенно растерянная. Мама точно пришла бы в ужас. Так что Диляра постаралась привести себя в надлежащий вид как можно быстрее, чтобы успеть до ее прихода.

Однако, дело продвигалось очень медленно – руки плохо ее слушались, а ноги вообще так и норовили подкоситься. С грехом пополам девочке удалось переодеться и поставить кипятиться чайник. Потом она сразу же побежала к зеркалу, чтобы осмотреть шею. Ей казалось, что там должны были остаться жуткие следы, но кожа была гладкой и чистой – страшный Дар албасты́ не оставлял никаких следов. Видимых, конечно, потому что внутри Диляры точно остался неизгладимый след от этого нападения. Глубоко под кожей поселился холодный липкий страх. Она теперь чувствовала каждый свой вздох, словно всякий раз ожидая, что он может стать последним. За это она люто возненавидела албасты́, который на нее напал, а ведь она даже не знает, кто он такой! Вряд ли это ученик «Сихерле», ведь им запрещено использовать Дар вне школы. Скорее всего, какой-нибудь дружок или даже телохранитель Реналя Аждахова. И ему ничего не стоило применить силу к совершенно незнакомой беззащитной девочке! А ведь как раз ему она ничего плохого не сделала! Ладно, Реналю она испортила костюм, но тот, другой, ведь был ни при чем! Но это его не остановило… Каким же надо быть бессердечным, чтобы вот так запросто играть с чужой жизнью! Будто кошка с мышонком, придушивая его не до конца, чтобы можно было поиграть еще и еще… Теперь понятно, почему Булат не хочет быть одним из таких вот жестоких албасты́!