Упоение

Через минуту Мирас удалился в свою комнату. Вернувшись оттуда с книгой, молча начал листать страницы, внимательно разглядывая картинки. Его внимание было настолько сосредоточенным, что, погружаясь в рисунки, он снова и снова перелистывал одни и те же страницы. Его учитель уже замечал эти его действия, но он молчал, и лишь с интересом наблюдал за ним. И тот момент, когда он вздохнул, Мирас понял, что ему надо было ответить собеседнику. Не желая тянуть с этим, он, отложив свою книгу в сторону, решил обратиться к учителю:

–Знаете, все так запутанно… Одно время, я работал с этими, так называемыми знаками идентичности.По другому, они называются памятниками тамгопользования.В книге, которую я листал перед вами, собрано множество сведений о них. На первый взгляд, да, этот знак, можно сказать, относится к танбе.Но в тех рисунках в книге, этот знак не отражен… Странно даже… Мне надо будет показать его специалистам. Конечно, я это сделаю, если вы позволите мне… Учитель, лучше расскажите, как и где, вы нашли это изображение? Никогда не думал, что в этих знаках, до сих пор есть какая-то неразгаданность. Помните, вы всегда любили говорить про «тайный плен, который может поработить душу того, кто в него поверит…»? Я до сих пор ведь вспоминаю эти ваши слова, что кажется мне, я пропитался ими полностью.

–Так говорил мне мой учитель. Ты же должен будешь передать, эти поистине красивые слова, уже своим ученикам. Не в этом ли красота, когда мы, пробуя доносить все то, что в нас, оставляем в вас, кроме знаний своих, но и самое ценное- это представление о мире? Но давай, я продолжу свой рассказ. Прошу, Мирас, это очень важно. Выслушай меня, не перебивая. Ну а насколько эта история, тронет тебя, этого, я не могу знать…Но все равно, я хотел бы, чтобы ты выслушал меня внимательно. Именно это то самое непонятное, что меня заинтриговало… Это было давно. Если не ошибаюсь, это произошло лет пять назад. После случившегося со мной горя, я погрузился в глубокий траур. Я не хотел ни с кем общаться. Так как у меня не было дома, ведь он у меня сгорел полностью, меня приютил один мой родственник. Меня ничто не интересовало. Я перестал кушать и лишь предавался воспоминаниям. Вскоре, я попробовал созерцать свой кобыз. Вглядываясь в него, скажу тебе прямо, мне не хотелось на нем играть. Я искал, вернее, я просил у него подсказку. Почему все это случилось со мной? Почему мы с ним остались одни? Иногда я помогал своему родственнику по дому. Но потом, я понял, что мне надо уединиться. Уединиться так, чтобы никто не стал бы тревожить меня. Либо мне надо было просто уехать или уйти с этого места… Одним словом, надо было чем-то себя отвлечь. Именно тогда у меня появились сильные и не прекращающие головные боли. Но давай, я перейду ближе к делу.Желая себя занять и немного внутреннее перестроиться, я решил устроить себе экскурсию в городище Отрар. Почему именно туда? Оно, первым пришло мне на ум. К тому же, я знал, что там когда-то проживали такие великие люди, как математик и философ Аль-Фараби, астроном Аббас Жухори и, конечно же, суфий и среднеазиатский святой Арыстан-Баба.Мне захотелось, прикоснувшись к стенам городища, прочувствоваться хоть малость их историей жизни. К тому же, ты и сам знаешь, что этот памятник архитектуры, он находится не далеко от нас. Я имею в виду, что он находится недалеко от города Тараз. Так вот, оказавшись там, я присоединился к одной группе туристов и, следуя за людьми, неторопливо пробовал запечатлеть в памяти все достопримечательности. В один момент, поняв, что отстал от них, я ускорил свой шаг и, считай, что на ровном месте, споткнулся и упал на землю. Все произошло так быстро, что поначалу я не понял ничего. Пусть это звучит смешно сейчас, но мне кажется, припасть меня к земле, тогда заставила некая сила. Да, меня в этом своем утверждении, никто не сможет переубедить. И, падая в тот момент на землю, я, зацепился за стену, что, конечно,немного смягчило мое падение. Но это не главное. Тогда, цепляясь за стену, я своими пальцами ощутил странную на ней шероховатость. Скорее, это было даже не шероховатость. Приглядевшись более внимательно к тому, подсветив себе при этом маленьким фонариком, который всегда со мной, я заметил, что это был рисунок. Вернее, выцарапанный на камне, рисунок танбы. Удивительное, оно ведь, всегда рядом… Чтобы не привлекать к себе внимание, я быстро, поднявшись с места, срисовал этот рисунок в свой блокнот. Уже позже, разглядывая дома тот рисунок, я снова удивился одной его особенности. Я всегда знал, что люди, почитавшие свои родовые знаки отличия, никогда не позволяли, чтобы оно располагалось внизу. Ну, скажем, низко… Как правило, ее они устанавливали на уровне головы или часто, поднимали выше. Но в чем же подвох, спросишь ты, Мирас? Вот именно! Тот начерченный на камне, а вернее, выцарапанный на стене, знак танбы, он был намного ниже. Скажу даже, что он был установлен на уровне где-то груди, даже, можно сказать, ниже… Может быть, это все лишь мои домыслы или что-то такое, чему не надо придавать особого значения. Я даже не знаю… Неужели… Нет, скорее это, наверное не так…Ты думаешь, что твой учитель, пробуя искать везде тайны, таким образом, не хочет возвращаться в реальность? Что таким образом, я пробую занять свои мысли чем-то? Кто знает…Мне кажется, что это должно иметь для меня и для тебя значение. Но теперь, когда ты уже посвящен в эту тайну, когда тот рисунок танбы у тебя, эта тайна уже твоя! – сказав эти свои слова, выдохнув воздух из груди, он удовлетворенно посмотрел на него.

В тот момент, Мирасу, показалось, что его учитель отрывал от себя самое главное в жизни. Что надежда, которую он прикладывал к той помятой бумажке, была больше, чем всё, что он мог выразить словами. Она была больше, чем просто мечта или приближение – она была его опорой, той невидимой нитью, которая связывала его с будущим, которую он так отчаянно хотел построить. Эта помятая бумажка, казалось, была чем-то священным, что невозможное может стать возможным, если не отпускать надежду.

–Но учитель, вы не допускали, что тот нарисованный на стене символ, он просто возможно был, чьей-то шуткой? Часто, порой, некоторые непонятные вещи не представляют особой ценности. Иногда мы склонны видеть в некоторых вещах нечто большее, чем они есть, потому что наше сознание ищет порядок и значение в хаосе. Может быть, этот символ был просто плодом фантазии или банальной шалости, и в нем нет того сокровенного смысла, который мы вкладываем в него. Вы должны понять меня, что, говоря вам эти свои слова, прежде, я их направляю себе, – с уже раздосадованный видом, обратившись к своему учителю, он, все надеясь оказаться неправым, захотел услышать его слова.

Сырым улыбнулся и, погладив свою седую бороду, решил не тянуть время и ответить ему сразу:

–Да, я понимаю тебя. Но, Мирас, разве не это делает нас людьми? Искать смысл там, где его, возможно, вообще нет. Придавать значение мелочам, вплетать их в свои истории и верить, что всё связано какой-то невидимой нитью. Ведь если мы перестанем видеть что-то непонятное, не потеряем ли мы самих себя – способность мечтать, верить и надеяться? Может быть, истина лежит где-то посередине. Может быть, этот символ, этот танба, он действительно ничего не значит. А может, его истинное значение в том, как мы его видим и как он меняет нас? Меня он сумел поменять. А вот, касательно себя, ты скажешь позже мне, Мирас. У меня сложилось мнение, что то, во что ты пока что, не хочешь верить, оно со временем, изменит тебя.

–Извините, что, не сдержавшись, дал волю своим чувствам. Это мое критичное отношение ко всему многих нервирует. Пробуя так подходить к своей работе и даже ко всему, с чем мне так или иначе, приходится сталкиваться в жизни, я часто оказываюсь в ситуациях, когда мое отношение к вещам, вызывает раздражение или непонимание. Но для меня это не просто манера поведения – это принцип, способ смотреть на вещи глубже, проверять их на прочность, искать суть. Порой я думаю, что эта критичность – не сила, а моя слабость. Она заставляет меня сомневаться там, где можно просто принять. Знаете, мне так неудобно, что скоро будет светать, а я, так и не дал вам возможности отдохнуть и поспать, – ответил он ему и, немного засмущавшись, посмотрел на свои часы на стене.

–Тебе не стоит извиняться. Ты всегда был таким… Но ты, это свое качество, развил у себя так, что оно, я вижу, только помогает тебе. Благодаря нашему откровенному разговору, я получил массу удовольствий. Уже сегодня, мне надо будет уехать к себе в Тараз. Я решил достроить свой дом… Мне в этом будут помогатькроме моих родственников, еще и добрые люди. И я этому, безмерно рад Всевышнему. Разве можно ли не благодарить его, когда жизнь твоя обретает снова покой и смысл? Главное, чего я хотел, у меня получилось. Я встретил тебя, и мы поговорили по душам. Я рассказал про то, что случилось у меня в моей жизни. Рассказал про свой кобыз, который, как мог, сопротивлялся тому неистовому огню и остался невредимым. Но главное – я вручил тебе тот листок с танбой. В которой, безусловно, есть тайна. Тайна, решение которой, я думаю, исполнит твое заветное желание. Мое же заветное желание исполнилось. Хочу верить, что и у тебя, вскоре, случится что-то поистине приятное в жизни, – сказав свои слова Мирасу, снова погладив свою бороду, он заставил того приятно заулыбаться.

Так, не сумев заснуть, уже при первых лучах солнца, они сидели в комнате и, глядя в окно на кухне, пили наспех заваренный кофе. Утро было тихим и, похоже, что город не желал окончательно просыпаться ото сна. Легкий туман стелился над землей, перемещаясь с первыми теплыми лучами солнца. Кофе, приготовленный наспех, казался особенно крепким и горьким, но именно этот вкус напоминал о чем-то настоящем и простом.

Глава 2

Один день

Мираса часто волновало, как еще древние люди, пробовали общаться с другими людьми и просто с Миром посредством музыки. Создавая или может, пробуя создавать, простые, на первый взгляд, музыкальные инструменты. Это могли бы быть подручные инструменты, или скажем, те же камни, либо перетянутые какие-нибудь нити… И тут важно то, как и что они внутренне чувствовали, удовлетворяясь этим звучанием.

Кажется весь мир, и мы с ним, пробуем общаться между собой неким звучанием, истинное значение которого эфемерно, не подвластно нашему сознанию. Пока что не подвластно, скажем… Наш век, век новых высоких технологий рушит многие границы того устоявшегося понимания мира. Но Музыка, как мост нашего внутреннего общения с миром, он, как никогда, не зыблем.

И пусть появляются новые электронные синтезирующие музыкальные инструменты, которых мы и представить не могли бы в своих далеких фантазиях, древние музыкальные инструменты и, в том числе, великий Кобыз, он и его волнующее звучание, оно до сих пор поражает сознание его слушателей. Что мог чувствовать человек, создавший его? Как он мог бы разговаривать с ним наедине, делясь с ним своею радостью, а может и тревогою… И можем ли мы представить, те его ощущения? Но самое главное – это то, что его двигало, когда он, взяв в руки обычный кусок дерева, представил в своем сознании себя с ним…

Мирас видел разных людей, восхищавшихся звучанием различных музыкальных инструментов. Видел, как звуки кобыза вырывали с их глаз слезы. Видел, как радуясь, во время слушаний, глаза светились от некоего воодушевления. Это все реально. Его самого порой трогает, когда чьи-то волнительные прикосновения по струнам, окутывая зал, невольно погружают нас в теплые воспоминания. Даже странно, почему некоторые звучания, они «связаны» с воспоминаниями о прошлом… Где в ней ты хочешь быть услышанным и понятым… Где от всего окружающего веет теплотой… Где все вокруг рады тебе…

Ты скажешь, что каким бы ты ни был музыкантом, в конце концов, он перестает им быть, и становится более чем музыкант? Даже и он не знал, как на этот свой вопрос ответить. Думаю, что для любого человека, наш мир он таков, каким мы его хотим представить…

Кажется, что смысл нашей жизни это то, чтобы мы пытались приблизиться к идеальному… Именно попытаться приблизиться, а не достичь… Потому, что оно не достижимо смертному. И оно, это идеальное, у каждого свое.

Как-то раз, один коллега Мираса, рассказал о своей поездке по городам Европы. Тогда, он обмолвился о том, что сильно пожалел о том, что не смог, по сложившимся тогда обстоятельствам, посетить город Вену. Мирас помнил, что в своем разговоре, его коллега использовал все имеющиеся тогда у него эпитеты. И что, еще особенно запомнилось, он утверждал, что данный город является самым европейским. Конечно, все это прозвучало так странно, что Мирас невольно запомнил тот разговор.

Якобы, он утверждал что, чтобы получить то самое нужное представление о Европе, достаточно было побывать в этом городе и восхититься ее не сказуемой красотой маленьких улочек, подсвеченных уличными фонарями, постоять в окружении туристов, и, попивая горячее кофе, заметить то малое сияние их глаз, разглядывающих шедевры имперской эпохи. И, меж тем, пробующих растворяться в этой не забываемой атмосфере. Почему так? Для этого, ну и впрочем, еще по другим своим делам, Мирас намеревался посетить этот прекрасный город, и почти уже находился на подъезде к городу, на своем зеленом скоростном поезде.

Город Вена встретил еговсем своим великолепием. Город в канун Рождества преображался множественными огнями и волшебной атмосферой. Особенно, благодаря рождественским ярмаркам, сверкающими огоньками и украшенными историческими зданиями. Наверное, ощущение праздника и уюта в этом городе, здесь особенное. И кажется, этим ощущением пропитано все вокруг.

Вена – это, действительно, город, который часто называют воплощением европейской культуры и духа. Столицу Австрии окутывает особая атмосфера величия и изящества, где переплетаются следы имперского прошлого и живая культура современности. Именно здесь, на старинных улицах, можно встретить роскошные дворцы, музеи и театры, в которых оживает эпоха Габсбургов. Именно здесь возможно ощутить звучание знаменитых вальсов и почувствовать то культурное смешение, который, наверное, по праву, делает Вену «самым европейским городом».

Вероятно его коллега, хотел прочувствовать эту уникальную ауру, отразившуюся и в архитектуре, и в повседневной жизни. И об этой уникальной возможности, он, конечно, сожалел.

Мирас знал, что сюда стекаются туристы, чтобы увидеть собор Святого Стефана, Шёнбрунн и Бельведер, а также ощутить уют венских кофеен, в которых зарождались идеи и велись беседы о высоком. А вечерние прогулки по улочкам Вены, освещенным мягким светом фонарей, будто переносят в другое измерение, где можно раствориться в эстетике и наследии европейской культуры.

Путешествие на скоростном поезде, несомненно, должно было усилить это ожидание, когда окно становится экраном, через который мелькают живописные пейзажи. Но сие удовольствие закончилось, в виду технологического прогресса,довольно быстро, и он не смог разглядеть или даже попытаться сделать этого, на фоне быстро промелькнувшего пейзажа за окном мчавшегося нашего экспресса.

Его поездка в этот город, сейчас представлялась ему, как романтичное свидание с Европой, где есть все: от утонченного искусства до приятного горячего кофе, от истории до живого настоящего.

Как только скоростной поезд притормозил у платформы, и Мирас сделалсвой первый шаг по венской земле, тоегоохватило это трепетное ощущение причастности к Европе, которое онтак хотел ощутить. Теперь же, все его затуманенное сознание хотело лишь одного. Что, надеясь насладиться этим городом сполна, не пропустить самое важное! И это важное, переполняло его чувства.

Еще с детства, Мирасслышал, что существует некий магический музыкальный инструмент, звучание которого, если и не преображает слушающего человека, то каким-то образом, действует на его мироощущение. Миропонимание всего того, что мы называем Вселенной. И пусть им, были применены метафоры, но он все равно был уверен, что это неописуемое звучание, которое возносит сознание человека, является достоянием человечества.

Будучи еще молодым, Мираспонял о чем тогда говорилучитель музыки, но от этого, его желание прикоснуться к нему и попробовать стать частью ее, она, если не стала заветной мечтой, то, по крайней мере, на тот момент его жизни, стала ее смыслом.

Целью поездки в этот пропитанный духом Музыки город, конечно же, было вживую услышать звучание величественного Органа. Люди часто говорят, что не надо соединять то, что несоединимо. Что Камень и Воздух, не могут сосуществовать вместе. Ибо разные по сути происхождения, сама Природа их разделила. Разделила и приказала жить каждому только своей жизнью, не мешая и давая лишь изредко прикасаться им друг другу. Но Мирас не был бы, именно тем испытателем и первопроходцем, который захотел смешать невозможное. Для этого, с ним был его любимый музыкальный инструмент и его огромное желание попробовать познакомить их…

Остановившись в одном из забронированном им гостинице, Мирас в предоставленном ему номере, разложил по своим местам свои личные вещи, и решил немного пройтись примыкавшему к зданию, пешеходной улице.С собой он взял свой футляр, в котором находился его кобыз. Доносившие с полураскрытого окна комнаты, звуки людей и ярмарочных ларьков будоражили его сознание. Прибывающих в гостиницу людей было много и те,загромождали проход к выходу из здания. Немного простояв на месте, попробовав определить по голосам туристов, их принадлежность к определенной стране, он неспешно вышел на улицу. Время было около полудня. Солнце и легкий морозный воздух, их приятное сочетание, они словно увлекали в рождественскую сказку, что на душе становилось легко и свободно. Его немногое знание английского языка и вместе с тем, отрывочно немецкого, давало ему надежду, что он сумеет сориентироваться и не потеряться в этом, казалось маленьком и уютном городе, а на самом деле, довольно большом мегаполисе в современном понимании урбанистики.

Проследовав за некоторыми шумно говорящими людьми, которых Мирас определил как людей с Пиренейского полуострова, он вышел на более широкую улицу, где было множество уличных музыкантов. Чуть поодаль, в стороне, удобно расположившись на своих изящных табуретках, иногда хмурясь, сидели скучавшие художники. Некоторые, копошась в своих скромных дорожных сумках, были увлечены поиском чего-то. Но и все равно, успевая отвечать проходящим туристам своими улыбчивыми приветствиями, казалось, что и они тут сидели только за тем, чтобы ничто из происходящего в канун этих праздничных дней, не мог пропустить той внутренней эйфории, которая безусловно творилась в их сознаниях.

Наверное,творческие люди по-особому все же ощущают происходящее вокруг. Может быть и поэтому, Мирас, рассматривая их, немного простоял там.

Те,бурно обсуждавшие какое-то невероятное событие для них, итальянцы, быстро растворились среди неспешно идущих навстречу других туристов.Уже оглянувшись вокруг, он увидел в стороне большую вывеску кафе и, желая уже было направиться туда, заметил у одного уличного музыканта, странную, как показалось ему, вещь.

На видавшей многое, потертой местами его гитаре, был установлен маленький флаг Казахстана. Тот тоже, заметив рассматривавшего данный маленький флажок, решил подать ему знак, и, помахав ему рукой, пригласил его приблизиться к себе.

–Сіз қазақсызба?5 – коряво пробормотал тот и улыбнулся.

–Әрине, мен қазақпын6.– ответил Мирас и, не зная как уже реагировать на заданный вопрос, решил тоже ответить ему той же монетой. Улыбнувшись, он подошел и протянул ему свою руку.

–Вы, наверное, знаете русский язык, раз вы из Казахстана. Русский язык, я немного лучше понимаю, и даже немного разговариваю на нем. Будучи когда-то студентом, я занимался им. Хотя он тоже ужасный… Меня зовут Себастьян, – пожав протянутую руку, сказал немецким говором он и, немного замешкавшись, решил продолжить свои слова.

–Извините меня, я плохо знаю русский язык, а ваш казахский, я всего-то только несколько слов…

–Меня зовут Мирас и я из Казахстана. Если точнее быть, то из его столицы, города Астаны. Ваше знание, как по вашим словам, пусть оно незначительное, но оно действенное. Ведь получается, мы познакомились благодаря ей…, – Мирас посмотрел на его музыкальный инструмент и, улыбнувшись, про себя, решил подумать, музыкантом какого жанра он является.

Теплое пальто поверх вязаного свитера на нем, если и не говорило ему ни о чем, то подсказывало то, как и насколько он относится к своему здоровью. Пока Себастьян, как показалось, подбирал в уме нужные слова, Мирас решил нарушить воцарившуюся между ними тишину.

–А какую вы музыку играете, Себастьян?Warum möchten Sie Musik verwenden?7– вдруг задал неожиданно свой вопрос Мирас и оглянулся на возле стоявших его товарищей.

–Я исполняю более лирические современные песни. Я предпочитаю рок в стиле блюз. Мне нравится Гари Мур, Джон Мейолл, ну и конечно, Би Би Кинг. Вы знаете песню OneDay Гари Мура? Мне тут помогают мои друзья, Эрик и Матеус. Вы не спросили меня, откуда я знаю казахские слова, Мирас? Мнесложновыговоритьвашеимя. Ich bin noch nicht einmal auf Russisch unterwegs. Ichhattemehrere.Kannessein, dassjemand, derSiebraucht?8- ответил он и, в ожидании оказаться понятым, вопросительно посмотрел на собеседника.

–Не вопрос, говорите, как будет вам удобно. Да, конечно, вы молодцы, что увлечены музыкой. Мнеэтоприятнослышать. Ноямузыкантдругогонаправления. Es ist wichtig, dass die Musikinstrumente, die von anderen Musikinstrumenten verwendet werden, nur noch mehr sind und nicht entfernt werden. Ich glaube, es handelt sich dabei um ein Musikinstrument. Mein Musikinstrument wird durch die Musik ersetzt. Dies ist ein Dreifachinstrument, das Sie möglicherweise herunterladen können.9

–Мирас, нопочемумыстоимтут? Давайте мы зайдем в то кафе. Позвольте мне угостить вас, как моего гостя, прекраснейшим кофе. У вас на руках он? Это ваш музыкальный инструмент? Даже немного странно, что он умещается в вашем футляре, – спросил его Себастьян и, не дождавшись ответа от собеседника, в обнимку поздоровался с подошедшими молодыми людьми. Среди подошедших и приятно поздоровавшихся с ним молодых ребят, была одна девушка. Именно она, более сосредоточенно всматриваясь то на Себастьяна, то на незнакомца, несколько раз кивнув ему в знак согласия, сказала ему быстро что-то непонятное, и приветливо поздоровавшись с Мирас, начала доставать свою красную гитару.

–Это моя сестра Николь. Сейчас, в вашу честь мои друзья и, в том числе, моя сестра, исполнят одну песню. Давайте пройдем в кафе. Оттуда будет слышно, как они будут петь. Эта песня, должна вам понравится. Считайте, что эта песня, она наша любимая. Люди часто просят его исполнить им на бис, – сказав это, он снова мельком посмотрел на его футляр, и стал снимать с себя гитару.

–Да, конечно, спасибо вам всем. Да, я вспомнил о чем я хотел вас спросить. Почему на вашей гитаре, стоит флаг Казахстана? Wasistdas?10 – задалсвойвопросМирас,пропускаявперед в сторону кафеСебастьяна.

По всей видимости, у Себастьяна было, что ответить ему. Но обстановка, где вокруг ходило множество людей-туристов, немного отвлекала его. Он хотел ответить на вопрос гостя в более непринужденной обстановке. Мирасу, в тот момент, показалось, что тот пренебрег его вопросом и, не зная как на это реагировать, было чуть расстроился. Но последовав за ним, он догадался: зачем и почему он так поступил. И это его немного успокоило и расслабило.

–Давайте присядем за тот стол у окна. Оттуда нам никто не помешает поговорить, – сказал он и направился в далеке стоявшему маленькому столику у большого витражного окна. Через некоторое время, заказав кофе, он попросил горячего шоколада им обоим.

– Вы знаете, моя бабушка была родом с Казахстана. Она меня очень любила. Она рассказывала мне много ваших сказок. Я даже помню, как назывались ваши богатыри. На вашем языке, они батыры? Ее звали Айна. Ей не нравилось, когда многие порой называли ее Анна. Она тогда настаивала, чего бы им это не стоило, выговаривать ее имя правильно. Воттакаяонабыланашабабушка. Sie hatte etwas aristokratisches an sich11… Наверное, я правильно выговариваю ее имя. Айна…Говорят, что мои глаза очень похожи на ее глаза. А глаза ведь это отражение души…Поэтому в честь нее, я всегда выступаю с флагом Казахстана. Пусть он у меня маленький, но мне кажется, он служит мне магнитом. Да, так оно и есть! Магнитом, для привлечения мне и моим близким удачи. Представьте себе, я даже помню, как она, своим убаюкивающим голосом, пела на своем родном языке мне колыбельные песни. Моя сестра Николь, родилась после того, как она покинула нас… Поэтому она просит, и я ей рассказываю о нашей бабушке. Разве я могу ей отказать в просьбе…И это очень нравится ей. Она даже старается учить казахский язык, но пока что ее успехи ограничиваются парой-тройкой некоторых слов. Как-то так, наверное… Я не знаю, где она жила в Казахстане. Но помню, она рассказывала нам о горах и неописуемой красоте долины, где течет красивая река Талас. Что там места, красивей которых нет ничего на свете. Я до сих пор искренне верю, что на самом деле есть это место. И я хочу побывать там. Спасибо вам, Мирас, dassdumichheutegetroffenhast12 – чуть расстроившись, выложил все ему Себастьян и молча, скрывая выступившую слезу, уставился в окно, на проходящих пару туристов.