Рецепт счастья

Вот это уже неслыханная щедрость!

– А что за соревнования? Весёлые старты что ли типа? – подала голос блондинка, накручивая один из тонких хвостиков на указательный палец.

– Оленька, радость ты наша, специально для тебя повторяю ещё раз. – с ласковой насмешкой обратился к ней Николаич, – Чемпионат! По легкой атлетике. В Москве! Подготовиться, думаю, успеем, ещё два месяца впереди, вы все ребята спортивные, и вам же лучше – прогуляете чуток учёбу.

Тут же в крохотной тренерской поднялся возмущённый недовольный гул.

– Какой ещё чемпионат?!

– Как только два месяца??

– Я не хочу пропускать учёбу из-за этого!

– Но, Владимир Николаич, так нельзя!

Не приняли участия в общих недовольствах только Матвей и Алина. Она погрузилась в невесёлые мысли о том, сколько же времени будут отнимать тренировки, а толку от этого будет ноль, ведь, как верно подметил Николаич, спортсменов среди них особо не было, одни калеки. А он просто замер с каменным лицом, за которым не проглядывалось ни одной эмоции.

– Всё-всё! – физрук прикрикнул, возвращая внимание к себе. – Это вопрос решённый и необсуждаемый, – передаю вам слова ректора. Слово в слово.

Быстро прожевав ещё одну конфету, он встал, и, хлопнув по плечу рядом стоящего коренастого короткостриженого парня, поковылял к выходу.

– Ну ладно, обдумывайте, а пока есть время ещё партеечку в волейбол вам сыграть.

Глава 5

За полгода, с момента первого прихода в гости к Кате, её квартира стала ещё больше походить на убежище для людей без места жительства. Она находилась в прокуренном общежитии, где соседями были сплошь алкаши и наркоманы, и выглядела почти также страшно, как и единственный в доме подъезд: обшарпанный, с прожжёнными сигаретами стенами, настолько облупленными и подкопчёнными бесконечным дымом, что их первоначальный цвет разглядеть было невозможно. Там всё время ошивались полупьяные, грязные, иногда чуть ли не голые соседи, которые выползали покурить прямо в трусах между стопками водки, и, если для Кати это была уже довольно привычная картина, скорее даже обыденность, то Алина, дважды перекрестившись и опустив глаза в пол, едва ли не бежала на нужный этаж.

Квартира у Малковых была совсем крохотной, практически кукольной. В единственной комнате стоит грязный диван, застеленный пледом с ковровым узором, и двуспальная кровать. Ванная и туалет совмещены, а кухня и вовсе отсутствует, она присоединена к коридору. Шкаф с посудой и холодильник находятся прямо в прихожей, там же стоит компактная двухкомфорочная плита. Из домашней утвари в этом жилище оставались только старенький телевизор, похожий на громоздкий ящик, или, как его называла Катя – гробик, похоже, сохранившийся ещё с советских времён; некогда серый, пожелтевший шкаф во всю стену, в котором умещались вещи всех членов семьи, и небольшая тумбочка, служащая столом для тарелок с едой во время приёмов пищи.

Гостей у Малковых обычно не водилось, поэтому тапочек для Алины не нашлось, и она, пытаясь не выдать брезгливость, разулась и осторожно прошла до ванной на носочках, стараясь лишний раз не дотрагиваться до вещей. Но в квартире, при кажущейся разрухе, всё же оказалось довольно чисто. Хотя, положение это не спасало – здесь по-прежнему было не особо приятно находиться, из подъезда в квартиру жутко несло сигаретной вонью, а хлипкая входная дверь и вовсе не внушала доверия.

– Слушай, мне показалось, или соседняя с вами дверь в подъезде была прожжена? – помыв руки и выйдя в комнату к Кате, Алина нарушила неловкое молчание.

Та спокойно кивнула и прыснула от смеха, заметив округлившиеся глаза Алины.

– Ну, ты же видела, какие у нас соседи, маргиналы сплошные, что-то не поделили, и один другому дверь поджёг. Я тогда как раз отошла в магазин, а Лерка одна дома осталась, прихожу, а тут такой прикол.

– Даа уж… – Лина опасливо покосилась на хлипкую дверь. – Точно, прикол.

Теперь ей стало ещё страшнее находиться здесь. Промелькнули мысли тактично ретироваться, но она быстро прогнала их.

Это была та жизнь, которой она смертельно боялась. Жуткая, грязная, безнадёжная, и практически звероподобная в своём моральном упадке. Та, которой она раньше даже представить не могла, ведь никогда её не видела. Жизнь Алины, в сравнении с этим, была прямо-таки приторно-рафинированной и вылизанной: у неё всегда было всё необходимое и даже больше, любящие родители, которые в любой ситуации были готовы поддержать Алину и помочь ей, путешествия по разным странам и ежегодный отдых на море. Ей не приходилось бороться за жизнь, или вытаскивать мать из запоя, чтобы она не потеряла работу, или воспитывать ребёнка, когда ты сам ещё ребёнок. Нет, её судьба разительно отличалась.

Катя достала из шкафчика в прихожей электрический чайник и две кружки.

– Будешь чай? У нас остался зелёный клубничный.

– Конечно! Я без чая не могу. – Алина не слукавила, она действительно пила его постоянно, когда находилась дома, и, скорее всего, уже на 90% состояла только из этого напитка.

Всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке, Алина осторожно присела на краешек кровати, – на диван не решилась, оценив степень его загрязнённости. Ему явно давно требовалась чистка, но, очевидно, у Малковых не было ни денег, ни желания этим заниматься, – все просто давно смирились и не замечали грязь, которая уже стала предметом интерьера.

Ей было некомфортно. С Катей они сдружились очень быстро, но несмотря на это в основном виделись только на учёбе и редко вне стен университета, её чувства и мысли оставались закрытой книгой. О жизни подруги Алина знала лишь те крохи, которыми Катя делилась, когда ей было просто необходимо высказаться. Когда мать, в пьяном угаре, поднимала на неё руку, и Малкова просилась переночевать у Алины, но на утро всегда возвращалась домой, ведь там оставалась сестрёнка Лера. Когда они переезжали из комнаты в общежитии, которую снимали, в квартиру – такую же убитую и страшную, но зато в свою, отдельную квартиру! Или, когда ей приходилось подменять мать в ночную смену в продуктовом магазине возле дома, где та работала, пока женщина валялась дома в очередном запое и бессознательном состоянии.

Алине ни разу не довелось увидеть эту женщину, но она знала – Катя её ненавидит. Нет, она никогда не говорила таких громких слов, но по её рассказам складывалось именно такое впечатление.

Она придвинула тумбочку к кровати, поставила туда кружки с чаем и плюхнулась рядом с Алиной.

– Сейчас уже Лерчик должна подойти, когда там пиццу привезут?

– Через полчаса. – глянув на часы, Лина взяла кружку с чаем, гипнотизируя взглядом плавающие внутри кувшинки накипи.

Как по часам, из коридора послышался скрежет в замочной скважине, и в помещение влетела белокурая малышка. Бросив потрепанный, повидавший жизнь рюкзачок на пол, она, увидев девочек, радостно кинулась к ним.

– Алиинааа! – Лера с визгом набросилась на неё и вцепилась маленькими ручками в шею.

– Леруся, как ты подросла за лето! – Алина разулыбалась и подхватила девочку, усаживая на колени.

Она любила детей, а Лера была очень милым ребёнком. Девочка уже пошла в четвёртый класс, но всё ещё оставалась чересчур маленькой и худенькой. Чертами лица она совсем не похожа на старшую сестру, да и характером тоже. На людях Лера была тихой и практически незаметной, она боялась лишний раз подать голос и обратить на себя внимание, в школе, по Катиным рассказам, у неё совсем не было подруг, и свой досуг она проводила в основном с сестрой.

Алина несколько раз гуляла вместе с обеими сёстрами Малковыми. И если сначала Лера отнеслась к ней настороженно и провела всю прогулку прижавшись к бедру Кати, то в следующий раз она неожиданно сама подбежала к Лине и крепко обняла её, заглядывая в глаза и робко улыбаясь. У Алины был какой-то дар располагать к себе людей, особенно детей. И даже недоверчивая Лера не устояла перед её чарующим обаянием и смогла раскрыться.

– Ну, рассказывай, красота, как у тебя день прошёл, чем занималась? – Алина ласково потрепала девочку за щёчку, отчего Лера порозовела и заулыбалась, щуря глаза от удовольствия: она не привыкла к такому нежному и тёплому отношению.

– Мы сегодня репетировали песню ко дню учителя. Представляешь, нас даже отпустили с окружающего мира! А ещё я буду стих читать на конкурсе чтецов, потому что я лучше всех из класса читаю! – захлёбываясь словами, перебивая саму себя, Лера заёрзала у Алины на коленях, пытаясь рассказать всё и сразу – эмоции её переполняли.

Катя строго посмотрела на сестру:

– Лера, ты руки не хочешь помыть хотя бы? Переодеться, рюкзак разобрать?

Девочка слегка поникла, ей так хотелось поведать обо всех своих достижениях, поделиться бурлящей радостью и насладиться теплом Алины.

– Леруся, иди, быстренько всё сделай, как раз, как закончишь, приедет курьер с пиццей. – Алина легонько подтолкнула её в сторону ванной.

– Пицца?! – широко раскрыла свои и без того огромные глазки Малкова-младшая и с восторженными воскликами побежала переодеваться в домашнюю одежду. – Ура, ура, у нас будет пицца!

Еду привезли быстро, Алина заказала две большие пиццы. Себе с морепродуктами, Кате – её любимую с курицей и ананасами, которую сама считала особым видом извращения.

– Знаешь, я так устала от всего. – тихо произнесла Катя, глядя на сестру, с наслаждением уплетающую пиццу, – Я хочу найти работу, мама не справляется тянуть всю семью. Лерке постоянно нужно что-то в школу покупать, а мне на учёбу. Продукты дорожают, и мы даже курицу себе позволить не всегда можем. – опустив глаза и немного помолчав, она продолжила. – Но я не знаю, как всё совместить. Универ нельзя прогуливать, мы же на бюджете, а после него нужно сидеть с Лерой, потому что мы боимся оставлять её здесь одну.

– Я думаю, Лера справится одна, ей всё-таки уже десять. Ты в её возрасте уже сама с ней сидела.

– Да, но это была я. А Лера совсем другая, я боюсь за неё, она – единственное, что у меня есть. Наверное, я похожа на курицу-наседку, но она ведь такая маленькая ещё, а мир жесток, мы ещё и живём в таком месте неблагополучном. Как подумаю, что может случиться…

Катя всхлипнула, прижав руку ко лбу, а Алина ободряюще накрыла ладонью её подрагивающее плечо.

– Я тоже давно думаю о работе, не хочу напрягать родителей постоянно. Мы можем вместе поискать подработку, хотя бы на пару часов в день, чтобы это не влияло сильно на учёбу. – предложила она, не зная, как ещё поддержать подругу.

Алине было безумно жаль девочек, но виду она не подавала – Катя относилась к этому очень болезненно. Кто определил для них такую судьбу? Чем они это заслужили? Выживать, еле сводя концы с концами, не чувствовать безопасность даже в собственной квартире, всю жизнь, с самого детства наблюдать пьянки, бедность и нравственный упадок. И Алина помогала им, как могла: терпеливо давала подруге высказаться, оказывала моральную поддержку, иногда осторожно пыталась советовать, наставляя на путь к выходу из сложных ситуаций, стараясь не задеть Катю; покупала ей обеды, когда видела, что та ничего не берёт в столовой, хотя голодна, но признаться в отсутствии денег стыдно.

От невесёлых мыслей Алину отвлекла Лера, с разбегу запрыгнувшая к ней на колени и повалившая на кровать.

– Леруся, ты как дикарка, ей Богу, снесла меня! – засмеялась Лина и защекотала проказницу, которая тут же начала извиваться ужом, громко хохоча.

Отсмеявшись и вновь приняв вертикальное положение, Алина посмотрела на Катю и подметила, что подруга наконец повеселела, смотря на радостную сестрёнку, которая удобно устроилась на Алине и не собиралась покидать её коленки.

Наевшись, выпив пять чашек чая, поиграв в крокодила и перевыполнив лимит по общению на неделю вперёд, Алина собралась домой.

– Красота маленькая, мы ещё увидимся, не расстраивайся! – обняла она Леру, едва не плачущую из-за её ухода, и погладила по хрупкой костлявой спинке. – Катюш, до завтра.

Обнявшись с подругой, Лина вышла на лестничную площадку, тут же наткнувшись на крупного толстого пропитого мужчину, источающего на весь пролёт адский коктейль удушающих ароматов алкоголя, табака, грязи и пота. Вжавшись в стену и задержав дыхание, она быстро обошла его и, сбежав вниз по лестнице, наконец выбралась на чистый воздух.

На улице оказалось невероятно свежо. Идёт редкий, но крупными каплями, дождь, в воздухе завис запах хвои и уже увядающей осенней травы, – совсем рядом с этим ужасным, пропитанным тоской и несчастьем домом находился небольшой сосновый лесок, почти неокультуренный рукой человека – там находилось всего несколько лавочек по тропе и множество кормушек для белок и птиц.

Решив прогуляться в одиночестве по вечереющему бору, Алина достала чехол с наушниками и, включив Адриана Челентано, ступила из-под козырька подъезда на тёмно-серый от дождя асфальт. Когда у неё появлялось особое, меланхоличное, настроение, Алина обожала слушать итальянскую эстраду, наслаждаясь искренней эмоциональностью, певучим языком, словно обласкивающим уши, и присущими их культуре мелодиями и ритмами. А самое главное, даже если в песне поётся о несчастной любви, она не вгоняет в депрессивное настроение – удивительная особенность.

Вслушиваясь в хрипловатый, местами надрывный голос Челентано, она медленно подходит к лесу, мерно качая головой в такт и поднимая лицо к небу. Она вглядывается в тёмные кучерявые тучи и позволяет каплям дождя постукивать по лицу, скатываясь за ворот свитера. Её щеки, лоб, зализанные в хвосте волосы, – всё оказывается насквозь мокрым, и Алина искренне наслаждается этим. Ранней осенью, когда на улице всё ещё стоит тёплая погода и нет той грязи, которая появляется ближе к ноябрю, потому что лужи успевают быстро высыхать, дождём можно наслаждаться и проводить время на улице без раздражения от вечной слякоти и мёрзлости.

В бору, не смотря на дождь, сухо, раскидистые кроны сосен практически полностью закрывают небо, не давая проникнуть вездесущим каплям. Пройдя вглубь леса по широкой тропе, Алина доходит до первой скамейки, и, стряхнув опавшие с иссушенных ветвей близрастущего дерева иголки, садится, с наслаждением откидываясь на спинку.

В будние дни здесь совсем мало людей, по дороге Алине попалась только одна парочка. Зато лес переполнен живностью и даёт эксклюзивно насладиться видами природы: белками, воронами, галками, которые, словно ошалевшие от количества еды, носятся по траве и кормушкам, собирая упавшие шишки, брошенные людьми семечки и хлеб.

Алине даже повезло увидеть белочку-альбиноса, уже ставшую символом бора и настоящей звездой города – её фотографировал каждый, кто видел, и выкладывал в местные паблики.

На телефон пришло уведомление, вырывая глубоко ушедшую в себя Лину из мыслей.

«Конфетка, чем занята?» – мигнула иконка с уведомлением от Королькова.

Уже конфетка? Она приподняла брови, а губы против воли разъехались в улыбке.

Алину всё также сильно удивляет его непривычное внимание, но в этот раз она подметила это без привычного раздражения. Сегодня в университете Матвей казался очень милым и обаятельным, и продолжал упорно добиваться её внимания, удивительным образом постоянно оказываясь рядом.

«Сижу в бору, слежу за белочками» – быстро напечатала она и, в ожидании ответа, требовательно уставилась на экран. Но Матвей как будто решил её подразнить и вышел из диалога, а потом и из сети.

Убрав телефон и выждав немного времени, она вновь достала его, заходя обратно в соц сеть.

Тут же, словно он только и ждал, когда она вновь зайдёт, наконец прилетело следующее сообщение от Королькова: «Не хочешь встретиться, прокатиться за кофе?»

Пальцы сами набрали ответ, опередив все здравые мысли: «Давай. Только я хочу глинтвейн».

В этот раз Матвей ответил также мгновенно, как и она: «Подъеду минут через двадцать. Дождёшься?»

Алина кокетливо прикусила губу.

«Может быть. А может и нет :)»

Глава 6

Матвей приехал даже быстрее, чем обещал, и уже стоял на выходе из леса, когда Алина дошла до него.

– Всё-таки пришла. – вместо приветствия сказал он, выбираясь из салона авто, проводя рукой по длинным волосам и зачёсывая их назад.

– Да так, думала уйти по-быстрому, а ты приехал раньше… – кокетливо встряхнув волосами, Алина поравнялась с ним и, дождавшись, когда Матвей галантно раскроет дверь, села на переднее сиденье.

Хмыкнув, он уселся рядом и завёл машину, а затем повернулся к Алине, самодовольно улыбаясь.

– Красотка, я и не сомневался, что ты придёшь.

– Самоуверенности тебе не занимать, отщипнёшь кусочек для меня? – она закатила глаза.

– Нет, у тебя и так с этим всё в порядке. Ходишь вся такая гордая постоянно, даже мне к тебе страшно подкатывать, вдруг отошьёшь? – уколол её Матвей.

Алина даже хихикнула, думая, что он шутит, но лицо парня осталось серьёзным. Такое признание удивило, а ещё больше сбило с толку его "подкатывать", но она не подала виду, шутливо парировав.

– Да лааадно, это ты обычно как павлин ходишь, а я так, скромная студентка. – Лина, чуть склонив подбородок, опустила взгляд на свои коленки и приняла самый смиренный вид, на который только способна.

– То есть я – павлин? – он откинул голову на сиденье и засмеялся, обнажая ровный ряд белоснежных зубов.

«Даже унитазы менее белые» – подумалось Алине.

– Радуйся, что всего лишь павлин, а не другой вид пернатых. – всё также скромно произнесла она, по-прежнему разговаривая со своими коленками.

Матвей сделал вид, будто собирается щёлкнуть Алину по носу, и, когда она, возмущённая, вышла из образа святой простоты и шлёпнула его по руке, надавил на газ. Машина медленно поползла к асфальтированной дороге.

– Ты, конечно, невероятная актриса, но в роли скромницы выглядишь неубедительно. – улыбка так и не сходит с лица Матвея, делая его ещё привлекательнее, так, что Алина невольно залюбовалась его профилем, растворяясь в ней.

– А я так старалась! – саркастично усмехнулась она в ответ, качая головой.

Матвей повернулся к ней и на мгновение застыл, словно перед музейной экспозицией, внезапно попавшей в поле зрения и захватившей его. Но почти сразу, спохватившись, вернул взгляд на дорогу: они уже выезжали на оживлённую дорогу – наступал час-пик, когда большинство возвращались с работы или учёбы домой.

Смутившись от такого пристального внимания, Алина спрятала глаза. Что вообще случилось с Корольковым, что он сидит и общается с ней, простой смертной? Ещё и смотрит так, что мурашки идут по коже.

– Ты знала, что у тебя невероятно красивая улыбка?

Алина почувствовала, как её щёки обретают нежно-розовый оттенок. Ну зачем он её добивает? Конечно, она знала. Улыбка – это тайное оружие любого человека, она меняет лицо и делает каждого во сто раз привлекательнее. Она улыбалась постоянно, заражая других оптимизмом, и наблюдая, как улыбка разоружает даже самых негативно настроенных людей. Однако слышать комплименты именно от Матвея было непривычно и, как бы она не хотела это отрицать, приятно.

Как так? Ведь он даже никогда не нравился ей, не считая лёгкой увлечённости ещё год назад, когда они только поступили в универ. Она не желала сейчас отношений, не хотела отвлекаться от учёбы, но Матвей сумел заинтересовать её. Он как будто намеренно искал встречи с ней, и совсем не по делу, делал комплименты, был обезоруживающе мил и вежливо-настойчив. Сложно не поддаться такому навязчивому интересу. К тому же, это может быть обычная дружеская заинтересованность. По крайней мере так Алина успокаивала себя.

– Куда поедем? Я предлагаю в центр, там можно взять невероятно вкусный глинтвейн, а потом прокатиться по городу.

– Вези меня хоть на край света. Ради вкусного глинтвейна я уеду с тобой даже в Нарнию! – мечтательно закатила глаза Алина.

– В Нарнию я и просто так уехал бы! – Матвей усмехнулся. – Вкусный глинтвейн и правда тяжело найти, но я обещаю, этот будет лучшим в твоей жизни.

Разрекламированное Матвеем место с божественным глинтвейном оказалось маленькой кофейней, которую Алина навряд ли приметила бы, будь она одна. Корольков оставил её в машине, а сам вышел за напитками.

Отсутствовал он долго. Сначала Алина наблюдала за суетливыми прохожими, кто-то бежал, не отвлекаясь от экрана смартфона и почти врезаясь в других людей, кто-то громко разговаривал по телефону, какая-то бабуля, встав прямо на дорогу и торопливо осмотревшись, поковыляла прямо посреди широкой магистрали. После этой бабушки ничего интересного больше не было, и Алина, заскучав, достала телефон, зашла в социальные сети и принялась лениво пролистывать ленту новостей.

Она так погрузилась в себя, что, испугавшись открывшейся с её стороны двери, Лина едва не выронила телефон. Это вернулся довольный Матвей с двумя большими стаканами.

– Заскучала? – дёрнул бровями он и вручил ей сдвоенный подстаканник.

– Капитан очевидность! Ты куда пропал? Отправился прямиком в Нарнию, чтобы раздобыть мне глинтвейн? Надеюсь, рахат лукум хоть захватил?

– Нет, его сегодня не было в наличии. И мне, кстати, нравится, что у нас уже есть своя тема, – Нарния для избранных. – он подмигнул и, обогнув машину, сел рядом с Линой.

Она отпила из тематического осеннего стакана с городским пейзажем в оранжевых тонах и замычала от удовольствия. Да, это было то, что нужно! Насыщенный вишнёво-апельсиновый вкус, кисловато-терпкий, с ярко выраженным ароматом и привкусом корицы, – наслаждение в чистом виде.

– Ну как, твои вкусовые сосочки довольны? – спросил Матвей, внимательно наблюдая за Алиной.

– Мои вкусовые сосочки в экстазе! Плюс десять баллов тебе в карму за открытие для меня этой прекрасной кофейни! Там всё такое вкусное?

– Ну, из того, что я успел попробовать, да, всё обалденное. У меня яблочный чай, будешь? – предложил он свой стакан.

Алина, с трудом оторвавшись от своего напитка, сделала небольшой глоток из стакана Матвея и восхитилась:

– Ммм, очень вкусно! Всё, у них появился новый постоянник. А ты откуда узнал об этом месте?

– Да так, знакомая здесь работает. – кажется, Корольков немного смутился, но Алина не придала этому значения. – Поехали?

Как-то незаметно время уже близилось к позднему вечеру, на улице стемнело, а тучи приобрели ещё более тёмный, угрожающий сильным ливнем с грозой оттенок.

Город начал медленно освещаться иллюминацией. Между Алиной и Матвеем повисло неловкое молчание. Он включил неизвестного Алине русского исполнителя, поющего какой-то мелодичный лирический рэп, и аккуратно вёл машину, источая привычное для него спокойствие и уверенность, а она крепко ушла в себя, безотрывно смотря на приборную панель и не думая ни о чём.

– Алин, – Корольков провёл по её руке горячими пальцами, наконец привлекая внимание после нескольких неудачных попыток. – По обложкам я тебе завтра кину материал, глянешь?

– Прости, – она слегка покраснела, – Я чуть-чуть дзен словила. Да, конечно, посмотрю.

– Какой у тебя адрес? Довезу, а потом по делам ещё смотаюсь.

Алина назвала адрес своей хрущёвки, и между молодыми людьми вновь повисла тишина, прерываемая только покашливанием Лины.

– Слушай, а почему ты в универе совсем не появляешься? – решила первой нарушить молчание она.

– Я работаю у отца в фирме, и мне слишком лень ещё и на учёбу ходить. Всё равно сессию мне закрывают, проблем нет. – беззаботно произнёс он. – Я там числюсь только ради отцовского спокойствия, чтобы он меня не доставал. А ты почему пошла на экономиста, а не в художку, например? Стала бы крутым художником и продавала бы свои картины куда-нибудь заграницу. Вон, в Штатах любую красиво презентованную мазню готову за кучу баксов купить. – он засмеялся, а Алинин слух неприятно резануло слово "мазня".

– Я просто долго не могла определиться с профессией. – она замялась. – Знаешь, это такая стандартная ситуация, как обычно бывает: в девятом классе ты думаешь, что впереди ещё целых два года, и ты точно поймёшь, кем хочешь быть. Потом ты идёшь в десятый класс с теми же мыслями, особо не заботясь о том, что будет дальше. А в одиннадцатом ты внезапно понимаешь, что как таковых талантов и интересов у тебя нет, и нужно просто выбирать профессию по востребованности, которая сможет прокормить тебя. – помолчав, она добавила. – А рисовать можно и без профессионального образования. А именно в Новосиб я поступала потому, что здесь недалеко, в деревне, живёт моя тётя. Правда, мы с ней за тот год виделись буквально раза два, она всё время торчит в своём огороде.

– Я тебя понимаю, у меня вообще не было выбора. – невесело усмехнулся Матвей, а потом, будто спохватившись, удивился, – Постой, так ты не местная?

– Нет, я из маленького северного городка, родители остались там, а я пока что здесь. Куда поеду дальше пока не думала, может останусь здесь.

Разговоры о её профессиональном выборе и будущем навеивали на Алину странную тоску. Её душа не лежала к экономике, но выбор совершён, и его нужно было принять. Она приоткрыла окно и вдохнула тёплый осенний воздух, не позволяя себе уйти в грустные мысли.