Ты – моё

И вот так, шаг за шагом, мы продвигались навстречу друг другу, незаметно переплетая свои судьбы в этом необъятном виртуальном пространстве.

Нет никаких сомнений, что в тот день я опоздал на работу по меньшей мере на полчаса. Мое рабочее место было очень красивым – особняк позапрошлого века, отреставрированный под свадебный салон. Забавно, что сейчас, когда я рассказываю тебе, я вижу красоту этого места и достоинство своей работы – а прежде я стеснялся того, что не могу предложить женщине миллионы на своем банковском счете и люксовые дорогие туры за границу.

С первого взгляда на фасад особняка, в котором находился наш салон, в глаза сразу же бросаются его архитектурные детали: величественные колонны, карнизы и витражные окна, через которые свет мягко проникает внутрь, создавая удивительную атмосферу. Декорирование входной группы завораживало невероятно: нежные цветочные композиции, стилизованные в духе эпохи, и изысканные элементы, которые подчеркивают утонченность места. Внутри салона роскошный холл с высокими потолками и лепниной, расписанной в пастельных тонах. На первом этаже расположены уютные примерочные для мужчин, оборудованные мягкими диванами и величественными зеркалами в золоченых рамах, а на втором – для женщин. Третий этаж – это настоящая жемчужина особняка. Просторный портновский цех и студия для фотосессий, украшенная антикварной мебелью и стильными декорациями, предлагает уникальный фон для фотографий. Я работал на третьем этаже в самой гуще творческой атмосферы с потрясающими людьми, давшими мне, как сотруднику и человеку, невероятное количество помощи, развития и тепла.

Моя деятельность была связана с подбором персонала, адаптацией, работой с документами и общением. Нравилось ли мне это? Едва ли. Понимал ли я тогда, как мне повезло с этим местом? Конечно же нет.

Пройдя через все залы и ателье, чтобы поздороваться с коллегами, я наконец оказался в своем кабинете. Увидев свое отражение в экране компьютера, я воодушевился от удивления – я улыбался. В тот момент я понял, что появление новой женщины в моей жизни поменяет все, то есть, расставит по своим – правильным – местам. Третья ошибка за один день жизни.

– Ну, как ты там, весь в работе? – она писала, а улыбка моя становилась все шире.

– Да, недавно зашел, пообщался с сотрудниками, сейчас попью кофе и займусь делами. Ты знаешь, мне очень бы хотелось увидеть тебя вживую, что думаешь? – сердце бешено колотилось, я готов был вылетать к ней хоть сейчас, если бы эта женщина сказала «да». То самое «да», которое тебе может сказать лишь один человек на весь белый свет.

– Какой ты быстрый, люди в реальности всегда не такие, как в Интернете, знал?…)

– Мне кажется, ты точно такая, как и на фото, а если кажется, то не кажется, согласись?

– Ты довольно интересный, а какой твой знак зодиака? В принципе, можно было бы увидеться с таким привлекательным парнем, но сейчас у меня тьма проектов, поэтому не смогу уделить тебе должного времени, давай начинать узнавать друг друга пока в формате онлайн?

Я был преисполнен счастья. Я впервые за долгие годы чувствовал, что живу. Эйфория от прежде недоступных мне эмоций уносила разум далеко, сосредоточиться ни на чем кроме пучины глаз Армине не получалось. «Если так чувствуется первая любовь, то и в правду, есть чувства, которые поднимают нас от земли», – подумал я тогда. Тогда я понял, что Счастье дарит ощущение единства с миром, когда каждый шаг кажется легким, а каждое дыхание – даром.

А ты чувствовал когда-либо подобное? Я желаю тебе этого от всего сердца, потому что в подлинной любви и сосредоточено счастье каждого из нас. Поэтому его так тяжело найти.

Сердце билось сильно, но вместе с тем в унисон с внутренними ощущениями, проецируя радугу радости на всю галактику. Я ответил ей:

– Приятно слышать твое мнение обо мне, что и говорить. Я – стрелец, а ты – как я уже знаю – весы, крайне интересный, загадочный знак, ты любишь разнообразие? Я рад тому, что мы познакомились, твои руки – это буквально произведение искусства, я хотел бы написать тебе стихи и прочесть под бокал вина, ты любишь вино? – мне хотелось выспросить сразу как можно больше о ней, откуда такой живой интерес в моей душе – я не ведал, но получал удовольствие.

– Ты уже все обо мне знаешь? Ты такой романтик, а про вино скажу при личной встрече… – это ее сообщение я увидел намного позже, потому что уже писал стихи, чтобы прислать ей с пожеланиями спокойной ночи. Моя кровь кипела, и я жаждал проживать каждое мгновение этой жизни по максимуму.

– Ты очень меня интригуешь, есть такой вопрос – почему с самого начала ты отметила, что не знакомишься ради отношений? Если ты не свободна, что ищешь в том чате? К слову, я оттуда уже вышел, – это было чистой правдой, сразу же, получив ответ Армине, я вышел из чата, в который и изначально не особо стремился.

– Скажу так, я очень много работаю и поддерживать отношения на должном уровне я не смогу, но отношений в моей жизни сейчас нет – я, конечно, заметил, что второй раз за сутки эта женщина сама отмечает, что не способна чего-то дать другому человеку «на должном уровне», но не придал этому значения.

– Как так вышло, что такую волшебную девушку никто не смог укротить? – это был один из худших вопросов, что можно задать девушке, но я терял связь с мозгом и мысленно делал ей предложение в Париже. Она назвала меня романтиком – я такой? За всю свою жизнь меня никто так не называл, пусть я и дарил своим женщинам исправно цветы раз в неделю, организовывал романтические свидания и делал широкие жесты. Я посчитал, что она так сразу разглядела меня, потому что эта женщина – моя судьба. Я решил так спустя несколько часов общения по переписке.

– Ты улыбаешь меня, весь день сегодня хожу в превосходном настроении, благодарю тебя, мой стрелец-романтик…

На этом сообщении я ощутил яркую волну возбуждения, прошедшую по моему телу. Переписка продолжалась на протяжении всего дня, пролетевшего, словно минута.

Когда вечером я вышел из салона, чтобы поехать домой, в секунду разразился внезапный снегопад, как будто небесные ворота распахнулись, и тысячи белоснежных хлопьев устремились на землю, завораживая все вокруг. Они кружились в танце, паря в воздухе, и каждый из них, словно крошечная звезда, оставлял после себя легкое волнение. Ветер подхватывал их, поднимая ввысь и заставляя сновать по улицам, запутываясь в ветвях деревьев и сбиваясь в мягкие шапки на крышах.

Пейзаж со сверхзвуковой скоростью превратился в феерию, где дома могли бы стать декорациями для сказки, а вечерние огни, отражаясь на снегу, словно вспыхивали новыми цветами. Деревья, покрывающиеся белоснежными снежинками, казались хранителями неведомых тайн, а каждый шаг оставлял за собой незаметные следы, указывая, что кто-то здесь был.

Это был не просто снегопад – это была симфония прошедшей зимы, вхождение в мою самую теплую весну, еле уловимый шепот природы, наполняющий воздух свежестью и нежностью, создавая атмосферу покоя и уюта, где время теряло свое значение, а душа наполнялась волшебством.

Даже среди серых будней, счастье способно прорасти, как цветок, пробивающийся сквозь асфальт. В такие моменты жизнь обретает новые оттенки, и каждый вдох становится гимном существования. Счастье – это не цель, а путь, украшенный мгновениями, в которых мы по-настоящему любим.

Сквозь запотевшие окна автобуса разливались теплые оттенки вечернего солнца, играющего на горизонте. Я сидел в автобусе, прижимая к груди рюкзак, наполненный теперь не только документами с работы, но и новыми надеждами. Путешествие домой становилось не просто поездкой, а настоящим праздником души. Каждый поворот дороги, каждая мелькающая мимо картина наполняли мое сердце нежностью. Попытки рефлексировать в моменте резко провалились – я не мог понять, как человек, которого я ни разу не видел вживую, мог дотронуться до моего сердца меньше, чем за день, когда никому прежде не было там места.

Если раньше серые дни следовали один за другим, как безмолвные тени, депрессия обвивала меня, словно холодное, колючее одеяло, то в тот момент я чувствовал, как внутри меня рождается что-то прекрасное. Ее улыбка, руки, взгляд, который говорит больше, чем тысячи слов, – всё это оживляло меня, наполняло новыми цветами, словно весенний рассвет. Весна в этом году была именно самой собой – вдохновляющая, игривая и яркая.

Я представлял, как совсем скоро буду рядом с ней – там, где нет места одиночеству. В груди разгорался искренний, неуемный восторг. Я улыбался – все меняется, когда есть любовь.

Взяв в руки телефон, я прочел сообщение от своей девушки:

– Дорогой, я освободилась, хотела бы остаться сегодня у тебя, что думаешь по этому поводу? Я очень соскучилась, хочу к тебе…

Я ничего не думал по этому поводу, потому что планировал провести вечер, редактируя стихотворение для Армине, да и в общем – планировал поставить на паузу свои нынешние отношения. Сидя у окна, я смотрел на ленивые иссиня-черные облака, которые плыло по небу, как и мои мысли – хаотично и непредсказуемо. Две женщины, две жизни, два выбора. Первая, с которой я провел годы, была тихой пристанью. Каждый день напоминал о привычных заботах, о пусть и не страстной, но стабильной привязанности. Мы вместе преодолевали трудности, делили маленькие радости, но где-то на дне души зародилась затаенная тоска ввиду отсутствия глубоких чувств, которых жаждало мое сердце. Я вслух произнес имя Армине, и от этого звука стало невыносимо ясно: оставив одну, я могу потерять привычное, но выбор сердцем, открывает дверь в мир, полный неопределенности и надежд. Размышляя над своей судьбой, я понимал: выбор – это не просто два пути, но и риск заглянуть в неизвестное. Однако, я ответил:

– Да, конечно, заходи, – мне было пора выходить из автобуса – этим я и убедил себя в краткости своего сообщения. На чуть ватных ногах, разомлевши в душном, многолюдном автобусе, я зашел в супермаркет.

Я медленно бродил между полок магазина, мимо ярких упаковок, переливающихся под светом ламп. Я остановился у прилавка с овощами, выбирая помидоры, как вдруг представил: мы живем вместе уже лет десять: выбираем вкусное вино на вечер, готовим ужин, смотрим очередной сериал, а потом обсуждаем его полночи, занимаемся любовью, изучая друг друга каждый раз, словно первый.

Далее я прошел мимо витрины с сырами и остановился, выбирая нежный бри, представляя, как этот мягкий, сливочный вкус будет гармонировать с хрустящим хлебом и бокалом красного вина, наполняя мой сегодняшний поэтический вечер особым уютом. А как было бы вместе с Армине? Свечи, разлитые тени по комнате, разговоры, полные смеха и откровений… Черт, я ведь сегодня ночую не один.

– Я у твоего дома, ты скоро? – настойчивое сообщение в телефоне, а хотелось бы вызвать такси в аэропорт и улететь совершенно к другой женщине.

– Иду.

Я медленно брел по чуть заснеженной дороге, укутанный в густой шарф, который не мог согреть от холода. Каждый шаг во мне отзывался легким сожалением, как будто снежные хлопья шептали тайные мечты о другой жизни. Я знал, что дома меня ждет нелюбимая женщина – она всегда была рядом, но никогда не была темным космическим простором, который я искал.

В сознании мелькали образы другой, яркой, словно весенний день. Ее смех в голосовых сообщениях – как мелодия, которая заставляет сердце трепетать. Он представил момент, наполненный интимом, близостью, когда наши тела станут единым целым, а мир вокруг исчезнет в нежном вихре страсти.

Снег хрустел под ногами, но я не слышал. Мысли увлекали далеко от этой дороги, далеко от жизни, которая уже не казалась предначертанной. Каждый шаг казался предательским, и я понимал: мечты о свободе могут стоить дороги, по которой придется идти всю оставшуюся жизнь. Внутренний конфликт разрывал, и, несмотря на холод, я метался между реальностью и желанием. Уже тогда подсознательно выбрав желание, которое не имело с реальностью ничего общего во всех смыслах этого слова.

– Ты по вечерам совсем не пишешь, наверное, дома кто-то ждет, это так? – пришло сообщение от Армине. Она удивляла меня все больше и больше. Только утром один ответ этой женщины виделся мне не реальным, а вечером – ревность? Что происходит – я недоумевал.

– Нет, я живу один, только доехал до дома. Подумал, если сегодня у тебя корпоратив, то будет не до меня, решил не отвлекать.

– Отвлекай…

Я не знал, что ответить, впервые в жизни. В то мгновение, когда телефон завибрировал, сердце мое сделало резкий скачок. Сообщение от неё, единственной, кто разнес в щепки разум и заполонил каждую мысль. Но как только я начинал набирать ответ, к горлу каждый раз подступала волна стеснения. Я знал, что каждое слово должно звучать, словно музыка, но в голове царил хаос. Я колебался, отправляя смайлики – слишком легкомысленно. Задавая вопросы – слишком настойчиво. Каждый раз, когда я смотрел на экран, все мое существо охватывало смятение: «Как я могу быть с ней искренним и не показаться смешным?». Я вчитывался в её сообщения, пытаясь уловить настроение, но вместо этого оно лишь усугубляло неопределенность. В тот момент я не заметил, как быстро моя эйфория переродилась в тревожность. Просто не понял – с этого все и завертелось. «Ты готова на прогулку?» – я мысленно повторял свои предложения, полагая, что слова должны быть идеальными, после чего все стирал. Он чувствовал себя парализованным, но, несмотря на всю неловкость, сердце продолжало тянуть к ней, словно магнит, заставляя писать и ловить каждую её букву в ответ.

– Сейчас я схожу в магазин и вернусь к тебе, хорошо? – я брал паузу ради ответа в ничего не значащей переписке. Я был околдован, но счастлив. Друг мой, если бы я мог, то дал бы прежнему себе совет – найти хорошего психотерапевта.

Я остановился рядом со скамейкой у своего подъезда и закурил. А если она не переносит запах табака? Брошу курить. А если не любит алкоголь ни в каком его проявлении? Прекращу выпивать. Тогда я не знал, что у всего в этой гребанной жизни есть обратная сторона – у каждого человека, места, компании, события – у всего. И чем слаще одно, тем горче другое.

В тот раз курил я, по меньшей мере, вечность. Домой не хотелось, а для Армине я был на контрольной закупке в местном магазине. Я думал. Обо всем и ни о чем одновременно. Как так случилось, что совершенно обычный день, не предвещавший новостей, стал для меня роковым? Стал днем, перевернувшим мое мировосприятие. Заметки в телефоне не несли в себе ничего дельного – стихотворение выходило скомканным, будто его писали в непроветриваемом плацкарте после бессонной ночи. Пора было подниматься домой, я похрустел шеей и зашел в подъезд. Протяжный гудок от чипа входной двери вернул меня с небес на землю.

– Я заждалась тебя, почему так долго? Нужно было написать мне, я бы вышла к тебе на встречу, прогулялись бы, почему не написал? Как вообще прошел твой день? Что интересного на работе происходило, как ваши портные? – прошла секунда, как мы встретились с Ириной, а она уже заставляла меня нервничать и раздражаться одним своим видом.

– Давай зайдем в квартиру, очень холодно.

Дальнейший разговор не клеился – я хотел выпить вина, включить любимые треки и общаться с Армине более расслабленно, нежели в трезвом состоянии днем. Мы пожарили мясо с картошкой, разлили вино и включили какой-то среднестатистический ситком. Все точно так же, как и вчера, и позавчера, и два года назад – не менялось ничего, и я не понимал, зачем мы друг другу, зачем мы тащим наши бренные тела по дороге совместной жизни, окутанной скукой и безразличием. Я хотел гореть этой жизнью, любовью, желанием. А дома у меня была медленно, но верно, убивающая обыденность.

Мы пили вино и молчали, я в тайне надеялся, что она соберется уходить к себе домой, но интуиция меня подвела и надежда умерла последней. За окном величественно светила полная луна, ее серебряный свет обнимал землю нежными лучами, словно заботливая мать, мирно охраняющая своих детей. Я, сидя в тени ночи, потерянно всматривался в ее свет, словно искал ответы на вопросы, которые мучили душу. Луна, круглая и ясная, словно символ надежды, напоминала о ценностях, сокрытых в самом сердце, о любви, что сейчас согревала его душу, и одновременно о том, что рядом был человек, за которого я нес ответственность и уйти я не имел права. Всю жизнь я говорил, что не буду таким, как мой отец, а по итогу становился им же. В глазах моего отражения лунный свет отражал мечты о жизни, полной смысла и гармонии. Я думал о женщине, которая завладела мной без остатка, о её улыбке, способной рассеять любую тьму. Каждый её жест был как звезда, яркая и недосягаемая. Но рядом, в тишине, сидела другая – та, которую я не любил как женщину, и её присутствие казалось тяжким бременем, словно холодные тучи, что заслоняли небосвод.

В тот момент, наполненный контрастами и противоречиями, я задумался о том, что значит по-настоящему жить, любить и быть любимым. Сияние луны озаряло душу искрами надежды, напоминая, что даже в самых темных уголках жизни можно найти свет. Я свой свет нашел в тот день – четырнадцатого марта самого холодного года своей жизни.

Провибрировал телефон, после чего Ирина спросила, кто пишет мне в столь поздний час. Вопрос ее остался висеть в воздухе без ответа.

– Ты решил скупить весь магазин и устроить вечер гастрономии?

– Да, только зашел домой и разобрал пакеты. Как ты?

– Скучаю на мероприятии, планирую в скором времени ехать домой, а что ты сегодня говорил по поводу нашей встречи? – она заигрывала, без преувеличений.

– Я бы хотел приехать к тебе, в Москву, чтобы пригласить на самое эмоциональное свидание, ты «за»? – сердце выбивало грудную клетку.

– Я не против, только в мае, сейчас у меня слишком много работы… Приезжай на свадебный показ, который я организовываю? Кажется, тебе должно быть интересно, или я ошибаюсь? – какие ошибки! Я был счастлив. Отхлебнув приличный глоток вина, я ответил:

– Само собой, я завтра же куплю билеты, – отправил и понял, что у меня нет денег даже на номер во второсортном отеле, что и говорить о путешествии в Москву к высшему обществу.

На этом диалог прекратился. Стихотворение для моей музы было готово. Я присел на край дивана и посмотрел на Ирину. Её фигура, стройная и изящная, привлекала внимание, но не внимание сердца. Волосы, как золотистые струи света, лениво спадали на плечи, создавая контраст с глубиной её грустных глаз, в которых отражалась неясная тоска. Она всегда выбирала одежду с изысканным вкусом, обрамляя своё тело мягкими тканями иллюзий, но чем ярче становился свет, тем отчетливее становилось её внутреннее одиночество.

Сидя на уютном диване, она ловила мой взгляд, стараясь увидеть искру, которая бы согрела её душу, но вместо пламени натыкалась на одну только тень. Ей хотелось противостоять этой реальности, создать мир, где любовь наполняла бы каждое мгновение, но ни один человек в мире еще не создал того, чего нет внутри него самого, если ты понимаешь, о чем я.

– Хочешь, займемся сексом? – спросил я.

– У нас теперь это будет происходить дежурно после подобных вопросов, что-то случилось? Если хочешь, я могу пойти домой, так сделать? – совсем малышка в свои почти уже сорок, полагает, что хоть одна её манипуляция в меня попадала. Ей нравилось думать, что я управляем, а я был всего лишь искусным лжецом. По сути, обманывал я ради нее, поскольку искренне хотел, чтобы она стала чувствовать себя увереннее, начиная хотя бы с нашего общения. Мои попытки остались безуспешными и недооцененными.

На этом моменте Ирина, как это обычно бывало, словно в замедленной съемке, поднялась с дивана, прошлась вдоль стены до балконной двери, вздохнула и стала переодеваться из домашнего в свитер и джинсы. Кажется, эти джинсы я помню еще с нашей первой встречи три с половиной года назад. Я наблюдал с легкой усмешкой, потому что знал – через пять минут, когда она только наденет первый носок, я подойду к ней и скажу, как я был не прав в своей эмоциональной скупости и как желаю, чтобы в эту ночь она осталась со мной.

Ни разу в жизни я не занимался сексом при включенном свете. В студенчестве я проходил терапию у одного из сексологов, опасаясь за свое либидо. Профессор посчитал меня полностью нормативным относительно сексуальных девиаций, подкрепив все обывательским диагнозом – для себя я все пропускаю через голову, поэтому физическое удовольствие не дает эмоционального – грубо говоря, выбираю неправильных женщин.

– Неправильных – это каких? – недоуменно спросил я своего терапевта.

– Не своих, не для тебя созданных. Ты хочешь помочь, потому что самому тебе не помогали, когда ты нуждался. Ты жаждешь объяснений и четкости, потому что ты молод. Ты запутался и это сказывается на сексуальной жизни, потому что ты проживаешь не свою жизнь.

Как сейчас помню, тогда за окном в своих лучших красках распускалась осень, листья кружили в воздухе от дыхания легкого ветерка, прохожие поднимали воротники своих курток. Я любил наши встречи с профессором, каждый раз, когда дверь в его кабинет открывалась, меня встречали тепло мягкого света люстры и добрый взгляд моего доктора, полномочного владельца этого маленького терапевтического островка. По началу я немного колебался, но затем, словно потерянный в бескрайнем океане проблем, входил внутрь. Внутри царит уют: книжные полки ломятся под грузом знаний, а в углу тихо трещит камин.

Присаживаясь на мягкий диван, я ощущал, как напряжение постепенно уходит из плеч. Вокруг витал аромат свежезаваренного чая, и, задумываясь о своих переживаниях, я понимал, что этот момент – первый шаг к тому, чтобы узнать себя, свои страхи и надежды. Словно странник, пришедший в безопасное убежище, я хотел открыться в этот трудный, но важный путь. Вместе с тем, осознание невозможности этого меня не покидало. Я был слаб, мне по истине нужна была женщина, которая станет моим маяком, солнцем, путеводным светом. И такую я не находил никогда.

Поэтому, вернувшись в реальность из своих мыслей, я увидел Ирину и ее взгляд, обращенный на меня, полный недоумения – почему я еще не подбежал ее останавливать от покидания моего дома? Я был без сил и желания лгать, поэтому просто предложил ей не бегать ночью по улице, а выпить со мной еще по бокалу вина. Мы выпили одну бутылку, я достал вторую. В этот момент мобильный снова подал признаки жизни:

– Время перевалило за полночь, ты уже оформляешь билеты на мой показ? – писала Армине.

– Еще нет, утром возьму. Я написал для тебя стихи, прочтешь? – было непонятно, где на следующий день мне брать деньги, чтобы оплатить мероприятие, билеты и хороший отель, в который я бы пригласил эту восточную красавицу.

– Ничего себе, так ты не шутил… Присылай, я уже дома, прилягу и прочитаю…

Слова для меня – это не просто буквы на бумаге; это часть меня, таинство, которое может быть не понято, не оценено. Она, с её утончённым вкусом и, кажется, вечной грацией, может обнаружить в моих творениях лишь несовершенство. Трудно представить было хоть какую-то реакцию этой женщины. И я нажал «отправить»:

«Закрываю все окна – смертельный холод,

Сложно чувства упрятать в глубокий ров.

Я услышу каждое нежное слово

В невозможности звука твоих шагов.

Застилает глаза горько-сладкий туман,

Чашу жизни вином до краев наполнив,

Кто из нас быстрее сойдет с ума,

Чтобы вспыхнуть солнцем в январский полдень?

Пусть разбился тот плот – мы построим новый,

Даже если закрыты твои глаза.

Я услышу каждое тихое слово

Из тех, что ты не спешишь сказать…»

Она не отвечала чуть больше часа. За это время я выпил два бокала вина и прилег на диван рядом с Ириной. Сейчас я знаю, что был аутоагрессивным человеком. Вообще, аутоагрессия – это сложный феномен, который порой трудно понять и объяснить людям, не имеющим психологического образования и не сталкивающимися с подобным явлением в жизни. В отличие от внешней агрессии, направленной на окружение, аутоагрессия обращена внутрь, проявляясь в форме самоповреждения, негативного самовосприятия или постоянной самокритики. Это не просто акт самонаказания; это выражение внутренней борьбы, когда человеку крайне сложно справиться с эмоциями и конфликтами. Корни аутоагрессии могут быть различны: от неразрешенных травм и стрессов до глубинных психологических заболеваний. Часто она становится способом снятия напряжения, предоставляя иллюзорное чувство контроля. Однако этот механизм лишь усугубляет проблемы, углубляя чувства вины и стыда.

Мы полежали молча, я переключил фильм, проверил свой молчащий телефон, включил режим «не беспокоить» и начал снимать с Ирины оставшуюся одежду. Я до сих пор не понимаю, имитировала ли она оргазм, но учитывая ее прошлое и то, что секс наш каждый раз был быстрым – как зарядка для ленивого школьника, которую его заставляет ежедневно делать мама – вряд ли ей составляло большого труда лишний раз издать стон. Каждый день я задавал себе один вопрос – зачем она со мной и почему не уйдет? Сейчас я понимаю, что специально катился вниз, чтобы ушла она. И ей самой я не помогал, как наивно полагал, а подпитывал ее моральное разложение как личности.