Ты – моё

Сразу же после окончания моих первых отношений появилась Наташа. Сорок пять лет – это тот возраст, когда многие начинают подводить итоги и осознавать, что время летит. Однако для нее этот этап жизни стал лишь предлогом для новых ярких приключений. Её волосы средней длины, окрашенные в яркие оттенки блонда с пепельными корнями, словно выпрыгнули из какого-то модного глянцевого журнала. Каждый локон, уложенный с тщательно продуманной небрежностью, подчеркивал её стремление выглядеть моложе и оригинальнее. Когда она проходит мимо, за ней оборачиваются, потому что иначе нельзя. Её стиль одежды можно описать как эклектичный. Женщина подобного склада ума и характера часто выбирает обтягивающие платья неоновым цветом или с принтами, которые кричат о её жизни, ежедневно полной новых эмоций. Это не классические наряды для женщин её возраста, а скорее смелые решения для тех, кто хочет выглядеть, как будто только что вышел из клуба. Обувь на высоких каблуках придаёт ей уверенности, а аксессуары – стильного бунта против обыденности.

Для себя я отметил в ней то, что кожа ее выглядит удивительно молодой. Возможно, это заслуга множества косметических процедур, которые она регулярно проходила. С точки зрения общества, она может выглядеть как «переусердствовавшая» с уходом за собой, но для неё это всего лишь способ оставаться в игре. Потому что – опять же – иначе нельзя. Здесь я познал в себе страсть, она раскрыла во мне до сих пор неведомые грани интимности.

Несмотря на то, что поведение человека на первый взгляд могло показаться легкомысленным, был гораздо более глубокий смысл, который я видел в ней для себя. Она яростно выступала против стереотипов о возрасте. Это притянуло меня, но не более того. Постоянное ее желание быть в центре внимания я связал с неуверенностью в себе. Она быстро развивала социальные связи, чтобы скрыть страх одиночества и потребность быть принятой. В этом я увидел наше с ней сходство и «выбрал» ее. Несмотря на сложности, перед которыми она оказывалась внутри самой себя, для неё сверхъестественно была важна самореализация и наслаждение каждым моментом жизни. Женщина, которая, возможно, изначально не понимала своих решений, постепенно нашла свою идентичность, и её стиль жизни стал подлинным актом свободы, а не простым бунтом. Здесь наши пути разошлись на дружеской ноте. Больше мы были не нужны друг другу, но расстались друзьями. Она стала для меня символом того, что ни возраст, ни что-либо еще может быть не преградой, а всего лишь новой главой в длинной истории жизни.

Мне нравилось это имя, поэтому следующую женщину я выбирал только по номинальному критерию. Ее тоже звали Наташей. Она выглядела совершенно обычно: легкие волны каштановых волос средней длины, глаза с легким морозным блеском, кожа не идеальна, но она умела подчеркивать свои черты через естественность, в этом был свой шарм. Одевалась скромно, предпочитая нейтральные цвета – я посчитал это нежеланием выделяться. Сейчас же понимаю, что дело было в отсутствии денег на качественные вещи.

Как интроверт, она обращала пристальное внимание на то, как окружающие реагируют на нее. В её повседневной жизни общение с людьми нередко приводило к напряжению и стрессу. Я помогал ей справиться с фрустрацией и чувствовал себя нужным. Она предпочитала оставаться в моей тени, когда вокруг шум и суета. Социальные взаимодействия для неё были испытаниями, требующие значительных усилий. Каждая встреча с новыми людьми для неё оказывалась экзаменом: подготовка заранее, планируя, о чем будет говорить, что скажет в ответ. Но на практике всё оказывалось сложнее и приводило к разочарованию и ощущению, что она никому не интересна. Я оставался лоялен, мы все разные. В общении она проявляла сдержанность, чаще слушала, чем говорила, а если говорила, то её слова звучали высокопарно и скучно. Нет ничего смешнее женщины, уверенной в своем умственном превосходстве, когда это не вызывает никакого интереса у собеседников – их внимание блекнет после пары общих фраз. Внутри её терзала жажда общения, но страх быть непонятой останавливал. В этом я нашел нашу общую черту и захотел помочь ей открыться. Захотел снова причинить помощь, когда меня не просили. В этих отношениях я узнал, что могу быть терпимым к чужим слабостям.

Её собственная скука становилась мучительнее день ото дня, как для нее, так и для меня, соответственно. Это была каждодневная борьба – способность создать себе уютный уголок, где она могла бы наслаждаться собственной компанией, и состязаться с внешними ожиданиями, от которых она уклоняется каждый раз с новыми и новыми страхами. Простая одинокая женщина, чьи дни наполнены размышлениями и внутренними терзаниями, никогда не теряет надежды на то, что однажды на её пути встретится человек, который сможет понять её глубину и разделить с ней те тонкие струны общения, что прежде были скрыты от посторонних ушей и глаз.

Мы не спали вместе, мне попросту этого не хотелось, потому что она была несвободна, и я осознавал: наши отношения – это гиблое дело. Неизбежно её стремление к глубоким эмоциям приводило к тому, что, несмотря на наличие партнёра в её жизни, она искала понимание на стороне. Измены были для неё способом снятия прессинга от обычных отношений. Она полагала, что, прощаясь с рутиной, может ощутить ту самую искру, которой так не хватало в её текущем состоянии. Я давал ей это понимание, а когда этой женщине осточертело насилие дома, она закончила свои шестилетние отношения, и мы расстались. Моя роль снова была отработана достойно.

Тебе интересно? Я впервые рассказываю о своей жизни и мне становится неловко, при этом я благодарю тебя за твое внимание, друг. Следующей была Настя – избалованная родительским вниманием тридцатишестилетняя девочка, не знающая слово «нет».

Гибкая женщина тридцати шести лет, высокого роста и стройного телосложения. В чертах ее лица, словно высеченных из белого мрамора, угадывалась безупречная симметрия. Нос, прямой и изящный, придавал лицу аристократичности. Длинные, струящиеся каштановые волосы, ниспадающие каскадом на плечи, обрамляли овальное лицо с высокими скулами и точеным подбородком. Мы познакомились в клубе, и это угадали все мои друзья с первого раза. Ее глаза, подобно омутам, меняли цвет от бирюзового до изумрудного в зависимости от освещения. Густые ресницы, загибаясь кверху, создавали эффект томного взгляда. Взгляд, в котором одновременно уживались надменность и чувственная нежность.

Она любила привлекать к себе внимание и не привыкла к тому, чтобы ее игнорировали, часто недоговаривала о своем возрасте, чтобы вызвать удивление и восхищение у окружающих. За этой внешней игрой скрывалась тяжелая судьба, о которой она рассказала мне на одной из наших встреч. В прошлом она принимала тяжелые наркотики, но смогла побороть свою зависимость и начать новую жизнь. Однако, невозможно не отметить, это не мешало ей быть до дикости женственной и сексуальной. Каждое ее движение было грациозно и соблазнительно, а взгляд проницателен и загадочен. Она привыкла получать все, что хочет, и не стеснялась требовать от жизни всего, используя свою красоту и обаяние. В ней сочетались противоречивые качества, которые делали ее одновременно притягательной и недоступной, желанной и опасной. В этих отношениях я узнал, что могу быть нежным. Ее пухлые губы, слегка изогнутые в загадочной полуулыбке, манили и обещали сладость. Это были самые крышесносные поцелуи в моей жизни, но ее я тоже не любил. В один из летних дней я решил пройтись по набережной и увидел ее с другим – тем, кто несколько лет назад вложил ей в руке тяжелые наркотики впервые, на этом мы разошлись. Я понял, что не смогу помочь ей ничем.

Дальше полноценно закрутился мой водоворот женщин, наверняка я не помню каждую даже по имени. Аня, Лена, Ольга, Виктория, Августа, Катя, Дарья, Клара, Полина, Роксана… Шли дни, складывающиеся в годы, но сейчас мне сложно описать полноценно хотя бы одно событие. Я загонял себя в яму ежеминутно, потому что чувствовал тотальное одиночество, но и сам не мог дать никому любви. С вина я перешел на хороший коньяк, потому что уже мог себе это позволить. Забавно, но в двадцать лет я считал это за достижение. День сурка – это метафора, которая идеально описывает монотонность и однообразие жизни, когда каждый день напоминает предыдущий. Это чувство становится особенно тревожным, когда апатия и алкоголь становятся спутниками.

Каждое мое утро начиналось с привычного сигнала будильника, который, казалось, звучит вечность. Содержимое обязательного ритуала – потянуться, выпить стакан воды, и, конечно, обнять бутылку – становится частью рутины. Утреннее воспоминание о вчерашнем вечере, когда алкоголь стал средством побега от реальности, накрывает как волна. На секунду возникает желание остановиться и изменить всё, но привычка сильнее.

Работа и учеба не приносили мне никакой радости. Казалось, что за окном мир прогрессирует, а я остаюсь в комнате, заполненной пустыми бутылками и неотправленными письмами. Монитор ноутбука светит своим холодным экраном, а мысли блуждают в бесконечном круге вопросов: «Зачем? Почему я тут?». Вечером, как правило, всё повторяется. Кружка за кружкой, мгновения становятся моментами затишья, где алкоголь глушит внутренний голос, но не убирает пустоту. Апатия и привычка сливаются воедино, создавая иллюзию комфорта в этой замкнутой реальности.

И снова наступает утро, и снова день сурка. Образ жизни становится ловушкой, а крепкий сон – единственным спасением от серой рутины. Каждый новый день отдаляет от мечты о переменах, оставляя лишь отпечаток невыносимости.

Как только мне исполнилось восемнадцать лет, я стал жить один, получал достойную стипендию и нашел две подработки. Изначально ради того, чтобы не чувствовать себя совсем юнцом рядом с взрослой, пусть и инфантильной, женщиной. Оглядываясь назад, мне сложно сказать, где находились силы на жизнь подобного рода, но молодость не только все прощает, она еще и обладает титанической выносливостью, которую я и растерял по итогу.

Обучаясь в университете, я работал при психологической клинике ассистентом. Помогал квалифицированным психологам, выполнял административные поручения и прочие задачи, до которых ни у кого не доходили руки. По вечерам почти ежедневно я работал в кальянной и изучил это искусство, пусть не в совершенстве, но достаточно глубоко, за четыре года. Сейчас я знаю, что забывался в гуще повседневных забот, закрывая глаза на главное.

Моя ночная жизнь не касалась никого, я давал волю эмоциям, танцуя в клубах – и только. Что думали мои приятели – я узнал позже, выпав в осадок. Представляешь, они считали, что я пропадаю, торгуя наркотиками? А я танцевал и пил. Пил и танцевал. И только. Этот досуг был не ради поиска девушек, мне нравилась атмосфера и в толпе я не чувствовал себя одиноко. К утру, возвращаясь в пустую квартиру, какой-то ком подкатывал к горлу, но я заглушал его парой сигарет и шел на учебу. Так прошло мое студенчество. Я многое вынес для себя, как для личности, из этого периода. Не помню, в какой момент я перестал отстраняться от людей. Когда я пребывал в своих первых отношениях, у моей женщины умерла мама. Тогда я впервые проживал с человеком острое горе и понял, что жизнь слишком коротка, чтобы отмалчиваться, бояться и бездействовать.

Однажды случилось так, что, закончив университет, я познакомился с новой женщиной. Ирина – женщина тридцати четырех лет, с яркими рыжими волосами и четко выраженными скулами. Светлая, чуть веснушчатая кожа придает ей особое обаяние, но в то же время выдает следы пережитых трудностей. Фигура худая, даже, я бы сказал, изможденная. Взгляд её глаз, глубокий и пронзительный, иногда отражал печаль, а иногда – искорку надежды. Её черты лица, скорее всего, могут быть на любителя: кому-то она кажется необычайно привлекательной, а кому-то – непривычной. Она была очень доброй, несмотря ни на что смотрела на эту жизнь с позитивом – я называл это больным оптимизмом, но всё же.

Разница в возрасте у нас составляла порядка двенадцати лет. У неё был проблемный ребёнок подросткового возраста и крайне тяжёлая судьба, меня это не оттолкнуло, но и не привлекло – все было, как всегда, кроме того, что эти взаимоотношения затянулись на четыре года. Прежде я не знал, что во мне есть такая черта, как жертвенность. Я посчитал её попросту травмированным и недолюбленным человеком с детства и решил восполнить пустоту в её душе. История Ирины – это история силы и стойкости, а её улыбающееся лицо, пусть и с легкой тенью грусти, говорит о ее смелости и готовности к новым начинаниям. Одевалась она неброско, увидев ее на улице, я бы даже не обратил внимания на эту женщину.

В наших отношениях было много моментов, насыщенных страстью и легкостью, но за ними всегда прятались теневые стороны – недопонимание и несказанные слова с ее стороны, полные боли и отчаяния. Каждый раз, когда я обнимал ее, то ощущал, что ее душа нуждается в исцелении, и искренне мечтал о дне, когда она, наконец, научится любить себя, освобождаясь от всех невидимых тяжестей. К сожалению, ее я тоже не смог полюбить, но в какой-то момент очень этого захотел. Бывает так, что сердцу не прикажешь.

Она была запутавшаяся по жизни и совершенно не счастливая, поэтому не могла изначально подарить счастья другому человеку. Я сказал себе, что помогу ей, потому что уже привык к подобной роли. Нравилась ли мне эта роль? Едва ли. Получал ли я какие-то вторичные выгоды от этого? Вне всяких сомнений: выгоды, которые меня же и разрушали. Каждый раз, выбирая все более и более неопознанный объект из женщин для себя, все более тяжелую судьбу человека, я чувствовал себя героем. Мне казалось, что этими своими выборами я будто заявляю миру, что альтруистичен до мозга костей, что умею жить ради других, а значит – меня есть, за что любить.

Спустя месяц после начала отношений, мы съехались. Квартира у меня была своя, но я не был готов приводить в свой дом чужого ребенка с проблемами в здоровье. Она снимала однокомнатную квартиру в спальном районе города, и даже на нее у этой аскетичной женщины не хватало денег. Я начал помогать финансово – с арендой, ее долгами, продуктами и расходами на ребенка. Жизнь мужчины с женщиной, которая обременена множеством комплексов и достаточно часто проявляет истеричность, напоминает яркую, но непростую симфонию. Я понял, что мы медленно, но верно, входим в созависимость, но, сказать по правде, волнения во мне это не вызывало.

Она ревновала меня ко всем людям, с кем мне довелось в этой жизни перекинуться хоть парой слов. Про остальных она додумывала. Фантазировала. В какой-то момент я даже подумал – а может быть, ей нравится роль женщины, которой изменяет мужчина, может быть, ее это возбуждает? Мы очень мало разговаривали, если были трезвыми, поэтому трезвыми мы не были практически никогда.

Родился и жил я в холодном городе Красноярске, откуда мы с ней и ее ребенком переехали в культурную столицу России. Какой бы избитой ни была фраза, но куда бы человек ни переехал – от себя не убежать, поэтому ничего не менялось. С самого первого дня мы знали, что наши отношения не про любовь, но поддерживали негласные правила игры в эмоции, насколько это получалось. В этих отношениях я узнал, что могу быть агрессивным. Мне было без трех месяцев двадцать два года, когда мы решили создать что-то совместное. На деле же я взял на себя заботу о двух детях. Одному было двенадцать, другому – тридцать четыре. Меня будто обухом ударило, когда от ее ребенка я услышал фразу: «Знаешь, а хорошо, что мы с моим папой никогда не жили и не живем, потому что тогда мы не жили бы с тобой».

Сам я, по сути своей, к детям равнодушен и никогда до определенного момента не видел даже в далекой перспективе свою семью с какой-либо женщиной, но, как мы знаем, все меняется.

Здесь же я не хотел ничего, кроме того, чтобы помочь этой бедной женщине справиться со всеми тяготами своей жизни. Зачем? Наверное потому, что я сам нуждался в помощи ежедневно, но мне руку не подавал никто. Мы прожили вместе четыре года, спокойными из которых было всего несколько дней. Это объясняется до боли просто – когда есть любовь, то нет сложностей. Не имею в виду отсутствие непониманий и ссор. Но когда мы любим – мы бережны, а когда не любим – можем быть монстрами. И я стал с ней монстром спустя пару лет совместной жизни. Иногда я избивал ее так, что на утро болели мои руки. Мы пытались расставаться сотни раз, но все возвращалось на круги своя, потому что я знал – она пропадет без меня, больше она никому не нужна, пока не полюбит, не примет себя и не начнет действовать. А мысль о том, что я просто еще не встретил ту, кто нужен мне, не приходила мне в голову. Я просто жил. Брел по жизни. И начал курить травку.

Наша жизнь была похожа на путь, усыпанный шипами, а я верил, что смогу помочь ей распустить свои крылья, чтобы однажды эта творческая женщина взмыла к небу, обретя свободу и уверенность. В этой сложной мозаике жизни было место для надежды, что однажды вместо нашего с ней урагана, с кем-то другим – тем, кто создан для нее – они будут танцевать под дождем, смеясь и наслаждаясь каждым мгновением вместе. А я бы смог снова отойти в сторону, как это всегда бывало.

Замечаю, что перепрыгиваю с одной темы на другую, это не сбивает тебя?

И все было бы, по сути, как всегда, не появись вторая женщина на горизонте. В этой истории я узнал еще одну грань себя – нечестность.

Закончив университет, я подал документы в центр занятости, где мне предложили работу психологов в органах внутренних дел. Это было моей детской мечтой, поэтому я согласился, даже не подумав. И дальше туман застил мне очи окончательно и бесповоротно – придя устраиваться на работу, я увидел Елену.

Она – воплощение строгости и уверенности. За пятьдесят, но могла бы с легкостью сразить молодого подчиненного своим обаянием. Светлые волосы, уложенные в аккуратную прическу, подчеркивали ее стильный костюм, который гармонично облегал идеальную фигуру, вызывая тихий трепет у окружающих. Ее глаза были полны жизни и мудрости, но в них порой читалась скрытая тихая горечь, намекающая на несчастливый брак. Казалось, она находила утешение в работе, но одновременно чувствовала, что жизнь ускользает сквозь пальцы, пока она погружена в рутину.

С каждым рабочим днем ее интерес ко мне креп и возрастал – я прекрасно видел это, но не отвечал взаимностью, и, несмотря на все правила и границы, между нами начало нарастать тихое напряжение. Внутренний конфликт: она осознавала, как рискует, но не могла удержаться от этих чувств – ведь эта возможность служебного романа виделась ей чем-то таким новым и нежным в ее перманентно злом и холодном мире.

По итогу наши коллеги нашли новый повод для ежедневных кулуарных разговоров – наш флирт. Она не привлекала меня как женщина, потому что к тому моменту все мои чувства будто атрофировались, но то, как она смотрела на меня и как прикасалась – переворачивало мой мир с ног на голову. Конечно, я не мог отказаться от своей подростковой фантазии о сексе с женщиной-полицейским, поэтому, хоть я и пообещал себе не изменять в отношениях, от недвусмысленных намеков и совместного времяпрепровождения с этой темпераментной женщиной я не отказывался. Мы проводили много времени вместе – посещали выставки, кинотеатры, ездили за город. Интимность каждого нашего момента была почти осязаемой. И хотя в душе я боролся с сомнениями и страхами, но понимал, что эта встреча открывает передо мной дверь в абсолютно новый мир – мир страсти, соблазна и невероятных возможностей. Казалось, она даже помолодела со мной, а я был рад, что могу доставить человеку радость одним своим присутствием.

Кажется, я увлекся воспоминаниями о прошлом, которое перестало беспокоить меня уже давно. Интересно, как складывается теперь жизнь каждой из моих женщин? И что бы каждая из них сказала, увидев меня таким, каким я просыпаюсь каждое утро этой осени? Мне стало стыдно перед самим собой за то, что я творил со своей жизнью из-за человека, который даже не думал обо мне.

Но это история о другом. О другой. Не о такой, как были прежде. О моей женщине, до сих пор не понявшей, что она моя.

Об Армине. В данный момент, не понявшей сути простых вещей.

И обо мне, в данный момент не осознавшем, что «нет» – значит «нет».

II

Был обычный Питерский день, не обещавший каких-то эмоциональных событий. Девять месяцев назад, если быть точным. Я вышел из дома, как это бывало каждый день, сел в свой автобус до метро, не замечая окружающих изменений. Улица, архитектура, люди – все это поначалу моей жизни в Петербурге внушало интерес, но со временем стало привычным и незаметным. Скуку на меня навевало буквально все – этот город, моя квартира, работа, коллеги, друзья и отношения. У всего как будто совершенно пропал вкус, но я не чувствовал боли утраты, потому что это был постепенный процесс, запущенный мной же. Мысли о неиспользованных возможностях, несбывшихся мечтах и том, что жизнь проходит мимо, уже не навевали чувство грусти.

По началу я любил вести внутренний диалог, пытаясь понять, что могло бы изменить мою жизнь, какие увлечения или занятия могли бы вернуть интерес к этой самой жизни. Спустя время и это перестало иметь смысл. Встречи во внерабочее время становились все реже, короче и молчаливее, разговоры приобрели поверхностный характер, не затрагивали глубоких тем и становились в тягость. Леха часто пытался предлагать мне досуговые мероприятия, но, признаться честно, в какой-то момент я стал избегать даже его. Разовые свидания в кафе с мимолетными девушками, о которых не знала моя уже почти супруга, больше не доставляли мне удовольствия

В тот день в моей жизни появилась она – звезда, озарившая своим светом этот мир для меня.

Сев на свободное сиденье в автобусе, я включил свой любимый трек и открыл непрочитанные диалоги. Среди рабочих чатов, сообщений от родственников и Лехи я увидел чат, в котором ранее меня не было. Это оказался чат для знакомств с людьми из разных городов, я даже не понимал, кто мог меня пригласить туда, поэтому решил пролистать участников. Внезапно мой взгляд зацепился за одну из фотографий, отыскать которую заново было уже не так просто, но я нашел, пусть и проехал свою остановку.

Сказать, что это была женщина неземной красоты – значит, посмеяться над богатством русского языка. Она была бесподобна, конечно же, я сразу написал ей сообщения, будучи уверенным в том, что ответа с ее стороны не последует. Это было простое и стандартное: «Привет, ты красивая такая, может быть, познакомимся?». Уже здесь я допустил ошибку, о которой первые месяцы даже не подозревал. Она молчала, но статус «в сети» выдавал ее незаинтересованность. Я дошел до метро, сел в вагон и представил ее рядом. В момент по телу разлилось тепло, а еще минуту назад я мерз под дождем. Сохранив в галерею все фотографии этой женщины, я открыл диалог со своей девушкой, ей снова что-то было нужно от меня. «Да можешь ты хотя бы половину дня не беспокоить меня?», – с этой мыслью я написал очередное банальное сообщение о любви той, кого не любил ни дня в своей жизни.

«Здравствуй, мне очень приятно, можем познакомиться для общения или дружбы, но я не ищу отношений…)», – я посчитал это началом нашей истории, и это стало второй ошибкой за один день.

Виртуальный мир, завуалированный мягким светом экрана телефона, стал ареной для двух одиноких душ. Я с легкой неуверенностью начал разговор:

– Привет еще раз! Я заметил твой профиль и не смог удержаться от соблазна написать тебе. Как настроение?

– Привет! Спасибо, что написал. У меня сегодня отличный день. А у тебя?

– Рад слышать, еду на работу, а ты чем занимаешься по жизни?

– Я уже на работе, как три часа, у меня свое агентство по организации мероприятий класса «Люкс», а с чем связана твоя работа?

Разговор прервался, потому что я не понимал, как сказать женщине, имеющей свое дело, приносящее богатый оборот, что я всего лишь наемный сотрудник в области работы с персоналом. Пролистав ролики в ее аккаунте, я понял, за что могу зацепиться – преимущественно она занималась организацией свадеб, а я работал в сети свадебных салонов. Я отметил свою тревожность, как нечто новое – а на самом деле – забытое старое. Почувствовать что-то было как глоток свежего воздуха, пусть тревога и не является вдохновляющей эмоцией, я был счастлив.

– Я работаю как HR-бизнес-партнер в сети свадебных салонов премиального класса, – как же я старался написать это сообщение, чтобы она не смотрела на меня сверху вниз.

– Очень интересно, а что за салоны, может быть, мы сотрудничали когда-либо? – она казалась заинтересованной, отвечала быстро и вроде бы хотела меня узнать, а не проявляла вежливость.

Я назвал место своей работы, и диалог продолжился. Ее звали Армине, и таких чувственных губ я не видел ни у одной женщины. За этот день я узнал, что родилась она в Армении, после чего долго путешествовала по городам России и даже другим странам в поисках «своего места в жизни». В прошлом эта женщина была замужем, но неудачно – поэтому десять лет назад они развелись. Армине рассказывала о жизни в Германии, о своей работе, в которую она была вовлечена чуть больше, чем абсолютно. У нее было двое детей, но я не знал их возраста. Да и сколько лет ей самой – спросить постеснялся. Она жила в центре Москвы со всеми своими многочисленными родственниками, что было мне, как парню, с восемнадцати лет живущему одному, было это непонятно. Незаметно для себя я ощутил полноценную готовность принять обоих ее детей вне зависимости от их возраста, понять культуру и традиции армянских семей, чтобы стать там своим.