Не бойся…

– Можете оставлять свет включенным на ночь, – сказала она, – если будет страшно. Но не забывайте выключать его днем, чтобы экономить энергию и беречь старинную электропроводку – она уникальная.

Мы поднялись по каменной лестнице, каждый шаг отдавался глухим звуком под нашими ногами. Камень был холодным, гладким, словно отшлифованный веками. Дверь, массивная, из темного дерева, с коваными элементами, выглядела настоящим произведением искусства. Она казалась древней, словно хранила в себе тайны минувших эпох. Виктория извлекла из кармана старинный ключ, массивный и немного ржавый, – казалось, он весил больше, чем моя сумка. Замок с трудом поддался, издав скрипучий звук, словно стон старого существа.

– Замо́к… не современный? – удивилась я, уже предвкушая, что меня ждет внутри.

– Анна Иоанновна – это было её решение, – объяснила Виктория с легкой улыбкой, – всё здесь сохранилось таким, каким было передано из поколения в поколение. Даже электропроводка частично оригинальная, скрытая в стенах, – иногда это немного напрягает, – призналась она, – но это часть истории. Придется потерпеть некоторые неудобства ради аутентичности.

Тяжелая дверь отворилась, и я вошла внутрь, невольно выдохнув от восхищения. Интерьер поразил меня до глубины души. Это было не просто здание, это был портал во времени. Я никогда не видела ничего подобного. Усадьба, казалось, сохранила свой облик, свой дух, свой стиль с XVIII века! Это было поистине удивительно – сочетание старинной архитектуры, великолепно сохранившихся интерьеров и удобств, демонстрирующих чуткое отношение к истории.

Холл был просторен и высок, с огромной лестницей, ведущей на второй этаж. Стены были украшены фамильными гобеленами – яркими, насыщенными, рассказывающими немые истории о предках владельцев усадьбы. Роскошные старинные люстры из хрусталя, блестящие от времени, изысканно обрамляли потолки. Все детали были продуманы, от богатой бархатной обивки мебели до изящных резных тумб и комодов. Воздух был пропитан духом истории, ароматом старой древесины и редких специй, которые, видимо, использовались в доме веками. Каждая деталь – от выцветших обоев до изящной резьбы на дверных ручках – свидетельствовала о богатстве и вкусе прошлых поколений. На полу лежал оригинальный паркет из ценных пород дерева, выложенный сложным узором. Даже камин сохранился в своем первозданном виде, с чугунной решеткой и декоративными элементами. Я оглянулась вокруг, пораженная масштабами и красотой усадьбы. Это было не просто место – это был живой музей, который дышал историей, позволяя прикоснуться к прошлому и ощутить его величие.

– Не верю, что все это реально, – сказала я.

Виктория, залившись звонким смехом, осторожно поместила мою сумку на бархатное сиденье изящного стульчика, обитого тканью цвета выцветшей розы.

– Понимаю ваш восторг, – продолжила она, – но жизнь в этом доме, даже таком прекрасном, далеко не всегда идиллия. Есть свои прелести, и свои… неприятности. Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату, а потом, если вы желаете, выпьем кофе, – Виктория хитро прищурилась. – Если конечно вы не сильно устали?

– О нет, я совершенно бодра! – искренне ответила я, – Даже слишком.

– Хорошо, тогда идем. Я немного переживаю за мужа.

– Понимаю, – кивнула с сочувствием я. – Тогда идёмте скорее. Не будем задерживаться.

Виктория уверенно поднялась по широкой лестнице из тёмного, отполированного до блеска дерева, каждая ступенька словно приглашала к неспешному восхождению. Я последовала за ней, проводив пальцами по гладкой поверхности перил, на которых, к моему удивлению, я заметила едва заметные следы прошлых реставраций – тонкие, почти невидимые швы. Это говорило о том, что дом неоднократно обновлялся, сохраняя при этом свой первоначальный шарм.

– Ваша комната в восточном крыле, – объявила Виктория, указывая направо. – Это крыло в хорошем состоянии. В западном, как я уже говорила, есть небольшие проблемы с крышей – протечки во время сильных дождей. Поэтому там сейчас всё заколочено. Хотя раньше там располагались хозяйские покои. Правое крыло всегда использовалось для гостей. В некотором смысле мы все здесь гости, так что, надеюсь, вас это не оскорбит.

Мы прошли мимо трёх комнат, каждая из которых была открыта – слегка выцветшие обои, массивные, почти антикварные двери из красного дерева, тяжёлые, занавешенные бархатные шторы. Наконец, Виктория остановилась перед предпоследней дверью и, придержав её, пропустила меня вперёд.

Я вошла в просторную комнату, залитую мягким светом. Виктория включила старинный настольный светильник, и я увидела, что комната оформлена в нежно-голубых тонах, напоминающих стиль французского Прованса, а не рококо, как я ожидала. В ней чувствовалась легкость и воздушность. Стены были украшены тонким лепным декором, который, несмотря на свой возраст, сохранился в прекрасном состоянии. С правой стороны располагался действующий камин с кованной решеткой, украшенной витиеватыми узорами. Рядом стояла изящная угловая тахта с обивкой из белого льна и небольшой столик из темного дерева, инкрустированный перламутром.

С левой стороны, напротив окна, стояла большая кровать с балдахином из белого муслина. Вся мебель была старинная, но прекрасно сохранившаяся.

– Балдахин? – вырвалось из моих уст. Я была очарована.

– Да, – Виктория немного смутилась. – Вид из этого окна самый лучший в доме. Поэтому я решила, что вы потерпите этот… немного старомодный, возможно, элемент.

– Да вы что! Я в полном восторге! – поспешила я заверить её. – Комната восхитительна! Она гораздо лучше, чем я могла себе представить!

Виктория улыбнулась, и её лицо сразу просветлело.

– Рада, что вам нравится. Надеюсь, вы хорошо отдохнёте. А сейчас, кофе?

Глава 2

Дверь тихонько щелкнула за моей спиной, и я очутилась на просторной кухне, сердце которой составляла внушительных размеров печь. Два небольших отверстия внизу, одно из которых явно предназначенные для доступа к зольнику и регулировки тяги, и одно большое продольное отверстие, расположенное чуть выше – классический дизайн, напоминающий печи из старинных русских изб. Печь была выложена из кирпича, местами потемневшего от времени, с едва заметными следами копоти. Кирпичная кладка, несмотря на возраст, была безупречно сохранившейся. Рядом с печью располагался старинный кухонный гарнитур, изготовленный, судя по всему, из темного дерева – возможно, крашеного ореха или вишни. Фасады были украшены резьбой, стилизованной под народные мотивы. Занятно, что несмотря на винтажный вид мебели, она была в отличном состоянии, без сколов или царапин. Наверняка, за ней бережно ухаживали многие поколения.

Центральное место в кухне занимал большой, продольный стол из дуба. Массивная столешница, потемневшая от времени, но тщательно отполированная, казалась настолько гладкой, что в ней отражался мягкий свет от светильника. За столом могли легко разместиться шесть, а то и восемь человек. Стены, обшитые деревянными панелями, были украшены несколькими полками, на которых рядами стояли старинные глиняные горшки, фаянсовые кружки и различные кухонные принадлежности от винтажных до современных.

Однако, старинная атмосфера гармонично сочеталась с элементами современной техники. Встроенная индукционная варочная панель, блестящая и современная, резко контрастировала с деревянной обстановкой, но при этом никак не диссонировала с ней. Рядом стоял современный электрический чайник из нержавеющей стали и кофемашина, профессиональной модели, с хромированными элементами. Вид этой кофеварки вызвал у меня неподдельный восторг: я – большой любитель кофе, и профессиональная машина – это мечта любого кофемана. Виктория, заметив мою восхищенную реакцию, с улыбкой приготовила нам два идеальных капучино. Пена была нежной и плотной, а аромат – божественным.

– Совсем без современных технологий нынче не обойтись, – засмеялась она. – Стиральная машина тоже имеется, в прачечной. Завтра покажу. А то уж совсем было бы дико стирать вручную и ходить полоскать белье на пруд!

Я согласилась, представляя себе весь этот процесс. Мы посмеялись, обмениваясь шуточками. Виктория постоянно смотрела на часы, и я заметила, что она изрядно нервничает.

– Не переживайте за меня, я справлюсь, – сказала я, понимая, что ее беспокойство связано с мужем. – Поезжайте к мужу. Я еще немного посижу и лягу спать.

– Благодарю вас. В таком случае, до завтра, – вежливо улыбнулась Виктория, и я пошла проводить ее. На улице, уже на пороге, она вспомнила о ключах.

– Чуть было не забыла! Ключи от комнат. Вот, возьмите, – она протянула мне увесистую связку ключей. – Дверь заприте на ночь. И вообще, лучше почаще проверять двери. Помните, иногда тут лазают дети.

– Хорошо, – ответила я, взвешивая ключи в руке.

Они были холодные, металлические, с некоторой патинкой – следами времени. Виктория уехала, а я, вернувшись в дом, заперла дверь на большую старинную щеколду, с характерным глухим щелчком. Я осталась одна в просторном холле, освещенном мягким светом ламп. Встав посреди холла, я покружилась вокруг своей оси с улыбкой на лице. В голове начали витать образы с гобеленов, молчаливые свидетели моей радости, которые взирали на меня гордым взглядом и не совсем понимали, кто я такая. Да, я знаю, что картины не могут мыслить, но у меня есть привычка все одушевлять. Взяв сумку с ноутбуком, я торопливо поднялась наверх, в свою комнату.

Камин, хоть и создал уютный островок тепла в просторной комнате, но его жар не распространялся за ее пределы, оставляя коридоры и другие помещения дома погруженными в прохладу. Воздух, пропитанный едва уловимой пылью, слегка покалывал кожу. Я, наслаждаясь контрастом тепла и лёгкого озноба, опустилась на мягкую постель, покрытую идеально чистым, хлопковым бельём. Ткань приятно скользила под пальцами, вызывая чувство умиротворённости. Затем я достала свой ноутбук, старую, но надёжную модель с потёртой крышкой, которая хранила в себе тысячи написанных строк и множество нереализованных идей. Пока экран медленно оживал, я переоделась в удобный домашний костюм – мягкие хлопковые штаны и свободную рубашку – хотя мысленно жаждала облачиться в струящееся домашнее платье, соответствующее этому месту. Забравшись под тёплое, пушистое одеяло, пахнувшее успокаивающей лавандой, я удобно устроилась, поставив ноутбук на ноги, и погрузилась в работу.

Вдохновение вернулось ко мне, как только машина Виктории въехала на территорию поместья. И когда я закрыла дверь на щеколду будто запуская невидимый механизм, слова сами полились из-под моих пальцев. Моя героиня, невольно отражала мои собственные чувства, переживания и сомнения. Это был не просто текст, это был мой личный дневник, зашифрованный в вымышленной истории. Написанное было настолько эмоционально насыщенным, что страницы будто вибрировали от отпечатанных на них слов.

Часы пробили полночь, а я и не заметила, как пролетело время. Только когда усталость начала одолевать, я закрыла крышку ноутбука, разместив его на прикроватной тумбочке. Укутавшись в одеяло, я прислушалась к ночным звукам старой усадьбы. Она жила своей собственной жизнью, словно древний организм, полный шепотов и скрипов. Легкий ветерок, проникая сквозь щели в старых окнах, проносился по бесконечным коридорам, заставляя древние дубовые перекрытия стонать и скрипеть, словно суставы у древнего великана. Что-то постукивало этажом выше – возможно, старая крыша или птицы. В соседней комнате что-то шуршало, напоминая шорох крыльев ночной бабочки, затерявшейся в поисках света.

Эта тишина, наполненная незнакомыми звуками, вызывала странное чувство тревоги. Моё воображение, словно живое существо, рисовало мрачные картины, оживляя мрачные силуэты в полумраке комнаты. Каждый шорох, каждый скрип усиливали ощущение присутствия чего-то невидимого, непостижимого. Слух обострялся, подлавливая малейшие звуки, а страх, как хищник, готов был выскочить из углов моей души. Каждый раз, закрывая глаза, я чувствовала чей-то взгляд, пронзающий меня сквозь тьму. Я пыталась отвлечься, сосредоточиться на чём-то другом, но эти навязчивые мысли, словно призраки прошлого, возвращались вновь и вновь. И только через долгое время, измученная борьбой с собственными страхами, я наконец погрузилась в сон.

Мне приснился Дмитрий. Как странно, неужели он так сильно впечатлил меня своей внешностью, что мой мозг решил напомнить мне о нем еще раз. Человек, которого я видела всего лишь раз, предупреждал меня о чем-то… Память о его предупреждении испарилась вместе с остатками сна, как только я проснулась. Утро встретило меня леденящим холодом. Старый дом, с его ветхими, промерзающими насквозь ставнями превратился в ледяную коробку. Тепло, накопленное за ночь, утекло, словно вода сквозь решето. Солнечный свет, лишь подчеркивал холод, пронизывающий до костей. Анна Иоанновна была права – этот дом требует постоянного внимания и заботы, непрерывного поддержания очага, борьбы с ветхостью и непрекращающимся ремонтом.

Я встала на ледяной пол, с трудом натянула тонкие носки, сразу пожалев о своем легкомыслии. Даже куртка не полностью защищала от пронизывающего холода. Телефон показал 7 утра и 50% заряда батареи – нужно будет подзарядить попозже. Виктория говорила о потрясающем виде из моего окна. Я раздвинула тяжелые шторы, и ахнула. Мой небольшой круглый балкон, летом украшенный каким-то вьющимся растением – возможно, плющом, хотя я совершенно не разбираюсь в ботанике, – был полностью завален снегом.

Я не поверила своим глазам. Сначала я даже подумала, что это галлюцинация, вызванная холодом. Надела очки, чтобы убедиться, что это не мираж. Пятьдесят сантиметров, если не больше! Снег покрывал всё, превратив пейзаж в волшебную зимнюю сказку. Балюстрада балкона была скрыта под огромной снежной шапкой, превратившись в белоснежную горку. Я даже не смогла бы ступить на него, не говоря уже о том, чтобы насладиться видом. Попытка открыть балконную дверь была сразу же прекращена – навалившийся снег и образовавшиеся сугробы сделали бы это чрезвычайно сложным и, вероятно, опасным мероприятием.

Из моего окна и вправду открывался великолепный вид на площадь, в центре которой разместился небольшой фонтанчик, вокруг которого обычно разворачивались кареты или, например, машины в более современном мире. Площадь была обрамлена полукругом аккуратно укутанных рогожей тутовых деревьев, а за площадью плавно спускался пологий склон прямиком к большому пруду. Все было покрыто белоснежным покрывалом и радовало глаз. Я улыбнулась, глядя на эти просторы, и подумала, как прекрасно было бы здесь летом! А зимой хозяева поместья наверняка катались на санках прямо по этому склону.

Завораживающий пейзаж не смог отвлечь от острой необходимости: я замерзла. Необходимо было срочно найти дровяник, чтобы развести огонь в каминах и согреть дом. Быстрым шагом я прошла из спальни в коридор, спустившись по широкой лестнице в холл, я вспомнила про уличные фонари, которые надо выключать днем. Щеколда поддалась с лёгким скрипом, и я шагнула в прохладу дня.

Удар ледяного ветра заставил меня поморщиться.

– Да ладно! – вырвалось у меня в ответ на этот порыв стихии.

Дровяник… где он? Особняк, по моим приблизительным оценкам, занимал около двух тысяч квадратных метров, а учитывая высоту сугробов, поиски могли затянуться до самого вечера. Начав обход слева, я рассуждала логически: дровяник обычно располагается ближе к кухне, для удобства. Ведь так? Однако мои сапоги чуть выше щиколотки оказались совершенно не приспособлены для передвижения по заснеженному и, судя по всему, неровному ландшафту. И вот, кульминация: скользкая мощеная площадь, падение, и резкая боль в локте.

– Отлично, – усмехнулась я сквозь зубы, поднимаясь и растирая ушибленное место.

Усадьба оказалась настоящим лабиринтом. Многочисленные входы и выходы, некоторые из которых вели в никуда, а другие были заперты на увесистые замки. Пара дверей оказались заперты на ключи, ни один из тех, что были в связке, естественно, не подошли. Наконец, после длительных поисков, я обнаружила массивную, суровую дверь, которая, казалось, хранила в себе приз для меня. Замок щелкнул, и я оказалась в долгожданном дровянике.

Куча колотых дров, аккуратно сложенных в поленницы, внушали надежду на скорое тепло. Но тут же возникла новая проблема: надо натаскать приличное количество дров в дом. Я представила, как слуги в былые времена таскали дрова через парадный холл, по дорогому паркету хозяев и засомневалась, что я поступаю правильно. Вероятно, существовали какие-то служебные проходы или подсобные помещения. Вот бы сейчас в интернете поискать подобные подробности.

За один раз я могла унести лишь небольшую охапку. Пять ходок – и мои руки уже ныли от напряжения. Старалась брать побольше, чтобы быстрее закончить эту работу и согреться. После того как дровяник был снова заперт, я, наконец, смогла приступить к растопке каминов. Начала, естественно, с кухни и библиотеки – так как мой рабочий день планировался именно там. Комнату решила протопить чуть позже, чтобы не лишиться тепла под утро.

Растопка кухонной печи, привычной для любой русской деревни, не составила для меня труда. Ее конструкция была проста и знакома: топка, заслонка. Я открыла заслонку, быстро набросала в топку березовых поленьев, сформировав небольшие промежутки для воздуха, и подпалила бересту – проверенный способ быстрого розжига. Пламя вспыхнуло, заставив печь загудеть своим характерным басом, сопровождаемым шумом тяги в трубе. Этот звук, наполненный теплом и уютом, был для меня знакомым и успокаивающим.

Зато растопка камина потребовала несколько большего внимания. Камин здесь был гораздо крупнее и монументальнее кухонной печи, с изящным порталом из белого камня и большим, капителью, декоративной отделкой стены дымохода, каминной полкой, аркой и глубоким очагом. Я последовала тому же принципу, что и с печью: продула дымоход, расположила дрова для хорошей циркуляции воздуха, и подпалила бересту. Тяга была превосходной, и дым моментально втянулся в высокий дымоход. Камины, судя по всему, часто подвергались тщательной чистке, что не удивительно, за неимением другого отопления.

Пока разгорался камин, я машинально подбросила спичечный коробок на ладони и заметила нечто необычное. Коробок то был не просто старым, а настоящим раритетом. На его лицевой стороне гордо красовалась надпись: «Фабрика Н-въ И. Н. Дунаева. Существуетъ съ 1880г.».

– Как такое возможно? – спросил я себя.

Сердце мое ускорило ритм. Этому коробку примерно столько же лет, сколько и визитке. Он был в идеальном состоянии: без следов износа, с целым рисунком, и даже спички внутри были сухими и рабочими! Его сохранность была просто поразительной!

На каминной полке я обнаружила другие знаменательные вещи: старинные часы, изящные фарфоровые статуэтки, изображающие Французскую кавалерию на белых лошадях, и несколько маленьких портретов в овальных рамках. Один из них привлек мое внимание больше всего. На нем была изображена молодая девушка с поразительным сходством со мной. Те же каштановые волосы, овальное лицо, большие темные глаза и пухлые губы. Я была ошеломлена этим сходством. Это было не просто похожесть, а практически точная копия. Я внимательно рассмотрела портрет, пытаясь найти подпись или какую-либо надпись на обратной стороне, но никакой информации, кроме небольшого слегка выцветшего штампа с датой – 1895 год – я не нашла.

Хорошо, так и запишем. Вообще меня не покидало странное ощущение, что кто-то уже давно ожидал моего приезда. Пока я размышляла об этом, глядя на языки пламени, осознала, насколько сильно проголодалась. Кухонные ящики представляли собой настоящую кладовую, забитую доверху консервами, крупами и макаронами. Запасы явно были подготовлены с расчетом на длительное проживание.

Быстро сварив макароны с тушенкой – классическое блюдо для выживания, – я насладилась скромным, но сытным ужином. Ароматный кофе из кофемашины и пара шоколадных конфет стали отличным завершением трапезы. Пока я мыла посуду и отвлекалась, чтобы подкинуть дрова в камин, вспомнила про свою машину. Было бы не плохо написать в страховую, да только вот интернета тут нет.

Время уже обед, а Виктории все нет. После такого снегопада, наверно дороги сильно занесло, и я сомневаюсь, что кто-то расчищает их в этой глуши. В общем, пахло жареным, и подгорела явно не моя стряпня.

Завершив кухонные дела, я случайно заметила неприметную дверь, почти сливающуюся со стеной рядом с кухонным гарнитуром. Она была практически скрыта за высокой буфетной тумбой, похожей на те, что можно увидеть на фотографиях из бабушкиных альбомов. С любопытством, вызванным неожиданным открытием, я вытерла руки о полотенце и подошла ближе, надавив на ручку. Дверь была заперта.

В моей связке из пятнадцати ключей я уже точно знала как минимум три ключа: один от входной двери, второй от моей комнаты, третий от дровяника и вуаля! После нескольких безуспешных попыток я нашла маленький, совершенно невзрачный ключик, который идеально подошел к замку. С лёгким щелчком дверь поддалась, открыв доступ в прохладное темное помещение.

Короткий, узкий коридор с каменными стенами и лестницей вел вниз. Выключатель, расположенный справа от входа, осветил путь, открыв вид на спускающуюся в глубь земли лестницу из грубо отесанного камня. Запах сырости и земли смешивался с чем-то ещё, чем-то… пряным. Возможно, это был погреб.

Спустившись, я была поражена увиденным. Погреб представлял собой просторный каменный подвал, полки которого были заставлены банками с соленьями – огурцы, помидоры, грибы – и рядами вяленой рыбы. Воздух был наполнен ароматом пряного мяса, вероятно, бастурмой или копченой колбасы, и едва уловимым запахом древесины, напоминающим запах старого дубового бочонка. На стенах висели связки чеснока и лука, а в углу стояли большие ящики с картошкой и морковью.

В глубине погреба я обнаружила еще одну дверь, за которой скрывалась большая поленница, расширяющая представление о хранении дров в подобных местах. Теперь всё стало на свои места – вот откуда дрова переносили в кухню.

Это значительно облегчает жизнь, – с улыбкой подумала я и направилась назад, как вдруг свет погас, мгновенно погрузив меня в абсолютную темноту, и я, инстинктивно подняв руки, стала искать стену. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось, в груди сжался ледяной комок страха. Нащупав шершавую поверхность стены, я медленно пошла вдоль нее, пытаясь вспомнить расположение комнат и стеллажей. Но темнота искажала пространство, превращая погреб в лабиринт невероятных размеров. Каждый шаг отдавался эхом, усиливая чувство тревоги. Мне казалось, что тени оживают, что за каждым углом меня поджидает пропасть. Паника нарастала.

В моей памяти всплыли страшилки о домовых и прочей нечисти, которая якобы обитает в подвалах и погребах. При свете я, конечно, смеялась над этим всем, но сейчас, в этой кромешной тьме, холодок пробежал по спине, а мысли с бешеной скоростью бросались из стороны в сторону. Воздух стал тяжелым, дышать стало трудно. Я судорожно представляла себе расположение двери, ведущей в основной погреб, и продолжала свой путь, словно идя по краю пропасти. И вот, наконец, мои пальцы коснулись холодной, металлической ручки. Облегчение было таким сильным, что я едва не заплакала.

Дверь, к моему счастью, поддалась. За ней, в проёме, казался еле заметным слабый дневной свет из кухни. Быстро поднявшись по лестнице, я вышла на кухню, опираясь руками о косяк двери, пытаясь восстановить ровное дыхание. Рука дрожала, когда я щелкнула выключателем. Свет, с характерным потрескиванием, включился через несколько секунд. Старая проводка, будь она неладна.

Я с силой захлопнула дверь погреба, заперла её на ключ. Никаких больше походов в эту темницу! Буду носить дрова из сарая через улицу, хоть и дольше, чем из погреба, зато не страшно. Только я отвернулась и отошла от двери, как вдруг услышала глухой удар, будто что-то упало в погребе. Сердце снова принялось колотиться. Я застыла, прислушиваясь. Полная тишина. Ничего больше не происходило. Но эта тишина казалась еще страшнее, чем шум падающих предметов. Ну уж нет! Не думайте, что я пойду проверять! Ни за какие коврижки! Если там что-то упало, то будет валяться до приезда хозяев!

После завершения всех дел, я с удовольствием устроилась на удобной кушетке в просторной библиотеке, утопая в тишине и аромате старых книг. Вокруг меня высились высокие стеллажи, заполненные томами в кожаных переплетах и пожелтевших от времени страниц. Вдохновленная этим интеллектуальным окружением, я углубилась в запись подробностей пережитого дня. Моя рука легко скользила по клавиатуре, передавая на лист все эмоции и ощущения, словно я вновь проживала эти моменты. Виктория так и не появилась. Вначале я списывала это на непогоду – за окном бушевала настоящая снежная буря, метель завывала словно голодный зверь, – и проблемы со связью. Однако, с каждой минутой, мое спокойствие таяло, сменяясь нарастающим беспокойством.