Реальность миров

– Здесь заканчивался мой последний сон, – прошептал Алексей, касаясь пальцами виска. Воспоминания накатывали волной: он бежал по этим улицам, преследуемый тенями с глазами-звездами, а в конце пути… Что было в конце? Лицо Лизы, искажённое ужасом, и крик, от которого трескались стены.

Лиза стояла неподвижно, её плащ колыхался, будто живой. Трещина на щеке пульсировала тусклым светом, напоминая о расплате за вмешательство.

– Врата рядом, – её голос прозвучал как эхо, рождающееся одновременно из всех уголков пространства. Она указала вперёд, где между двух стеклянных обелисков висела арка из переплетённых световых нитей. Они пульсировали, словно вены, перекачивающие вместо крови звёздный свет. – Но если вы пройдёте, обратной дороги не будет.

Виктор сжал кулаки, пытаясь заглушить дрожь. Его руки светились изнутри, золотистые искры бились под кожей, как пойманные в ловушку светлячки. Он поднял ладонь перед лицом, и в её отражении увидел не себя, а тень с множеством щупалец, шевелящихся в такт его дыханию.

– Я… не могу, – выдавил он, отводя взгляд. Голос сорвался на полуслове, словно кто-то сжал горло. – Мой мир… Там осталась Марта. Мои исследования. Всё, что я… – Он замолчал, сглотнув ком в горле. Внутри клокотало противоречие: рациональный ум кричал, что это галлюцинация, но запах озона, холод, пробирающий до костей, и эти чёртовы руки – всё было слишком реально.

– Твой мир – клетка, – Лиза шагнула к нему, и земля под её босыми ногами замерцала, как экран со сбитой настройкой. – Но ты сам её сторож. Ты годами строил стены из формул и микроскопов, лишь бы не видеть, что скрывается за занавесом. – Её слова падали, как лезвия, вскрывая старые раны.

– Заткнись! – Виктор отпрянул, наткнувшись на холодную поверхность обелиска. Стекло под пальцами затрещало, выпуская из трещин клубы чёрного дыма. – Ты не понимаешь… Я не хочу стать как она! – Он кивнул на Лизу, в глазах мелькнул детский страх – тот самый, что остался после исчезновения матери.

Алексей, тем временем, приблизился к Вратам. Свет нитей обжигал сетчатку, но он не отводил взгляд. В глубине арки мелькали образы: хрустальный лес из главы 11, где деревья пели колокольным звоном; лаборатория, залитая кровью; лицо Марты, искажённое ужасом…

– Что будет, если мы войдём? – спросил он, оборачиваясь к Лизе. Его тень, упавшая на стеклянную мостовую, не повторила движения – она замерла, подняв руку в немом предупреждении.

Лиза вздохнула. В её дыхании прозвучал звон разбитого стекла.

– Там вас ждут ответы. И цена за них, – она посмотрела на Виктора, – но некоторые дороги ведут только в пропасть. Ты носишь в себе семя Иного. Оно прорастёт, сломает тебя… или сделает сильнее.

Виктор сжал голову руками. В ушах зазвучал скрежет шестерёнок – голоса из портала возвращались. «Ты наш мост. Наш ключ», – шипели они, и в такт их словам золотистые искры под кожей вспыхнули ярче.

– Перестаньте! – он упал на колени, вдавливая ладони в лицо. Вспышка боли – и внезапно память открыла запретную дверь: детская комната, мать у зеркала, её крик: «Не подходи, Виктор! Они войдут в тебя!» А потом… пустота. Годы терапии, которые стёрли правду, заменив её удобной ложью.

– Они… Они уже внутри меня, да? – поднял он лицо к Лизе. Слёзы, стекая по щекам, испарялись, оставляя на коже мерцающие следы.

Лиза присела рядом, её плащ растекался по земле, как лужа тени.

– Да, – она коснулась его груди над сердцем. Холод её пальцев проник сквозь ткань. – Но клетку можно открыть. Или разбить. Выбор за тобой.

Алексей наблюдал за ними, сжимая в кармане фотографию. Края снимка впились в ладонь, напоминая о хрупкости их союза. «Лиза на снимке стоит спиной… Значит, она уже выбрала?» – подумал он, вспоминая изменчивые изображения.

– А если мы вернёмся? – спросил он громко. В главе 13 Осколок предупреждал Лизу о нарушении баланса – значит, возвращение возможно, но чревато.

Лиза встала, отступая к Вратам. Её фигура начала расплываться, как изображение в старом телевизоре.

– Ваш мир треснул, как стекло от слишком громкого крика. Через эти трещины войдут Тени. Вы станете или щитом… или тем, кто откроет им путь.

Внезапно город содрогнулся. Стеклянные здания завыли, как живые. На мостовой, там, где стояла тень Алексея, появились трещины. Из них выползли знакомые щупальца-тени, обвивая обелиски.

– Они нашли нас, – прошептала Лиза. Её голос дрогнул впервые за всё время. – Решайте. Сейчас.

Алексей посмотрел на Виктора. Тот поднялся, опираясь на обелиск. Золотистые искры теперь бились не только в руках – они пульсировали в венах на шее, освещая лицо изнутри жутковатым светом.

– Я… не могу оставить их, – Виктор выдохнул, глядя на портал-глаз. – Если во мне правда есть часть их… Может, я смогу закрыть дверь.

– И стать ключом навсегда? – Лиза покачала головой. – Это путь одиночества.

– А что будет с тобой? – Алексей преградил ей путь к Вратам. В главе 11 она исчезнет, оставив их в лесу – это должно произойти здесь.

Лиза улыбнулась, и трещина на её лице раскрылась, показав бескрайнюю звёздную пустоту.

– Я уже сделала выбор много лет назад. А теперь… – она толкнула их к арке, – бегите!

Алексей шагнул вперёд. За ним, всё ещё колеблясь, последовал Виктор. Их тени остались снаружи, застыв в последнем протесте.

Лиза осталась лицом к надвигающимся Теням. «Простите, – подумала она, растворяясь в свете Врат. – Один из вас станет жертвой. И это будет моя вина».

Врата захлопнулись, разрезав время и пространство. А в кармане Алексея фотография снова изменилась: теперь на ней Виктор стоял на краю пропасти, а Лиза, полупрозрачная, тянула к нему руку из мира теней.

Глава 11. Хрустальный лес

Деревья звенели, как хор стеклянных колокольчиков, каждый лист – тончайший кристалл, переливающийся всеми оттенками заката. Воздух дрожал от звуков, наполняя пространство мелодией, которая будто возникала из самой глубины земли. Виктор присел на корточки, вдавливая пальцы в мягкую, почти бархатистую почву. Она поддавалась, словно зыбучий песок, но вместо зерен песка между пальцами скользили тени – живые, извивающиеся, будто пытающиеся удержать его здесь.

– Здесь нет времени, – голос Лизы прозвучал сверху. Она балансировала на хрупкой ветке, её босые ноги оставляли на кристалле радужные следы. – Вы можете стать кем угодно. Попробуйте.

Алексей, стоявший неподалеку, сжал кулак. В его сознании всплыл образ меча – того самого, что он видел в снах. Лезвие вспыхнуло в ладони, обжигая холодом, но едва он попытался сжать рукоять, клинок рассыпался в серебристую пыль.

– Недостаточно веры, – Лиза спрыгнула вниз, и земля под её ногами на миг стала зеркальной. – Здесь всё подчиняется воле. Страх, сомнения – они как яд.

– А ты кто? – Виктор встал, отряхивая от теней ладони. Его руки всё ещё светились изнутри, золотистые искры пульсировали в такт сердцебиению. – Призрак? Иллюзия?

Лиза рассмеялась, и лес подхватил её смех, превратив в переливчатый гул. Она подняла руку, и из воздуха возникла бабочка с крыльями из дымчатого кварца. Насекомое село ей на палец, но в тот же миг окаменело, рассыпавшись в груду сверкающих осколков.

– Я реальнее вас, – она разжала ладонь, и осколки уплыли вверх, становясь частью кроны деревьев. – Вы всё ещё цепляетесь за свою «нормальность». А я… я уже давно часть этого танца.

Алексей: Тени прошлого.

Алексей отвернулся, пытаясь скрыть дрожь в руках. В кармане пальцам нащупал фотографию – края впивались в кожу, как напоминание. Он достал снимок, едва заметно содрогнувшись. Лиза на фото стояла спиной, но теперь её фигура стала прозрачной, а позади, в туманной дымке, угадывались очертания хрустального леса.

«Она вела нас сюда раньше? – мелькнула мысль. – Но как? В главе 15 Озеро покажет, что я вёл её… Значит, это цикл?»

– Лиза, – он обернулся к девочке, но та исчезла. Вместо неё между деревьями мелькнул силуэт в белом платье – маленькая девочка, зовущая его за руку. Сердце сжалось. «Папа?» – эхо из глубин памяти.

– Алексей! – Виктор тряс его за плечо, и видение рассыпалось. – Ты как будто в трансе. Что с тобой?

– Ничего… – он судорожно сунул фотографию обратно в карманы. – Просто… кажется, я уже видел этот лес.

Виктор: Борьба с собой.

– Вам двоим стоит прекратить загадки, – Виктор нервно провёл рукой по лицу, оставляя на коже мерцающий след. – Мы в ловушке мира, который не подчиняется законам физики, а вы говорите о вере и иллюзиях!

Он резко махнул рукой, представив микроскоп – инструмент, который годами был его якорем. В воздухе замерцали контуры прибора, но вместо стекол в нём оказались глаза – десятки глаз, смотрящих прямо в душу.

– Нет! – Виктор отпрянул, и образ развеялся. – Что это было?!

– Твоё подсознание, – Лиза возникла позади, заставив его вздрогнуть. – Ты боишься увидеть правду. Эти глаза… они из письма, которое найдёт Марта. «Врата – это глаза».

– Прекрати! – Виктор схватил её за запястье, но его пальцы прошли сквозь плоть, словно сквозь туман. – Кто ты такая?!

Лиза посмотрела на него без упрёка. Трещина на щеке вспыхнула, и на миг Виктор увидел за ней бесконечность – галактики, рождающиеся и умирающие в её взгляде.

– Я – напоминание. О том, что вы оба когда-то потеряли.

Лес пробуждается.

Ветер усилился, заставляя деревья петь громче, почти кричать. Хрустальные листья начали осыпаться, превращаясь в лезвия, которые оставляли на земле кровоточащие порезы.

– Лес реагирует на ваш страх, – Лиза подняла руки, и шторм стих. Порезы на земле затянулись, как раны на живой коже. – Если вы не возьмёте контроль, он поглотит вас.

Алексей шагнул вперёд, закрыв глаза. Вспомнил меч, но добавил к образу нечто новое – рукоять, обвитую шипами, как те, что он видел на посохе в отражении озера (из главы 15). Лезвие на этот раз осталось целым, но шипы впились в ладонь, заставив вскрикнуть от боли.

– Ты смешиваешь желание с болью, – Лиза коснулась меча, и шипы исчезли. – Ты наказываешь себя за то, что забыл её.

– Забыл… кого? – Алексей выронил оружие, которое рассыпалось в прах.

– Себя.

Диалог в тени колонн

– Хватит игр! – Виктор в ярости ударил кулаком по стволу дерева. Кристалл треснул, и из щели хлынул чёрный дым, принявший форму щупалец. – Мы здесь, потому что ты толкнула нас в эти Врата! Что нам делать?!

Лиза, вдруг ставшая серьёзной, подошла к дыму. Щупальца обвили её руку, но она не дрогнула.

– Вы должны найти ядро леса. Оно покажет, кто из вас… – она запнулась, глядя на Алексея, – …готов помнить.

– А кто не готов? – спросил Виктор, но Лиза уже отступала, её фигура таяла, как утренний туман.

– Ждите Осколка. Он придёт, когда вы решите, кому доверять: друг другу или своим страхам.

– Лиза, стой! – Алексей бросился за ней, но рука прошла сквозь её плечо. На миг он ощутил холод детской ладони в своей – как тогда, в забытом прошлом.

– Прости, – прошептала она, и трещина на её лице раскрылась, поглотив девочку целиком. На земле осталась лишь каменная бабочка – та самая, что она поймала вначале.

Виктор поднял её, разглядывая. На крыльях угадывались едва заметные письмена: «Глаза видят, но сердце слепо».

– Что это значит? – пробормотал он.

– Предупреждение, – Алексей сжал кулак. – Или ключ. В главе 13 Осколок скажет, что правда убьёт нас. Думаю, это начало.

Лес вокруг замер, будто затаив дыхание. Где-то в глубине, за хрустальными колоннами, что-то забилось, словто сердце великана.

– Ядро, – Виктор кивнул в сторону звука. – Если мы не пойдём, тени из главы 10 найдут нас и здесь.

Они двинулись вглубь, даже не подозревая, что каждый шаг меняет их. Алексей всё чаще трогал фотографию, чувствуя, как память колышется за тонкой плёнкой забвения. Виктор же сжимал каменную бабочку, гадая, сколько ещё его руки продержатся, прежде чем свет внутри станет неконтролируемым пламенем…

Глава 12. Доктор Марта: Тайна

Кабинет Марты погрузился в полумрак. Свет настольной лампы дрожал, будто боясь осветить слишком много. Стены, заставленные стеллажами с папками, казались теперь клеткой, а не убежищем. Воздух пахнул пылью веков и чем-то ещё – сладковатым, как гниющие лепестки. Марта провела ладонью по столу, ощутив шероховатость дерева. Это помогало ей оставаться здесь, в «реальности», которую она всё чаще ставила в кавычки даже в мыслях.

– Лиза… – её шёпот разбился о тишину. Папка с архивными вырезками лежала распахнутой, словно рана. Газетная статья о пропавшей девочке была аккуратно вырезана ножницами, оставляя на странице зияющую пустоту. Но кто-то сохранил её – тайком, рискуя. Марта коснулась пожелтевшей бумаги. Фотография Лизы, бледная от времени, улыбалась сквозь трещины.

«Почему я никогда не замечала, как её глаза похожи на его?» – мелькнуло в голове. Алексей. Его визиты стали реже после исчезновения Лизы, а взгляд – глубже, словно он носил в себе пропасть. Марта сжала виски, пытаясь собрать мысли воедино.

В ящике стола, под слоем медицинских журналов, она нашла письмо. Конверт был без марки, адрес написан детским почерком: «Доктору Марте». Внутри – листок, испещрённый дрожащими буквами:

«Они не отпустят меня. Скажи Алексею, что врата – это глаза. Он поймёт. Прости, что не успела объяснить…»

Марта перечитала строки в пятый раз, в десятый. Каждая буква будто прожигала страницу. «Врата – это глаза…» – фраза эхом отозвалась в памяти. Она вспомнила, как Лиза, ещё до исчезновения, рисовала в кабинете узоры: спирали, переходящие в зрачки.

– Вы что-то скрывали даже от меня, – прошептала Марта, глядя на рисунок девочки, прикреплённый к истории болезни. На нём был лес из кристаллов, а в центре – чёрный круг с белой точкой. Глаз.

Холодный ветерок скользнул по шее. Марта обернулась. Окно было закрыто, но шторы колыхались, словно под чьим-то дыханием. Она потянулась к телефону, чтобы позвонить Алексею, но аппарат завизжал, вырвавшись из её рук. Провода извились, как змеи, и рухнули на пол.

– Хватит, – голос Марты дрогнул. Она встала, опираясь на стол, и вдруг заметила – тени на стене не совпадают с очертаниями мебели. Они пульсировали, образуя фигуры: маленькая девочка, ведущая за руку взрослого мужчину.

«Алексей и Лиза?» – сердце учащённо забилось. Тени замерли, затем начали таять, словно их поглощала сама стена.

– Нет, вы не исчезнете! – Марта схватила лампу и направила свет в угол. Тени вздрогнули, но вместо них на столе материализовалась кукла.

Фарфоровое лицо, пустые глазницы, платье в кровавых подтёках. Её пальцы, тонкие и слишком длинные, сцепились в молитвенном жесте.

– Перестаньте, – Марта отступила, ударившись о стеллаж. Папки посыпались на пол, разбросав документы. Среди них – фотография Алексея, сделанная год назад. Его глаза… На снимке они были полностью чёрными.

Кукла повернула голову с хрустальным скрипом.

– Они наблюдают, – её голосок звучал как запись, прокрученная назад. – Ты нарушаешь правила.

Марта сглотнула ком в горле. «Это галлюцинация. Переутомление. Нужно взять себя в руки…» Но рациональность рассыпалась, как песок сквозь пальцы, когда кукла поднялась, её ноги болтались в воздухе.

– Какие правила? – спросила Марта, удивляясь собственной смелости. – Что вы сделали с Лизой?

Кукла засмеялась, и звук наполнил комнату жужжанием мух.

– Она выбрала путь. Как и ты скоро выберешь.

На столе замигал экран компьютера. Марта, не сводя глаз с куклы, дотянулась до мыши. На мониторе открылся файл – видео с камеры наблюдения её же кабинета. Датировано вчерашним числом. На записи она сама сидела за столом, а за спиной у неё стояла Лиза, одетая в белое платье. Девочка что-то шептала на ухо Марте, чьё лицо на экране заливали слёзы.

– Этого не было… – прошептала Марта, ощущая ледяное прикосновение за спиной.

Кукла наклонилась вперёд, её пустые глазницы вдруг заполнились мерцающими звёздами.

– Память – это нить, которую можно перерезать. Ты хочешь знать, что она сказала тебе?

– Да! – вырвалось у Марты прежде, чем она успела испугаться.

Кукла взмахнула рукой. Воздух раскололся, и Марту накрыла волна воспоминаний:

Лиза стоит за её спиной, пальцы впиваются в плечи. «Они в лесу. Папа… он не помнит. Но ты должна найти глаза. Они в письмах, которые ты сожгла».

– Каких письмах? Я ничего не сжигала! – Марта вскрикнула, вырываясь из видения. Но она помнила: пачка конвертов в камине, пламя, лижущее слова «врата» и «осколок».

– Ты защищала их. От себя самой, – кукла указала на шкаф с историями болезней. – Но правда всё равно найдёт тебя.

Стены кабинета задрожали. С потолка посыпалась штукатурка, а из трещин выползли чёрные щупальца, похожие на те, что Виктор видел в лесу. Марта схватила письмо Лизы, прижимая его к груди.

– Что мне делать? – её вопрос повис в воздухе, став молитвой.

Кукла начала распадаться на глазах, фарфор трескался, обнажая пустоту внутри.

– Беги. Или стань одним из Наблюдателей…

Последним, что исчезло, были её звёздные глаза. На столе осталась лужица чёрной жидкости. Марта опустила в неё палец – субстанция свернулась, образуя слово: «СМОТРИ».

Она подошла к окну, распахнула его. Город внизу был окутан туманом, но сквозь пелену проступали огни – не жёлтые, а синие, как в хрустальном лесу. Где-то там были Алексей и Виктор, а она осталась здесь, на грани двух миров.

– Врата – это глаза… – Марта посмотрела на своё отражение в стекле. Её глаза, всегда такие уверенные, теперь казались ей чужими. «Что если мы все – куклы в чьей-то игре?»

Внезапно в дверь постучали. Три чётких удара. Марта замерла.

– Доктор, это медсестра Анна. Вы в порядке? Я слышала шум.

Голос был знакомым, но Марта заметила – тень под дверью была слишком высокой, а контуры размытыми.

– Всё хорошо, – дрожащим голосом ответила она. – Я… уронила папку.

– Хорошо. Но… вам не стоит копать глубже. Ради вашего же блага.

Шаги затихли. Марта прислонилась к стене, пытаясь унять дрожь. «Они здесь. В самой клинике».

Она вернулась к столу, собрала разбросанные документы. Среди них – старая схема подземных тоннелей под больницей. На полях чьей-то рукой было написано: «Ищи там, где слепые видят».

– Подвал, – прошептала Марта. Там, в глубине, хранились архивы столетней давности. И, возможно, ответы.

Она взяла фонарь, письмо Лизы и фотографию с чёрными глазами Алексея. Каждый шаг к двери отдавался эхом в тишине. Рука на ручке – холодная, как лёд.

– Я должна знать, – сказала она себе, но в глубине души боялась, что правда окажется хуже любого кошмара.

За дверью коридор был пуст. Однако на полу, через равные промежутки, лежали каменные бабочки – точно такие же, как та, что нашёл Виктор.

Марта наклонилась, чтобы поднять одну. Крылья сверкнули: «Глаза видят, но сердце слепо».

– Лиза… ты ведёшь меня? – шёпотом спросила она, но ответом стала лишь тишина.

По пути к лифту стены меняли оттенок, становясь прозрачными, как стекло. Сквозь них мерцали очертания леса – деревья из хрусталя, фигуры Алексея и Виктора вдали. Марта протянула руку, но образ рассыпался.

– Я иду, – пообещала она, не зная, кому.

Когда лифпоездка в подвал началась, свет внутри моргнул. В зеркале Марта увидела не своё отражение, а Лизу. Девочка прижала палец к губам: «Тише. Они рядом».

Двери лифта открылись с глухим стуком. Тьма впереди дышала, обещая либо спасение, либо гибель. Марта шагнула в неё, сжимая фонарь.

«Врата – это глаза», – вспомнила она. «Значит, я уже внутри».

Глава 13. Осколок: Предупреждение

Пространство вокруг Лизы пульсировало, словно гигантская диафрагма, сжимающая реальность. Она стояла на платформе из прозрачного кварца, под ногами которой клубилась туманная бездна, усеянная мерцающими точками – словно звёзды, заточенные в стеклянную ловушку. Воздух был густым, как сироп, и каждое движение оставляло за собой радужные шлейфы. Лиза чувствовала, как кристаллы её кожи трещат под напором чужой воли.

Осколок материализовался медленно: сначала – кончики длинных, похожих на сосульки пальцев, потом – ниспадающие серебристые пряди волос, и наконец – лицо, вырезанное из лунного серпа. Его глаза, два узких полумесяца, светились холодным сиянием. Старец опёрся на посох, сплетённый из осколков хрустальных листьев, и пространство дрогнуло, зазвенев, как натянутая струна.

– Ты нарушаешь баланс, – его голос звучал одновременно и в ушах, и в самой кости, будто вибрация земли. – Играешь с огнём, который сжёг даже нас.

Лиза сжала кулаки, и вокруг неё вспыхнули спирали из дымчатого кварца. Они обвивали её руки, как змеи, готовые к удару.

– Они должны знать правду! – её голос, обычно мелодичный, теперь резал воздух, как стекло. – Алексей… он близок к прозрению. Ты видел, как меч держался дольше?

Осколок вздохнул, и в его дыхании закружились микроскопические звёзды.

– Правда убьёт их. Виктор цепляется за рациональность, как утопающий за соломинку. Его душа разорвётся, когда он узнает, что его "наука" – лишь отражение страха перед неизмеримым. – Старец сделал шаг вперёд, и кварц под ногами Лизы затрещал, покрываясь паутиной трещин. – А Алексей… Ты действительно хочешь, чтобы он вспомнил, как сам привёл тебя к Вратам в прошлом цикле?

Лиза отпрянула, будто её ударили. Обрывки воспоминаний вспыхнули в сознании: Алексей, но другой – в плаще, залитом кровью заката, сжимает её руку слишком крепко. "Прости, Лиза… это единственный способ спасти тебя от них". И темнота, поглотившая всё, кроме боли перерождения.

– Он… мой отец, – прошептала она, и пространство ответило эхом, исказив слова до неузнаваемости: "…отец… отец… предатель…"

– Отец, который позволил им стереть себя, – Осколок поднял посох, и трещины на полу начали кровоточить чёрным дымом. – Ты веришь, что на этот раз всё будет иначе? Он сломался тогда, сломается и сейчас.

Лиза резко взмахнула рукой, и спирали кварца взметнулись вверх, образуя арку над её головой. Сквозь неё прорвался луч света, выхватывая из тьмы силуэты: Виктор, бьющийся в конвульсиях, его кожа трескается, излучая слепящий свет; Алексей, рыдающий над её собственным бездыханным телом, которое рассыпается в прах.

– Это было! – закричала она, и кристаллы в её голосе зазвенели яростью. – Ты показываешь мне прошлое, как будто я не помню! Но теперь всё иначе. Они сильнее.

– Сильнее? – Осколок рассмеялся, и смех его рассыпался осколками, впиваясь в кожу Лизы. – Посмотри на него сейчас.

Он повернул посох, и дым из трещин сгустился в зеркальную поверхность. В нём отражался Алексей – настоящий, из хрустального леса. Он стоял, сжимая фотографию, лицо искажено мукой. Его тень на кристальной почве была не человеческой – длинные шипы росли из спины, как у существа из кошмаров.

– Он уже на грани, – прошептал Осколок. – Ещё шаг, и тени из его прошлого поглотят того, кого ты знаешь. Ты готова потерять его снова?

Лиза закрыла глаза, чувствуя, как трещина на её щеке пульсирует. Она помнила тот момент, когда Алексей впервые назвал её дочерью – не в этом цикле, а в одном из ранних. Его голос дрожал, а глаза искали в её чертах сходство, которого уже не существовало. Тогда она отвергла его, испугавшись боли привязанности. Теперь…

– Я не позволю им забрать его, – она открыла глаза, и кварцевые спирали вокруг вспыхнули ослепительно. – Мы изменили правила. Виктор…

– Виктор верит только в то, что можно потрогать, – перебил Осколок. – Но когда он узнает, что его "реальность" построена на обломках его же собственных иллюзий… – Зеркало дымилось, показывая Виктора, который в ярости бил кулаком по хрустальному дереву. Щупальца тьмы обвивали его руки, впиваясь в поры. – Он станет их оружием. Ты этого хочешь?

Внезапно пространство содрогнулось. Платформа под Лизой начала крошиться, обнажая бездну, где вместо звёзд теперь горели глаза – тысячи глаз, наблюдающих, голодных.

– Они уже близко, – Осколок протянул руку, и его пальцы превратились в лезвия из льда. – Решай, дитя рассвета. Правда или забвение.

Лиза посмотрела в бездну. Среди глаз мелькнул знакомый образ: маленькая девочка в белом платье, её лицо скрыто вуалью теней. Себя. Ту, которой она была до того, как лес переплавил её в кристалл.

– Я… не могу позволить им снова всё переписать, – её голос дрогнул. Она повернулась к Осколку, и кварцевые спирали взорвались, образуя кольцо огня. – Скажи им, чтобы готовились. Я поведу их к ядру.

Осколок замер, его лунное лицо исказилось печалью.

– Твой выбор станет началом конца, – он ударил посохом о землю, и зеркало с Виктором и Алексеем разбилось. Осколки, падая, складывались в слова: "Слепые ведущие слепых". – Когда сердце ядра откроется, они увидят себя. И кто из них выживет?

Лиза шагнула к краю платформы. Бездна внизу завыла, глаза слились в единый водоворот.