Сказание о Радонии. Книга 1. По праву крови

– Нет, что ты! Не требует, княжич! – испуганно залепетал Ростислав, склонив голову. – Просит, милостиво просит! Умоляет даже! Ради блага государства.

– Просят тебя, княжич, просят, – ухмыльнулся Весемир, поглаживая усы. – Политика, однако! Мы-то привыкли – на войне всё просто: напрямик да напрямик. Видишь врага – бей. Не можешь бить – беги. Не можешь бежать – молись. А тут вона как! Понимание надобно иметь.

Олег заставил себя подавить вспыхнувшую внутри злость. Он оглянулся. Позади него замер обоз с ранеными и уставшими дружинниками. Княжич задумался.

Возможно, Тимофей Игоревич был прав.

Возвращение из похода раньше срока, да ещё и с телегами, полными калек… Не решат ли в городе, что это всё, что осталось от княжеской дружины? Слухи разойдутся мгновенно. И кто их потом опровергнет? Разнесётся молва, будто радонская сила сгинула на северо-восточных рубежах. Такие пересуды опасны, ведь всегда найдётся тот, кто попытается ими воспользоваться.

Ростислав нетерпеливо ёрзал в седле, ожидая ответа.

– Добре. Раз уж посадник челом бьёт – так и быть, – наконец решил Олег. – Пойду через Малые ворота. Дружину мою на ладьи посадите, а как прибудем – позаботьтесь о людях. Накормите, к раненым лекарей отведите.

– Княжич, нельзя дружину в город, – тихо, почти заискивающе, вставил Ростислав. – Мужики пить начнут, болтать по трактирам, разнесут по столице всё в один миг! Что было и чего не было, расскажут. Мы их тут, на берегу, в деревне оставим и позаботимся, конечно же. Тимофей Игоревич уже и лодки со снедью снарядил. О людях своих не беспокойся!

– Что скажешь, Весемир? – спросил Олег, взглянув на воеводу.

– Тебе решать, княжич. Дружина утомилась, переход длинный был. С обозом до города только к ночи доберёмся. Это самое быстрое. Велишь ехать – поедем, не велишь – горевать не станут. Тут и пиво, и топчаны найдутся.

– Хорошо, – после короткого раздумья согласился Олег. – Но ты, Весемир, поедешь со мной.

Воевода коротко кивнул.

– Назначь кого-нибудь главным. Будет командовать обозом. Пусть людей разместят, кого куда.

Весемир развернул коня и поскакал отдавать распоряжения.

– А ты, – Олег повернулся к Ростиславу, – головой за них отвечаешь. Если хоть чего не хватит – еды, пива, лекарей – берегись!

– Будет исполнено, княжич! – поспешно кивнул посланник.

– Ну, где лодка ждёт?

– Тут, недалече. Вмиг доскачем! Без телег-то быстрее, к закату будем в детинце!

Олег, дослушав слова командующего городской стражей, усмехнулся и поднял глаза к небу.

Там, кружась, будто в танце, плыла стая чаек, крича пронзительно и требовательно. Издалека их силуэты, розовые в свете заката, казались мошкарой, клубящейся над водной гладью.

Княжич медленно вдохнул прохладный, влажный речной воздух, будто пробуя его на вкус.

Поход окончен. Он вернулся домой.

***

Всадники добрались до лодки, когда красный солнечный диск своим краем уже коснулся линии горизонта.

Осенние дни коротки, и, чтобы успеть добраться до Малых ворот до темноты, трое путников скакали быстрой рысью, не позволяя себе отвлекаться на величественный образ приближающейся столицы.

Ростислав оставил своих спутников в деревне, поручив им следить за размещением дружинников, так что теперь путь продолжали только Олег, Весемир и сам голова Радоградской стражи.

Лодка, на которой предстояло пересечь Радонь, стояла привязанной к вбитому в землю колу в уединённом месте, укрытом зарослями лозы. Рядом, на берегу, сидели четверо крепких мужиков – гребцы. Они были одеты в одинаковые тулупы, надетые поверх выцветших холщёвых рубах, а их головы покрывали меховые шапки из нутрии, которой в Радони водилось великое множество.

Мужики вполголоса о чём-то переговаривались, но, завидев княжича, сразу замолкли. Поднявшись, они сняли мохнатые шапки и, прижав их правой рукой к груди, низко склонили головы.

– Она? – спросил Олег у Ростислава, указывая на лодку.

– Она, княжич, она. Можно отправляться, – быстро ответил голова стражи. – Поспешать надо, коли хотим до темноты успеть.

Олег внимательно осмотрел судно, затем бросил короткий взгляд на гребцов, стоявших смирно, не поднимая глаз. Убедившись, что всё в порядке, он махнул рукой Весемиру и направился к лодке.

Княжич приблизился к берегу и ступил в воду. Осенний холод мгновенно охватил его ноги через сапоги. Он невольно поёжился, но не задержался ни на миг – ухватился за борт, подпрыгнул и ловко взобрался внутрь.

Весемир полез следом, и лодка опасно накренилась под его тяжестью. Если бы гребцы не подскочили вовремя, чтобы удержать судно, оно наверняка опрокинулось бы.

– Бесова приблуда! – пыхтя, выругался воевода. – Неужто нельзя было на берег её втащить, чтоб проще забираться? Аль лесенку какую придумать…

Наконец вскарабкавшись, Весемир пригнулся, держась обеими руками за борт, прошагал к носовой части и уселся рядом с Олегом. Лодка вновь опасно качнулась, корма приподнялась, оторвавшись от воды. Гребцы быстро заняли свои места, а последним, сняв верёвку с кола, внутрь забрался Ростислав.

– Гребите! – коротко скомандовал он.

Вёсла разом погрузились в воду, вспенив её, и резко толкнули лодку вперёд. Мужики гребли слаженно, с могучей силой двигая судно, оставляя за кормой расходящиеся в стороны волны. Их ритмичные вдохи и выдохи смешались с плеском воды и пронзительными криками чаек.

Набрав ход, лодка направилась к южным отрогам Радограда.

Олег молча разглядывал реку. Вдалеке, на её гладкой поверхности, блестящей в последних лучах осеннего солнца, сновали сотни лодок. Одни плыли к острову, другие – от него, перевозя грузы и людей. Водный путь был оживлён не меньше, чем главный посадский рынок столицы в седьмицу.

По реке двигались самые разные суда – от крохотных рыбацких лодчонок до тяжёлых купеческих барок. Виднелись и военные ладьи со свёрнутыми парусами на высоких мачтах. Радонь жила своей жизнью, полной движения, звуков и суеты.

Олег знал – ещё несколько недель, и суровые морозы, столь частые в этих краях, скуют воды Радони. Тогда вереницы судов превратятся в цепочки повозок и пеших путников, пересекающих замёрзшую реку, таща, неся и катя свои грузы к Нижнему пятаку.

Студёный воздух, так и не успевший прогреться за короткий осенний день, подсказывал: зима в этом году явится, как обычно, без промедления. Надеяться на то, что тепло продлится и смягчит наступление морозов, не следовало.

Лодка шла в стороне от оживлённого маршрута, соединяющего берег с главным входом в город. Олег бросил взгляд на Весемира и вдруг поймал себя на мысли, что никогда прежде не плавал с воеводой в одной лодке.

Великан сидел молча, сложив могучие руки на коленях, глядя в дно судна стеклянными глазами. Его лицо казалось бледным, напряжённым.

– Весемир, всё ли хорошо? – тихо спросил Олег, подавшись вперёд так, чтобы никто, кроме воеводы, не услышал его.

– Хорошо, княжич, – глухо ответил тот, не поднимая головы. – Ох, хорошо.

– А я гляжу – не очень-то и хорошо, – прищурился Олег. – Чего замер? Нога разболелась?

И, с улыбкой, но твёрдо добавил:

– Как княжич твой повелеваю – говори!

Исполин поморщился, поднял глаза и встретился с Олегом взглядом. В тусклом свете заката княжич разглядел в глазах своего воеводы нечто, чего прежде никогда не замечал – страх.

Великан глубоко вздохнул, потом едва слышно пробормотал:

– Боюсь я воды, княжич.

– Что? – Олег не расслышал слов из-за плеска вёсел.

– Плавать я боюсь, вот что! – резко повторил Весемир и тут же быстро обернулся, будто боялся, что кто-то узнает его тайну.

– Боишься плавать? – недоверчиво переспросил Олег. – Ты ведь радонец! Как такое может быть? Ты же в Радограде родился, разве нет?

Он не зря не поверил воеводе. Хоть языческие культы были искоренены с приходом истинной веры, радоградцы по-прежнему относились к Радони как к живому существу, обладающему чудотворной силой.

Беременные женщины, предчувствуя скорые роды, садились в лодки, чтобы разрешиться от бремени прямо посреди реки, а затем омывали младенца её водами, зачерпнув их перекинутой за борт рукой. Считалось, что так дитя будет крепким, а могучая Радонь защитит его от зла. Дети, рождённые в столице, с первых дней привыкали к воде. Слышать, что кто-то её боялся, было в диковинку.

– Я, княжич, радонец, да только очень уж тяжёлый, – угрюмо пробормотал воевода, будто смущаясь собственного признания.

– Как это?

– Ещё когда дитём был, уразумел – не держит меня вода! Как ни старался, грёб что есть мочи, а всё равно – как топор ко дну шёл.

Он помолчал, затем тихо добавил:

– Знаю, если выпаду из лодки посреди реки, ни за что не выплыву. Захлебнусь. А для воина такая смерть – настоящий срам! Как потом, в Славии, предкам в глаза смотреть? Засмеют ведь!

Тишину нарушил резкий глухой стук – одно из вёсел ударилось о деревянное брюхо лодки. Весемир вздрогнул.

Олег смотрел на него с лёгкой улыбкой. Много всего они прошли вместе. Княжич видел, как воевода, шутя, поднимал на плечи взрослого жеребца. Он помнил, как однажды Весемир, оставшись без оружия в схватке, схватил вражеского воина и, подняв его за обе руки, будто куклу, разорвал надвое.

Весемир всегда казался Олегу непоколебимой скалой. Непобедимой силой. Олицетворением необузданной природной мощи. Былинным великаном, которому чужд страх.

Но оказалось, что даже этот могучий воин чего-то боится.

Княжич невольно усмехнулся.

– Не переживай, старый друг, – Олег положил руку на могучее плечо воеводы. – Раньше времени ко Владыке не попадёшь. Если не суждено тебе утонуть – не утонешь. А уж если у Зарога был такой замысел, то хоть бойся, хоть не бойся – не убережёшься. Так что перестань терзаться, успокойся. Уверен, для такого силача, как ты, у него припасён куда более достойный конец!

Весемир молча кивнул, но пудовые кулаки так и не разжал. Олег еще мгновение глядел на него, потом обернулся к корме.

Там, за широкими спинами гребцов, держась за борт одной рукой, сидел Ростислав. Он пристально, исподлобья, словно филин, не мигая следил за княжичем.

Олег встретился с ним взглядом.

Голова городской стражи тут же отвернулся и принялся рассматривать лодочные караваны, снующие между островом и берегом.

Княжич, немного задержав на нём глаза, затем тоже отвёл взгляд.

«На своём уме этот Ростислав…» – подумал Олег.

Глава 8. Посадник Радограда.

Борт лодки глухо стукнул о каменный выступ у основания скалы. Гребцы вынули вёсла из воды и сложили их на покрытое смолой дно. Двое сразу же выскочили на карниз и принялись крепить судно к железным скобам, вбитым в твёрдь острова. Один закрепил нос, другой – корму, чтобы легче было сходить.

Закат догорал, окрашивая скалы в кроваво-красный свет. Тусклые лучи солнца освещали вырубленный в камне проход, массивные дубовые двери, окованные железом, и едва заметную рябь на чёрной глади реки.

– Вот и приплыли, княжич, – бодро произнёс Ростислав, поднимаясь со скамьи. – Прошу спешиться.

Гребцы, закончив швартовку, отступили к стене, освобождая проход.

Олег встал, упёрся одной ногой в борт лодки, оттолкнулся и легко спрыгнул на твёрдую каменную площадку. Затем повернулся и протянул руку Весемиру, который, стараясь сохранять невозмутимость, с некоторым трудом всё же выбрался на карниз.

Места здесь было мало. Узкая полоса между стеной и обрывом едва позволяла стоять бок о бок.

– Ступай, княжич, – Ростислав с улыбкой указал на дубовую дверь. – Она открыта. А я следом пойду. Мужиков отпущу, да дверь запру за нами, чтоб не влез никто ненароком.

«Уж больно он весёлый. А ещё совсем недавно сидел надутый, как сыч…» – подумал Олег.

Сделав шаг вперёд, он толкнул дверь. Петли жалобно заскрипели, поддавшись нажиму, и створка медленно открылась, выпуская наружу ледяной, сырой сквозняк, пахнущий камнем и землёй.

Княжич прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте. Глаза, привыкшие к свету, ничего не могли различить. Он шагнул вперёд, намереваясь войти.

– Постой, – раздался низкий голос Весемира. – Дай-ка я первым пойду. Мало ли что.

Олег кивнул и отступил в сторону, пропуская воеводу.

Великан, согнувшись почти вдвое, протиснулся в узкий проход. Его могучие плечи едва помещались между стенами, и даже если бы княжич захотел обойти его, места для этого не нашлось бы.

Тоннель был почти полностью погружён во мрак. Лишь несколько факелов, кем-то заранее зажжённых, скупо освещали грубые, высеченные в камне ступени. Чем выше они поднимались, тем слабее становился красный свет заката, струящийся из дверного проёма. Вскоре он пропал совсем.

Олег осторожно двигался вверх, ступень за ступенью, одной рукой держась за шершавую стену, чтобы не споткнуться. Постепенно глаза привыкли к темноте, и княжич начал различать впереди крупную, пыхтящую фигуру Весемира. Мрак и замкнутость внушали беспокойство.

«Как в западне. Если хочешь убить кого – лучше места не найти. Ни за что не сбежишь», – промелькнуло в голове.

Внезапно за их спинами с грохотом захлопнулась дверь.

Глухой металлический лязг, отражаясь от потолка и стен, усилился, пронёсся по узкому лазу и, докатившись до ушей Олега, прозвучал словно раскат грома. Сквозняк внезапно прекратился, воздух стал неподвижным, тяжёлым и вязким.

Княжич резко обернулся, пытаясь разглядеть идущего позади Ростислава, но увидел лишь непроницаемый мрак.

«Будь у кого злой умысел – поставь сюда метателей с дротиками да сулицами, и не уйдёшь. Сперва падёт Весемир, затем и я следом…».

Осторожно, прислушиваясь к каждому звуку, они продолжали путь в почти полной темноте. Подниматься по крутым ступеням становилось всё труднее. По спине Олега стекали липкие струйки, дыхание стало прерывистым.

Весемир, поднимая свою массивную фигуру всё выше, громко пыхтел. Олег уловил резкий запах пота – могучему воеводе подъём явно давался нелегко.

Наконец впереди показалась крошечная точка серо-синего света. С каждым шагом она становилась больше, и вскоре стало ясно – это выход.

Чувствуя, что цель близка, великан ускорил шаг. Олег постарался не отставать. Оба стремились скорее покинуть душный проход.

Двадцать ступеней.

Десять.

Пять.

Воздух становился свежее. После затхлого тоннеля его прохлада казалась особенно приятной.

Выбравшись наружу, княжич зажмурился. Даже слабый, почти ночной свет резал привыкшие к темноте глаза.

– Вот же кишка каменная… – пробормотал Весемир, сгибаясь и упираясь ладонями в бёдра.

Он тяжело дышал, время от времени сплёвывая.

– Добро пожаловать, княжич!

Олег вздрогнул от неожиданности и открыл глаза.

В двух шагах впереди, в тени зарослей, скрывающих вход в Малые ворота, стояли две фигуры. Одеты они были просто – как слуги.

Весемир выпрямился, пытаясь разглядеть, кто перед ними.

– Вы кто такие? – резко спросил Олег, прищурившись. – Чего прячетесь в тени, словно разбойники? Или недобрые мысли затаили?

Размытые силуэты подались вперёд, выходя из тени. Оказалось, это были двое юношей – на вид совершенно безобидных. Один из них, как показалось Олегу, был младше. Оба одновременно склонили головы, и старший заговорил:

– Не гневайся, княжич. Я Глеб, а это, – он кивнул в сторону второго, – мой младший брат Иваська. Тимофею Игоревичу служим, он нас и прислал.

– Зачем?

– Велел встретить тебя и немедля к нему отвести. Там и умыться с дороги можно будет, и потрапезничать за беседой.

– Меня? А что с моим воеводой делать прикажете? – холодно спросил Олег.

Глеб, растерявшись, перевёл взгляд с княжича на Весемира.

– Про него Тимофей Игоревич ничего не говорил, – неожиданно пискнул Иваська, с ужасом разглядывая исполинскую фигуру.

– Интересные дела, – Олег недовольно качнул головой. – Уж больно прыток ваш хозяин, всё по его указке. Неужто вы думаете, что Весемиру тут же, в кустах, ночевать?

Юноши сжались, испугавшись гнева наследника престола.

– Ну, чего молчите?! Что делать будем? Или до утра тут простоим? – голос Олега стал жёстче.

– Мы… Нам… Ничего… – растерянно пробормотали оба, запинаясь от страха.

Олег переглянулся с Весемиром, который едва заметно усмехался, и уже не столько грозно, сколько ради забавы продолжил:

– Так вы, значит, старшего сына государя встречаете? Может, вы и власть княжескую не признаёте?

Не дослушав до конца страшные слова, звучавшие как обвинение, Глеб согнулся вдвое, а Иваська, громко вздохнув, бухнулся на колени, едва не ударившись лбом о землю.

Оба жалобно заголосили:

– Милостивый княжич, прости, помилуй! Не говорил Тимофей Игоревич про твоего воеводу…

Глядя на них, Олег усмехнулся. Весемир расхохотался так, что заросли, скрывавшие ворота, затряслись. От неожиданного шума из них вспорхнула птица, уже готовившаяся ко сну.

Братья застыли, не понимая, что происходит, и с испугом смотрели на воеводу, чей смех сотрясал воздух, подобно грозовому раскату.

– Ох, да не бойтесь вы, птенцы, – отсмеявшись, вытирая слёзы тыльной стороной ладони, произнёс Весемир. – Княжич шутит. С дороги мы, уставшие, вот и шутки у нас такие.

Он хитро усмехнулся и добавил:

– Ты, Глеб, веди наследника к посаднику, а ты, Иваська, покажи мне дорогу к стряпухам. Я сам попотчуюсь да где-нибудь устроюсь на ночлег. Да и женщины на кухне – авось, хоть какую-нибудь ущипнуть удастся. За меня не переживай, княжич. Где-где, а в столице не пропаду.

Воевода подмигнул Олегу из-под густых бровей.

– Добре, пусть будет так.

Проводив взглядом великана и Иваську, который поспешая за исполинской фигурой Весемира казался кроликом рядом с медведем, он повернулся к Глебу.

– Веди, куда велено. А уж потом с Ирин… С семьёй повидаюсь. Дело вперёд.

***

Серые, мрачные сумерки уступили место ночной темноте. Олег быстрым шагом шёл за удивительно прытким служкой, скорости которого мог бы позавидовать и взрослый мужчина.

«Видать, дело и впрямь срочное», – думал княжич, наблюдая за ловко перебирающим ногами Глебом.

Терем посадника, куда служка сопровождал мужчину, находился в центральной части детинца, рядом с княжескими хоромами. Олег помнил это здание – большое, приземистое, в два этажа, богато украшенное резьбой.

Не было во всём Радограде домов больше посадского, разве что княжеские палаты, стоявшие в сотне шагов, прямо напротив, с другой стороны Храмовой площади.

Но если палаты князя возвели из седого дерева – бело-серебристого, как и главное святилище Владыки, – то посадный терем сложили из мощных брёвен чернодерева, чёрных, как уголь. Ещё до прихода Изяслава в эти земли язычники использовали его для строительства своих капищ.

Захватив город ляданцев, впоследствии ставший Радоградом, Завоеватель первым делом велел возвести здесь величественный храм семиликого бога и княжеские хоромы из священного для каждого последователя заревитства седого дерева, словно подчёркивая связь власти небесной и земной.

А просторное, ладное здание из чернодерева, где некогда жили языческие жрецы и которое уже стояло на этом месте, пожалели и трогать не стали. Так они и остались стоять друг напротив друга, по разные стороны Храмовой площади – светлые, отливающие серебром палаты князя и чёрный, будто высеченный из обсидиана терем посадника. Стоят, напоминая, что в незапамятные времена здесь, в самом сердце великой Радонии, столкнулись старое и новое, истинное и ложное. А сбоку, ровно между ними, будто судья в этом противостоянии, возвышался Великий храм Владыки Зарога. Всё рядом.

Посадник Радограда считался ближайшим помощником государя Радонии, первым его наместником, и такое соседство было весьма удобным.

Поспешая за проводником, Олег оглядывался по сторонам. С наступлением темноты жизнь внутри стен внутренней крепости столицы замирала. В отличие от посада, где были трактиры и постоялые дворы, открытые всю ночь, детинец считался личным владением князя, и ночного разгула здесь не допускали. Хоть тут и было тесно от множества боярских изб и мастеровых хат, порядок был для всех единым – с заходом солнца требовалось соблюдать покой.

Княжич брёл безлюдными закоулками, иногда заглядывая в окна, освещённые мягким сиянием восковых свечей. Тихие сцены мирной жизни казались ему чем-то новым, неизведанным и даже таинственным.

Вот сапожник, не успевший завершить дневные дела, сидит за сбитым из грубых досок столом, заканчивая ремонт ладных, явно барских кожаных сапог. А вот дети – мальчишки и девчушки, собравшись на лавках, с раскрытыми ртами слушают байки седого как лунь деда в простой, холщовой рубахе. Простая и понятная жизнь, о которой Олег уже успел позабыть.

Лишь однажды княжича с Глебом остановил караул, обходящий улицы детинца. Но служка, достав из-под рубахи печать посадника и показав её стражникам, быстро разрешил возникшую заминку. Те, поняв, что перед ними посланник высокородного человека с важным поручением, поклонились и пропустили их дальше.

Блёклая луна, похожая на потускневшую серебряную монету, скудно освещала крыши хат и теремов, крытых щепой. Вдалеке Олег увидел возвышающийся над остальными постройками Великий храм – серебристые стены, возведённые из седого дерева, будто светились, отражая сияние ночного светила. Значит, они уже рядом. Радоградский храм Владыки Зарога, крупнейший в обоих княжествах, находился в самом центре детинца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.