Сказание о Радонии. Книга 1. По праву крови

Насколько мужчина помнил себя до похода – его лицо считалось красивым. Живя в радоградском детинце, он не раз замечал, как девицы, появлявшиеся при княжеском дворе, заливались румянцем и смущённо опускали глаза, едва завидев его. Высокий, широкоплечий, светловолосый, да ещё и княжеский первенец – Олег слыл первым женихом не только в городе, но и во всём государстве. Глядишь, не отправил бы князь Юрий сына в поход против разбойничьих орд, грабивших северо-восточные области государства и подрывающих торговлю, – глядишь, уже женился бы. Тем более что девушка, достойная стать его женой, у него была.

Несмотря на минувшие годы, даже сейчас, спросонья, он мог он мог отчётливо вспомнить каждую деталь её внешности. Стройная, высокая, светловолосая, улыбчивая – как и он сам в то время.

Олег встретил её в Великом Храме Радограда, и с того дня не мог выбросить из головы. Будто пожар разгорелся в его груди прямо посреди проповеди. Всю зику́рию княжич, прости Владыка, смотрел не на архиезиста Панкратия, а на неё, стараясь снова поймать взгляд красивых серо-голубых глаз. Но девушка больше не поворачивалась.

Олег усмехнулся, вспоминая тот день. Как же далеки были тогда его тревоги от теперешних забот!

Всю следующую неделю он мечтал увидеть её снова и, наконец, дождался. Тогда же спросил у старика Захара, княжеского тиуна, кто она и откуда. Оказалось, что девушку зовут Ирина, и она дочь радоградского боярина Остапа Туманского.

Ей было восемнадцать. Пока не обручена, хотя охотников хватало. Следующий за тем месяц Олег старался появляться там, где могла быть она, и, каждый раз встречая её, ужасно смущался. Прошло немало времени, прежде чем он, робея, под хихиканье её подруг, решился подойти и представиться.

Ирина лишь улыбнулась и кротко опустила глаза. Конечно, она знала, кто он. Все в столице знали.

После этого они встречались ещё много раз. Переговаривались украдкой – в Великом храме, в саду детинца, всегда в окружении других людей. Но не более. Олег никогда не позволял себе лишнего.

Лишь однажды, узнав, что отец отправляет его в поход, княжич осмелился прикоснуться к Ирине. Взяв её за руку, он отвёл девушку в сторону и, запинаясь, признался, что полюбил её и хочет взять в жёны, как только вернётся. Мужчина пообещал поговорить с её отцом и надеялся, что тот не будет против. Главное, чтобы она дождалась. Ирина заплакала и, глядя на него большими, похожими на драгоценные камни глазами, поклялась хранить верность столько, сколько потребуется.

С тех пор княжич ни разу её не видел. В день, когда он покидал Радоград через Бирюзовые ворота, главные в столице, к нему приблизилась одна из её подруг. Девушка молча протянула белый платок, вышитый васильками. Княжич не успел даже что-либо спросить, как она исчезла, растворившись среди провожавших дружину горожан.

Так Олег, замерев, и стоял, сжимая в руках этот кусочек материи, пока его не окликнул Весемир.

Воспоминания вдруг посыпались на него, словно осколки чужой жизни. Сколько воды утекло с тех пор! Что с Ириной теперь? Княжич надеялся, что она сдержит обещание, но поход затянулся, а люди меняются. Даже самые искренние клятвы со временем блекнут, как высохшие чернила на старом свитке. То, что когда-то звучало твердо, может стать лишь эхом далёкого прошлого, утратившего свою силу перед лицом перемен.

Да и сам он уже не тот, что прежде. На войне не до веселья – поводов для смеха мало. Кажется, он и улыбаться уже разучился.

Княжич попытался изобразить усмешку, разглядывая своё отражение на тёмной поверхности воды. Гримаса получилась кривой и уродливой. Он тут же перестал, неприятно удивлённый результатом.

«Время не щадит никого…»

Голова всё еще ныла, но уже не так сильно. Вздохнув, Олег приложил влажные ладони к лицу. Прохлада освежала. Мысли постепенно прояснялись.

Вдруг он вспомнил, что видел сон. Да, точно. Но что именно? В памяти всплывали лишь размытые белые и зелёные пятна, чья-то улыбка, красивое женское лицо, обрамлённое светлыми волосами, протянутые к нему руки… Образы, обрывки, тени, не желающие складываться в единую картину. Княжич покачал головой и снова умылся, отгоняя бесплотные видения.

Одевшись, он вышел из шатра. Было темно. Заря только занималась – кроваво-красная полоса на востоке напоминала языки пламени, пожирающие небосвод. Лагерь ещё не проснулся. Грязно-серые матерчатые домики, наскоро возведённые накануне, были уставлены щитами, покрытыми засохшей кровью и грязью. Дружинники еще не успели их почистить. Кое-где медленно брели воины, ковыляя из нужника. Дозорные, при оружии, с сонными лицами вяло прохаживались вдоль временных, неуютных походных жилищ.

Прохладный, сырой воздух пробрался под плащ, заставляя княжича поёжиться. У выхода его ожидал Святослав, кутаясь в тёплое шерстяное одеяло и переминаясь с ноги на ногу.

– Ну, что стряслось, шлында? Зачем княжича будишь ни свет ни заря? – хмуро спросил Олег.

– Не гневайся! Ночью гонец прибыл. Из самого Радограда… – затараторил мальчишка.

Его пронзительный, высокий голос вызвал у Олега неприятную боль в висках.

– Стой. Кто тебя прислал? – княжич поднял руку, прерывая его. – Где вестник?

Святослав осёкся, но тут же заговорил снова:

– Весемир послал. Гонца на придорожном карауле остановили, в версте отсюда. Воевода велел тебя будить, а сам отправился посмотреть, кто это к тебе так спешит. Сказал что лично приведёт его.

– Давно он ушёл?

– С полчаса как.

– Ладно, подождём.

Шумно выдохнув, Олег уселся на сырую колоду, стоявшую у шатра. Святослав не унимался:

– Это ж надо! Год целый из Радограда никто не приезжал! Видно, весть важная… Может, конец походу? Скоро третий год, как банды давим. Эх, хоть бы конец! – мечтательно добавил он.

Княжич его не слушал, хотя его мысли пошли тем же путём, что и у мальчишки.

Последним, кто приезжал из столицы, был его младший брат Владимир, второй сын в княжеской семье. Тогда отец прислал его с тремя сотнями свежих дружинников. Но с тех пор прошёл уже год.

А теперь – целый гонец, да ещё прибывший под утро! Значит, скакал всю ночь, без отдыха. Другой бы остановился в каком-нибудь селе, да по дневному свету и поехал. Но этот – нет. Спешил, значит. Важные вести вёз. Неужто и правда конец походу? Плохо, если так.

Мишка-разбойник, атаман всех бандитских шаек, всё ещё жив и не изловлен. Если сейчас перестать его давить – к весне вновь встанет на ноги. Станет ещё сильнее прежнего.

«Худо, если так, худо…»

Заря разгоралась всё ярче, заливая тусклым светом постепенно просыпающийся лагерь. Воздух был наполнен множеством звуков – криками десятков разных птиц, не успевших покинуть Радонию на зиму, шумом ветра в кронах деревьев, кряхтением поднимающихся после недолгого сна дружинников. Они привыкли вставать до рассвета, даже если не предстояло похода.

Погружённый в раздумья, Олег не заметил, как из-за матерчатых крыш палаток показались три всадника.

– Едут! Едут! – пронзительно запищал Святослав, нетерпеливо подпрыгивая на месте и тыча пальцем в их сторону.

Олег прищурился, вглядываясь в утренний сумрак. Впереди – Владимир. Плащ бирюзовый с серебром, тут не ошибёшься. Позади – Весемир, второго такого великана во всём княжестве не сыскать. А между ними – кто-то в тёмном походном плаще, да ещё и в шапке, натянутой по самые брови. Видимо, это и есть тот самый гонец.

Когда всадники подъехали ближе, Олегу показалось, что он где-то видел этого человека. Но кто он? Наверное, встречал в Радограде… Одежда небогатая, но добротная. Кобыла хорошая, но не для знатного боярина. Да и с чего бы знатному человеку ночью перевозить донесения?

Не лазутчик ли?

– Приветствую тебя, княжич! Пусть Владыка железным мечом покарает врагов твоих! – громко произнёс гонец, не слезая с коня.

Олег поднялся навстречу.

– Спасибо за доброе слово. Тебе известно, кто я. – Княжич нахмурился, скрестив руки на груди. – Я же с тобой не знаком. Кто ты, откуда и с чем прибыл?

– Я из Радограда, княжич. Тимофей Игоревич, посадник столичный, отправил меня с донесением две недели назад.

– Донесение? – прищурился он. – Какое?

Олег повернулся к Весемиру.

– Что там у него?

– Не говорит, – буркнул воевода. – Велено только тебе передать.

– Что ж, я перед тобой. Только негоже вести разговор с наследником престола сверху вниз. Слезай с кобылы, здесь твой путь окончен.

Все трое спешились. Владимир – ловко, молодецки. Гость – медленно, тяжело.

«Спина затекла… Долго в пути. Видно, не врёт что из Радограда ехал», – подумал Олег.

Весемиру пришлось сложнее, чем остальным. Он долго пытался сползти с лошадиной спины, опираясь на здоровую ногу. И только когда коснулся земли, аккуратно достал стопу из стремени.

– Ну, говори. Не для того ты такой путь проделал, чтобы меня томить.

Гонец шагнул вперёд, запуская руку под плащ. Олег резко вскинул ладонь.

– Стой. Ближе не подходи, если жизнь дорога. Что там у тебя?

– Письмо, княжич, – растерянно пробормотал тот, замерев.

– Обыскали мы его, оружия нет, – проворчал Весемир.

Недоверчиво прищурившись, княжич вытянул вперёд руку. Вестник, аккуратно вложил в его ладонь небольшой, сложенный втрое, серо-жёлтой клочок бумаги. Олег удивлённо поднял брови. Даже ему, первенцу князя, не часто доводилось держать её в руках. Ввозимая в Радонию ликайскими купцами, она, как и многие другие товары, после начала разбойничьей вольницы стала необычайно дорогой не только для обычных людей, но и для знати: купцов и бояр. Вести предпочитали передавать на словах, но тут, видимо, дело было серьёзным.

Взгляд мужчины скользнул по сургучной печати. Голова зубастой щуки. Герб посадника Радограда. Всё сходится…

– Святослав, ступай. Тебе тут делать нечего.

– Но княжич…

– Ступай!

Мальчишка сник, опустил русую голову и поплёлся прочь. Ему невыносимо хотелось узнать, что было в письме, но спорить с княжичем он не смел.

Проводив его взглядом, Олег сломал печать, развернул письмо и, прищурившись, принялся читать. Постепенно его лицо изменилось: хмурость и суровость уступили место растерянности и смятению.

– Не томи, брат, что там? – напряжённо спросил Владимир, внимательно наблюдая за ним.

Княжич поднял глаза.

– Отец…

– Что отец?

– Он умирает. Меня срочно вызывают в столицу.

Глава 4. Синее пламя

– Княжич Олег, храни тебя Владыка Зарог! Спешу сообщить, что батюшка твой, всевластный князь Юрий Изяславович, при смерти. Совсем стал плох. Оставь поход и приезжай как можно скорее в Радоград. Дела княжества требуют твоего присутствия в столице. С великим почтением, посадник Радограда, Первый наместник князя, Тимофей Игоревич.

Владимир взял записку из рук Олега и медленно прочитал вслух.

– Что это значит? – нахмурился он. – О том, что отец болен никаких вестей не приходило.

– Нам вообще мало вестей приходило в последнее время, – глухо отозвался Олег. Тяжело вздохнув, он снова опустился на колоду у шатра. – Да уж, не таких известий я ждал…

Владимир внимательно посмотрел на брата.

– Что делать будешь? – тихо спросил он.

– Что делать? Ехать нужно! – ответил за княжича Весемир. – Дело-то серьёзное. Чай, не шутки! Посадник просто так писать бы не стал. Он тебе не влюблённая девица!

Олег отвернулся, сжав кулаки.

Отец…

Мысль о том, что князя Юрия вскоре может не стать, больно уколола его. Он, воин, привыкший рисковать и своей, и чужими жизнями, вдруг почувствовал внутри что-то вязкое, неприятное. То, что для любого мужчины вынести тяжелее всего – ощущение собственного бессилия.

Глядя на разгорающуюся полоску зари, княжич глубоко вдохнул, уняв дрожь в руках, и повернулся к остальным. Посмотрел на гонца и махнул рукой.

– Ты свободен. Благодарю за службу и за то, что так спешил доставить вести, пусть и печальные.

Гонец почтительно склонил голову.

– Княжич, а что передать посаднику? Прибудешь ли ты? – нерешительно, будто стесняясь, спросил он.

– Передай, что его письмо мною получено и прочитано, – сурово ответил Олег. – Более ничего.

– Но…

– Ступай. Или не понял с первого слова? – резко бросил княжич. – Разве не видишь, не до тебя сейчас!

Вестник замолчал, вновь поклонился и, пятясь, направился к лошади. Взяв коня за поводья, он ещё раз взглянул на Олега, будто надеясь всё же услышать что-то ещё. Но, поймав холодный взгляд княжича, поспешил взобраться в седло. Затем, развернув кобылу, медленно побрёл прочь.

– Коли хочешь, – крикнул ему вслед Весемир, – на заставе передохни, поешь да поспи, а уж потом отправляйся в путь! Я уже распорядился, чашка с ложкой для тебя найдутся.

– Благодарю. Пусть Владыка хранит вас! – отозвался гонец через плечо и скрылся за шатрами.

Оба княжича и Весемир молча смотрели ему вслед.

– Что будешь делать, брат? – первым нарушил тишину Владимир, повторяя свой вопрос.

– У меня нет выбора. Поеду, – без колебаний ответил Олег.

– А поход? Дружина? С собой в столицу поведёшь?

Княжич покачал головой.

– Нельзя дело бросать. Мы ещё не добили врага. Сейчас уйдём – за зиму оправятся, а весной всё опять повторится. Душить их нужно. До конца!

– Но если ты уедешь, а поход продолжится, кто же людей поведёт? – нахмурился Владимир.

– Как кто? Ты и поведёшь, – твёрдо ответил Олег, глядя брату прямо в глаза. – Других Изяславовичей в лагере нет. Очевидно, что по старшинству командование ложится на тебя.

Владимир молчал, но внутри него словно шла борьба. Он понимал, что брат прав и заданный им вопрос не имел никакого смысла – ответ на него был ясен заранее.

– Хорошо. Но будет ли дружина так же верна мне, как была верна тебе? – наконец спросил он. – Впереди холода. Зимний поход летнему не чета. Ты с войском с первого дня, а я гораздо меньше.

– Да, зима не лето, твоя правда, – кивнул Олег. – Но ты умен и храбр. Недаром метательными орудиями командуешь – там дураку не место. Дружина это знает и уважает тебя. И, уверен, станет уважать еще сильнее!

Подойдя ближе, он положил руку на плечо Владимира.

– Ты мой брат. Если верны мне – будут верны и тебе.

Владимир неуверенно кивнул.

– Ладно. Но одному ехать нельзя.

– Да, я тоже подумал об этом.

– Тогда кого возьмёшь с собой? Путь неблизкий, да и опасный.

Олег задумался.

– Войско ослаблять не хочу, люди тебе нужнее, чем мне, – наконец произнёс он. – Возьму десяток ратников, не больше. Да заберу тяжело раненых – не к чему вам возиться с ними.

– Хорошо, – согласился Владимир. – Тем, кто не стоит на ногах, в зимнем походе не место. Да и нам легче будет.

– А ещё Весемира возьму, – добавил Олег, кивая на воеводу. – Навоевался. От него тебе толку мало. Марши да переходы его доконают.

– Что?! – возмутился великан. – А до столицы ехать что, не марш?!

Братья усмехнулись. Все знали ворчливый характер исполина, но также знали и то, что за ним скрывается добрый, мягкий нрав.

– Ты прав, это тоже марш. Но не такой, как тут. На телегу тебя положат, в покое доедешь и сил наберёшься, – с улыбкой ответил Владимир. – А здесь на соломе не полежишь! Да и дружина не должна видеть своего воеводу в таком состоянии. Боевой дух испортишь. А если будешь верхом ездить по сугробам да в драки ходить – к концу просинца тебя и схороним. С ногой-то, вижу, дела плохи.

Весемир молча кивнул, понимая, что младший княжич прав. Он, воевода, не хотел покидать войско, но, как опытный воин, знал – с такой раной в походе долго не протянешь. Разбойничий дротик вошёл глубоко. Их зазубренные наконечники просто так не вытащишь. После битвы его пришлось вырезать ножом, рана оказалась серьёзной. Кровь до сих пор сочилась из-под туго затянутых повязок.

– Вот и решили, – заключил Олег. – Теперь отдайте приказ – покалеченных уложить на телеги. Да подберите мне десяток дружинников в дорогу.

Он вдруг вспомнил о Святославе.

– Брат, рынду оставишь при себе. Он проворный, смышлёный. Мне мальчонка в дороге не нужен, а вот тебе пригодится. Отец его в дружину определил, а военное ремесло только в лагере познаётся. Будь с ним справедлив, не обижай – дорог он мне стал.

– Хорошо. Будет так, как скажешь. Когда в путь отправишься?

– К полудню. Ждать незачем. Если Тимофей не врёт, то надо спешить.

Олег уже собирался вернуться в шатёр, но вдруг остановился.

– И вот ещё что. – Обратился он к воеводе. – В полдень построй дружину в полном снаряжении. Перед отъездом хочу сам сказать им слово. Негоже слухам разноситься. Пусть знают правду. Куда и зачем я уехал.

– Добре, – пробасил Весемир.

Олег задумался на мгновение, затем добавил:

– А ещё… позови-ка ко мне Ерашку-кузнеца. Прямо сейчас. Дело одно до отбытия надобно сделать.

***

Наступил полдень.

Солнце, достигшее зенита, неожиданно щедро согревало землю, словно позабыло, что осень близится к концу. Прохладное, туманное утро бесследно растаяло в его ярких лучах. Если ещё вчера казалось, что вот-вот выпадет снег и мороз надолго скуёт землю, то сегодня природа будто передумала, задержав зиму и преждевременно уступив место весне.

Олег, сидя верхом на лошади, молча смотрел перед собой. По обе стороны от него, как и накануне перед битвой, находились его верные соратники – Владимир и Весемир. Младший княжич старался казаться спокойным, но его выдавали руки, нервно теребившие поводья. Воевода же хмурился, его лицо, тёмное, словно грозовая туча, выражало смиренную обречённость. Очень уж не хотелось ему покидать войско.

Перед ними, выстроившись рядами, стояла дружина в полном облачении. Ратники недоумённо переглядывались, перешёптывались, пытаясь понять, что происходит, но объяснений ни у кого не находилось.

Когда по лагерю пронеслась весть, что раненых грузят на телеги, а десятники спешно выбирают дюжину воинов для сопровождения, никто не знал, чего ждать. Одни решили, что дружина снова выступает в поход, без обычного после битвы отдыха, и были удивлены, когда им не велели разбирать шатры.

Другие опасались нападения на лагерь. Третьи надеялись, что затяжной поход наконец завершился. Но ни одни, ни другие, ни третьи не угадали.

– Воины мои! Дружина! – внезапно громко воззвал Олег, подняв руку в требовании тишины.

Разговоры мгновенно стихли. Над лагерем повисла тишина. Только ветер продолжал завывать среди шатров, колыхая полы бирюзовых, вышитых серебром плащей княжичей.

– За минувшие годы мы прошли вместе множество дорог. Пожалуй, нет на северо-востоке Радонского княжества пути, куда бы не ступала наша нога. И на каждом из них мы добыли славу! Не опорочили ни святую веру, ни наше государство. Дрались храбро, очищая нашу землю от по́гани проклятой! И я бился рядом с вами, не щадя себя!

Он сделал паузу, глубоко вдохнул, прежде чем продолжить:

– Но настал час прощаться!

По рядам дружинников прокатился ропот непонимания. Олег снова поднял руку, призывая к тишине.

– Отец мой, ваш князь, тяжко захворал. Я, как его старший сын и наследник Речного престола, должен отправиться в Радоград, чтобы быть рядом в эту трудную пору и помочь в делах…

– Так походу конец? – выкрикнул кто-то из строя под одобрительный шёпот.

Олег осёкся, строго посмотрев на воинов.

Выражения лиц многих изменились. В их обычно мрачных глазах мелькнул проблеск неожиданной надежды. Стоя плечом к плечу, они обменивались взволнованными взглядами и едва слышно перешёптывались. Все были измотаны походом и мечтали лишь о том, чтобы наконец вернуться домой, в объятия своих жён и детей.

Однако, под взглядом командующего дружинники замерли, мгновенно умолкнув. Олег мог бы наказать того, кто нарушил порядок, выкрикнув вопрос, но, помедлив, решил оставить выходку без внимания.

– Нет, поход не окончен, – строго ответил он под разочарованный гул. – У нас не будет оправдания ни перед княжеством, ни перед павшими товарищами, если мы оставим разбойничьи орды в покое, позволим им оправиться за зиму и снова начать грабить. Мишка-разбойник не пойман, а значит, война продолжается!

– А кто же нас поведёт, княжич? – раздался новый голос из строя.

– А ну молчать! А не то следующей ночью стоя спать будете! – проревел Весемир. – Аль забыли, кто перед вами?

Подобный грому голос воеводы моментально приструнил дружину. Олег продолжил:

– С этого дня вас поведёт мой брат Владимир. Его ум и храбрость вам известны. Он ни разу не посрамил ни себя, ни меня, ни вас. Лучшего командующего во всём княжестве не найти!

Снова раздался возбуждённый гул голосов. И снова княжич поднял руку, требуя тишины.

– Брату я доверяю, как самому себе. Будьте и вы ему так же верны, как были мне. А кто боится, что оставляю вас без своего меча, тот ошибается! Он остаётся с вами и, как прежде, будет разить врагов нашего княжества!

С этими словами Олег спрыгнул с лошади, вытащил из ножен меч и поднял его высоко над головой. Начищенное до зеркального блеска лезвие ослепительно сверкнуло в лучах полуденного солнца, а украшенный сапфиром эфес полыхнул холодным синим огнём. Перевернув клинок, княжич положил его на вытянутые ладони, повернулся к Владимиру и громко, чтобы все слышали, произнёс:

– Брат мой, прими этот меч в знак моего благословения! Теперь ты – глава войска и должен носить его! Пусть семиликий Владыка Зарог направляет твою руку против врагов, а сила не оставляет тебя в бою!

Младший княжич, не ожидавший такого подарка, на мгновение опешил, но тут же спрыгнул с коня и, склонив голову, шагнул к брату.

Они молча стояли лицом к лицу, осознавая, что этот момент значил больше, чем просто передача оружия из рук в руки. Сейчас для них не существовало ни палящего солнца, ни ветра, ни сотен глаз, пристально наблюдавших за происходящим.

– Посмотри, – Олег кивнул на лезвие. – Дружинный кузнец, конечно, не чета столичным, но Ерашка постарался.

Владимир взглянул на меч – Синее Пламя, древнюю реликвию рода Изяславовичей. Легенда гласила, что с этим оружием сам Изяслав Завоеватель прибыл в эти земли, высадившись со своим войском на Береге Надежды. Владимир видел его сотни раз, но теперь заметил нечто новое.

У основания лезвия, там, где сверкающий, острый как бритва металл соединялся с га́рдой, появилась витиеватая гравировка.

«Гордость. Вера. Верность.»

Он прочитал слова про себя, едва заметно шевеля чётко очерченными губами.

– Это – самое важное, что у нас есть. Запомни эти слова. Когда не будешь знать, как поступить, – посмотри на них. И сделай так, как велят тебе княжеская гордость, святая вера и преданность тому пути, которым ты идёшь. Это моё братское напутствие.

Владимир поднял глаза и встретился с пристальным взглядом Олега.

– Любимый брат мой, – громко произнёс младший из княжичей, хотя слова давались ему непросто. – Я с благодарностью принимаю этот меч. Отныне он станет продолжением моей руки! Не посрамлю тебя – ни в бою, ни в делах! И напутствие твоё запомню накрепко.

Последние слова он добавил тихо, почти шёпотом.

Владимир принял клинок из рук брата. На мгновение замер, склонив голову, будто пытаясь разглядеть что-то в отражении на поверхности гладкого металла. Затем шагнул вперёд и, крепко сжав рукоять, обнял Олега. Княжич, замерев на миг, ответил, с силой обхватив младшего брата обеими руками.

– Я сделал для тебя всё, что мог. Дальше всё зависит только от тебя. Береги себя и дружину, – тихо прошептал он так, чтобы больше никто не слышал. – Надеюсь, скоро свидимся.

Разомкнув объятия, Владимир коротко кивнул, тепло посмотрел брату в глаза. Затем, резко развернувшись к дружине, шагнул вперёд и высоко поднял Синее Пламя над русой головой.

– Разом! – выкрикнул он изо всех сил.

Внезапный порыв ветра распахнул полы его изумрудного плаща.

– Разо-о-ом! – многоголосо грянула дружина, сотрясая воздух.

У многих воинов, растроганных тёплым прощанием братьев, на глаза навернулись слёзы.

«Разом, брат, разом…» – мысленно повторил Олег, стоя за спиной Владимира.

Глава 5. Великий тракт.

Великий тракт, словно разбойничья стрела, вонзившаяся в тело, рассекал Радонию насквозь. Его начало терялось где-то в отрогах Каменецких гор, и любой путник, не сворачивая, мог проехать по нему без остановки – от Каменца, столицы Каменецкого княжества, до Радограда, столицы Радонского.

Но времена его величия давно остались в прошлом. Сегодня тот, кто впервые видел этот путь, вряд ли назвал бы его великим.

Сейчас тракт был узкой просёлочной дорогой, способной вместить в ряд не более одной телеги. Обозы, идущие навстречу друг другу, вынуждены были съезжать с колеи, а измученные лошади тащили груз по кочкам и корягам, пропуская встречных. В некоторых местах путь так истончался, что только опытный следопыт мог по примятой траве и сломанным веткам определить, что здесь проходит дорога. Да и то – если телега проезжала недавно. Но с тех пор, как разгорелся пожар разбойничьей вольницы, даже такие следы стали редкостью.