Мерзкая книга. ВЕРТЕП 1

Следом двинулся и Фёдор Маркович, но сын остановил его одним лишь жалобным словом:

– Пап.

Отец сделал вид, что не слышит, однако остановился и кинул на койку фаллоимитатор.

– Паап! – ещё более жалобно настоял Андрей, после чего папа покорно вынул бумажник и три купюры номиналом в сто долларов каждая аккуратно легли на резиновую игрушку.

– Жениться тебе надо, сынок, как можно быстрее.

Едва Фёдор Маркович, с присущей ему церемониальностью, аккуратно прикрыл за собой дверь, Андрей соскочил с подушки и метнулся к холодильнику. Но радость от предвкушения холодного сока в пересохшем горле была омрачена последним подарком маминого нападения. У Шаттла разошёлся операционный шов, о чём свидетельствовали яркие пятна на наволочке и светло серых тренировочных брюках. Благо, у изголовья кровати была установлена тревожная кнопка, которой и воспользовалась жертва семейного насилия.

Остальная часть суток была окутана туманом. Лишь зуд в левой ноге сохранял связь Андрея с реальностью.

Второй день в больнице начался с ангельского пришествия. Андрея разбудил аромат свежих цветов и нежное прикосновение к его руке. Через поднятое веко правого глаза он ознакомился с приблизительными очертаниями природного совершенства. Открытие второго глаза ещё более убедительно подтвердили первоначальное впечатление – рядом с Андреем находилась посланница небес.

Медицинская сестра Клавдия на самом деле обладала красотой, но красотой странной и не всем видимой. Её маленькие, тоненькие и бесцветные губы никогда не меняли форму ровной горизонтальной линии. Носик с слегка приподнятым кончиком изумительно вписался между близко расположенными глазами зелёного цвета. С глазами ей особенно повезло – большие, с длинными ресницами. Возможно, именно потому Клася никогда не использовала косметику, равно как и многое другое, без чего сложно представить современную женщину.

– Доброе утро. Вот ваши препараты на сегодня.

– Сколько мне здесь лежать?

– Это вопрос к лечащему врачу. Он навестит вас после 12 часов.

– А как вас зовут?

– Клавдия Егоровна.

– Я – Андрей.

– Я знаю ваше имя, а так же историю вашего недуга. – последние слова прозвучали особенно сухо, но Андрей уже плавал в бездне глаз Клавдии и не обращал внимания на патологическое равнодушие собеседницы.

– Можно я буду звать тебя Кладя?

– Лучше Клася, мне так привычней.

– Ты любишь фрукты?

– Давай что есть.

– Угощайся, в холодильнике всё для тебя.

Столь молниеносное развитие отношений убедило Андрея, что его неотразимость и харизму не в силах погасить даже заштопанная задница и расцарапанное лицо.

– Тебе подать что-нибудь? – спросила Клавдия Андрея, распихивая по вместительным карманам медицинского костюма апельсины, киви и даже кусок полендвицы грамм на 400. – В твоём случае подойдёт банан.

Кожура бананов уже изрядно потемнела и Клавдия их не тронула. В остальном же запасы больного оскудели как минимум на треть.

– Давай сок и бананы. Врачей надо слушаться.

– Я не врач, а медсестра.

– Учишься?

– Можно и так сказать.

– То есть?

– То и есть. Ну мне пора – ты у меня не один. Увидимся позже. Я сегодня только заступила на сутки.

– Отлично. Буду ждать. – Андрей расплылся на простыне и представил себе ночь с Класей.

Он так и не притронулся ни к бананам, ни к соку, ни к лекарствам. Его сознание уже в который раз уподобилось абстрактному коллажу ассоциативных образов, сопутствующих полудрёме. Рациональное мышление было чем-то инородным и неуместным. Так Андрей и провалялся вплоть до визита врача.

– Добрый день, я – Андрей Павлович Ковыряло – ваш лечащий врач. Давайте взглянем на вас в реальности.

Касательно реальности ординатор попал в самую точку. Андрей Шаттл успел покинуть пределы млечного пути и находился в тупом и разобранном состоянии. Это относилось и к мозговой деятельности, и к работе организма в целом. Он даже не нашёл более подходящего приветствия, нежели невнятное бормотание.

– Простите, я вас не расслышал?

– Угу. Здрасте. Простите пожалуйста. Извините. Я заснул.

– Да. Тем самым вы пропустили завтрак, приём лекарств и утренний туалет. Но это не страшно, ведь мы сейчас выясним, что повлияло на такое самоотречённое поведение. И сделаем мы эту процедуру сообща.

Голос Андрея Павловича выражал глубокое понимание с нотками печали, которые вызывали у Шаттла противоречивые чувства. С первого взгляда на врача ему захотелось довериться ему и выдать все свои тайны, а уж после знакомства с его голосом и интонацией парень готов был выполнять все указания этого человека в белоснежном халате.

На вид Андрею Ковыряло было порядка сорока лет. Высокий, стройный, с пронзительным взглядом греческим профилем. Короткие тёмные волосы повсеместно прострелила серость прожитых лет, но это внушало ещё большее уважение к его образу строгого, но справедливого руководителя. Он напоминал ворона, который в равной степени мог провести созерцательный диалог, а мог заклевать до смерти, при этом не меняясь в лице.

– Для начала я перейду на непринуждённый формат общения, в конце концов мы – тёзки и должны дружить. Верно, малыш?

– Наверное. Да. Естественно. – Андрею понравилась инициатива Ковыряло и он уверенно добавил. – Как я понимаю, ты предлагаешь перейти на ты?

– Ты верно мыслишь. А теперь сходи ка в уборную и приведи себя в порядок. Не буду же я тебя рассматривать грязненького.

Такое манерное отношение к себе Шаттл воспринял на ура и без стеснения вылетел из под одеяла. Санузел в платной палате был оборудован душевой кабинкой и Андрей с воодушевлением выполнил первое указание своего тёзки.

Чистое тело вернулось в палату спустя минут 15 и застало врача за просмотром смартфона своего больного. Сей факт поднял было волну негодования у хозяина, но Андрею Павловичу хватило одной трети секунды, в которой уместились спокойный властный взгляд и обезоруживающие слова:

– Тихо, малыш.

Шаткий шатко подошёл к своей койке, ровно по центру которой восседал столь харизматический врач.

– Что мне делать? – робко прошептал он, нагнувшись с намерением узнать, что именно так заинтересовало в его мобильном это олицетворение уверенности и властности, но в этот момент Андрей Павлович резко встал и отошёл от постели.

– Прыгай на одеяло и покажи мне свою ранку. Можешь не стесняться. Мне посчастливилось лично вынимать из тебя твою замечательную игрушку.

Слова Ковыряло, как семена рапса, уже привычно усваивались в податливом грунте – сознание Шаттла вновь поглотили радужные картинки мягкой и сладкой дружбы со столь степенным и, безусловно, уважаемым человеком. Возникшая на секунду мысль о недопустимом нахальстве, связанная со смартфоном, была выброшена в корзину памяти. Всё чего желал парень – это полного повиновения под дланью опытного человека.

– Как… Как прикажете, как вы хотите, чтобы я лёг?

– Главное то, чего хочешь ты, Андрюша. Становись на четвереньки. Рачком, если угодно. Только оставь мне место позади себя, ладно?

– Хорошо.

Пока Андрей Шаткий располагался на достаточно широкой, в сравнении с обычной больничной койкой, кровати, его атаковали абстрактные картинки нового характера. К розовым краскам блаженства торопились серые брызги сомнения, быстро собиравшиеся в мрачные тона безудержного страха. Задрав повыше свою голую задницу, уперев голову в подушку, Андрей застыл в ожидании. Каждая его мышца напряглась, что отозвалось резкой болью в точке повышенного интереса Андрея Павловича. Но, как ни странно, гораздо больший дискомфорт вызвал неприятный зуд левой ноги.

Ковыряло медлил.

Но наконец затянувшуюся тишину в палате завершил скрип натягиваемого латекса – это были перчатки.

– Да ты весь дрожишь, малыш. Расслабь свои половинки, а то опять штопать придётся. – с этими словами обтянутые резиной ладони тихо легли на ягодицы Шаттла. Теплота и сила буквально сочились из рук врача и моментально впитывались в тело пациента. По всем мышцам Шаттла пробежала судорога, после которой он впал в привычную астральную безразличность.

– Как скажете. – только и успел прошептать Андрей.

Дальнейшее окутано туманом и не достойно подробного описания. Сначала старший Андрей сделал то, чему учился в университете, затем он-же сделал то, чему так-же научился в университете, но за пределами аудиторий и лаборантских. Андрей-младший так-же продемонстрировал некоторые из своих тайных навыков, но гораздо больше получил от своего старшего тёзки новых практических уроков.

На осмотр ушло порядка 15—20 минут, после которых Андрей Павлович отступил в уборную, аккуратно оставив на лице Андрея Шаткого несколько влажных салфеточек. Ещё несколько минут Шаттл продолжал неподвижно балансировать между реальностью и ассоциациями, но кожу на лице стало стягивать и вновь проснулся зуд в левой ноге. Нехотя использовав салфетки, он поднялся с кровати и оглядел палату.

Мозг не сразу запустил в работу требуемые функции и Андрей понял, что-же он ищет, только увидев искомый объект в руках вернувшегося из уборной медика.

– Поздравляю, Андрюша. Твоё тело проявляет чудеса дегенерации. Ой, я хотел сказать чудеса регенерации. – с этими словами Андрей Павлович рассмеялся и передал смущённому пациенту его смартфон.

– Вам понравилось? – голос Андрюши звучал настолько жалко и раболепно, что Андрею Павловичу пришлось включить прежний режим обходительности и всеобъемлющей заботы о VIP-клиенте.

– Повторюсь, миленький: главное, чтобы понравилось тебе. – сказал он и потрепал парня за ушами. Его улыбка осветила палату и лично больного, окончательно успокоив последнего и вернув тому раскрепощённость.

– Мне всё понравилось. Мы с вами ещё увидимся?

– Конечно! Я же твой лечащий врач.

– Сколько дней мне ещё оставаться в больнице?

– Судя по увиденному мной, через четыре дня ты уже сможешь отправиться домой, но твои родители оплатили сразу две недели, так что можешь оставаться на весь срок. Я даже готов подкорректировать данные обследований для своего маленького друга.

– Спасибо!

– Не торопись благодарить, вышеуказанные коррекции, как ты понимаешь, требуют некоторого напряжения и налагают определённую ответственность лично на меня. – Андрей Павлович положил руку на плечо юного друга и многозначительно вздохнул.

– Я готов всё оплатить. Мне так приятна ваша… Ваша забота обо мне.

– Пустяки. Такой милый и красивый парень достоин самого лучшего. Может есть какие дополнительные пожелания?

– Я бы хотел выпить чего нибудь…

От этих слов Андрей Павлович изменил тон и мрачно заметил, что несмотря на всё произошедшее он – дипломированный специалист и здоровье пациента важнее всего. Гневную тираду он завершил альтернативным предложением.

– Впрочем, у меня есть замечательная альтернатива.

– Какая?

– Ангельские слёзы. – перед глазами Шаттла повис маленький пакетик, выпорхнувший из внутреннего кармашка дипломированного специалиста. В пакетике сияли маленькие прозрачные кристаллики.

Что делают с этими слезами Шаттл знал, потому лишь облизнулся и скромно потянулся ручками к новому артефакту своей судьбы.

– Будь осторожен, малыш. Это не та дрянь, которую бодяжат в общежитиях университетов, а стопроцентный продукт с высшей маркой качества. Прямиком, так сказать, с небес обетованных. И самое главное, что ангельские слёзы способствуют восстановлению мышечных тканей. Так что считай первую слезу частью лечения, а потому бесплатной.

Закрепив этим подарком узы крепкой дружбы, Андрей Павлович Ковыряло тихо развернулся и вышел из VIP-палаты, оставив пациента с пакетиком в одной руке и смартфоном в другой.

Оставшись в одиночестве, Шаттл ненадолго «завис». Его одолевала проблема выбора между предметами, сжимаемыми в руках. В результате победу одержал любимый девайс – ещё-бы, на цифровую часть его личности посягнули. Да что там – надругались в самой наглой форме! Но зла Андрей не испытывал. Тем более, что по результатам исследования файлов и приложений, никаких потерь и изменений обнаружено не было. Судя по всему, Андрей Павлович просто полистал ленту новостей в фэйсбуке и всё.

Теперь настал черёд второго предмета, а точнее его содержимого. Для выяснения способов потребления был вызван в помощь яндекс. Но отечественный поисковик отказался делиться требуемой информацией и на запрос «что такое ангельские слёзы?» ответил кучей одинаковых рецептов творожного лакомства под названием торт «Слёзы ангела». Лишь перейдя в гугл и добавив в запрос слово «наркотик», Шаттл постиг истину.

Это оказался фенциклидин, а среди друзей и знакомых Андрея его называли «кабан» и просто – «кристалл». Сия информация повеселила парня и он решил перекусить перед практической частью знакомства с подарком врача.

Новая подруга не оставила Андрею особого выбора в пищевом меню, потому он употребил сразу всю связку бананов, в количестве 5 штук, запил фрукты соком и равнодушно смыл в унитазе все лекарства, назначенные на день сегодняшний. Продолжая проталкивать в приёмную кишечника последний пальмовый плод, Андрей закрыл входную дверь и принялся за подготовку к приёму полученного анестетика.

Однажды он уже пробовал «кристалл» со Стёпой и, по тогдашним ощущениям, сравнить его можно было с лёгкой травкой. Этот личный опыт лишил его всякой осторожности. Используя сто долларовую банкноту Андрей затянул в правую ноздрю сразу четверть, а то и треть пакетика. Скинул остатки наркотиков, вместе с кожурой от бананов и купюрой, в верхний выдвижной ящик тумбочки… А вот закрыть шуфлядку он уже не успел.

То ли общая слабость после операции, то ли концентрация в порошке, сыграли свои роли в моментальной реакции организма на полученную дозу диссоциативного наркотика, не важно. Главное, что результат был для Андрея непредсказуемым. Он подобрал ноги и спрятал нос между коленей. Ему безумно захотелось покинуть этот мир, но тело отказывало ему повиноваться. Некоторое время он пытался заставить себя закрыть тумбочку, но потерял надежду и в сердцах разрыдался. К глубокому удивлению, слёзы повлияли на Андрея благоприятно. После длительного надрывного плача он явственно ощутил в палате присутствие постороннего тела.

Но проблема оставалась в неспособности пошевелиться, а потому увидеть посетителя Андрею никак не удавалось. Он решил поговорить с неведомым гостем, поинтересоваться его именем и родом деятельности, но сумел выдавить лишь не членораздельное бормотание, которое ни к чему предавать документированию.

В ответ комнату осветило ультрафиолетовое свечение. Лучи обрушились столь неожиданно, что панический приступ был временно преодолён благодаря впрыску адреналина. На миг функции мозга, а вернее мозжечка, были восстановлены, и этого мига Андрею хватило на передислокацию под кровать. Там он вновь принял позу эмбриона – на этот раз боковую, и отключился.

Однако, даже в небытии, ультрафиолетовый гость продолжил контактировать со своим трусливым пленником.

– Почему ты считаешь себя моим пленником? – спросил свет.

– Потому, что ты не даёшь мне пошевелиться.

– Ты уверен, что это в моих силах?

– Конечно, ведь ты же ангел, а не я.

– Почему ты считаешь меня ангелом? – этот вопрос ангел задал не без иронической нотки в эпическом голосе.

– Потому что я нюхал «Ангельские слёзы».

– Ты уверен, что это не обычный фенциклидин, принятый тобою после другого сильнодействующего обезболивающего? – ангел старательно пытался вернуть Андрея в русло адекватного мышления, но Шаттл продолжал упорствовать.

– Я пробовал обычный «Кристалл» и он так не вставляет! Зачем ты мне врёшь?

– Разве я могу врать? Я ведь ангел!

– Все вы врёте. И ангелы, и священники, и демоны, и… – Андрей проявил генную предрасположенность к христианским, а точнее – православным догмам, и осёкся.

– Ты хотел сказать про Богов?

– Да. То есть – нет!

– А можешь точнее выражаться – я тебя не понимаю.

– Я имел в виду его, но в единственном числе.

– Бога?

– Да.

– Ты считаешь, что он существует в единственном числе?

– Да.

– А почему тогда в социальных сетях ты утверждаешь, что ты – атеист?

– Не твоё дело. Не тебе меня судить. – Андрей буквально уменьшился в размерах и ощутил неловкую невесомость.

– Как раз таки моё.

– С чего ты взял?

– Я ведь ангел господень. Ты сам так решил. – слова ангела уже почти срывались на смех, что вызывало ещё большее оцепенение у Андрея. – А вдруг я не ангел, а демон или бес?

– Это исключено.

– Почему ты так категоричен.

– Будь ты представитель ада, свет был бы инфракрасный, но свет ультрафиолетовый, а значит и ты – ангел!

– Весьма спорный метод распознания добра и зла. Но почему ты прячешься от меня? Ангелы ведь не способны причинять вред людям.

– Ага, а кто тогда сжёг Содом и Гоморру?

– Ты боишься, что я тебя сожгу?

– Да.

– По твоему, больничная кровать спасёт тебя от небесного огня?

– Нет, не спасёт.

– Тогда выползай.

– Нет.

– Как хочешь, но тогда я заберу твою наркоту и раздам бомжам. – это были последние слова небесного посланника, после которых Андрей взял себя в руки и вернулся на свет. Страх потери пакетика с наркотиками оказался сильнее страха перед ангельским гневом.

Бактерицидная кварцевая лампа продолжала освещать больничную кровать – её автоматический таймер был настроен на утренний и вечерний сеансы, длившиеся по пол часа. Но свет не волновал Андрея, в нём кипела любовь к одному предмету. К счастью, маленький полиэтиленовый пакетик мирно ждал своего хозяина под пищевыми отходами. Удостоверившись в непогрешимости небесного посланника, Андрей попытался возобновить беседу, но ему никто не ответил.

И тоскливая грусть вернулась в истерзанное тело постояльца VIP-палаты. Фиолетовые лучи стали разбавляться тёплыми, но до отвращения жёлтыми оттенками. Слёзы просились опять вырваться наружу, но Андрей совладал с собой и сосредоточился на соке, а затем попытался отвлечься при помощи смартфона.

Но ничего не вышло. Пальцы судорожно скользили там, где должны были фиксировать намеченные цели и наоборот – останавливались в самых ненужных точках экрана. Спустя несколько минут Андрей окончательно перемешал все ярлыки на мониторе и с истерическим визгом отшвырнул бесполезную «тупую мобилу».

Сумбурный мыслительный процесс саботировал парня на неприятную для его жизненных принципов процедуру. Андрей решил включить телевизор, отметив, что кнопочный пульт – полезная, а временами, незаменимая вещь!

Не успела появиться картинка, как комнату разорвал дикий крик нескольких людей. Это были взрослые и на внешний вид респектабельные люди, которые вели ожесточённый спор по поводу человечности, свободы слова, равенства меньшинств и гибели популярного спортсмена на отдыхе в открытом море. Между участниками спора сновал мужчина в свитере с оленями и львами на груди, зрители встречали овациями отдельные изречения и эти изречения тут же всасывались подсознанием Андрея.

Телевизионная передача настолько увлекла внимание парня, что он даже не заметил, как просмотрел три или четыре рекламных блока. Он не заметил, как отключилась ультрафиолетовая лампа, а после окончания ток-шоу он уже точно знал, что границы Российской Федерации открыты для всех желающих и не желающих.

Для усвоения первого социального урока, Андрей увлечённо просмотрел новости и пришёл к умозаключению, что американцы не только снимают отличные фильмы, но ещё и незаконно овладевают чужими землями. Это открытие обозлило новоявленного патриота и он дал себе слово, что больше никогда не будет смотреть голливудские блокбастеры.

Впрочем, слово он так и не сдержал, так как сразу после выпуска новостей он на одном дыхании и двух глотках сока просмотрел мистический триллер «Врата тьмы» с Николасом Кейджем в главной роли.

За окном смеркалось и Андрею стало жутко одиноко. Его стало клонить ко сну, а по телевизору началась какая-то унылая история про умную собаку в Нижнем Новгороде, которая показала своему хозяину, где он оставил свой ботинок прошлым вечером. Интервью с мужчиной сопровождали вставки с подтверждениями очевидцев этого чуда. Сама собака резвилась на кухне и даже оставила грязный след на двери холодильника.

Последний кадр разбудил желудок Андрея и сеанс поглощения информации прервался походом в туалет.

Здесь и произошёл страшный казус. Шаттл решил отправиться в общий туалет, находившийся, как он предположил, в коридоре. Он открыл дверь из своей палаты и сразу свернул налево, где его моментально остановила пожилая женщина в голубой форме.

– Куда это ты собрался босиком?

– В туалет, – растерянно ответил Андрей, начиная осознавать, что его действия не похожи на поведение нормального человека. – Не подскажете в какой он стороне?

– Так у тебя же в палате свой личный имеется. – рассмеялась женщина. – Ты что, после наркоза ещё не очунял? Хочешь заразу подхватить? Надумал тоже – в общий туалет босиком бегать.

Шаттл стыдливо пятился к своей палате и молчал. Он всеми фибрами души ненавидел эту нахальную санитарку, которая посмела смеяться над ним – хозяином, пусть и временным, VIP-палаты. Нащупав за спиной ручку от двери своих апартаментов, Андрей быстро юркнул внутрь и с шумом захлопнул дверь.

– Ох уж эти блатные мажорики! – продолжала хихикать женщина, не подозревая, что этот самый мажорик мысленно убивает её молотом Тора и одновременно расщепляет на молекулы непостижимым оружием из «Стартрека».

Помимо мнимого уничтожения санитарки, Андрей снова рыдал. Он заметил в коридоре по меньшей мере четверых, не считая женщины в голубом, свидетелей его интеллектуального бессилия перед этой грязной и надменной старухой. Захлёбываясь от бессилия от нанесённого унижения, Андрей решил, что следует ей отомстить, но желудок уже избавлялся от излишеств, а это сопровождалось страшной болью, заставлявшей вспомнить о слабительных пилюлях, к которым он так и не притронулся за весь день…

Так Андрей Шаткий в третий раз оказался на операционном столе.

Мрачные тени периодически засвечивались тусклым фиолетовым свечением, вырывая из темноты физиономии разных людей. Между лицами не было ничего общего, кроме того, что все они были в разной степени знакомы Андрею.

Вот Степан Тугин в страхе пятится и косо смотрит на лучшего друга.

Вот барменша, потряхивая массивными грудями, пронзает его голодным и гневным взглядом.

Старший лейтенант Ловчев укоризненно скользит взором по… Только теперь Андрей замечает свою полную наготу и беззащитность.

Фигуры и очертания лиц продолжают перетасовываться, превращаясь в карусель презрения. Вновь Алла Ивановна Рац вырывается на передний план, в её руках формируется имитатор фаллоса, который женщина подносит к своем губам. Но когда латексное изделие проскальзывает между губ, то лицо изменяется и Андрей с ужасом узнаёт в нём своего отца. Фёдор Маркович умело машет головой, стараясь заглотить поглубже, а его глаза в это время выражают отстранённое безразличие.

Андрей усилием воли гонит этот образ прочь и с радостью созерцает величественное лицо Андрея Павловича Ковыряло, с улыбкой демонстрирующего парню лекарство для жидкого стула. Шаттл уже вытягивает руку навстречу своему другу, но всё вокруг начинает дрожать и врача сменяет мама. Вера Георгиевна с остервенением начинает бросаться в сына слабительными пилюлями, пока не появляется декан из университета. Лариса Степановна безмятежно материализуется в фарватере Шаткой-Ядовой и передаёт той длинную указку. Для каких целей эта строгая женщина вооружает мать Андрею известно. Предвкушая урок кнута, Шаттл прячет лицо в ладони и привычно пытается абсорбироваться от происходящего. Но избиение указкой затягивается и становится невыносимым. Андрей ухитряется ухватиться за самый кончик педагогического, во всех смыслах, инструмента, но видит перед собою не мать, а старую санитарку из коридора, которую он с лёгкостью обезоруживает.

И с этого момента его ярость вырывается на свободу. Указка превращается в половую щётку и Андрей наносит ею стремительный удар в область головы этой ненавистной ему женщины. За первым размашистым ударом следует тычок в шею, затем снова размашистый удар и жертва заваливается на сторону. Окружающий Андрея мерцающий свет окрашивается в рубиновый цвет, на лице санитарки появляется кровь.

– Она сама виновата, – кричит Шаттл. – Смеяться над мною перед кучей незнакомых людей и остаться безнаказанной не удавалось ещё никому, глупая старуха.

Швабра описывает один полукруг за другим. Вот уже тёмные капельки крови сопровождают взлёты и падения инвентаря уборщицы, но Андрей уже не в силах остановится.

Постепенно он даже замечает, что сам становится сторонним наблюдателем жестокой расправы над санитаркой. Вот только вместо себя он видит мощную алую фигуру, за которой кружится не то галактика, состоящая из чёрных дыр, не то водоворот болотного цвета. Этот образ импонирует Андрею и он осознанно желает смерти женщине. Швабра превращается в исполинский молот. Красный великан делает финальный замах, словно заправский палач и…