Хэллгейт. Семья

– Леви сказала, что ты придёшь.

– Снова телепатия? – не удержалась Джин, мельком подумав, что звучит немного испуганно.

– Нет, телефон, – отозвалась Афина с едва заметным удивлением. – Сперва я не поняла, что тебя задержало, идти тут совсем немного. Теперь всё ясно. Прости, следовало выглянуть в окно раньше.

Голос у неё был низкий, успокаивающий.

– Давай-ка для начала подлечим тебя.

Джин послушно вытянула ногу, позволила закатать штанину. Пальцы ощупывали повреждённое место предельно аккуратно – она поморщилась лишь раз, и Афина кивнула, без слов убрав руки.

Ненадолго отойдя, она вернулась с деревянной пиалой. К потолку поднимался пахнущий травами пар, на тёмной поверхности плавали нежно-сиреневые лепестки.

– Выпей. Может немного горчить.

– Ерунда, – быстро сказала Джин, ощутив прилив благодарности. В конце концов, она могла до сих пор сидеть на асфальте – какие уж тут жалобы на горечь… – Спасибо.

Травяной чай, заваренный Афиной, и впрямь оказался довольно неприятным на вкус, но Джин безропотно осушила пиалу. Боль мало-помалу, неохотно отступала, вступив в короткую яростную схватку с чарами белой ведьмы и потерпев поражение.

– Здесь ведь не только травы, да? – предположила Джин.

– Вполне возможно.

Она осмотрелась. Дом, в котором жила Афина Гудвин, выглядел скромно и чисто – ничего лишнего. Кремового цвета стены, пустые поверхности, не считая пары букетов в стеклянных вазах. Аккуратно выстроенные на полках узкого стеллажа книги. Джин, не сумев перебороть любопытство, заглянула в кухню, которую было немного видно из коридора, – та же картина. В глубине души она рассчитывала на кристаллы, рассыпанные по столу, многочисленные засушенные травы, гигантские фолианты в потёртых обложках – банально, но вполне по-ведьмински. Афина же предпочитала лаконичность и простоту.

– Увидела всё, что хотела?

Джин вздрогнула. В такой миг хочешь не хочешь, а почувствуешь себя воришкой, пойманным с поличным.

– Вот и хорошо, – кивнула Афина. – Тогда нам пора идти. Так уж вышло, что я догадываюсь, с каким вопросом ты пришла, и работы у нас много…

Она решительно сдёрнула с вешалки увесистый на первый взгляд рюкзак и улыбнулась – не Джин, а в никуда, будто видела в доме кого-то ещё. Лицо её в этот момент преобразилось до неузнаваемости – строгое, до того точно скрытое за непроницаемой маской, сейчас оно казалось мягче и живее.

– Дельфина и прежде не любила гостей, – пробормотала она.

Особняк, приземистый, будто вросший в землю, издалека выглядел неприступной крепостью. Джин поёжилась: пусть она и выдержала некоторое время внутри, последствия выжали её досуха. Заныли, напоминая о пережитом, виски.

– Если станет плохо, сразу же выйди, – Афина не просила, хотя на приказ её слова тоже не походили. – Странно, конечно, что тебе так достаётся, всё же родная кровь… Хотя кто знает.

Догадки у неё явно были, но делиться ими с Джин она не спешила.

В свете солнечного луча, который упрямо пробивался сквозь заколоченное окно, танцевали пылинки. Внутри едва уловимо пахло лавандой, сильнее – сыростью. Афина шла вперёд по скрипящим доскам – уверенно, так, будто бывала здесь не раз, – и осматривалась без особого удовольствия. На её лице Джин почудилась тень тревоги – и почти сразу испарилась без следа.

– Желание Дельфины защитить это место вполне понятно. Сколько себя помню, она вечно собирала что-то. Ценное и не очень, старое и новое… – Афина коснулась обшарпанной стены и тут же отдёрнула пальцы, точно обожглась. – Многие хотели бы обладать некоторыми её находками.

– Или всеми?

– Именно.

Сверху до них донёсся шорох шагов. На голову Джин посыпались пыль и песок, забившиеся меж досок, и её передёрнуло. Кто-то всё же сумел обосноваться в этом доме, но показываться не решался.

– Это духи, – пояснила Афина, поймав её взгляд. – Дельфина наверняка поселила здесь пару-тройку тварей для охраны на случай, если кто-то обойдёт её защиту. Маловероятно, что такие нашлись бы, но она подстраховалась. Любая из нас поступила бы так же.

– А что… что они сделали бы? – голос Джин дрогнул.

– Ничего хорошего.

– Только с тем, кто обошёл бы защиту?

– Может быть, – пожала плечами Афина. – С другой стороны, в этом городе достаточно людей, у которых нет дара, но в дом они всё равно бы залезли. Думаю, тут и так ночевали бродяги.

– Здесь слишком чисто.

Комнаты и впрямь не выглядели так, будто в них спали бездомные. Всё, что видела на столах, полках и тумбочках Джин, когда приходила в последний раз, стояло на местах – до последней чашечки.

Ещё до приезда в Хэллгейт ей со своей неуёмной страстью к поиску заброшенных зданий доводилось видеть ночлежки бродяг – и там всегда царил такой беспорядок, что нельзя было и шагу ступить, не наткнувшись на пустую бутылку или рваную куртку. В особняке, не считая запаха сырости, всё казалось нетронутым – будто тётушка просто вышла куда-то, прихватив зонтик от жары.

– Конечно, чисто. От простых людей такие духи избавляются иначе. С них и начну, – Афина засучила рукава светлого платья в пол.

Взвизгнула застёжка-молния рюкзака. Поочерёдно оттуда показались бутылка воды, тонкий крест на плетёной цепочке, пара кристаллов и самый обычный мелок. Под пристальным взглядом Джин Афина разложила всё мелкое по карманам и направилась к лестнице.

– Дельфина совершила одну маленькую, но решающую ошибку, – сказала она, не удержавшись от лёгкой полуулыбки. – Она никогда не думала, что однажды порог её дома переступит белая ведьма.

– Вы не ладили?

– Можно и так сказать. Останься здесь, наверху будет небезопасно.

Джин не возражала. Голова уже начала побаливать, и хотелось глотнуть ледяного горьковатого грейпфрутового сока – а может даже, и чего покрепче, но тоже непременно холодного.

Наверху что-то загрохотало: твари, вызванные тётушкой перед смертью, почуяли недоброе. Зеркало над кофейным столиком покрылось сетью трещин.

Афина даже не дрогнула.

– Если и внизу начнётся что-то дурное, беги, – посоветовала она. – Этот дом тянет силы из любого, но за его стенами быстро станет легче.

– Поняла.

– Только не паникуй. Просто так тут не разберёшься, конечно, ну да справлялись и не с таким.

Джин хотелось сказать, что она вовсе не паникует – и даже не собирается, но Афина уже скрылась за дверью на втором этаже. Над головой грохнуло снова и тут же затихло.

Мгновение – невыносимо долгое по меркам Джин, которая в случае необходимости умела ждать желаемого месяцами, – казалось, будто дом тётушки опустел. Ни шороха, ни скрипа. Она затаила дыхание, боясь пошевелиться: воздух от напряжения точно загустел, и сейчас Джин ощущала, что любое неосторожное движение может повлечь за собой бурю.

Что-то зашипело, заскрежетало – а после потоком полились слова на языке, которого Джин никогда не знала. Латынь? Похоже, но не то. Древнегреческий? Почти ничего общего. Фразы множились, эхом отдавались от стен и обрушивались на особняк, на духов, запертых наверху, на саму Джин.

Раздался жуткий гортанный крик – и потонул всё в том же заклинании.

Затем она различила быстрый стук шагов на лестнице, будто кто-то пытался сбежать, но так и не сумел: звук оборвался неестественно резко.

На долю секунды она испугалась, что второй дух – тот, что не успел закричать или пока попросту не вышел из укрытия, чтобы кинуться на Афину, – всё же появится на первом этаже. Возникнет прямо перед ней, поработит разум и захватит тело. Превратиться в безвольную куклу Джин боялась больше всего. Живущая тайнами, логическими цепочками, резкими поворотами сюжетов, она знала: отними это – и останутся только дни, слившиеся в один, бесконечно долгий.

До приезда в Хэллгейт за редким исключением лишь загадки помогали ей держаться на плаву.

– Ты больше не подчиняешься ей! – закричала наверху Афина. – Убирайся!

Фильмы ужасов, которые Джин смотрела почти каждый день, не оставляли места сомнениям, что будет дальше: дом содрогнётся, трещины поползут по стенам, неизбежно превращая некогда крепкий особняк в руины. Одержимые желанием во что бы то ни стало уцелеть, духи всё же окажутся сильнее – и тогда и Афине, и ей придёт конец.

Доски на заколоченных окнах задрожали, забились как живые. Невидимая сила вырвала их из прочных широких рам вместе с гвоздями, швырнула в глубину комнаты, где стояла Джин. Она вскрикнула, отшатнулась: одна из досок едва не врезалась ей прямо в лицо, ещё одна вонзилась гвоздями в пол у самых ног. Дух сопротивлялся из последних сил и пытался забрать с собой хоть кого-то. Не получится взять ведьму – почему бы не схватить ту, кого она притащила?

Страх заполз под рёбра, ледяной рукой стиснул сердце. На миг Джин показалось, что она чувствует когти, прорывающие мягкую плоть. Может быть, Афина уже мертва. Может, даже её сил не хватило, чтобы избавиться от стражей этого проклятого дома.

На глазах выступили слёзы, и Джин упрямо сморгнула их. С места сорвался покрытый пыльной скатертью стол, пролетел по комнате и ударился о стену, со звоном брызнула осколками ваза с засохшими цветами.

– Ладно, ладно, – пробормотала Джин. – Давай посмотрим, чем ты ещё можешь запустить.

Она лихорадочно оглядела комнату и удостоверилась, что осталось не так уж и много мебели: пара стульев и внушительный комод. Не очень впечатляюще. Удастся увернуться, если постараться.

– Ну так что, урод?.. – начала она, сжав кулаки.

Вдруг всё смолкло – теперь уже, похоже, навсегда. Джин перевела дыхание и только сейчас поняла, что вспотела так, будто пробежала марафон.

Афина, пошатываясь, вернулась в гостиную – раскрасневшаяся, такая же взмокшая и уставшая донельзя. Она рухнула в кресло у заколоченного камина, утёрла лоб и попыталась отдышаться.

– Всё? – осторожно поинтересовалась Джин.

– Почти. Духи не вернутся, но стоит очистить и тайник.

Негромкий телефонный звонок в воцарившейся тишине прозвучал оглушительно. Афина коротко поздоровалась, поджала губы. По её взгляду невозможно было определить, что именно произошло, но Джин привыкла полагаться на интуицию. Сейчас та буквально вопила о дурном.

– Дай мне свой номер, – попросила Афина, нажав на «отбой». – Или запиши адрес. Произошло убийство, и ты должна быть там.

– Должна? – переспросила Джин. – Но я не…

– Люсьен сказал, ты хотела узнать, что происходит в городе. Узнавай. Если выйдешь сейчас, успеешь до полиции. Я здесь закончу сама.

Опомнилась Джин уже у двери – ноги так и понесли её к выходу. Убийство, да ещё почти сразу после выхода Ленни Дикинсона из тюрьмы – о подобном любой ценитель загадок мог только мечтать.

В глубине души она осознавала, как это неправильно, но поделать ничего не могла.

На миг ей почудилось, что кто-то смеётся – тихо и понимающе, совсем близко. Джин тряхнула головой. Дом опустел, и никто не мог подобраться к ней. Уж Афина-то наверняка знала своё дело получше многих.

Снаружи стемнело. Джин никогда бы не подумала, что ритуал отнял так много времени: по её ощущениям прошло не больше сорока минут.

– Почему вы действуете за спиной шерифа?

Афина ответила не сразу. На лице её что-то промелькнуло – не то сожаление, не то растерянность.

– Потому что есть вещи, в которых и я хотела бы разобраться.

* * *

На пересечении Третьей и Бэйуотер из полиции пока не было никого, кроме пары новичков. Одного из них Стэши знала неплохо – Райли Грэм. Имя второго выскользнуло из памяти, точно список покупок недельной давности.

Оставалось лишь порадоваться, что участок в Хэллгейте небольшой – всех копов по пальцам пересчитаешь и ни разу не запнёшься. Правда, это значило, что шериф прибудет с минуты на минуту.

Стэши удостоверилась, что Засранец надёжно скрыт за домом от любопытных глаз, и скользнула вперёд, прижимаясь к стене. Место преступления она заметила сразу – никаких чёрно-жёлтых лент, только распластанное на аккуратно подстриженном газоне тело.

– …помощь следствию, – донесся до неё голос Грэма. – Если вы ничего не видели, пожалуйста, вернитесь в дом. Мы зайдём поговорить с вами немного позже, а сейчас важно, чтобы нам никто не мешал.

– И не подумаю!

На пороге застыла высокая, даже несмотря на возраст, крепкая женщина с испещренным морщинами лицом и седыми волосами, стянутыми в тугой пучок на затылке. В руках она сжимала ружьё.

Стэши подобралась ещё ближе, пригляделась – черты казались знакомыми. Запоздало она осознала, что именно эта женщина, пусть и моложе, почти каждый день смотрела на неё со стены редакции. Миссис Дэвис, вдова бывшего заместителя главреда. Пусть на том снимке её лицо было гладким, а пышные локоны – тёмными, спутать даму такого роста с кем-то другим сложно. Годы так и не склонили миссис Дэвис к земле, хотя наверняка пытались.

– С чего это вы оба взяли, что я ничего не видела? – надменно произнесла она.

Воспользовавшись тем, что внимание копов полностью приковано к свидетельнице – если она и впрямь заметила убийцу, – Стэши бросилась за мусорные баки, выставленные неподалёку. Ради сенсации можно было вытерпеть что угодно, в том числе и мерзкий запах. Он не входил и в первую двадцатку сложностей, с которыми мог столкнуться журналист.

– Тогда мы могли бы зайти в дом, – предложил Грэм. – И вы не хотели бы…

Он осторожно кивнул на ружьё, давая понять, что лучше продолжить разговор без него.

– Не хотела бы! Если этот изверг ещё поблизости, я успею выстрелить быстрее, чем ты дотянешься до кобуры.

– Мэм, мы всего лишь делаем свою работу.

– Как и я, – отчеканила миссис Дэвис. – Можно уйти из «Городских хроник», но журналистом останешься до конца жизни. Я не посмею лишить город такой новости.

– Тогда предлагаю дождаться шерифа в доме и после вместе решить, как нам быть.

Грэм развёл руками, обезоруживающе улыбнулся. Из-за баков Стэши прекрасно видела это простодушное лицо, которое могло бы принадлежать кому угодно, но только не копу – и подавила желание восторженно присвистнуть. Хорошая тактика, особенно если имеешь дело с бывалыми. Прожжённый журналист никогда не поверит в попытку подлизаться, а вот в то, что перед ним действительно обычный наивный паренёк, – возможно.

– Ладно, – миссис Дэвис наконец смилостивилась, хотя её голос по-прежнему звучал ворчливо. – Сварю вам горячего кофе. Спать-то сегодня, пожалуй, полиции не придётся…

С замиранием сердца Стэши следила, как она медленно опускает пушку, как Грэм, подхватив её под руку, поднимается по скрипящим ступенькам к входной двери. Мгновение – и оба копа вместе с миссис Дэвис скрылись в прихожей.

Путь был свободен.

Она подождала ещё немного, огляделась по сторонам и направилась к телу. Привычно лёг в руку телефон – расставаться с камерой сейчас было бы глупостью. Заходить на участок Стэши не рискнула и просто нагнулась к брошенной на газоне женщине через невысокий светлый забор, едва доходивший до пояса.

Палец отточенным движением нажал на нужную кнопку раз, другой. Главное, помнила Стэши, – оставаться профи в любых условиях, даже если при одном взгляде на мёртвую женщину ты мгновенно переносишься в прошлое и перебираешь в памяти десятки выцветших газетных снимков, сделанных до тебя. Убили и впрямь почти так, как привык это делать Дикинсон, – довольно точно, чтобы большинство не заподозрило иного.

Значит, на это и рассчитывали.

Картинка складывалась предельно простая: горожане натыкаются на женщину, которую прикончили излюбленным методом серийного убийцы, недавно вышедшего на свободу. Мало кто в таком случае решит, что он невиновен, – люди потребуют крови. И когда на него откроют охоту, тот, кто это сделал…

Кто?

Стэши мельком осмотрела безупречный с виду участок, чья хозяйка теперь, верно, захочет как можно скорее перекрасить забор, а газон – перекопать, лишь бы не осталось ничего напоминающего об убийстве.

Мёртвая до боли походила на Кейтлин Хьюз. Длинные медные волосы слиплись, запёкшаяся кровавая корка облепила лоб и стянула кожу на правой стороне лица до самого подбородка. Тёмный провал на месте левого глаза казался куда глубже, чем на деле, и Стэши не была уверена, что хочет заглядывать в эту бездну.

С глазом, конечно, перестарались.

Она подозревала, что он мог вытечь от сильного удара, но на деле убийца наверняка выколол его, желая выставить Дикинсона ещё более жестоким, чем в действительности. Зря. Если приглядываться, одной этой детали достаточно, чтобы понять: он здесь ни при чём.

Материалов, собранных за последние годы, вполне хватало для понимания, как именно работал Дикинсон. Создавалось впечатление, что сама возможность изуродовать женщину казалась ему кощунством. Один удар по затылку, короткий и сильный, при крайней необходимости – два, но на этом всё.

Жертве, раскинувшей руки на траве, череп раскроили, ударив явно не пару раз.

Стэши не удержалась – перемахнула через забор, удостоверившись, что никак не повредит место преступления, обошла тело с обеих сторон, сделала по несколько снимков с каждого ракурса. «Хроники» примут эти фото без вопросов вне зависимости от того, как они добыты, – в этом огромное преимущество её работы.

Шериф Нолан, увидев их на первой полосе, наверняка сразу же отправится к ней – в этом невероятного масштаба упущение.

Мимо пронеслись байкеры, и Стэши вздрогнула, услышав знакомый свист. Лишь Фредди умел свистеть настолько пронзительно и оглушающе – но он, как и всегда, гнал первым и быстро скрылся за поворотом. Другие не отставали. Тишина, так грубо нарушенная, снова одержала победу.

Занавеска ближайшего окна качнулась, и Стэши бросилась на землю, стараясь оказаться как можно дальше от трупа – лишь бы не уничтожить ненароком пару улик. Грэм это или его напарник, чьё имя она так и не удосужилась вспомнить – разницы никакой, видеть её копы не должны в любом случае. Так и в участок попасть недолго, причём ещё до встречи с шерифом.

При Нолане в участке Стэши бывать ещё не доводилось, но она не сомневалась, что не узнает ничего нового.

Кроме того, неприязнь Бартон чувствовалась почти физически, и это немного веселило, но не до такой степени, чтобы превращать каждый их разговор в шоу. Если доверять первому впечатлению, та была неплохим копом, вот только воспринимала всё настолько серьёзно, что скулы сводило зевотой.

От подобных людей Стэши предпочитала держаться подальше. Они никогда не ощущали тонкой грани между весельем и клоунадой и любую шутку приравнивали к последнему.

Она уже собиралась отправить снимки редактору – в конце концов, те вышли и впрямь недурными, – но отвлеклась, услышав, как прямо за домом миссис Дэвис что-то громыхнуло. Стэши порадовалась, что оставила Засранца не там, однако тут же напряглась: из тени выступила тонкая гибкая фигурка.

– Твою мать, – пробормотала Стэши, понимая, что та направляется прямо к ней. – Твою же мать.

Незнакомка шагнула вперёд, и она узнала приезжую девушку, живущую в «Сытом аллигаторе». Пересекаться достаточно близко им не доводилось, перебрасываться хотя бы парой фраз – тем более. Стэши знала только, что та приходилась родственницей Дельфине – умершей ведьме из старого особняка.

Поговаривали, будто дух Дельфины так и не обрёл покой, но в эти россказни Стэши особо не верила. Ведьмы всегда жили в Хэллгейте и время от времени даже умирали – с концами, без каких-либо сказок о призраках, которые бродят по ночным улицам и мечтают завершить дело всей жизни. С другой стороны, сама она знала об этом не то чтобы много: местный ковен не особенно любил делиться тайнами.

Появление приезжей беспокоило Стэши – и стало тревожить ещё сильнее, когда та с невозмутимым видом направилась прямо к ней.

– Пригнись! – зло прошипела Стэши. – Какого хрена ты творишь?

Занавеска всколыхнулась снова, но из окна так никто и не показался. Должно быть, Грэм решил, что за домом шумел соседский кот – а значит, пока им обеим невероятно везло.

Каждый звук в ночной тишине казался чересчур громким. Стэши подавила желание прижать пальцы к вискам, убрала телефон. Что-то в теле, аккуратно уложенном на газоне, не давало ей покоя – помимо того, что прикончил женщину точно не Дикинсон.

Раскинутые руки создавали впечатление не то безмятежности, не то приветственного объятия – но любого, кто приблизился, отпугнуло бы изуродованное лицо. Жуткий контраст.

Возможно, именно такого эффекта и добивался убийца.

Пересилив себя, Стэши всё же отвернулась. Смотреть на мертвецов было довольно мерзко, но, если однажды посмел, потом отвести взгляд сложно. Во всём находилось что-то завораживающее – и даже в смерти.

В некоторых случаях особенно в смерти.

– Я смотрю, копы уже на месте, – как ни в чём не бывало пробормотала незнакомка, покосившись на полицейскую машину в стороне. Она подобралась совсем близко к Стэши и сделала это практически бесшумно. – А это… ого.

– Серьёзно?

Быстрые, но аккуратные движения, вспотевший лоб – и вместе с тем ни толики волнения на лице. Приезжая, кем бы она ни приходилась покойной ведьме, явно успела освоиться в Хэллгейте.

И о случившемся знала, иначе не запыхалась бы так.

Стэши старалась казаться спокойной, но напряжение брало верх. Может быть, кто-то специально отправил сюда эту девицу – кто-то, кому тоже хочется знать правду о Ленни Дикинсоне, о семье Хьюзов, обо всей гнили и мути, которая до поры до времени покоилась на самом дне. Хотя чёрт знает – она могла и просто случайно поймать полицейскую волну.

Вернувшись из тюрьмы, Дикинсон взбаламутил воду, от которой разило болотной тиной, и заставил людей шевелиться. С одной стороны, думала Стэши, это не так уж и плохо: Хэллгейту не помешала бы встряска – только в гуще событий можно снова взяться за дело многолетней давности и остаться незамеченной. С другой – найдётся немало желающих помешать ей копнуть глубже.

Чтобы понять это, не нужна была никакая магия мёртвой ведьмы.

– У тебя знакомое лицо, – услышала она точно издалека, отвлёкшись.

– Такой город. Здесь у всех лица знакомые.

– Нет, я имею в виду, что мы виделись где-то совсем недавно, – пояснила девица, не потрудившись улыбнуться хотя бы из вежливости.

– Может быть.

Стэши пыталась возвести между собой и незнакомкой незримую стену, не сближаться с ней, чтобы по неосторожности не сболтнуть лишнего – но сердце подсказывало, что они обе явились сюда за одним и тем же.

– Я Джин, кстати.

– Стэши.

– Макнамара? Знакомая всегда читает твои статьи в «Хрониках».

– Надо же, – усмехнулась Стэши и сразу же осеклась: вышло как-то чересчур грубо. Тем более что при других обстоятельствах она, быть может, охотно поболтала бы с ней. – Извини.

Джин промолчала – неопределённо дёрнула плечами, не то давая понять, что не злится, не то просто отмахиваясь. Чем-то она напоминала Стэши её саму. Возможно, любопытством, которое не удавалось замаскировать напускным безразличием, возможно, привычкой двигаться быстро и резко.

С такими людьми хотелось дружить, но она предпочитала избегать поспешных выводов.

– А что за знакомая? – спросила Стэши небрежно.

– Иджи, – Джин то ли не заподозрила подвоха, то ли и правда не заметила, – я живу на втором этаже «Аллигатора», там дешёвые комнаты.

Будто наяву послышался звон многочисленных амулетов, в нос ударил тяжёлый запах духов: подгнившие цветы, ладан и что-то ещё – Стэши никак не могла вспомнить, что именно, хотя нужное слово вертелось на кончике языка и чуть что соскальзывало в забытьё. Она неплохо знала Иджи: уж куда-куда, а в «Аллигатор» доводилось забегать и по работе, и просто так. В доверие втереться не пыталась, помня, что с вуду шутки плохи, но поддерживала отношения, которые с натяжкой можно было назвать приятельскими.

Значит, именно Иджи пригрела Джин.

Хороший шаг для ковена, который в последние годы, если Стэши правильно сложила два и два, переживал не лучшие времена. Она держала в поле зрения всех, кого узнавала по лицам в городе, и ведьмы почти никогда не собирались вместе, а столкнувшись на улице, избегали прямых взглядов.

Похоже, смену Верховной одобрили не все, и теперь ковен отчаянно нуждался в свежей крови. Или, подумала Стэши, хоть у неё в голове в очередной раз сложилась неплохая история, на самом деле Иджи всего лишь проявила доброту. Должны же у ведьм оставаться какие-то её отголоски.

– Знакомая ведьма в Хэллгейте – это хорошо, даже если одна.

– Не одна, – помедлив, возразила Джин. – Ещё я знаю Афину.

Она явно приложила усилия, чтобы голос звучал как обычно, но Стэши безошибочно распознала скрытую гордость. Да, знакомством с Афиной Гудвин можно было гордиться – тут не поспоришь. Некоторые связи стоит ценить особенно, даже если кажется, что они тебе никогда не пригодятся.

В какой-то миг это перестало казаться дикостью – мирный разговор перед изуродованным трупом. В Хэллгейте случалось и не такое. Кроме того, Стэши ещё помнила детали последней схожей беседы с шерифом Ноланом – забудешь тут.