Хэллгейт. Семья

Посетители помогли ей перенести всё наверх, в комнату, которую сняла Джин. В сундуках оказалось столько барахла, что первым её желанием было выехать за город и просто выбросить это всё в болото. Но потом она принялась разбирать записи на пожелтевших ветхих листах, изучать резьбу на миниатюрных шкатулках, примерять украшения – и задохнулась от восторга. Судя по запасам тётушки, в ковене та была отнюдь не последней ведьмой.

Иджи, увидев, какими сокровищами Дельфина наградила Джин, сообщила, что теперь её бару нужна куда более мощная защита, чем прежде.

– Любая женщина, хоть что-то понимающая в магии, – пояснила она, – позволит отрезать себе любую руку на выбор, лишь бы заполучить это всё, уж поверь. Так что давай-ка найдём твоему наследству местечко получше.

Теперь содержимое сундуков лежало в подвале «Аллигатора», окружённое таким количеством защитных символов на стенах и полу, что Джин не хотела знать, какая кара ждёт глупца, рискнувшего туда сунуться.

– Дорогуша, – Иджи легко хлопнула её по плечу. – Витаешь в облаках. Всё в порядке?

– Да, я просто… Ну, знаешь. Задумалась о том, как мы познакомились, как я сюда приехала и всё такое.

– На тебе лица не было. Ни дать ни взять оленёнок в свете фар. Но теперь волноваться не о чем, честно-честно! Это твой дом.

– Временный дом, – уточнила Джин.

– Не загадывай… Всё постоянное когда-то казалось временным.

Удивительно, что она вообще очутилась здесь.

Если уж на то пошло, ехать в Хэллгейт должна была мать Джин – но та на известие о смерти сестры поджала губы и сказала, что раз в завещании упомянута племянница, ей «со всем этим дерьмом» и разбираться. На вопросы она тоже не отвечала. Добавила лишь, что эта поездка, может быть, пойдёт Джин на пользу.

Город, маленький и душный, показался ей не очень-то гостеприимным, но стоило дойти до «Сытого аллигатора» – и всё изменилось. Иджи с её звенящими украшениями и грудным смехом совсем не была воплощением уюта и безопасности, однако ощущалась именно так.

Кроме того, каждый вечер Джин спускалась в бар и слушала, слушала до бесконечности. Завсегдатаи любили почесать языками и почти не обращали внимания на незнакомую девицу. Перебросились с ней парой слов, спросили, откуда и зачем приехала – и ладно.

Больше всего из тем, что они обсуждали, Джин заинтересовало убийство губернаторской семьи. Семь лет назад кто-то сжёг их дом. Виновного вроде бы даже посадили, однако беглое чтение статей в сети заставило Джин сомневаться, что поджигателем был Ленни Дикинсон.

Из того, что она прочла о нём, удалось выудить, что Ленни Дикинсон убивал женщин одного типажа и использовал при этом бейсбольную биту. Сгоревший особняк в эту картину как-то не вписывался.

На третий же день она попыталась расспросить Иджи, но та лишь рассмеялась, пусть и натянуто, и посоветовала не лезть в это дело. Его, мол, за семь лет не распутали местные копы – нечего надеяться, что с этим справится девчонка, приехавшая в Хэллгейт меньше недели назад.

Джин отступила – но только для виду.

– Скажи лучше вот что, – спросила тем временем Иджи. – Кошмары больше не мучают?

– Совсем нет. Мне вообще ничего не снится.

– Значит, всё правильно.

Не так давно Джин пожаловалась ей на страшные сны, липкие и удушающие, неизменно оканчивающиеся смертью, а потом нашла под подушкой резной деревянный амулет. Края его оказались на удивление острыми: Джин поранилась, оглаживая их, и деревяшка с жадностью впитала выступившую каплю крови. С того дня кошмары не возвращались.

Дверь распахнулась. Внутрь ввалились байкеры – человек шесть, все в лёгких футболках с яркой эмблемой. Наверняка у них и одинаковые кожаные куртки были, но Джин не знала точно. Какой же дурак будет в разгар лета расхаживать в плотной кожанке?

– Нам как обычно, Иджи! – крикнул Фредди. Улыбчивый, с короткими светлыми волосами, которые торчали колючим ёжиком, он был у них за главного. – Привет, новенькая!

– Хорошо выглядишь для человека, которого можно выжимать, – фыркнула Джин, бросая выразительный взгляд на мокрую насквозь футболку.

– Не так хорошо, как ты. Может, прокатимся разок? Я только кружечку пропущу – и погнали!

– А ну завязывай, – посоветовала Иджи, разливая пиво по большим кружкам. – Осталась ли в городе хоть одна девушка, с которой ты не пытался пофлиртовать?

– Джин не местная. Вроде как не в счёт!

Хотелось вклиниться и сказать, что она как-нибудь сама решит, в счёт или нет, но Джин промолчала. Воспринимать подкаты Фредди всерьёз она и не думала – а вот проехаться с ним по городу хотелось. Несмотря на то что Хэллгейт был маленьким, Иджи всегда говорила не уходить далеко от центра – мол, мало ли какое дерьмо случится.

К тому же история Хьюзов по-прежнему не давала ей покоя. Выросшая на детективах, триллерах и ужастиках, Джин изнемогала от желания распутать клубок, к которому многие и подступиться боялись. Да, она была чужой, поэтому рассчитывать на отзывчивость и помощь горожан не следовало. С другой стороны, любому делу необходим свежий взгляд. Если не она, то кто?

Кто угодно. Только других сыщиков-любителей в Хэллгейте пока не нашлось – а Джин уже была здесь и могла в любой момент сорваться с места.

– Слушай, – повернулась она к Фредди, – а можешь отвезти меня на кладбище?

– Говорят, живым не место среди мёртвых, красотка. Да и кровососы неподалёку обитают. Что ты там забыла?

– Просто хочу посмотреть на старинные склепы. Сделать пару снимков, может.

Иджи бросила на неё предостерегающий взгляд, но Джин притворилась, будто ничего не заметила. Сердце полнилось азартом, какой одолевал её всякий раз, когда удавалось заняться чем-нибудь интересным.

– Склепы так склепы, – улыбнулся Фредди простодушно. – Только осторожнее с вампирами. Кладбище, конечно, нейтральная территория, но гостей они всё равно не жалуют.

– Без проблем.

– Тогда чего ты ждёшь?

Он осушил кружку и первым двинулся к выходу.

На кладбище было солнечно и тихо. Блуждая между ровными рядами надгробий, Джин почувствовала, как от былого огня в душе не осталось и следа – его вытеснили умиротворение и светлая грусть. Трудно было представить, что кто-то из местных боялся ездить сюда и связывал кладбище с чем-то жутким и мрачным.

Некоторые стелы поросли мхом; вдоль ограды, теснясь друг к другу, стояли падубы. Они уже отцвели, и теперь оставалось лишь ждать сентября – тогда можно будет полюбоваться алыми плодами среди зелени.

Могилы Хьюзов Джин отыскала быстро. Четыре одинаковые мраморные плиты в самом сердце кладбища, ослепительно-белые и отполированные совсем недавно. На каждой – только имя и подпись: «Город помнит тебя».

Ни слова лжи. Город и правда помнил Хьюзов – даже, пожалуй, слишком хорошо. Джин не раз замечала, что любые разговоры о семье губернатора будто мгновенно возвращали местных в прошлое. Хэллгейт казался застывшим во времени, не желающим отпускать – и, более того, не способным отпустить.

Это наверняка было чертовски тяжело.

На каждой могиле кто-то оставил венок из свежих цветов. Джин потянулась к ближайшему, намереваясь прикоснуться к бархатным лепесткам, но в последний момент отдёрнула руку: вспомнились предостережения Иджи. Та частенько говорила, что беспокоить ушедших на ту сторону не стоит.

Убедившись, что никто на неё не смотрит, Джин растянулась прямо на траве. На кладбище словно даже дышалось легче, и она хотела побыть здесь ещё немного. Припекало солнце; Джин надвинула на лицо тёмно-синюю бейсболку, мельком подумала, что её гардероб слишком уж плотный для такого жаркого лета. Джинсы, футболки, рубашки… Надо было перед поездкой обзавестись хоть одним лёгким платьем, но кто ожидал, что она тут задержится?

На живот, отвлекая Джин от раздумий, вспрыгнул маленький чёрный котёнок. Шейку его украшал алый бант, уши и хвост стояли торчком.

– И откуда ты только взялся? – она встала, подняла котёнка на руки, и тот сразу громко замурлыкал. – Наверное, сбежал от хозяина? Или хозяйки… Давай-ка поищем твой дом.

Неподалёку высился трёхэтажный особняк, старый, но крепкий, – Джин сразу увидела его крышу и теперь не сомневалась, что найдёт хозяина котёнка именно там. Ограда вокруг этого здания была двойной, будто кладбищенского забора не хватало, чтобы отгородиться от любопытных глаз.

Отыскав между прутьями проём пошире, Джин шмыгнула внутрь. Её тут же окутало ледяным холодом, а затем буквально через секунду бросило в жар. Она испугалась было, но вспомнила рассказы Иджи: примерно так действовали защитные чары на закрытых территориях. По какой-то причине они сочли её своей.

На высоком каменном крыльце сидела девушка.

– Ух ты! – вскрикнула она, заметив Джин. – Вы нашли Мун-Мун!

– О… Да, вот, пожалуйста.

Несмотря на погоду, девушка была одета в рубашку с длинными рукавами и юбку в пол. Она ловко перехватила котёнка ладонью, обтянутой чёрной перчаткой, а второй рукой крепче вцепилась в широкий зонт того же цвета. Лицо у неё было неестественно бледным, а во рту блестели клыки, слишком длинные, чтобы принадлежать обычному человеку.

– Если не секрет, как вы прошли? – с подозрением спросила она. У девушки был выразительный акцент, который Джин не узнала. – Наши охранные заклинания…

– Они почему-то пропустили меня. Сама не знаю, правда. Я не хотела ничего плохого, просто искала, где живёт ваша кошка. Простите.

– Ничего! Если так легко прошла, значит, не враг. Я Анна, кстати.

– Джин.

Новая знакомая рассматривала Джин с нескрываемым любопытством, но неуютно от этого не было. В её глазах таилось что-то ещё – кажется, тень удивления: как же, пришла к вампирам и совсем не боится!

– Ты та самая приезжая, – заявила Анна. – Как тебя сюда занесло?

– Да я просто…

Джин не договорила: вампирша поморщилась от боли и едва не выронила зонт, рефлекторно потянувшись к виску.

– Тебе стоит войти, – сказала она вдруг. – Люсьен видел, как ты забралась на нашу территорию, так что… Пойдём, провожу.

Люсьен? Судя по тому, с каким благоговением и едва уловимым, но всё-таки считываемым страхом Анна произнесла это имя, речь шла о главе вампирской общины. Осознание того, что Джин сейчас встретится с ним лицом к лицу, заставило поёжиться. По спине пробежал холодок, не имеющий на сей раз ничего общего с защитными чарами.

Джин догадывалась, что внутри вампирский особняк окажется просторным, но у неё всё равно перехватило дыхание. Холл казался необъятным, потолок – недосягаемым. У подножия лестницы, ведущей на второй этаж, стояли две большие вазы, наполненные белыми лилиями. Запах от цветов шёл такой, что у Джин закружилась голова.

Анна чуть слышно фыркнула: должно быть, именно на такой эффект она и рассчитывала.

– Тебе наверх. И спасибо, что нашла Мун-Мун.

– А ты?..

– Мне с тобой нельзя. Полно дел, извини!

Джин поднялась на второй этаж. Она скользила ладонью по старым перилам, вглядывалась в лица, изображённые на полотнах – старинные картины, поблекшие от времени, висели здесь в таком количестве, что глаза разбегались.

Больше всего её удивляла чистота. На ближайшем к Джин светильнике не было ни пылинки, и она хихикнула, представив, как вампиры-аристократы в нарядах былых эпох носятся по дому со швабрами и тряпками.

Кожей почувствовав чей-то пристальный взгляд, Джин повернулась – и смешок застрял в горле колючим тугим комком.

Вампирша с точёными чертами лица и светлыми волосами, зачёсанными назад, высокая и худая, смотрела на неё без особой симпатии – скорее со сдержанным интересом. На тонкой фигуре болтался объёмный кашемировый свитер. Дети ночи явно не ощущали жары.

– Валери, – бросила она.

– Что?..

– Меня зовут Валери. Анна предупредила, что ты поднимаешься.

– Предупредила?

Уголки тонких губ едва приподнялись.

– Телепатия, – пояснила вампирша.

Джин не хотела смотреть на неё снизу вверх, но в противном случае ей пришлось бы сверлить взглядом чужую ключицу. Она вскинула голову – и заметила, что в глазах Валери мелькнуло что-то странное, будто та постоянно пребывала где-то в другом месте. Возможно, в собственных чертогах разума.

– Наверное, сложно жить, когда ты настолько любопытна, – вдруг сказала Валери.

– Немного.

– Всего лишь немного?

– Вообще-то очень, – призналась Джин. – Но в этом городе что-то происходит. И вы…

– О, я знаю. Мы знаем. В этом городе всегда что-то происходит, – Валери усмехнулась. – Вопрос лишь в том, предпочтёшь ты вмешаться в это или останешься в стороне.

На миг Джин почувствовала себя Алисой, которая тщетно пытается добиться ясности от Чеширского Кота. Вампиры явно были осведомлены обо всём, что тут творится, – но делиться секретами не спешили даже с учётом той лёгкости, с какой к ним, вероятно, относились.

– Мы теряем время, – сообщила Валери. – Он ждёт тебя.

С трудом подавив желание обернуться и взглянуть на неё ещё раз, Джин ускорила шаг. У последней двери слева она замерла с вытянутой рукой, не решаясь постучать – а затем всё же коснулась на удивление тёплого дерева.

– Заходите, – услышала она.

Дверь бесшумно отворилась.

Люсьен одновременно напоминал вампиров из фильмов и очень от них отличался. Джин скользнула взглядом по волосам, умелой рукой выкрашенным в пепельно-серый, по стройным ногам в кожаных брюках, по чёрной рубашке, которая была застёгнута под самое горло. От Люсьена пахло металлом и белыми цветами, веяло могильным холодом, но вместе с тем в нём безошибочно ощущалось что-то человеческое. Настоящее.

– Так вы и есть Джин, – сказал он негромко. – Приезжие, которые решают задержаться в Хэллгейте, встречаются нечасто. Вы довольно редкий экземпляр.

– Б-благодарю, – ответила она, запнувшись.

Люсьен вдруг рассмеялся, и это удивило её куда сильнее ледяной красоты Валери.

– За минувшие годы многие интересовались смертью Хьюзов. Но до вас никто не решался заявиться прямо сюда. Пока не пойму, смелость это или глупость… Однако я приятно удивлён.

– Я ни слова не сказала о Хьюзах…

– О, дорогая, – широкая улыбка Люсьена была будто бы ласковой, но взгляд оставался жёстким и внимательным. – Ну не Дельфину же Фэйрфакс вы там навещали. Слышал, до похорон вам даже не доводилось видеть собственную тётушку. Более того, со дня, как она покинула нас, прошло уже полтора месяца.

Его логика не оставляла Джин ни единой лазейки.

Дверь вдруг снова открылась, и внутрь скользнула Анна с двумя чашками кофе. Заметив взгляд Джин, она украдкой подмигнула и тут же придала лицу бесстрастное выражение.

– Щепотка корицы и ничего лишнего, – Люсьен поднял свою чашку, вдохнул аромат, и крылья тонкого носа едва уловимо затрепетали. – Угощайтесь. Скажите, если нужно молоко.

– Спасибо, хорошо и так. Ну и… не сочтите за грубость, но неужели вампиры и правда любят кофе?

– Ни секунды не сомневайтесь.

Напиток оказался превосходным. Джин не решалась продолжить разговор, пока чашки не опустели – но всё то время, пока пила, беззастенчиво любовалась Люсьеном. Это было чертовски невежливо, однако он только понимающе усмехнулся. Наверняка Люсьен разменял не одну сотню лет – прожив на свете столь долго, иначе относишься к тому, какое впечатление производишь на окружающих.

– Возможно, я лезу не в своё дело…

– Скорее всего, именно так, – беззлобно фыркнул Люсьен. – Но в моём доме это происходит довольно часто, если никто не против. Продолжайте.

– Я много слышала о Хьюзах, – сказала она, на страх и риск отказываясь от намёков и полутонов. – Но лишь в общих чертах. Все отмалчиваются.

– О пожаре вам известно?

– Конечно.

– Тогда, мне кажется, этого должно быть вполне достаточно для приезжей, которая не имеет ничего общего с Хьюзами.

В голосе Люсьена зазвучал металл. Он, вероятно, был дружен с губернаторской семьёй, раз Шон Хьюз в своё время не предпринял ничего, чтобы избавиться от вампирской общины.

– Они защищали вас? – прямо спросила Джин.

– Защищали? – Люсьен, не удержавшись, расхохотался, но в этом смехе не было ни толики веселья. – Милая, вы, наверное, не поняли. Мы обосновались в Хэллгейте задолго до Хьюзов и проживём здесь ещё много лет. Сменится далеко не один губернатор. Но, если вы просто неправильно выразились и хотели спросить, испытывали ли мы с покойным Шоном Хьюзом обоюдную симпатию, пожалуй, да.

Под пристальным взглядом Люсьена она достала блокнот. Следовало, конечно, заранее включить диктофон на мобильном, но чутьё подсказывало Джин, что в этом доме её раскусили бы ещё на подлёте.

– Я не поняла, кто подстроил пожар, – произнесла она. – Говорят разные вещи. Про Дикинсона… И иногда – про неисправность техники…

– Чушь.

– Мне тоже так показалось.

– Шон Хьюз был хорошим губернатором, – Люсьен даже не попытался скрыть усмешку. – Очевидно, далеко не всем это нравилось. Честный человек на высоком посту мало кого способен порадовать, особенно когда ему принадлежит половина города.

– Но ведь его место так и не заняли?

– Верно. Однако городской совет в состоянии прийти к компромиссу, когда того требуют обстоятельства. Пока – в состоянии. В штате тоже спокойно. Едва ли надолго, но мы имеем что имеем, не правда ли?

Люсьен продолжал говорить – а Джин записывала, то и дело поднимая голову и дожидаясь согласного кивка. Он оказался настоящим кладезем тайн Хэллгейта, но на вопросы отвечал скупо, лаконично, не вдаваясь в подробности. Шаг влево, шаг вправо, попытка копнуть чуть глубже – и он сразу же замолкал.

– Достаточно, – наконец поставил точку в разговоре Люсьен. – Я и так рассказал больше, чем того заслуживает незнакомка. Но, пожалуй, теперь я вправе тоже задать вам несколько вопросов. Первый: почему человек, который не знает о жизни в Хэллгейте почти ничего, решил, что раскроет дело Хьюзов? Второй: какую выгоду вы рассчитываете из этого извлечь? Третий: помогает ли вам кто-нибудь?

Джин крепко задумалась.

– Выгоду… – сказала она, помедлив. – Наверное, никакую. Считайте, что я слишком любопытна, вот и всё. Мне нравится раскрывать тайны, а дело Хьюзов явно масштабнее и интереснее, чем какой-нибудь случай с пропавшими очками, которые потом обнаруживаются на голове. И я совсем не уверена, что смогу найти настоящего убийцу. Просто попытаюсь. Пытаться ведь не запрещено?

– Пожалуй.

– А насчёт помощи… Я живу у Иджи Янг, но она сказала не лезть в это. Так что действую сама по себе.

– Похвально, похвально, – взгляд Люсьена чуть потеплел. – Тогда вот вам небольшой совет: хотите надёжного союзника – поищите среди репортёров «Городских хроник». Их немного, но среди них наверняка найдётся человек, который за сенсацию душу продаст. Если сможете поладить, обретёте помощника с хорошими связями.

Джин поблагодарила его и засобиралась уходить – в воздухе висела неловкая пауза, и чувствовалось, что больше Люсьен не скажет ни слова. Испытывать его терпение не хотелось.

Он не шевельнулся, но Джин показалось, что дверь за ней закрылась сама собой.

Глава II

Стэши проснулась в половину седьмого утра и, дотянувшись до телефона, с досадой поморщилась. Чёртова рань. Сбоку похрапывал Макс. Она осторожно коснулась его лба – ни намёка на былой жар. Хорошо.

Каждое её утро начиналось с чашки крепкого кофе и чтения новостей. Первое правило журналиста: всегда держи руку на пульсе. В Луизиане, впрочем, почти ничего не происходило, и любого другого человека это бы успокаивало, но Стэши тревожило – затишье всегда бывало перед бурей.

Кроме того, стоя по горло в болоте рутины – какая ирония для той, кто буквально жил у мутной воды, – не поймаешь за хвост сенсацию. Стэши отчаянно хотелось, чтобы Хэллгейт наконец встряхнулся. Казалось, город застыл в стеклянном шаре, только вместо искусственных снежинок – пыль и песок.

Оставалось, конечно, дело Хьюзов. Она и сама посвятила ему столько времени, что могла бы, не заглядывая в материалы, воспроизвести любую заметку из тех, что печатали весь первый год после убийства. Проблема в одном: там не было ни хрена ценного.

Город с готовностью сожрал версию «особняк губернатора сжёг Ленни Дикинсон» и не подавился – но то было в проклятый первый год. Потом с глаз горожан будто пелена спала, и многие негласно сочли дело нераскрытым. Плевать, что признанный виновным в поджоге человек сидит в тюрьме.

Стэши тоже не верила, что Дикинсон – тот самый поджигатель.

Вскоре после того, как его упекли за решётку, «Вестник Луизианы», крупнейшее издание штата, чья редакция располагалась в столице, выпустил и статью о Ленни, и интервью с ним – по его словам, первое и последнее. Тексты были, прямо скажем, любопытные и содержали немало откровений.

И подтверждали её догадку, что Хьюзов сжёг кто-то другой.

Ленни Дикинсон был серийным убийцей. Он выбирал очень похожих женщин: с волосами оттенков рыжего, высоких и статных.

Она помнила его на снимках. Грубоватые, но завораживающие черты лица, зачёсанные назад волосы, гладкий высокий лоб. Ленни вызывал желание обвести каждую линию пальцем, но вместе с тем страх порезаться был слишком велик. Наверное, он нравился женщинам. Что-то в нём их подкупало.

Что-то особенное – быть может, звериная жестокость в глубине зрачков, мышцы, перекатывающиеся под светлой кожей. Стэши не знала, но догадывалась: расстёгивая рубашку Ленни, на спине и груди они находили мелкую россыпь веснушек и родинок, рассматривали её, отпускали затёртые фразы о созвездиях, а потом…

Потом всё заканчивалось.

Один сильный удар бейсбольной битой по голове – в интервью Дикинсон говорил, что этого обычно хватало.

Если бы он убивал только в Хэллгейте, поймать его удалось бы куда быстрее. А так… Он нередко выбирался и в Новый Орлеан, и в Батон-Руж, и в маленькие города по соседству. Из-за этого полиция всего штата стояла на ушах, но Дикинсон был хитёр и осторожен.

Стэши глотнула кофе, открыла сайт «Городских хроник» и в очередной раз пожалела, что не может, как прежде, сидеть за столом и перелистывать чёрно-белые шуршащие страницы. Переход в новый формат дался газете нелегко: старожилы Хэллгейта всё-таки предпочитали бумажную версию, и некоторые продолжали демонстративно игнорировать интернет-издание. Однако таких осталось мало: быть в курсе происходящего хотели почти все.

Тишь да гладь.

Помедлив, она перешла на сайт «Вестника Луизианы». Кружка выскользнула из пальцев и брызнула осколками, горячий кофе выплеснулся ей на ноги, но Стэши не обратила на это ни малейшего внимания.

– Охренеть, – она поднесла телефон почти вплотную к лицу, до конца не веря в происходящее. – Просто охренеть.

Справа зашуршали простыни: Макс потянулся с широким зевком и мигом позже взглянул на неё абсолютно осмысленно. Это в нём удивляло Стэши больше всего – способность просыпаться за секунду. Сказывалось, верно, военное прошлое. Тогда Максу приходилось всегда быть начеку.

– Что шумишь? – мягко спросил он. – Ещё не поздно вернуться в постель.

– Погоди… Вот, только послушай!

«РОКОВАЯ ОШИБКА: СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА НА СВОБОДЕ!

С сегодняшнего дня женщины Луизианы не смогут спать спокойно, пока не будет пересмотрено дело Ленни Дикинсона, серийного убийцы, также признанного виновным в поджоге фамильного особняка губернатора Шона Хьюза и в последующей за этим гибели членов семьи Хьюз.

Луиза Сандберг, адвокат Дикинсона, сообщила, что в деле обнаружилась ошибка, а потому её подзащитный должен быть немедленно выпущен из-под стражи. О какой ошибке идёт речь, нам выяснить не удалось.

Вплоть до 14 июля 2018 года Дикинсон находился в тюрьме штата, расположенной в приходе Уэст-Фелишиана, и должен был провести там всю оставшуюся жизнь. Однако вчера ночью его были вынуждены перевезти по единственному известному властям адресу. Сейчас Дикинсон находится в родном городе Хэллгейте и обязан оставаться там до возвращения в тюрьму».

Стэши не сразу заметила дрожь в собственном голосе, а вот от Макса это не укрылось: он вскочил с кровати и порывисто обнял её.

– Тебе нечего бояться, сама знаешь.

– Я вовсе не боюсь.

– Тогда в чём дело?

– Знаешь, когда вышло то интервью – ну, в «Вестнике Луизианы», – я больше всего на свете жалела, что не смогла поговорить с этим ублюдком сама. Очень хотелось, – Стэши горько усмехнулась. – Карьера, всё такое. А теперь…

– Даже не думай.

Макс отстранился, внимательно оглядывая её. Голос его звучал неожиданно жёстко, в глазах плескалась холодная ярость. Внезапно Стэши осознала, что именно к нему, должно быть, и приходили близкие убитых женщин – падре в городе был только один.

Неудивительно, что при мысли о её встрече с Дикинсоном Макс так разозлился.

– Тогда он сказал, что больше не будет общаться с журналистами. Не переживай.

– Не очень-то успокаивает, – процедил Макс.