Ева: вверх по железной лестнице

Дверь распахивается, врывается стайка девочек с новыми модными рюкзаками. Одна из них фыркает:

– Тоже мне, Офелия! Да брось актрису корчить, тебя в драмкружок не взяли!

– Это не мой уровень, – звучит презрительный ответ.

Катя сжимает листок с текстом, превращая его в бумажный комок. На следующий день она покрасит губы маминой помадой и пойдет на свидание со старшеклассником, который подарит ей сережки из ларька.

***

– …Ева? Ты где? – Катя щёлкнула пальцами перед её лицом.

– Прости, задумалась, – Ева отпила глоток холодного кофе, – ты говорила о платье.

– Да забей. – Катя откинулась на спинку стула, рассматривая свой маникюр. – Слушай, а если Громов всё-таки… ну, знаешь… предложит тебе повышение за «услугу»?

Ева медленно повернула чашку, следя, как свет играет в коричневых разводах на дне.

– Он уже предлагал.

– И??? – Катя привстала, чуть не опрокинув десерт. – И ты мне молчала?!

– Я сказала, что предпочитаю зарабатывать, а не выпрашивать. – Ева достала из сумки ежедневник, где между страниц с пометками из отчётов лежала засохшая орхидея. – Карьеру строят не в постели, Кать.

– Ага, особенно когда эта постель – люкс в пятизвёздочном отеле, – Катя закатила глаза, но в её голос прокралась нотка горечи. – Ладно, святая. А что ты будешь делать, если он начнёт палки в колёса ставить?

– Вытащу их и построю мост, – Ева закрыла ежедневник. – Как в детстве, помнишь?

Катя хмыкнула, вспоминая, как они строили кукольные домики из старых коробок и сломанных деревянных реек во дворе за магазином. Ева всегда хотела, чтобы у её домика была двускатная крыша и картонные створки на окнах. Катя же предпочитала брать готовые коробки из магазина.

– Ты всё та же, – пробормотала Катя. – Упертая.

– А ты нет? – Ева посмотрела на подругу, пытаясь разглядеть ту девочку с томиком Шекспира в раздевалке.

Катя отвернулась, наблюдая, как бармен льёт сироп в бокал. Его движения были такими же монотонными, как её дни.

– Я … не хочу быть как ты, – неожиданно вырвалось у неё. – Вечно гнаться за чем-то. Приходить домой уставшей, как лошадь.

– А я не хочу просыпаться в сорок с мыслью, что прожила чужую жизнь, – мягко ответила Ева.

Тишина повисла между ними, нарушаемая лишь звоном посуды и смехом у дальнего столика, где компания веселой беззаботной молодежи заказала весь винный список из кафешного меню.

В кафе вошёл высокий мужчина в белом кожаном пиджаке, из нагрудного кармана которого выглядывал уголок черного, – для контраста, – платочка. Его лицо Ева видела на фото в списке контрагентов Торгового центра. Артем Малышев, специализирующийся на поставках французских алкогольных напитков, предоставлял кафе при Торговом центре значительные скидки. Гладко зачесанные назад длинные русые волосы собраны на затылке в небольшой изящный узел, демонстрирующий усердное стремление повторить фото из модного журнала. Но простоватое выражение лица с озабоченным взглядом собранных к продолговатой переносице зрачков беспокойных глаз, заметно контрастировало с шикарной модельной прической.

Малышев оценивающе оглядел зал и направился к их столику.

– Прелестные девушки, разрешите присоединиться?

Его демонстративная улыбка напоминала образ какого-то супермена из французского кинофильма 70-х годов прошлого века. Сочетание холодной уверенности и нарочитой театральности, будто заимствованное из кадров старого полицейского триллера. А сам он по обхождению и манерам старался быть похожим на представителя той страны, из которой, по документам, и происходил его товар:

– Катя, вы сегодня сияете. А ваша подруга… – он посмотрел на Еву и протянул с шутливым укором, – …скромничает, как вижу.

Катя засмеялась, чуть переигрывая, и поправила блузку, ненароком приоткрыв декольте. Ева же продолжила помешивать кофе, словно этот благоухающий напиток светло-коричневого цвета был центром вселенной.

Катя дружелюбно произнесла:

– Серж, присаживайтесь.

– Мерси, мадмазель.

Малышев с довольным видом уселся за столик и еще раз оглядел зал.

– Приятно видеть, что мои вина в этом кафе пользуются успехом.

Он с улыбкой сделал едва заметное движение головой вбок, на соседние столики с бутылками, украшенными этикетками с витиеватыми надписями.

– Передайте мою благодарность Игорю Сергеевичу. И надежду на продолжение сотрудничества… э… взаимовыгодного сотрудничества.

Катя решила вставить свою ремарку:

– А Ева как раз рассказывала о своей мечте – управлять Торговым центром. И, кстати, в центральном офисе о ней о-чень хорошо отзываются.

– О, это амбициозно! Манифик! – Малышев откинулся на спинку стула, разливая вокруг себя запах дорогого парфюма. – Но, «ма шери», в нашем мире женщины в бизнесе редко добираются до вершин. Разве что… – он многозначительно посмотрел на Катю, – «со стороны дивана».

Ева медленно подняла глаза. В её взгляде было что-то, от чего Малышев невольно отодвинулся.

– Интересно, Артем Петрович, а ваш бизнес построен «со стороны дивана» или со стороны ума? – Она сделала паузу, наслаждаясь его покрасневшим лицом. – Ах да, простите. Со стороны алкоголя. Забыла. Кстати, ваш шарм такой же французский, как и ваш коньяк.

Катя закашлялась, прикрывая смех салфеткой, затем произнесла примирительно:

– И так же пьянит.

Малышев опустил голову и заслонил глаза ладонью. Его плечи подрагивали. Когда он убрал руку его лицо выражало странное сочетание восхищения и снисходительной усмешки.

– Так уж устроен мир. Вы, женщины, находитесь в привилегированной позиции. Если мужчине приходится ради дела переспать с контрагентом женского пола – он молодец, а если девушке – то… – Малышев на секунду замялся в поисках приличного противоположного по смыслу определения к слову «молодец», и продолжил: то – наоборот. Поэтому…

Малышев сделал глоток из кофейной чашки, поставленной перед ним подоспевшим без приглашения официантом, и с тщательно выверенной улыбкой добавил:

– А знаете, что у меня общего с коньяком?

– И что же? – услужливо подхватила Катя, – крепость? Цвет? Вы такой загорелый.

– Выдержка, душа моя.

Затем добавил, обращаясь к Еве:

– У вас острый язычок, мадмуазель. Берегите его. Времена сейчас – сами знаете, какие.

– Спасибо за совет, – Ева снисходительно улыбнулась. – Я изучала курс самообороны для девушек.

Когда он ушёл, Катя выдохнула:

– Ты совсем ежа родила! Он же может навредить!

– Он уже вредит, – Ева кивнула в сторону стойки, где Малышев что-то шептал бармену, кидая на неё нескромные взгляды. – Но я не из тех, кого пугают вредители.

***

Когда они вышли из кафе, снег хрустел под ногами, как сахарная глазурь. Катя, поеживаясь от холодной струи воздуха, проникающей в щель между шарфом и поднятым воротником её лёгкого пальто, спросила:

– Тебе не страшно? Вдруг не получится?

Ева посмотрела на огни Торгового центра, горевшие невдалеке. Каждый этаж, каждый витринный огонёк был для неё одновременно и хорошо изученным настоящим, и символом неизвестного, но манящего будущего.

– Страшно – это когда не пытаешься, – она натянула перчатки. – А я уже в пути.

Катя молчала, глядя, как снежинки тают на раскрасневшихся щеках Евы. В её глазах мелькнуло что-то похожее на грусть – или зависть.

– Ладно, героиня, – она фальшиво улыбнулась. – Позвони, если понадоблюсь. Хотя… тебе вряд ли.

***

Дома Ева стояла под едва теплым душем, пытаясь смыть с себя ощущение усталости и тревоги. Её телефон завибрировал – сообщение от Игоря Сергеевича:

«Не забудь тёплую одежду. На вершинах холодно… и одиноко».

Ева швырнула телефон на кровать. В голове звучал голос матери перед её отъездом: «Слабые не выживают, Ева. Никогда не показывай страх».

– Я не слабая, – прошептала она, глядя в зеркало. – Я преодолею.

Но, ложась спать, она ещё долго ворочалась, представляя, как падающий снег за окном шале превращается в прутья клетки, а улыбка Игоря – в оскал хищника.

На следующее утро Ева проснулась от резкого звонок будильника. На улице ещё было темно, ей сегодня особенно не хотелось подниматься с постели, но она знала, что не должна давать себе поблажек, если хочет добиться успеха.

Ближайшие дни будут непростыми. Мысль о предстоящей поездке на горнолыжный курорт с Игорем Сергеевичем не давала ей покоя. Ева старалась не думать о том, что её ждёт, но страх и отвращение к ситуации не отпускали.

Глава 4. Новогодний перевал

Вечером перед отъездом Ева задержалась в офисе, надеясь, что её начальник передумает. Но ровно в семь дверь кабинета распахнулась, и Игорь, в черной дубленке и с дорожным чемоданом, провозгласил:

– Ну вот и настали они, эти дни. Как там у Высоцкого – «Лучше гор могут быть только горы».

Затем учтиво предложил следовать за ним.

Черный Мерседес с затененными окнами ждал у служебного входа. Водитель, молчаливый мужчина с шрамом на щеке, погрузил её сумку в багажник. Ева сжалась на широком заднем сиденье, глядя, как снег хлещет по стеклам. Игорь сел рядом, его колено намеренно касалось её ноги.

– Расслабься, – проворчал он, наливая коньяк в дорожный бокал. – Ты же не хочешь, чтобы твои просроченные отчеты всплыли наверх?

Ева сжала губы. Она догадывалась, что он намеренно тормозил проверки, чтобы создать ей проблемы. Теперь это был его козырь.

Дорога заняла три часа.

Шале, обшитое темным деревом, пряталось в сосновом лесу. Обстановка внутри напоминала ожившие фотографии из глянцевого журнала: стены из кедровых брёвен источали тонкий аромат смолы, массивная люстра из оленьих рогов бросала золотистые блики на дубовый паркет, а камин, облицованный горным кварцем, пожирал поленья с тихим потрескиванием.

На антикварном столике из красного дерева стояла серебряная ваза с орхидеями, будто сегодня срезанными. Она провела пальцем по бархатной обивке дивана, вспомнив свой потертый диванчик в съемной квартире.

В углу висело зеркало в позолоченной раме – Ева поймала в нём своё отражение: простой свитер с вытянутыми локтями.

– Нравится? – Игорь щёлкнул пультом, и шторы с электроприводом раздвинулись, открывая панораму заснеженных вершин. – Это твой новый мир. Привыкай.

Она аккуратно поставила чемодан у двери, боясь оставить царапину на паркете.

Даже полотенца в ванной здесь были с вышитыми инициалами «ШСП» – «Шале Серебряный Пик».

Игорь, заметив её замешательство, бросил ключи на мраморную консоль:

– Расслабься, это не музей. Можешь даже ноги на стол закинуть.

Ева фыркнула про себя: «Наверное, так богачи шутят».

Игорь сразу повел её на второй этаж, показывая спальню с огромной кроватью и окнами во всю стену.

– Твоя комната внизу, – он уловил её испуганный взгляд и засмеялся.

***

Вечером Игорь Сергеевич, наливая коньяк в хрустальные бокалы, рассказывал о своих «подвигах»: как он выживал конкурентов, подкупал проверяющих, превращал чужие неудачи в свои победы.

– Ты должна научиться видеть возможности даже в чужой беде, – его рука скользнула по её спине. – Например, сейчас…

Ева отстранилась, делая вид, что поправляет свитер.

– Я устала. Пойду спать.

– Конечно, – он улыбнулся, но в глазах вспыхнуло что-то опасное. – Завтра покатаемся на Чёрном склоне. Проверим твою храбрость.

Ночью Ева заперла дверь спальни стулом, но сон не шёл. За окном выла метель, ветер бил в стёкла, как незваный гость. В три часа ночи её телефон завибрировал: неизвестный номер.

«Он подделал документы по аренде. Ищи синюю папку в его портфеле. А.».

Сердце Евы забилось чаще. Андрей? Артем? Но как он узнал?..

***

Утром Игорь, одетый в ярко-красный лыжный костюм, встретил Еву у выхода и предложил спуститься по накатанному, промерзшему склону, присыпанному тонким слоем выпавшего за ночь снега.

Солнце, пробиваясь сквозь редкие облака, золотило вершины гор, покрытые искрящимся снегом. Воздух был настолько прозрачен, что Ева могла разглядеть каждую веточку на соснах, обрамлявших склон.

Лыжники в ярких костюмах скользили по трассам, оставляя за собой вихри снежной пыли, а у подножия, на террасе кафе, загорающие в купальниках и очках гости потягивали глинтвейн, словно зима была лишь декорацией. Игорь, стоя рядом, бросил презрительный взгляд на их расслабленные позы:

– Посмотри на этих бездельников. Тратят тысячи, чтобы жариться на солнце, как ящерицы. А ведь могли бы вложить в дело.

Ева промолчала, поправляя перчатки. Ей хотелось оказаться среди этих «бездельников» – без отчетов, угроз и ледяных взглядов. Но вместо этого она снова натянула лыжную маску, скрывая дрожь в руках. Игорь, заметив её колебания, хлопнул по плечу:

– Не бойся, я тебя научу. Хотя… может, сначала солярий? Ты бледная, как привидение.

Она отвернулась, пряча краску стыда. Её бюджет не позволял траты на спа-услуги, а Игорь, казалось, знал это. Он усмехнулся и потянул её за собой к подъёмнику, где уже толпились гости. Среди них выделялась высокая блондинка в облегающем серебристом костюме, болтавшая по телефону на английском. Рядом с ней мужчина в меховой куртке с логотипом известного швейцарского бренда часов раздавал советы новичкам:

– Главное – не тормозите на поворотах. Иначе в сугробе окажетесь.

Ева поймала его взгляд и быстро опустила глаза. Игорь же, напротив, подошёл ближе, демонстрируя уверенность:

– Дмитрий, давно не виделись! Как твой отель в Альпах?

– Игорь! – мужчина обнял его, хлопая по спине. – Говорят, ты тут шале прикупил? Небось, для романтических утех?

Они засмеялись, а Ева почувствовала, как земля уходит из-под ног. Дмитрий кивнул в её сторону:

– Это твоя новая… ассистентка?

– Старший менеджер, – резко поправила Ева, заставляя обоих замолчать.

Игорь нахмурился, но Дмитрий лишь поднял бровь:

– О, с характером. Люблю таких. Спускайтесь к нам вечером в бар. Обсудим слияния и поглощения… или что-то поинтереснее.

– Обязательно. Но для того, чтобы спуститься, надо сначала подняться. Так, Ева? – Игорь засмеялся.

***

Надпись на табличке, прибитой к деревянному столбику на вершине гласила: «Маршрут первой категории. Спуск временно закрыт».

– Ты же хочешь стать управляющей, да? – дыхание Игорьа пахло коньяком. – Докажи, что можешь принимать рискованные решения.

Он картинно оттолкнулся палками и под утихающий скрип наста заскользил вниз, демонстрируя шикарные повороты и умело перекладывая вес тела с одной ноги на другую.

Ева, старательно подавляя незаметно возрастающее волнение, медленно съехала за ним, время от времени тормозя сдвинутыми вместе носками своих лыж, чтобы не набрать опасную скорость. Лыжи с грохотом скользили по обледенелому склону, снежная пыль, поднятая внезапным порывом ветра, залепила поверхность защитных очков, мешая разглядеть, что там впереди.

Внезапно Игорь резко остановился посреди трассы, заставив Еву чуть не врезаться в него. Ей пришлось невольно обхватить Игорьа за талию.

– Красиво здесь, правда? – он воткнул лыжные палки в снег, вынул из рукавиц руки и приобнял её за плечи одной рукой, прижимая к краю обрыва. – Тишина, свобода…, и никто не услышит, если ты вдруг… оступишься.

Ева почувствовала, как под ногами осыпается снег.

– Вы с ума сошли! – она попыталась вырваться, но его хватка стала железной.

– Ты думала, я не знаю о твоих «жалостях» к арендаторам? – прошипел он, резко изменив тон разговора. – Ты теряешь мои деньги. Но я даю тебе шанс всё исправить. Прямо сейчас.

Его губы грубо прижались к её губам, обдав запахом алкоголя изо рта с нечищеными зубами, а свободная рука полезла под куртку. В отчаянии Ева укусила его за губу до крови, толкнула изо всех сил – и он, потеряв равновесие, медленно завалился боком на обочину трассы, смешно взмахнув руками. При падении сработал защитный механизм, и лыжные крепления отстегнулись.

Игорь попытался приподняться, но только ухудшил свое положение, медленно заскользив по снежному обледенелому насту под уклон, в сторону от накатанного лыжного спуска. После недавней снежной бури защитные барьеры по бокам трассы еще не были восстановлены, и зацепиться было не за что.

Перед самым краем обрыва каким-то чудом ему удалось задержаться, распластавшись на снежном склоне. Пытаясь ногами нащупать опору в слежалом снегу и разбивая наст носками лыжных ботинок, Игорь молотил по ледяной корке руками без защитных перчаток, сжав ладони в кулаки. Его лицо, искажённое яростью и страхом, мелькало в облаке ледяной пыли.

Ева, всё ещё дрожа от адреналина, сделала три боковых шага под уклон к обрыву, изо всех сил вдавливая лыжи в твердый снег, и застыла с протянутой палкой, вытянувшись всем телом в его сторону.

– Держись! – крикнула она, осознав всю серьёзность ситуации и не желая Игорьу участи исчезнуть в белой бездне.

Его пальцы вцепились в палку. С трудом, помогая себе свободной рукой, Игорь выполз на трассу. Он тяжело дышал, вытирая кровь с разбитой губы.

– Шутка, Ева! – хрипло засмеялся он, поднимаясь. – Просто проверял, на что ты способна. Настоящий управленец должен уметь действовать в экстремальных ситуациях.

Она молчала, сжимая лыжные палки. Каждая клетка тела требовала бежать, но разум подсказывал: сейчас главное – выжить.

– Вы… перешли все границы, – проговорила она, делая шаг назад.

– Границы существуют, чтобы их нарушать, – он ухмыльнулся, поправляя куртку и стряхивая с себя снег. – Но ладно, хватит игр. Вернёмся в шале.

***

Ресторан, стилизованный под ледяной грот, был воплощением холодной роскоши. Стены, покрытые искусственным инеем, переливались под светом хрустальных люстр, чьи призмы бросали радужные блики на серебряные столовые приборы. Каждая деталь – от льдинок-подсвечников до скатертей с вышитыми снежинками – кричала о деньгах, потраченных на то, чтобы гости чувствовали себя властителями зимней сказки. Над столиками висели прозрачные скульптуры – лебеди, застывшие в элегантном изгибе, их крылья усыпаны блёстками, словно звёздной пылью. Пол, выложенный прозрачными плитками с подсветкой, имитировал замёрзшее озеро, а в центре зала возвышался фонтан из шампанского, где пузырьки искрились, как алмазы в лунном свете. Но Ева, сидя за столиком у окна, видела за этим блеском игру в притворство. Она вспомнила, как в детстве лепила снеговиков из грязного снега у подъезда и как огорчалась, не найдя в холодильнике красной морковки для носа, а мама говорила: «Красота – в простоте, а не в мишуре». Здесь же мишура была единственной ценностью.

Игорь, развалившись в кресле, вертел в руках бокал с вином, словно это был трофей. Его взгляд скользнул по меню, но Ева знала: он не читал названий блюд. Он покупал статус, а не еду.

– Бутылку Château Margaux 1990, – бросил он сомелье, даже не взглянув на цены. – И трюфельное ризотто. Белые трюфеля, не те дешёвые чёрные.

Сомелье, молодой человек с бородкой «а ля Ван Гог», едва сдержал гримасу. Его пальцы дрогнули, записывая заказ, будто сам воздух ресторана пропитался презрением Игоря к чужому труду. Ева, листая меню, мысленно переводила цифры в месяцы аренды своей квартиры: «Салат „Цезарь“ – 2 000 рублей. На „Яндекс. Лавке“ за эти деньги можно купить еды на неделю… А тут – пара листьев и куриная грудка». Её взгляд задержался на супе за 950 – самом дешёвом пункте, который напоминал ей студенческие годы, когда «деликатесом» была лапша быстрого приготовления.

– Ты что, считать собралась? – Игорь фыркнул, откидываясь на спинку стула так, что его дорогой пиджак съехал набок, обнажив золотую запонку с инициалами. – Расслабься. Я угощаю.

– Спасибо, – Ева указала на суп, стараясь не смотреть на официанта, чьи брови поползли вверх. – Мне хватит этого.

Игорь закатил глаза, словно она предложила ему доесть чужой попкорн в кинотеатре:

– Боже, ты как студентка-первокурсница. Думаешь, твоя экономия сделает тебя сильнее? – Он налил ей вина, не дожидаясь согласия, и рубиновые брызги едва не попали на её свитер. – Здесь всё решают связи. И деньги.

– А совесть? Или её тоже можно купить?

За соседним столиком блондинка в накинутой на оголенные плечи норковой шубке приглушённо засмеялась. Её спутник, мужчина с сединой у висков и часами за полмиллиона, шепнул что-то, кивнув в их сторону. Игорь, заметив это, нарочито громко продолжил:

– Совесть – роскошь для тех, кто не умеет побеждать.

Ресторан гудел, как улей. За столиком напротив группа «золотой молодёжи» в дизайнерских худи и кроссовках за 300 тысяч обсуждала новую яхту отца одного из них.

– Папаша говорит, Майами надоел, – томно протянул парень с татуировкой змеи на шее. – В этом году поедем на Мальдивы. Там теперь модно с акулами плавать.

Ева поймала себя на мысли, что сравнивает их с павлинами – яркими, шумными и абсолютно бесполезными. Парень в розовых очках, сидевший рядом, демонстративно положил ноги на соседний стул, испачкав его грязными подошвами:

– Я вчера купил новую тачку. Пацан-mobile, прикинь? Полный привод, но для города. Просто чтобы девчонки оборачивались.

Ева едва сдержала смех. «Пацан-mobile», – мысленно повторила она.

Игорь, заметив её улыбку, наклонился ближе, и его дыхание, пахнущее дорогим коньяком, коснулось её щеки:

– Смотри, как они себя ведут, – он кивнул в сторону чиновника у бара, обнимавшего девушку в платье с декольте до пупка. – Как павианы в зоопарке. Но за их спинами – власть. А за твоей?

– За мной –привилегия спать спокойно, – парировала Ева, отодвигая бокал.

– Завидую, – отозвался Игорь. Еве показалось, что это слово он произнес без своего обычного притворства. Он встал из-за стола, застегнул пиджак и кивнул Еве:

– Я покину вас ненадолго, девушка.

Когда Игорь вышел, блондинка, чья норковая накидка стоила больше годовой зарплаты Евы, вдруг встретилась с ней взглядом. Её глаза с золотистой подводкой выражали неожиданную грусть. Она держала хрустальный бокал, и Ева заметила, как дрожат её длинные пальцы с идеальным маникюром.

– Вы… нравитесь ему? – внезапно спросила блондинка, подсев к столику Евы, когда её спутник отошёл к бару.

Ева на мгновение растерялась:

– Кому?

– Громову. – Блондинка улыбнулась криво. – Он всех покупает. Но вы… не продаётесь.

– А вы? – рискнула Ева.

Женщина едва заметно сузила глаза, играя браслетом с бриллиантами:

– Я продалась давно. За эту шубу, машину, виллу… – Она вдруг резко вдохнула. – Он меня бросит, как только появится кто-то моложе. А вы… свободны.

Ева молчала. Она не ожидала такой откровенности, почувствовав, как её собственная гордость сталкивается с жалостью к этой женщине.

– Меня зовут Арина, – продолжила блондинка. – И я завидую вам.

Внезапно парень с татуировкой змеи подошёл к их столику, размахивая бутылкой шампанского:

– Эй, красотки! Почему такие грустные? Давайте развеемся!

Ева посмотрела на него, как на назойливую муху:

– Спасибо, но мы не скучаем.

– Не скучаете? – он фыркнул, садясь без приглашения. – Ты вообще знаешь, кто я? Мой папа владеет половиной нефтяных вышек в стране!

– Поздравляю, – Ева подняла бровь. – А вы чем занимаетесь?

Парень замер, не договорив то, что хотел сказать. Он будто напоролся на неожиданный и невидимый боксерский удар, беззвучно шевеля губами.

– Я… я инвестор! – выпалил он. – Вкладываю в стартапы.

– Например?

– Ну… – он покраснел. – Вчера купил долю в приложении для доставки суши.

– Гениально, – Ева улыбнулась. – А я вчера сэкономила на такси, чтобы купить цветы в больницу маме.

Тишина повисла – как повисает капля воды в многократно замедленной съемке. Словно само время замедлилось и все вокруг остановилось на секунду. Затем парень вскочил, бормоча что-то о «невоспитанных нищих», и удалился к своему столику. Арина, вставая из-за стола, тихо рассмеялась:

– Вы… удивительная.

Увидев приближающегося Игоря, она попрощалась взглядом с Евой и вернулась на свое место.

Вскоре к их столику подошёл высокий мужчина в очках в тонкой оправе. Его твидовый пиджак пахнул дорогим табаком и таким же дорогим лицемерием.

– Игорь Сергеевич! – он протянул руку. – Слыхал, вы шале прикупили. Для… переговоров?

Игорь встал, поправляя галстук:

– Виктор Петрович! Какими судьбами? Я думал, вы только на закрытых аукционах появляетесь.

Мужчина усмехнулся, переводя взгляд на Еву:

– А это ваша новая… протеже?

– Старший менеджер, – чётко поправила Ева, пожимая его руку и оставаясь сидеть на своем стуле, из-за чего тот вынужден был наклониться.

– О, с характером! – Виктор Петрович выпрямился и подмигнул Игорю. – Держу пари, она вам уже голову морочит своими принципами?

Игорь фальшиво рассмеялся, но его пальцы забарабанили по бокалу. Ева, поймав взгляд официанта, который нёс их заказ, внезапно встала:

– Извините, мне нужно в дамскую комнату.