Принцесса Мэриголд. Случайное заклинание

Глава 6. Катастрофа

Торвилл был прав. Наложить проклятие пренебрежения оказалось нелегко, даже имея доступ к хранилищу, полному странных субстанций. Мэриголд часами рылась на полках, не обращая внимания на предостережения и уговоры Крючкотвора быть осторожнее, прежде чем нашла необходимые ингредиенты: ёмкость с раковинами улиток и кувшин болотного тумана. Затем раковины следовало тщательно растолочь, а болотный туман отмерить чайной ложкой в меньшую ёмкость. Измельчая раковины в ступке, Мэриголд натёрла мозоли на руках, а кувшин случайно опрокинула, и болотный туман окутал весь первый этаж крепости; теперь ничего не было видно, и все постоянно натыкались на стены.

– Торвилл, из-за этой девчонки я рискую сломать нос! – донёсся до Мэриголд вопль Крючкотвора откуда-то из глубин тумана. – Неужели ты не можешь её остановить?

– Сомневаюсь, – крикнул в ответ Торвилл.

Он отказался помочь Мэриголд в подготовке проклятия, но по крайней мере не пытался ей мешать. Да и Мэриголд была не против, чтобы её предоставили самой себе, ей нужно было разыскать множество других ингредиентов – тех, которых не было в хранилище: горсть свежей амброзии, собранной в новолуние, первый утренний зевок, прядь волос проклинаемого и щепотку соли. Соль обнаружилась в кладовке с продуктами, но как Мэриголд раздобудет зевок? А прядь волос Розалинды? Она ведь не могла вернуться в Имбервейл и выдернуть волосы с головы своей идеальной сестры.

Но хуже всего дело обстояло с амброзией: она росла в саду возле крепости, однако в соответствии с астрономическим альманахом Торвилла новая луна взойдёт лишь в субботу – через день после крайнего срока. Когда за завтраком девочка спросила Торвилла, не может ли он сделать так, чтобы новая луна взошла раньше, волшебник смеялся так громко и долго, что у него каша потекла из носа, а Крючкотвор тем временем объяснил ей, что ни один чародей, добрый или злой, не может сотворить заклинание такого масштаба. Поэтому Мэриголд вручила Торвиллу салфетку и решила собирать амброзию в четверг, под почти новой луной. Коллин рассказывал ей, что иногда вносит небольшие изменения в рецепты, меняя коричневый сахар на белый или сок лайма на лимон, и, по его мнению, от этого блюда становятся лишь вкуснее. Возможно, с надеждой подумала Мэриголд, с магией дело обстоит так же.

А пока луна понемногу убывала, Мэриголд упражнялась в произнесении заклятия, топая вверх и вниз по лестнице, чтобы держать ритм, – до тех пор, пока Крючкотвор не пригрозил запереть её в подземелье, если она не успокоится. После этого Мэриголд тренировалась снаружи замка, маршируя вокруг рва на безопасном расстоянии от Нечто. Она записала на доске в кабинете несложные расчёты, необходимые для проклятия, а когда Торвилл не разрешил взять его весы, чтобы взвесить порошок из раковин, девочка соорудила собственные весы из чайных блюдец и бечёвки. Они колебались чуть сильнее, чем хотелось бы, но Мэриголд была почти уверена, что работают весы правильно. В понедельник она нашла пустую стеклянную бутылку, которую поставила у кровати; во вторник утром она зевнула в неё, как только проснулась, и сразу закрыла бутылку пробкой, чтобы зевок не улетел. В среду она вытащила из шкафа все старые рабочие платья Розалинды и перебирала их, пока не нашла длинную прядь золотистых волос, зацепившуюся за пуговицу. Во всех королевствах Диссонанса только у Розалинды могли быть настолько длинные и сияющие золотом волосы, так что Мэриголд сняла их с платья, чувствуя себя победительницей.

– Я почти готова произнести заклинание. Осталось собрать амброзию, – доложила она вечером Крючкотвору, когда они хозяйничали на кухне.

Графиня из Уитби заказала зелье, чтобы проклясть свою соперницу в Перепелиных Садах неприятным запахом изо рта, а для этого зелья требовалось такое огромное количество измельчённого чеснока, что Торвилл попросил и Крючкотвора, и Мэриголд помочь с приготовлением.

Крючкотвор поднял взгляд от разделочной доски и изучил Мэриголд с головы до ног.

– Проклятие пренебрежения действительно очень злое, – сказал он наконец, – но я не думаю, что ты с ним справишься.

Это было поистине несправедливо. Кроме подготовки всего необходимого Мэриголд продолжала делать упражнения из книги «Зло за двадцать три минуты в день», тренируя хмурое выражение лица с поджатыми губами и по-злодейски изогнутыми бровями, составляя списки всех людей, которые когда-либо вели себя недобро по отношению к ней, и топча муравьёв в крепостном саду. Упражнение с муравьями ей совершенно не понравилось, от него разболелся живот, и Мэриголд закончила его уже через пять минут вместо рекомендованных двадцати трёх. А вот хмуриться получалось хорошо, и теперь она хмурилась на Крючкотвора.

– Я справлюсь, – сказала она ледяным, как ей хотелось верить, тоном. – Вот увидишь.

Крючкотвор поморщился:

– Почему ты похожа на жабу, у которой болит зуб?

– Да что же это такое! – возмутилась Мэриголд и нахмурилась ещё сильнее.

Торвилл тоже стал хмуриться чаще. По меньшей мере раз в день по крепости разносился пронзительный свист чайника, заставлявший Торвилла бросать все дела и бежать в кабинет, чтобы устроить перебранку со Страданиями. Насколько Мэриголд могла судить по подслушанным разговорам, Страданий было всего двое – Элгин и Вивьен. Однако они приводили Торвилла в большее бешенство, чем все остальные его клиенты, вместе взятые, и, похоже, пытались приказывать ему, что показалось Мэриголд ужасно дерзким.

Чего бы ни хотели Страдания, Торвиллу это не нравилось. В четверг утром, когда Мэриголд ела кашу и размышляла, как бы соорудить приспособление для мытья посуды, Торвилл влетел на кухню с таким грохотом, что на столе подпрыгнули все тарелки, включая миску Мэриголд. Девочка вытерла кашу с коленей и обратила на Торвилла свой хорошо отработанный хмурый взгляд:

– Вам действительно необходимо делать это?

Торвилл протопал к плите, положил себе каши и сел за стол.

– Я могу делать всё, что хочу, – сказал он, – а хочу я громыхать и ломать вещи. Где Крючкотвор?

– На улице, – ответила Мэриголд, – кормит Нечто.

Она не знала, чем именно питается Нечто, когда не ест принцесс, но выяснять это не хотела.

Торвилл застонал:

– Но мне нужно ему пожаловаться!

– Вы можете пожаловаться мне, – заметила девочка.

Торвилл поджал губы. Он всегда так делал, когда взвешивал ингредиенты для заклинания, только в этот раз он, похоже, измерял Мэриголд.

– Это Страдания? – предположила девочка. – Они снова приказывают вам?

– Они всегда так делают! – взвыл Торвилл. – Элгин – бесцеремонный брюзга, а Вивьен хуже любого ночного кошмара! Они всё время пытаются выкрутить мне руки, но я не дамся. Я самый злой и самый умный. Они должны слушать меня! Наверняка завтра опять позвонят, а я так не хочу с ними говорить… – Он съел ложку каши. – Не то чтобы это тебя касалось.

– А вы не можете просто проклясть их? – спросила Мэриголд. – Превратить в мармеладных жуков? Похоже, они этого заслуживают.

– Марморированных, – поправил Торвилл. – И нет, я не могу, хотя мне бы очень хотелось. Это противоречит Кодексу. Кодексу злодеев, – пояснил он, предвосхищая незаданный вопрос Мэриголд. – Эти правила регулируют поведение каждого злого волшебника, ведьмы и колдуна во всех королевствах Диссонанса. Мы не имеем права причинять вред собратьям. Видишь ли, такое правило необходимо, потому что большинство из нас совершенно ужасны. Если бы не Кодекс, мы бы немедленно вцепились друг другу в глотку.

Теперь Мэриголд поняла, что отличает Страдания от других клиентов Торвилла: они тоже были волшебниками.

– Что будет, если нарушить Кодекс? – спросила она.

– Остальные злодеи насылают на виновника кару, – сказал Торвилл. – Сто пять наказаний, если не ошибаюсь. Неубиваемые осы, неугасимый огонь, поочерёдная потеря пальцев на ногах – и это ещё наименее ужасные. Я бы не хотел испытать такое только ради того, чтобы заставить Страдания страдать. Оно того не стоит.

Мэриголд согласилась. Она пошевелила пальцами ног, чтобы убедиться, что все на месте.

– Почему бы не игнорировать их звонки? – предложила девочка. – Когда мои родители получают сообщения от правителей других королевств, они иногда притворяются, что слишком заняты, и просто-напросто не отвечают. В частности, король Годфри всегда был слишком занят для короля Стикелриджа, который однажды обманом заставил его сесть на дикобраза.

– Я не могу игнорировать Страдания, – удручённо сказал Торвилл. – Если я не отвечу на звонок, они явятся лично.

– Кто явится?! – крикнул Крючкотвор из холла. Он влетел на кухню в панике, по самые глаза обмотанный шарфом. – Ты про Страдания, не так ли? Не впускай их, Торвилл, запри двери, если придётся. Заблокируй двери! Если ты сделаешь нас невидимыми, они подумают, что мы переехали!

– Видишь? – сказал Торвилл девочке. – Не стоит рисковать. Придётся завтра поговорить с ними. – Он отодвинул миску с кашей, хотя съел лишь несколько ложек. – А сегодня я собираюсь закончить зелье для графини Снут-Харли. Если кому-то из вас понадоблюсь, ищите меня в кабинете по сильному запаху чеснока.

Из-за полуночной краски в комнате Мэриголд трудно было понять, наступил ли рассвет, однако на следующее утро девочка проснулась рано даже без помощи солнца. Была пятница – с того дня, как она пересекла Дикий лес, прошла ровно неделя. В Имбервейле Розалинда готовилась к утренней прогулке. А в крепости Торвилла у Мэриголд почти закончилось время.

Она даже не пыталась завтракать, желудок неприятно сжимался при одной мысли о еде. Мэриголд натянула мантию и умылась, гадая, станет ли это утро последним, когда она видит в отражении зеркала человека, а не жука. Крючкотвор не верил, что она хоть сколько-нибудь зла. Он ошибался, он должен был ошибаться, но убедить его могло лишь идеально выполненное проклятие пренебрежения. Так что Мэриголд собрала ингредиенты: шестьдесят граммов толчёных раковин, пять чайных ложек болотного тумана, щепотку соли, прядь волос Розалинды, зевок в бутылке и амброзию, собранную в саду накануне, – и поднялась по лестнице в кабинет Торвилла.

Торвилл и Крючкотвор уже были здесь.

– Доброе утро, принцесса. – Голос Крючкотвора звучал бодро. – Покажешь мне, насколько ужасной ты можешь быть?

Мэриголд разложила необходимые принадлежности.

– Не сомневайся, – сказала она. – Я прокляну Розалинду. И когда я закончу заклинание, никто из нас даже не вспомнит её имени.

Она надеялась, что это правда, хотя и не могла представить, на что будет похожа жизнь без Розалинды, постоянно витающей в её мыслях, словно сказка, которую она так старалась забыть.

Торвилл и Крючкотвор внимательно следили за тем, как Мэриголд насыпает ингредиенты в котёл. Её руки слегка дрожали, однако она ничего не просыпала. Затем Торвилл протянул девочке деревянную ложку с длинной ручкой.

– Помни! Ингредиенты. Заклятие. Намерение. – Волшебник отступил на несколько шагов. – Приступай.

Мэриголд кивнула. Она начала мешать содержимое котла, ритмично постукивая ложкой по стенкам. «Не обращай внимания на Розалинду, – думала она про себя. – Не обращай внимания. Не обращай внимания». Её руки задрожали ещё сильнее – сильнее, чем когда она карабкалась по крыше дворца или пробиралась туда, где ей не следовало быть, – однако Мэриголд начала произносить заклятие:

Как вращение космических сфер,как дыхание ворона и песня ящерицы,как камни, которые крошатся с годами,и сны пауков, и слёзы термитов,и самые глубокие детские страхи,и прегрешения богачей…

Мэриголд замешкалась. Под котлом не было огня, но каким-то образом ингредиенты в нём расплавились и превратились в густую серо-зелёную жижу, которая пузырилась и дымилась от каждого взмаха ложки. Каждый раз, когда девочка заглядывала в котёл, ей казалось, что жижи становится всё больше. В кабинете стоял невыносимо сильный запах злой магии. Мэриголд глубоко вдохнула – от дыма из котла дыхание на секунду перехватило – и продолжила:

Как тихие шаги на лестнице,как плесень, ползущая по дереву,как плач фей, и волосы гоблинов,и гниль под кожицей спелой груши.И все неприметные заботы мира…

Мэриголд снова остановилась. Последние три слова заклятия были наиболее важными, и она должна была произнести их правильно. Нужно было сохранить ритм, нужно было сохранить намерение. Но сейчас всё её тело дрожало, а ужасная бурлящая жижа всё поднималась – и чем выше она ползла по стенкам котла, тем больше Мэриголд задумывалась о том, что именно проклятие сделает с Розалиндой. Будет ли ей больно? Сестра никогда не пыталась причинить вред Мэриголд. И Мэриголд полагала, что на самом деле Розалинда не виновата в том, что она настолько добрая, или что её волосы сияют, как летнее солнце, или что все её любят. Вообще-то Мэриголд тоже стоило бы её любить.

– Намерение! – Торвилл громко хлопнул в ладоши. – Закончи заклинание! Скорее!

– Да будет так! – воскликнула Мэриголд.

Как только слова вылетели из её рта, жижа в котле яростно забурлила и поднялась до самого верха. Дым стал гуще и быстро заполнил комнату. Сверкнула жёлтая молния, раздался удар грома – и Мэриголд рухнула рядом с котлом.

Прошло не меньше минуты, прежде чем дым рассеялся, а Мэриголд смогла перевести дыхание. Она осторожно поднялась и оглядела кабинет. Всюду царил беспорядок. Книги, банки и кусочки мела валялись на полу, грифельную доску перекосило, а несколько оконных стёкол треснуло. Котёл казался неповреждённым, однако был совершенно пуст. Крючкотвор сидел на полу и отряхивал носовым платком пыль со своего костюма.

– Ты в порядке? – Мэриголд протянула ему руку. – Мне жаль насчёт взрыва. Это то, что обычно бывает в конце проклятия?

Крючкотвор взял её руку с явной неохотой.

– Я ушиб хвост, – пожаловался он. – И нет, это не то, что обычно бывает.

Мэриголд так и подозревала, однако, когда это прозвучало вслух, она почувствовала себя ещё хуже.

– Ты был прав, – расстроенно сказала девочка. – Я не справилась с заклинанием. Не стоило и пытаться. Теперь Торвилл превратит меня в жука. – Она ещё раз оглядела комнату. – Крючкотвор? А где Торвилл?

Тот моргнул. Посмотрел налево, затем направо. Обошёл вокруг котла и, балансируя на кончиках копыт, заглянул внутрь. Затем поднял взгляд на Мэриголд.

– Торвилла здесь нет, принцесса, – осторожно сказал Крючкотвор. – Думаю, ты его испарила.

Глава 7. Сгусток желе

Сначала Мэриголд решила, что Крючкотвор шутит, однако он был не из шутников.

– Это невозможно, – возразила она. – Я не могла испарить Торвилла! Заклинание не сработало. И вообще, это не то, что оно должно было сделать.

– Ты потеряла концентрацию, принцесса! – воскликнул Крючкотвор. – Ты потеряла намерение! Я видел это по твоему лицу. И Торвилл тоже, вот почему он на тебя накричал.

Крючкотвор снова зашагал вокруг котла, сначала в одну сторону, затем в другую, будто хождение по кругу помогло бы ему найти исчезнувшего волшебника.

– Зря он всё это затеял, – бормотал фамильяр. – Он застрял в заклинании, вот что случилось. Я говорил, что ты всё испортишь, но разве он послушал? Сказал ли он: «Дорогой Крючкотвор, мудрейший Крючкотвор, ты всё время был прав насчёт этой девчонки»? Конечно, нет. «Она может быть полезной, – сказал он. – Она не способна причинить много вреда».

– Торвилл так сказал?

– И он ошибался по обоим пунктам, не так ли? Даже я не предполагал, что ты в итоге сотрёшь его из нашего мира. Если бы Торвилл думал, что ты способна на такое, он бы никогда не подпустил тебя к своему котлу.

– Катастрофа, – сказала Мэриголд чуть слышно.

Она тоже закружила по кабинету, заглядывая во все места, куда Крючкотвор не мог дотянуться.

– Торвилл? – звала она. – Злой волшебник Торвилл? Вы здесь? Я не хотела вас испарить!

Конечно, Торвилл был бессердечен, он не придавал значения ни людям, которых проклинал, ни основным принципам стирки одежды, однако во всех королевствах Дисгармонии он был единственным человеком, у которого нашлось время для Мэриголд. Было несколько моментов, когда она действительно радовалась его обществу. Но даже если бы таких моментов не было вовсе, Мэриголд отнюдь не хотела избавиться от Торвилла навсегда. Всё, чего она хотела, – проклясть свою сестру, а разве эта задача не должна быть по силам злобному ребёнку?

По другую сторону котла, рядом с тем местом, где прежде стоял Торвилл, Мэриголд остановилась. На полу кабинета была лужица чего-то густого, напоминающего желе. Диаметром она была со ступню Мэриголд, а цветом – насыщенно жёлтой, как сливочное масло летом. Мэриголд ткнула туда пальцем. Поверхность была скользкой, но неожиданно твёрдой, желе пузырилось, однако следов на пальце не оставило.

– Крючкотвор? – позвала Мэриголд. – Здесь какая-то слизь, которой раньше не было.

– Полагаю, это последствия взрыва, – сказал Крючкотвор, подбегая к ней. – Когда заклинание идёт не по плану, могут быть побочные эффекты.

Он достал носовой платок, обернул им палец и ткнул в желе.

Желе оттолкнуло его.

Мэриголд нахмурилась:

– А эти побочные эффекты всегда двигаются?

Крючкотвор не ответил. Он присел над лужицей. Полностью развернул платок и попытался вытереть странную субстанцию. Медленно, но очень целеустремлённо желе отпрянуло от платка. Лужица собралась в липкий жёлтый сгусток, приподнялась над поверхностью пола. Затем, двигаясь медленнее, чем улитка на капустном листе, желе качнулось из стороны в сторону, словно покачало головой.

– О нет… – тихо сказал Крючкотвор. – Не может быть…

Мэриголд опустилась на колени и уставилась на желе.

– Извините, – сказала она. – Вы живой?

Сгусток качнул своей верхней частью вверх и вниз. Кивок, поняла Мэриголд. Ей ужасно не хотелось задавать следующий вопрос, особенно учитывая, что она вдруг почувствовала ужасающую уверенность в том, каков будет ответ.

– Вы волшебник Торвилл?

Сгусток вновь кивнул.

– Этого не может быть! – Крючкотвор сжал в пальцах носовой платок. Он вскочил, затем снова опустился на корточки и склонился над желе. Прошептал: – Или может?

Казалось, что воздух в кабинете стал разреженным, – настолько Мэриголд было трудно дышать.

– Мне очень жаль, – сказала она сгустку, который был Торвиллом. – Это моя вина.

– Это уж точно! – воскликнул Крючкотвор. Его крылья трепетали, а в голосе слышалась паника. – Ты беспечное дитя, превращающее людей в желе без предупреждения. Это грубость, вот что это такое! Торвилл дал тебе крышу над головой, мягкую постель, не говоря уж о каше, и вот как ты его отблагодарила? Принцесса Розалинда никогда бы…

– Я знаю, что она бы так не поступила! – в отчаянии выкрикнула Мэриголд. – Я совершила ошибку!

Крючкотвор хмыкнул.

– Меня это радует не больше, чем тебя, – сказала девочка, – так что нет смысла меня ругать. Просто побыстрее верни Торвилла обратно.

– Прошу прощения? – Крылья Крючкотвора замерли. – Что ты сказала?

– Преврати Торвилла обратно. Ты ведь можешь это сделать?

Вот теперь Крючкотвор выглядел действительно сердитым.

– Конечно, не могу, нелепое ты дитя! Неужели все твои наставники ничему тебя не научили? Создания тени не занимаются магией.

– Но Торвилл говорил, что ты помогал ему…

– С перемешиванием котла, да, и с уборкой. Но никогда – с работой над заклинаниями!

– Может, ты попробуешь? – жалобно попросила Мэриголд. – Хотя бы разок?

Крючкотвор фыркнул. Он пересёк кабинет, открыл один из ящиков письменного стола, сунул туда голову и, покопавшись, извлёк длинный лист пергамента, который и предъявил Мэриголд. Пергамент был испещрён словами, написанными красными и чёрными чернилами, но Мэриголд не могла прочесть ни одного из них – наставники никогда не учили её языку теней. Однако в одном нижнем углу стояла подпись Торвилла, в другом – подпись Крючкотвора, а между ними мерцала пламенем сургучная печать.

– Когда Торвилл отправился в Царство теней, чтобы нанять меня, – наставительно произнёс Крючкотвор, – мы подписали стандартный договор. Волшебник обязуется предоставить помощнику комнату и питание, справедливую плату и безопасные условия труда, а помощник обязуется… Так, лучше я прочту соответствующую формулировку.

Крючкотвор взглянул на пергамент, прочистил горло и издал серию воплей, хрипов и страдальческих завываний.

– В вольном переводе, – сказал он, – это означает, что я должен оказывать Торвиллу помощь, когда он попросит, но не имею права заниматься магией по собственной инициативе. Ассоциация волшебников говорит, что это ради безопасности, но некоторые из нас считают, что волшебники просто не хотят конкуренции. В любом случае этот документ гласит, что, если я сделаю хоть малейшую попытку колдовать, меня тут же засосёт в портал, ведущий обратно в Царство теней. – Крючкотвор постучал пальцем по мерцающей сургучной печати. – Как видишь, на договоре стоит заклинание.

– Да, вижу.

Мэриголд не могла удержаться, чтобы не взглянуть на печать повнимательнее. Ей никогда раньше не доводилось видеть подобное. Её родители отказывались подписывать скреплённые магией документы без очень веской причины, и Мэриголд задумалась, какая же веская причина была у Крючкотвора.

– Ты не хочешь возвращаться обратно? – спросила она.

– Как ты думаешь, принцесса, зачем мне вообще нужна была эта работа? Почему я триста лет ждал, пока кто-нибудь меня выберет, собирал чемодан при каждом появлении волшебника, ходил на собеседования по крайней мере с дюжиной из них? Почему я потратил свой первый день в этой крепости на то, чтобы вымыть из волос запах серы? – Крючкотвор понизил голос, и Мэриголд подумала, не опасается ли он, что другое существо из пламени и тени может его подслушать. – Я наслаждаюсь бодрящим ветерком! Цветущими нарциссами! Свежим покрывалом снега! Мне нравится гладить свои рубашки и аккуратно складывать их в шкаф. С самого детства я мечтал именно о такой жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.