На палубе с букетом марипосы

К её облегчению, Лабель поинтересовался другим:

– А какова ваша история?

– У меня её нет. – Лика запоздало ответила на улыбку и вновь подняла бокал. – За вас, мистер Ийних, и ваш профессиональный успех. – И едва коснулась настойки губами.

Лабель тоже выпил. Его глаза блестели наивно, добродушно, как-то слишком искренне, и Лике на секунду стало стыдно за то, что она ничем не могла поделиться в ответ. Да и не хотела: слишком её это ранило. Если бы она была способна повернуть время вспять, она бы сделала всё, чтобы капитанское место отца не освободилось для неё спустя ничтожно малое количество лет. Слишком малое. Папа должен был жить ещё долго. Но он погиб. Трагически и мучительно.

Алкоголь обострил эмоции; на глаза Лики навернулись слёзы, и она решительно отставила бокал в сторону. Проговорила тихо:

– Я была бы рада получить корабль сама, а не по стечению чёртовых обстоятельств. Но капитан, назначенный после моего отца, уже на тот момент подошёл к преклонному возрасту, и готовил это место специально для меня. – Тут же сказала: – Пожалуйста, не спрашивайте об отце. Считайте, что я и так была с вами более откровенна, чем хотелось.

– Я вас понял. – Лабель положил себе ещё рыбы. – В таком случае, попробую аккуратно увести тему в сторону. Надо же, я сказал это вслух! Не обращайте внимания. У вас есть татуировка в честь первого рейса?

– Татуировка? – удивлённо переспросила Лика. Она весь вечер не желала показаться капитану глупой, но в этот момент не постеснялась уточнить: – А должна быть?

– У всех разные понятия касаемо того, кто что и кому должен. В моей семье, например, эту традицию соблюдали. Поэтому у меня за ухом есть наколка.

– И не больно было? – поморщилась девушка.

– Я уже не помню. – Ответил Лабель и приподнял кудри над ухом. Повернулся к Лике, чтобы ей было лучше видно. – Почти не расплылась!

– Хах, да. – Уронила смешок Лика. Она бросила быстрый взгляд на татуировку: на смуглой коже красовалась неровная лилия. – Симпатично.

– Ладно вам. Сами не имеете?

– Нет. Может, когда-нибудь потом. – О том, что это – её первый официальный капитанский рейс, девушка упоминать не стала. Спросила, снова перескакивая на интересующую её тему: – Давно вы в море?

– Считая практику в институте, десять лет. А вы?

– Всю жизнь.

– Да ладно!

– С самого рождения. – Повторила Лика. – Море роднее мне, чем тёплая кровать дома.

– А где вы живёте?

– Мы отплыли из одного города, мистер Ийних. Это ли вас интересует?

– Пожалуй, нет. Кто вас ждёт на том берегу? Как они относятся к вашему увлечению? У меня, например, не было ситуации, в которой родители бы препятствовали моему желанию быть капитаном…

Лика ощутила, как сердце кольнуло от воспоминаний. Филипп. Его непринятие, приведшее к расставанию. Мама. Эрнест. Их поддержка, неумело скрывающая обращённые к ней тоскливые взгляды. Папа. Единственный человек, который был готов своими руками затащить её на корабль и отправить во взрослый, настоящий рейс. Научить любить море. Впрочем, она сама связала с ним своё сердце.

– Думаю, мы затронули слишком личную тему. Нам пора. – Лика встала и, кивком головы поблагодарив глухого кока, направилась на выход. – Спасибо за ужин, мистер Ийних. – Сказала она, едва повернув голову. – Желаю вам удачи на вашем пути.

– Я что-то не то сказал? – обеспокоенно спросил Лабель, вскакивая из-за стола. – Мисс Мельтц, подождите.

Но Лика уже вышла на палубу, объявляя:

– Команда «Зимнего пика», отдаём швартовы!

Ей стало больно и неприятно, и понять, кто виноват в так некстати всколыхнувшихся эмоциях, было сложно. Лабель не лез под кожу, не пытался задеть или вытравить то, что Лика старалась отпустить, но то, как он хотел забраться к ней в душу так, будто они старые друзья, привело её в замешательство, а после – в злость. Ужин был вкусным, а разговор – довольно приятным, но постоянно сводился к семье, дому, памяти отца.

Лика стояла на палубе, а вечерний ветер обвевал её лицо. Команда передала по рации, что уже заканчивает трапезу, и девушка, несмотря на явное желание держать всех вокруг себя в узде, неожиданно для самой себя ответила, что подождёт. «Гринч» действовал на неё странно. Массивное, великолепное судно пробуждало в ней зависть, злость, непринятие, стойкое ощущение несправедливости. И Лабель, такой мягкий и беззлобный, казался чужим на этом корабле. Лика усмехнулась про себя, будучи уверенной, что именно таковым здесь мужчина себя и чувствовал. Не зря уклонился от рассказа. Тоже травмирующие воспоминания. Тоже клетка, выходить из которой он решил, протискиваясь через прутья. До крови и синяков.

За спиной послышался шорох. Лика обернулась, ожидая увидеть кого-то из команды, но палуба была пуста. Взгляд зацепился за ящик, обёрнутый клеёнкой. Ветер слегка колыхнул её, и шорох повторился. Лика выдохнула. Сглотнула, пытаясь унять всё ещё будоражащие её эмоции.

Тошнота накатила внезапно и замерла в районе горла. Девушка ухватилась за перила, молясь про себя, чтобы превосходно приготовленная рыба вперемешку с настойкой не вышла из неё тут же, на палубу чужого корабля. Перед глазами забегали солнечные зайчики, и Лика, осознавая, что море вокруг постепенно расплывается и меркнет, из последних сил сжала в немеющих пальцах рацию.

Стук собственного осевшего без сознания тела Лика уже не помнила. Глаза открылись резко, нос пронзил неприятный запах нашатыря. Девушка закашлялась, постепенно приходя в себя. Над ней тут же склонилось обеспокоенное лицо Алана. Лика завертела головой:

– Всё хорошо. Уходим. – И попыталась встать. Получилось плохо.

– Сидите. Мы сами.

С двух сторон её подхватили сильные руки и помогли подняться. Лика тут же отвернулась, не желая показывать слабость, но тело всё решило за неё, и она, ощущая сильное головокружение, оперлась на плечо Алана.

– Подготовьте стрелы, – раздался голос Лабеля как из вакуума: от обморока заложило уши. – И принесите мой отвар. Живо!

– Какой ещё отвар? – тихо спросила Лика. Всё плыло. – Ничего не буду пить, так и знайте.

– Мисс Мельтц, я могу? – спросил Алан, принимая рацию из рук девушки. Его голос дрожал.

– Отдай распоряжения, и поскорее. Мы не можем простаивать без дела. К десяти надо добраться в Пироволл.

– Мы туда же, – сказал Лабель. Лика молчала. Он в последний раз с сожалением оглядел её, побледневшую и слабую, и прокричал, уходя в рулевую рубку: – Отдать швартовы!

Лика, как в тумане, добралась до каюты, передала указания по отшвартовке, всё-таки выпила приготовленный для неё отвар, как выяснилось, из обычной ромашки, и легла в постель. Одеяло обволокло её уставшее тело коконом, и девушка, даже не посмотрев на время, провалилась в сон. Перед засыпанием она запомнила, как сильно болела голова, пульсировали виски и немели пальцы рук и ног. Лика про себя молилась, чтобы дрянное состояние отступило к утру.

Но боли будили её посреди ночи. В холодном поту девушка просыпалась, ловила головокружения, пыталась встать и выпить хотя бы воды, и снова засыпала. В последний раз она вышла в личный гальюн и, согнувшись над ним, надеялась, что плохое самочувствие выйдет из неё вместе с ужином, но этого не произошло. Списав всё на скачущее давление, Лика вновь рухнула в кровать и застонала от бессилия. Не дай Вселенная команда увидит её такой через пару-тройку часов!

Холодный компресс и перекус в виде хлеба с ломтём ветчины немного привёл Лику в чувство. Она запила поздний ужин чаем и, намереваясь уснуть и поскорее, накрылась одеялом с головой. Вскоре сон сморил её снова, и на этот раз лихорадка немного отступила.

В половину четвёртого Лика встала, кое-как доковыляла до душа и умылась. Вода была свежая, прохладная, и бодрила не хуже утреннего кофе. О котором девушка не могла и мечтать: кофейные зёрна были дорогим удовольствием, и в этом рейсе все обоюдно решили обойтись листьями чая, минералкой или свежевыжатым соком из фруктов.

Она запретила себе жаловаться и привычными движениями застегнула форму и заплела волосы. Ей предстояло провести за штурвалом не менее половины суток, и это придавало сил. Лика побрызгала волосы цветочной водой и нанесла пару капель духов на запястье. Подумав, добавила к образу розовую помаду, неосознанно пытаясь отвлечь внимание от своего уставшего после вчерашней потери сознания вида. Закончив с туалетом, девушка вышла на палубу. Никого вокруг ещё не было.

Она вдохнула морозный воздух и с наслаждением посмотрела на сиреневое предрассветное небо. На нём уже толпились мыльные облака, и редкие птицы мелькали туда-сюда тёмными точками. Вдалеке крикнула чайка. Потом ещё одна. Лика невольно заулыбалась.

«Внутри паршиво, а вокруг всё безмятежное и радостное. Как приятно осознавать, что природа безусловно красива и смиренна и всегда радует мне глаз. Даже когда люди пытаются испортить мне настроение. – Она прикрыла глаза, подставляя лицо под зимний ветер. – Январь. Мне уже двадцать пять. Я – капитан. Я должна вести свой корабль вперёд, несмотря ни на что. Люди в природном шторме выживают и выводят судно невредимым, а я из-за внутреннего метаюсь. Так не пойдёт».

Она отбросила печальные мысли и перевела взгляд на «Гринч». Минувшей ночью они встали в одном порту в Пироволле. В утреннем свете массивный корабль выглядел не так устрашающе. На чёрных боках виднелась облупившаяся краска, волны омывали уже изрядно потрескавшуюся надпись на корме, и, в довершение всего, на палубе уже кто-то стоял и курил. Обычный, живой человек. Без формы, только проснувшийся в своей каюте, с сигарой и стаканом какой-то жидкости. От лица моряка шёл пахучий дым, и Лика, не переносящая запах курева, предпочла отвернуться прежде, чем он долетит до неё.

«Кофе пьёт? – поймала девушка непрошеную мысль. – По цвету очень похоже. Откуда у обычных матросов такой дорогой напиток? Лабель платит хорошо или пособие получше нашего? – Осеклась: – Не моё это дело. И на моём корабле будем потом пировать».

Словно почувствовав взгляд Лики, моряк залпом допил из своего стакана и, потушив окурок, скрылся в каюте. Вернулся через пару минут: уже одетый, причёсанный и с блестящей от воды кожей.

Лика засмеялась. Ей внезапно захотелось поприветствовать этого человека, но она сдержалась и продолжила улыбаться, уже глядя на ровное, спокойное море. Несмотря на то, что голова едва терпимо болела, а на душе скребли кошки, в небольшом её уголке сделалось очень хорошо.

«Живой. Пьёт кофе, курит и смотрит на море полураздетый, под январским белым солнцем. А потом облачается в форму и – сама суровость, ходячая обязанность. Я, что ли, так же выгляжу? – удивилась Лика. И тут же подумала: – Не выгляжу. Меня такой никто не видит. Даже мама. Даже Эрнест. Некогда расслабляться!»

Она выпрямилась, в последний раз потянув носом морской воздух, и направилась в рулевую рубку, полная намерений отвести корабль в чётко запланированное время – четыре часа утра.

– Двадцатое января тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Четыре часа одна минута утра. Корабль «Зимний пик» готов к отплытию из порта Пироволла. Команда, даю время на приготовление и завтрак!

Рация отозвалась сразу же:

– Чёрт, будто и не спали. Доброго утра, мисс Мельтц. Готовность в течение десяти минут.

– Я уже в камбузе, и нажарил на завтрак овощей. Шевелитесь, ребята! Мисс Мельтц, подойдите, я и вам положу.

– Мне некогда, но спасибо, Пэл, – Лика соврала: не хотелось сталкиваться со всей командой после вчерашнего инцидента.

– А я вам в рубку принесу.

– Подождите!

Но вскоре за дверью послышались шаги кока, а следом раздался стук в дверь. Лика, нервно выдохнув, открыла и тут же натянула улыбку, надеясь, что расспрашивать ни о чём её не будут.

– Нате. Кабачки и картошка. – Старик передал девушке в руки миску, еда в которой пахла так аппетитно, что у Лики заныло в желудке. – Вся бледная вы. Питаетесь солнечным светом, да?

– Ага, – выдавила Лика.

– В январе, – с сомнением покачал головой кок. – Никаких витаминов от солнца. – И, выскользнув за дверь, сказал: – Не буду мешать. Плывите, мисс Мельтц.

– Я ценю вашу заботу, Пэл. – Кивнула девушка и, ругая себя за нарушение рабочего этикета, за пару минут не оставила в тарелке ни крошки. – Объедение!

– Я рад, что вам нравится. – Раздался голос из рации. Лика побагровела от стыда, но сказала:

– Благодарю. Команда «Зимнего пика», кто уже на посту?

– Халим.

– Гольд.

Из рации поочерёдно посыпались отчёты моряков, видимо, тоже завтракающих и собирающихся наспех. Когда Лика убедилась, что вся команда готова к отплытию, она объявила:

– Четыре часа десять минут утра. Отправляемся. – Она назвала координаты и принялась давать указания по отшвартовке. Руки привычным движением легли на штурвал. Боковым зрением девушка увидела, как отплывает «Гринч». Видимо, Лабель заблаговременно всё подготовил.

Она проводила взглядом чужой корабль и, неожиданно для себя самой, в душе пожелала ему счастливого пути. И была уверена: они с Лабелем ещё увидятся. И даже пожмут друг другу руки. Главное – без личных разговоров.

Закралась мысль: «Захочет ли он снова со мной говорить?» И следом – другая, язвительная: «А не всё ли равно?»

Вода до острова Хирт была спокойной, с небольшими волнами, и вести корабль виделось сущим удовольствием. Лика не отнимала ладоней от штурвала и наслаждалась таким нужным ей одиночеством. До тех пор, пока в рулевую рубку не постучались.

– Мисс Мельтц, – старший штурман привычным движением просунул голову в дверь. – У меня будет просьба.

– Слушаю, мистер Халим. – Отозвалась Лика, не отрывая взгляда от горизонта. – Срочное?

– Нет. Но я был бы только рад, если бы вы помогли мне в ближайшее время. Я даже могу вас сменить.

– В чём дело?

– Моя жена, Жанна, очень хочет поговорить с вами наедине. И просила передать своё желание через меня. Не окажете ли вы ей такую услугу? Я могу встать к штурвалу, – повторил Омар, тайно надеясь, что этот аргумент сработает.

– Встанете. В четыре часа вечера. – Лика была непреклонна. – А Жанну ведите сюда. К вечеру, боюсь, я точно буду не в настроении болтать.

– Конечно! Она примет быструю ванну и придёт.

– Хорошо.

– Спасибо, мисс Мельтц! Большое спасибо! – Штурман восторженно улыбнулся и поспешил обратно на пост. Лика, едва за Омаром закрылась дверь, подумала вслух:

– И что от меня может понадобиться человеку, с которым мы прежде даже не встречались? Она просто любопытна? Если так, то будет обидно потратить время. Таких, как она, тут может быть много. – Девушка нажала на тангенту и произнесла: – Четыре часа тридцать девять минут. Направляемся к побережью острова Хирт.

Впереди вновь мелькнул силуэт «Гринча».

«Догонялки? – хмыкнула Лика про себя. – Ну-ну».

Робкий стук в дверь заставил её обернуться.

– Кто?

– Жанна, мисс. Жанна Фолл.

– Предупредили. Заходите. – Сказала Лика, а сама добавила, снова прислоняя к губам рацию: – Мы дышим в спину другому кораблю. Сбавляю скорость.

– Прямо туда? К вам? – помялась Жанна.

– Я же сказала: вы можете зайти.

Женщина неловко приоткрыла дверь и вошла. Она, несмотря на ранний час, уже успела привести себя в порядок: волосы были подкручены, лицо припудрено, а одежда соответствовала официальному тону; даже воротник у платья лежал аккуратно и был выглажен до последней строчки.

Лика окинула гостью прохладным взглядом и произнесла:

– Присядьте, миссис Фолл.

– Спасибо. – Жанна опустилась на крохотный стульчик. – Уютно тут у вас.

– Как дома, – пожала Лика плечами и, не мешкая, перешла к делу: – Мистер Халим сказал мне, что вы просили о разговоре.

– Да… Да. Я задумалась об этом ещё вчера, на ужине.

– Мне льстит. Но, прошу вас сразу, если вас интересуют рабочие моменты, о которых, несомненно, любопытно услышать из уст женщины-капитана, то давайте оставим эту тему до вечерней трапезы. Думаю, многие захотят задать мне те же вопросы, что и вы.

– Возможно. Но я не об этом. – Жанна выпрямила спину и откашлялась. – Я хотела спросить вас об отце.

Лика почувствовала болезненный ток, уходящий под кожу. «Кто ещё захочет затронуть тему смерти папы, морские чайки?» – недовольно подумала она. И ответила:

– Он погиб в мае шестидесятого года.

– Знаю. Я в то время уже давным-давно не работала служащей порта.

– Тогда в чём суть вопроса?

– Не поймите неправильно, но… Я была крайне удивлена, что попала на корабль именно к вам.

– В каком смысле? – спросила Лика, заранее готовясь к лекции о том, что женщины на корабле не в почёте.

– Мы с Фридрихом Мельтц познакомились в порту Кенгарден зимой сорокового года. Как раз после вашего рождения. – Осторожно начала Жанна: что-то ей подсказывало, что Лика не будет с ней так обходительна и мягка, как её отец. – Встреча была случайна, но мы неплохо побеседовали до отправления «Зимнего пика». Тогда он отходил впервые.

– Папа рассказывал. – Ровным тоном ответила Лика.

– Я видела фотографию. Там были вы, ваша мама и он сам. Признаться, я была поражена, узнав, что мистер Фридрих и его жена отходят в рейсы с новорождённым ребёнком. – Заметив, как плечи Лики напряглись, Жанна поспешила добавить: – Но ваш отец сумел меня убедить, что бояться этого не стоит.

– Надо же.

– В тот день они плыли к берегам Дании. Но не одни. Вместе с ними путешествовал Бен Боттом. Он слыл хитрым и жадным до наживы человеком в наших кругах, и даже мы с Пташечкой, портовые работницы, знали, что он не позволит отнять у него желаемого ни при каких условиях. – Женщина снова прокашлялась и продолжила: – Вы не думайте, мисс, что я вам голову забиваю. Но как Омар меня поглазеть на Кубу взял, я расцвела. И столькое вспомнила! Уж давно в порту полы не мою, а журнальчики листаю у телевизора, а воспоминания-то никуда не денешь. Я вам сейчас скажу, таких совпадений никогда не встречала!

– Каких же? – нетерпеливо произнесла Лика, не выпуская из вида «Гринч». – Ух, дьявольский корабль. И скорость сбросила, и манёвры сменила, а всё передо мной мелькает! Извините, продолжайте, – добавила она, немного смутившись.

– А я вам скажу! – Жанна понизила голос. – Бен Боттом в тот год на «Гринче» и поплыл! Представляете? А сейчас мне Омар рассказал, что вы на нём вчера трапезничали. Неужто новый капитан?

– Новый. Лабель Ийних.

– Не слышала. Молод, наверное.

– Не знаю.

– Не суть, мисс Мельтц. Я была просто шокирована! Попасть на корабль к дочери случайного собеседника из сорокового года, а после – столкнуться с тем самым «Гринчем». Я подумала, что в бреду!

«Заметно, – подумала Лика. – В чём сенсация? Обычные переплетения судьбы».

– «Гринч» вполне мог перейти по наследству. – Вставила девушка. – И, в конце концов, мы в пределах одного города и пары портов. Это нормально, что какие-то корабли встречаются вам не раз и не два.

– И вовсе не нормально, – надула губы Жанна. – Знали бы вы, что случилось в сороковом году, вы бы так не говорили.

– Так расскажите, – Лика заставила себя прикусить язык. Сразу вспомнилось письмо от папы. – Вас интересно слушать. Уж простите мне мои неоднозначные реплики. Я лишь пытаюсь разбавить диалог.

– Не обижаюсь, мисс Мельтц! – тут же просияла Жанна. – Так вот. Бен Боттом уплыл на «Гринче» к датским берегам. Куда и ваш отец. – Женщина замолчала.

– Продолжайте же.

– И не вернулся.

– Почему?

– Только по портовым слухам знаю. Но мистер Фридрих пришёл с того рейса сам не свой. Лично мы с ним больше не общались, но он плавал на «Пике» ещё много лет. Жаль, что его жизнь оборвалась так рано…

– К делу, миссис Фолл. – Прервала Лика. Она не хотела, чтобы ей снова перетёрли в порошок остатки чувств. Скорбь по отцу она смогла бы пережить и сама. – Пожалуйста.

– Конечно-конечно… – Жанна замялась. Но сплетни любила, а потому заговорила вновь воодушевлённо: – По слухам, ваш отец всё видел. И рассказал в полиции. Они шли с «Гринчем» практически рядом. Бен иногда выходил на связь по рации. Но около островов случилось несчастье. – Женщина сказала тихо. – «Гринч» ушёл под воду.

– Утонул?

– Нет, мисс. Он именно ушёл под воду. Как камень!

– Матросы должны были успеть спастись.

– Но не спаслись. Судно опустилось на дно вместе с ними. Никто так и не смог понять, почему они не попытались покинуть корабль. Почему капитан, Бен, не сделал для своей команды всё, что мог?

– Может, ему было суждено затонуть? – сделала вывод Лика. – Поломки, неисправности. А порядочный капитан, поверьте мне, скорее откусит себе ухо, чем сойдёт с корабля не в последних рядах.

– Нет. – Глаза Жанны сделались круглыми от страха. – Вы не понимаете.

– Так объясните же.

– «Гринч» потопил всех матросов, в том числе и капитана Бена Боттома.

– Это я уже слышала, – Лике показалось, что ещё немного, и она взорвётся криком. – Дальше?

– А потом поднялся со дна.

– Что? – девушка почувствовала, как волны раздражения бегут по венам. – Как это возможно?

– Хотите – верьте, хотите – нет. Морские слухи – они такие. Но я вам клянусь, «Гринч» выплыл со дна морского абсолютно пустой.

– Вы хотите сказать, что корабль сам пошёл ко дну, не дав никому из присутствующих хотя бы спастись на шлюпках, а потом, как ни в чём не бывало, всплыл? Это звучит, как бред!

– Возможно, мисс Мельтц. – Согласилась Жанна. – Однако, если вы не верите мне, может быть, версия вашего отца смогла бы вас убедить? Ведь это он был свидетелем тонущего корабля. И он же отправился в полицию, где, по слухам, – уточнила женщина, тем самым снимая с себя ответственность. – Его развернули и сказали выпить таблеток, и побольше.

Лика медленно выдохнула. Аргумент Жанны оказался железным.

– Папа не рассказывал ничего про «Гринч». – Произнесла девушка. – Не знаю, почему. Но, тем не менее, корабль сейчас принадлежит другому человеку. Выходит, его забрали после того инцидента. Либо же, что более вероятно, мы наблюдаем его двойника.

– Тот самый это, клянусь вам. Забрали! И, гадая, почему он опустевший стоит в Северном море, вывезли обратно в Кенгарден и вскоре продали.

– Кому?

– Я его один раз видела. Не знаю.

Разговор зашёл в тупик. Лика невольно перевела взгляд с чёрной точки, которой казался «Гринч» вдалеке, на лицо Жанны. Она уже не скрывала своего испуга.

– Я считаю, что это какая-то чертовщина. – Прошептала женщина. – Потусторонние силы, чёрная магия, называйте, как хотите. Но я, как узнала, что вы на «Гринче» рыбку с чипсами потребляли, сразу вся бледная сделалась. Хоть Омар остался… Но ни ногой туда больше, прошу вас!

Лике вспомнился обморок на палубе, но она смолчала и спокойно сказала:

– Мы, скорее всего, больше не свидимся. А про потустороннее – не переживайте так. Всё в этом мире объяснимо. Может, какие магнитные силы корабль со дна подняли.

Разумеется, Лика осознанно сморозила чушь, но Жанна, вроде как, немного успокоилась.

– А почему моряки не спаслись? Могли бы.

– Разные причины бывают, миссис Фолл. От паники до желания спасти в первую очередь вещи, а уж потом – жизнь.

– Жуть! – Жанну передёрнуло. – Ну ладно… Не буду вас более отвлекать. Спасибо за беседу! И будьте осторожны, мисс Мельтц. Ваш отец очень вас любил. – И, поднявшись, покинула рубку так стремительно, что Лика не успела и слова в ответ сказать.

Когда шаги Жанны стихли на палубе, Лика выругалась. Полученная информация крутилась у неё в голове вместе с нелестной мыслью о том, что окружающим её людям пора бы перестать топтаться по её ране.

– Сто градусов на Восток! – раздалось из рации так внезапно, что Лика подскочила и тут же поблагодарила Вселенную за то, что никто не застал её в этот момент. Отбросив ненужные мысли, из-за которых теряла концентрацию, девушка направила корабль по нужному курсу и поклялась самой себе больше не пускать в рубку никого, кроме штурманов. Особенно – всяких чувствительных Жанн.

Внутри неприятно зашевелилось сомнение, и невольно закралась мысль: «Большое судно. Оборудованное. Понятно, сороковые годы. Но неужели ни одной шлюпки? Неужели ни одного шанса спастись не было? У Лабеля на корабле сейчас наверняка такое оснащение, что даже кошек вытащить можно. Почему не использовали?»

– Мисс Мельтц! – очнулась рация. – «Гринч» встал на якорь.

– Это его проблемы, – отозвалась Лика. – Держим курс. Если что – ближе к точке начнём обгон.

А сама подумала: «Опять швартоваться не стану, пусть по рации объясняется». И, бросив быстрый взгляд на компас, продолжила рулить.

– Не про эти ли потусторонние силы говорил папа в письме? – шёпотом произнесла Лика себе под нос. – Либо он был слишком суеверный, либо слишком уставший в день, когда «Гринч» затонул. Утонувшие судна остаются на дне. Точно не поднимаются с него и не продаются другим людям, даже после ремонта. Что-то тут не так. Может, там был другой корабль?