Переплётчик

– Так ты платишь за то, что я сохранил тебе жизнь? – разозлился убийца. – Нет у тебя чести!

– Помогите! – завопила книжница.

– Никто тебе не поможет. За тобой долг.

– Я уже всё перевела! Чего тебе ещё нужно?

Ханг ослабил хватку. Его ледяной взгляд пронёсся мимо книжницы и упал на массивную статую за женской спиной. Он двинулся в сторону колосса. Даллис обернулась.

Посреди зала в окружении низких скамеек возвышалась деревянная статуя божества Чонли. Лэй поняла это по драконьей упряжке, за которой восседал могучий повелитель огня и Юга. Выпученные глаза того угрозой рассматривали книжницу. Ханг довольно разглядывал статую, будто и не допускал мысли, что торговка могла сбежать. Та, в свою очередь, старалась не делать глупостей.

– Ты чужая, а потому тебе никогда не понять, какую угрозу Сунь Янсен несёт всему Китаю, – заявил убийца.

– Возможно. Но всю свою жизнь я провела в Чайна-Тауне. И достаточно наслышана от приезжих об ужасах, творившихся за океаном, – объявила Даллис. – Ты, должно быть, не только глуп, но и слеп, раз не видишь, как здесь китайцы величают революционера. Не чудовищем, как ты можешь предположить.

– Он не чудовище. Но у чудовищ предатель перенял язык и культуру. Он – словно жестокая водная стихая, которая норовит поглотить весь мир. Он мрак, хаос. Инь.

Даллис прищурилась, разглядывая пустые глаза Ханга. За маской выражение лица ассасина с трудом угадывалось, но голос его сухим беззвучием разносился по пустой зале.

– Ты ведь сам не веришь в то, о чём толкуешь. Я знаю подобных тебе людей. И твои расчётливые глаза никогда не забуду.

Сзади послышался топот тяжёлых армейских сапог, и Лэй обернулась на мужской выкрик. В глаза бросилась рослая фигура в мундире, следом – взлохмаченные вихри волос и ясные глаза Лафайета.

– Немедленно стоять!

– Лейтенант! – радостно крикнула Даллис и побежала в сторону констебля. Тот украдкой кивнул ей, не отрывая взгляда от преступника у статуи.

– Нет! – снова крикнул Лафайет, когда Ханг попытался обернуться. – Даже не двигайтесь.

– Осторожнее, он управляет металлом, – шикнула Лэй, переступая за спину полицейскому.

Лафайет лишь на мгновение нахмурился сильнее, сбитый с толку, но затем вновь вскинул карабин, когда Ханг шелохнулся.

– Даже не думай! Живо ложись лицом вниз, – скомандовал констебль.

– Даллис!

Лэй обернулась и увидела в тёмных силуэтах двора низкорослую фигуру. Она сразу узнала Юи, спрятавшуюся за деревом. Наконец-то необузданный страх отпустил: старые друзья пришли на помощь, и больше книжнице ничего не угрожало. Она побежала на улицу, пересекая террасу и маленькие лестницы, ведущие во двор. К ней на встречу бросилась подруга. Даже в полумраке было отличимо болезненно бледное лицо встревоженной Юи.

Неожиданно за спиной раздался выстрел, и Даллис в ужасе ахнула, обернувшись. Она по-прежнему видела фигуру констебля, но вот ассасин у статуи распластался на полу. Вокруг его туловища ковролин для подношений скоротечно окрашивался в красный.

– Назад! – крикнул Лафайет. – В кусты!

Пригнувшись, он замахал руками и помчался к девушкам. Только тогда Даллис поняла, что ассасина застрелил кто-то другой. В опаске она принялась вглядываться в кромку крыши, но лейтенант тут же подтолкнул её в спину и потащил в сторону выхода. Петляя в потёмках, трое выбежали на улицу и спешно покинули злачную улицу. Только тогда Юи наконец объявила:

– Мастер нашёлся!

VI

К полуночи небо озарилось ясностью. Облака лениво скатились к горизонту, а улицы покоем заполнила тишина. Влажные мощёные дороги поблёскивали в тусклом свете фонарей. Когда Даллис вернулась после полицейского участка обратно в магазин, то не обнаружила ни снаружи, ни внутри тела пострадавших. Патрульная бригада уже завершила работу. Лишь два секретаря продолжали корпеть над протоколом.

Лейтенант доложил командующему о потасовке на севере квартала, а затем вернулся с Даллис и Юи обратно в лавку. Уставший и потрёпанный перестрелкой Лафайет казался особенно молчаливым. На плоском лице с высоким лбом некогда выразительные глаза ныне казались безжизненными, пусть и офицер украдкой улыбался Даллис.

– Я рад, что вы живы, – тихо вымолвил Дайон, слезая с облучки.

– Спасибо, что не бросили меня в беде, – устало ответила Лэй и приняла сильные руки в доломане, слезая с повозки. – Как вы нашли меня?

– Ваша подруга помогла.

Юи тем временем беззаботно посапывала в купе. Книжница аккуратно похлопала подругу по плечу.

– Я никогда не был в том районе. Мне не удалось бы в одиночку вас найти. – Лафайет снова улыбнулся и кивнул в сторону протокольщиков. – Я закончу с ними. Мастер ждёт вас в лавке.

Даллис заметно оживилась. Позабыв о прачке в экипаже, она рванула к лавке, старательно избегая осколков и прочий мусор. С силой толкнув дверь, торговка залетела внутрь. Меж поваленных стеллажей и разрушенной мебели глаза сразу же узнали сутулую фигуру наставника.

– Мастер! – воскликнула Лэй.

Старик обернулся. Разбитый и печальный, он пошатнулся, когда подопечная обняла его. Но лишь когда мозолистые руки начали поглаживать рыжую головку, Лэй почувствовала себя дома.

– Мастер, как я рада! – она всхлипнула, отстранившись. – Я так беспокоилась! Где вы пропадали?

– Мне пришлось задержаться.

Переплётчик поправил очки и принялся внимательно рассматривать торговку. Тревога тяжёлой печатью легла на смуглое лицо.

– Прости меня, Даллис! Я пытался вернуться раньше, но не мог, – сетовал Мастер.

– Со мной всё в порядке, но вы – вас ищут бандиты. Здесь вам находиться в опасности!

– Я должен был вернуться. Разве я мог оставить самое дорогое в моей жизни?

Даллис запнулась. Печальным взором она обогнула разрушенную лавку и виновато закусила губу. Казалось, будто по крошечному магазинчику пронёсся ураган.

– Простите, Мастер…

Переплётчик шикнул и, вскинув руку, провёл ладонью по щеке Лэй. Улыбка на его лице дрогнула.

– Я говорю о тебе, Даллис.

Позади раздался скрип, и говорящие обернулись. В дверном проёме выросла фигура Юи. Она довольно кивнула и, обняв себя за плечи, начала бродить по магазину.

– Расскажи, что произошло? – спросил Мастер.

И Даллис принялась рассказывать. Поделилась о вооружённых бандитах, разгромивших книжную лавку, о помощи госпожи Ван, о "Цзэгувэнь", что принесла с собой. С ужасом поведала об опасном убийце, умеющем управлять металлом, и, конечно же, упомянула Сунь Янсена, которого отчаянно искали ассасины. Всё это время Мастер внимательно внимал дочери и лишь изредка кивал. Под конец он заявил:

– Значит, всё ещё хуже, чем я мог предположить.

– Да. Они разыскивают вас, Мастер, чтобы через ваш дар уже отыскать революционера.

– Ты им что-нибудь рассказала?

– Ничего. Я ведь ничего и не знала. – Даллис смутилась. – Но Мастер, где вы пропадали эти сутки?

Переплётчик беспокойно бродил от двери к двери, приложив палец к губам. Лэй металась следом за ним.

– Выходит, ты уже всё знаешь, – согласился Мастер.

– А я вот ничего пока не поняла! – крикнула сидящая на сломанном стеллаже Юи.

– Даллис, всё это время меня держали преступники. Полагаю, что они принадлежат триаде, или что-то такое.

– Боже, – пролепетала Лэй и остановилась.

– Они мне ничего не сделали. Лишь не выпускали из комнаты. Но теперь, после твоей истории, полагаю, они пытались сберечь меня от тех убийц, что искали меня.

– Его убили. Или, по крайней мере, ранили. Но он был опасен и очень свиреп.

Юи встала и начала рыться в груде книг, причитая себе под нос. Высвободив один угол от мусора, она начала собирать две стопки. В одну клала целые книги. В другую – пригодные лишь для топки в печи.

Задумчивый переплётчик скрылся в мастерской. Он то и дело хмурился, суетливо потирал очки и с опаской оглядывался в сторону самой лавки. Даллис неустанно следовала за ним, будто боялась вновь потерять. Наконец старик уселся за переплётный станок.

– Мы можем попросить помощи у лейтенанта. Он может спрятать нас где-нибудь, пока всё не уляжется, – выдала Лэй, с беспокойством рассматривая интролигатора.

– Даллис, послушай…

Мастер запнулся и встал, а затем придвинул к своему стулу табурет и похлопал по мягкой обивке. Торговка послушно села напротив старика.

– Даллис, – переплётчик с особой тщательностью подбирал слова, – сейчас настали времена – смутные и пугающие. Очевидно, что в такую пору самым разумным будет прятаться. Но не нам.

– Мастер…

– Нет, Даллис, выслушай. – Мастер поднял ладонь. – Наша трусость может дорого обойтись.

– Вы так говорите, будто от нас что-то зависит, – возмутилась Лэй.

– От нас в том числе.

– Судьба Сунь Янсена? Вы ведь о нём говорите?

– Нет, – с нажимом ответил Мастер и привстал. Прищурившись, он поднял один палец. – Я говорю о судьбе всего Китая.

Даллис в изумлении раскрыла рот. Она разглядывала рассечённое морщинами и выпуклыми родинками лицо переплётчика, прислушивалась к ребристому тенору и гадала, о чём толковал наставник. Но в его глазах искрилась вовсе не авантюра, а решимость. Только тогда Лэй убедилась, что Мастер не лукавил.

– Настало время раскрыть тебе мой главный секрет, – заявил старик, понизив голос. – Секрет предсказания.

Он поднялся на ноги и поманил Даллис во двор. Бросив через плечо выжидающий взгляд, Мастер дотянулся до лампы на стене и заглушил фитиль. Крохотный склад погрузился во мрак. Звёздное небо прикрыла плотная парусина. Даллис судорожно вздохнула. Раскрытые глаза ничего не видели, будто вмиг ослепли. Она вздрогнула, когда переплётчик взял её за руки.

– Слушай, Даллис, внимательно. Ты прекрасно знаешь, что у подобных мне нет судьбы. Люди моего ремесла не носят имени; мы не заводим семей и друзей. Многие становятся аскетами, иные – прячутся от тех, кто охотится за их даром. Мы, переплётчики, жнецы судьбы: вместо кос мы носим за пазухой кисти и раскрываем будущее – осознанно или нет. Иногда мы узнаем будущее тех, кого никогда не встречали. Иной раз – злым роком – узнаём печальную участь дорогих нам людей.

– Именно поэтому вам запрещено с кем-либо сближаться, – добавила Даллис.

– Верно, – согласился Мастер. – Мы видим будущее во снах и в видениях, мы молим о них у Вселенной и непременно получаем ответ. Иногда Вселенная сама является к нам.

Переплётчики никому не подчиняются, но и у нас есть правила, которые нужно соблюдать. И одно из них, самое важное – баланс. Как правило, чтобы его сохранять, необходимо соблюдать нейтралитет. Именно это правило я и собираюсь нарушить.

– Как? – тихо спросила книжница.

– Мы – помощники судьбы, Даллис. Неспроста я говорю это именно тебе.  Наша работа заключается в том, чтобы…

В темноте раздался скрип, а затем волна тёплого света разлилась по двору, освещая беседующих. В дверном проёме показалась фигура Дайона.

– Вот вы где, – сухо заметил лейтенант. – Я уже решил, будто вы снова пропали.

Огорчённый Мастер отстранился от Даллис и последовал в лавку, сунув руки в карманы. Лафайет проводил его виноватым взглядом.

– У вас всё в порядке? – в голосе констебля тяжёлым созвучием заиграла тревога.

– Да. Просто устали. Выдался слишком долгий день, – ответила Лэй. – Слишком.

Когда торговка вернулась в магазин вместе с лейтенантом, то обнаружила среди разрушенной мебели покупательницу. Высокая и худощавая женщина что-то старательно выискивала среди груды книг. Аккуратно причёсанные волосы серебрились к концам, на покатых плечах блестел шёлковый танчжуан. Из такого же материала было сотканы широкие брюки.

– Я могу вам помочь? – спросила Даллис.

Незнакомка обернулась. Покрытые лаком и разделённые прямым пробором волосы таинственно блестели от висков и ниже. На костистом лице с крепкой челюстью едва ли проглядывались морщины. Но несмотря на широкий нос с горбинкой, тонкие вытянутые губы и огрубелую кожную пигментацию госпожа производила впечатление богатой феодальной владычицы. Особенно Даллис пригляделись лисьи глаза с приподнятыми внешними уголками. Помимо прочего, слишком броским смотрелся марафет незнакомки: прямо под скуловыми костями до уголков губ нижнюю от верхней части лица отделяла светлая линия, словно жвалы. Челюсти покрывал плотный слой краски слоновьей кости, и помада алела только на нижней губе. Госпожа окинула торговку холодным взглядом.

– Боюсь, вы не сможете мне помочь, – бросила покупательница с заметным акцентом.

Хлёсткий взгляд той пронёсся по лавке и задержался на растерянном переплётчике. Лэй нахмурилась, покосившись на лейтенанта Лафайета. Она заметила, как под кителем напряглись широкие плечи. Наконец, незнакомка, снова окинув недовольным взором всех присутствующих, заговорила на кантонском языке:

– Меня зовут Мэйли, и вы пойдёте со мной, Мастер. Мятежник уже ждёт вас.

Даллис, разобрав язык, на котором говорил почти весь Чайна-Таун, шагнула вперёд, но наставник, не глядя, вскинул руку, тем самым остановив ученицу. Осторожным взглядом он пробежался по Дайону и Юи. Затем, неуверенно кивнув, ответил:

– Я готов.

VII

Боль. Она заливает жилы и обволакивает мускулы, прикрывает глаза, не давая пролиться слезам, и закупоривает глотку, преграждая выкрикам воли. Но и её можно обуздать. Поначалу, стоит лишь коснуться, как кожа начинает полыхать и щипать. Потом, когда мышцы воссоединятся с мукой, то агония становится терпимой. Она жжётся, но уже не снаружи – внутри. Греет грудь своим огнём, придаёт сил. И нестерпимо хочется поделиться ею с другими.

Ты обуздал боль. Или она обуздала тебя?

Влажной бороздой пульсирует в груди шрам. В том – клокочут отголоски давно утерянного. Впереди зернятся лучи солнца, обволакивают бледное лицо и робкую улыбку. Глаз не видно – пряди тихими тенями пританцовывают на скулах. Вот кожа перестаёт жечься – лёгкое касание ледяных пальцев. Запах морозный и вязкий. Пахнет улуном, северными пиками Тайваня. Там болит меньше. Жжёт слабее. Почти не слышно. Аромат навсегда утерянного покоя.

Пальцы выскользнули из рук. Тени рябью пробегают по лицу. Волосы не дают разглядеть глаза. Уста распахнуты – оттуда предательски доносится молчание. Боль сжимает новыми тисками. Прикрывает взор и закупоривает глотку. Становится невыносимо жарко. Разит огнём. Пахнет криками. Лицо впереди хмурится. Улыбка вянет – губы раскрываются, но ничего не слышно. Но ты заведомо знаешь, что произнесли тогда уста.

Кожа рвётся – прилипла к боли. Мышцы волокнами отходят от костей. Застывший крик обуял грудь. Боль никуда не уйдёт. Ты знаешь это. Знаешь её имя.

Вина.

Ханг открыл глаза, и тотчас из его груди вырвался стон. Бок кольнуло жаром, и в мыслях вспыхнули огни минувшего вечера. Ещё сутки прошли. Скоро Сунь Янсен покинет Америку, а там убийца его уже никогда не достанет. Опустив голову, Ханг осмотрел рану. Пуля, очевидно, прошла навылет, на бинтах темнела кровь. Но сам ассасин оказался привязан к стулу. Тугие верёвки стягивали кисти, предплечья и грудь, даже ноги. Более того, Ханг оказался обезоружен. Металлическую маску, и ту сняли.

Он осмотрелся. Пустая комната клеткой стесняла надежду. В ней ничего не было, кроме стула, на котором сидел пленник, и штукатурки на стенах. В нос ударил смрадный запах сырости. Ханг размял шею и огляделся. Услышав шаги, обернулся и заметил краем глаза металлическую дверь. У той заскрипела задвижка, и на полу расплылся свет. Вот он выход. Нужно было только дотянуться до выхода.

– Он очнулся? – раздался голос за стеной.

– Да.

– Открой.

Из-за спины невольника раскинулся свет, по плечам вскользь пронеслась тень. Тяжёлые шаги вошедшего замерли на половине пути, но следом продолжили вырисовывать круги по комнате – с пленником, безусловно,  играли. Ханг чувствовал, как с каждым стуком сапог в жилах закипал гнев.

– Давай быстрее, у меня нет столько времени ждать, – буркнул он.

– И куда же ты торопишься?

Перед взором выросла фигура. Вкрадчивый голос принадлежал плотному коммерсанту со смуглой кожей и узловатыми руками моряка.  Ханг сразу узнал в нём контрабандиста, что привозил товары и мигрантов из Китая. Это же подтверждал богато вышитый наряд. Незнакомец деловито выхаживал неподалёку от пленника. Отсутствующий глаз, очевидно, прикрывала накосо перевязанная бандана. Однако ему это вовсе не мешало с предельной тщательностью рассматривать убийцу.

– Я знаю тебя, – огрызнулся Ханг.

– Вот как? – преспокойно ответил контрабандист. – Стало быть, мне не нужно представляться?

– Вы, подстилки предателя, все на одно лицо. И имя.

– В предателях числятся как раз-таки те, кто охотится за нашим освободителем.

– Не строй из себя патриота. – Ханг выпрямился, и в боку тотчас отдало болью. – Разве не тебе подобные похищают наших мигрантов и сдают их в рабство, а девочек в публичные дома? Разве твои богатые одежды куплены не за деньги, заработанные на продаже опиума?

– Это исповедь?

– Тебе бы не помешало покаяться перед скорой гибелью.

– Не перед убийцей, – усмехнулся незнакомец.

Он мотнул головой в сторону двери, и один из присных принёс второй стул. Тюремщик деловито уселся, поправив широкий кушак. Его безмятежное выражение лица злило Ханга и тревожило одновременно.

– Моё имя Лонгвей, и я хочу предложить тебе богатства. За определённую услугу, разумеется.

– Я не беру заказы.

– Но ты ведь наёмник? Убийца?

Ханг не ответил. Хуацяо кивнул.

– Я знаю, что в отличие от твоего отца, ты охотишься за Сунь Янсеном ради величия своего клана. Ради того, чтобы выжить. – Лонгвей воинственно поднял кулак. – Каким бы сильным не был клан убийц, против всех триад Сан-Франциско вам долго не выстоять.

Ханг, задрав одну бровь, наблюдал за бугристой рукой моряка, будто в сжатом кулаке пытался отыскать истину. Неспешная речь тюремщика дрожью отдавала внутри самого ассасина.

– Если примешь моё предложение, то взамен получишь ещё легион солдат и несметные богатства.

– Я не предам своё дело, – наконец заявил наёмник.

– Я предлагаю иное, – ответил Лонгвей и придвинулся ближе. Тут-то единственный глаз и заискрился. – Заменить имя Сунь Янсена на его заказчика.

– Не представляю, кто заказал его.

– Нет, знаешь.

– Нет, – громче бросил Ханг. Он недоумённо наблюдал за контрабандистом, не веря в серьёзность сказанных слов.

– Знаешь, – тише, но с нажимом повторил хуацяо.

– Ты хочешь убить императора? – холодно спросил Ханг.

На смуглом лице Лонгвея промелькнула улыбка. Поначалу робкая и неуверенная, после она хищно растянулась до самых ушей.

– Как бы мне не хотелось в этом признаваться, но ты переоцениваешь мои силы, – ответил Ханг.

– Я знаю, что ты владеешь магией металла. – Лонгвей поднялся со стула и вновь принялся бродить вокруг заключённого. – Знаю, что твой клан пользуется превосходной репутацией в кругах династии. А ещё знаю тех, кто поможет тебе близко подобраться к императору.

– И сколько, по-твоему, стоит его жизнь? У тебя нет столько золота.

– Я буду платить не золотом.

– Чем же?

Это была самая безумная беседа в жизни Ханга, и лишь боль свидетельствовала о том, что он не спал. Коммерсант подошёл ближе к убийце и, оёршись одной рукой на подлокотник, нависнул над ним. Ассасин стойко выдержал его пытливый взор. Глаз Лонгвея зажегся ещё ярче, и губы раскрылись в улыбке пошире.

– Кораблями.

Золотистый зрачок мешкал по глазнице, прыгал от одного уголка века в другое и рассыпался на лице Ханга. Загадочная улыбка дрогнула, и контрабандист заговорщически продолжил:

– Я заплачу флотилией. Один фрегат, три шхуны и с десяток кечей. Хватит, чтобы бороздить моря и разбивать корабли метрополий.

– Едва ли, – злобно бросил Ханг. – Так ты пират?

– Пираты не хуже убийц.

– Я отказываюсь.

Лонгвей устало вздохнул и отстранился. По его лицу пробежала тень. Должно быть, отказ от столь щедрого предложения смутил его куда сильнее, чем предполагал Ханг.

– Я всегда довожу заказ до конца.

– Подумай ещё раз, – добавил контрабандист. – Выбора у тебя не так много. Или ты согласишься, или я…

Преступник запнулся. Металлическая дверь скрипнула. Помимо света, в комнату проник суетливый гул за стенами. Говорящего убийца не видел, но взволнованный голос рябью заполнил камеру.

– Пришли! – крикнул дозорный. Его тень тут же скрылась за проёмом. Контрабандист усмехнулся, покосившись на Ханга, но убийца отчётливо видел за улыбкой страх.

– За тобой явились, – объявил Лонгвей.

– Развяжи меня, и я тебя пощажу.

Плотный моряк ловким движением достал из-за пояса наган, и смертью испустил боевой взвод прямо перед носом Ханга. Тот ещё никогда не видел подобных револьверов. Тюремщик предусмотрительно отошёл на несколько шагов, чтобы ассасин не смог коснуться металлического корпуса. Однако чёрная дыра в дуле зияла прямо у лба пленного.

– Со мной покончено. Но я могу забрать тебя с собой.

Ханг на это ничего не ответил. Ему не впервой было заглядывать в пороховое жерло орудий, как и выслушивать угрозы о собственной кончине. Ассасин перевёл недовольный взгляд с пистолета на контрабандиста.

– Тогда не тяни.

Лонгвей прищурил единственный глаз. Квадратная кисть напряглась у приклада. Ханг бездумно затаил дыхание. Момент затих. Оставалось лишь гадать: окажутся ли его люди быстрее решимости коммерсанта. Монотонной дробью пульс отдавал в висках, и со скрежетом грудь опала при выдохе. Всё это время контрабандист не моргал. Кисть его слилась с рукоятью нагана, а тело словно налилось свинцом. Крутые плечи слегка приподнялись, и Лонгвей, порывисто вздохнув, опустил руку.

– Не время. Быть может, ты ещё передумаешь.

– Не передумаю.

Тюремщик наспех спрятал револьвер за поясом и поспешил к двери. Из-за спины Ханга раздался его голос:

– Скоро ты усомнишься, на правильной ли стороне находишься.

После удаляющаяся рысца слилась с суетливым гомоном, а Ханг наконец попытался угадать, где же его пленили. Безуспешно. Он сжал кулаки и всеми силами попытался освободиться от пут. Пальцы рук болезненно потемнели. Широкая бечева жёстким ворсом царапала кожу. От усилия убийца упал навзничь, и из уст вырвался скупой стон. Боль под рёбрами напомнила о потере крови, но Ханг всё равно разозлился на свою беспомощность. Один провал за другим. Видел бы его отец.

Видел бы его отец.

– Далеко ты так собрался?

Ханг закусил губу, отличив насмешливый голос Шилина. Запрокинув голову, увидел его худощавую фигуру. Следом – когда тот снял маску, – и хитрое лицо.

– Видел бы тебя отец. – Шилин махнул рукой и уселся на корточки, принявшись распутывать убийцу. Сперва развязал ноги, следом – руки. – Не волнуйся. Мы ему об этом не расскажем – тактично умолчим.

– Я не боюсь его, – огрызнулся Ханг и медленно поднялся на ноги.

– Зато я боюсь.

Теперь лицо дяди помрачнело, и он с беспокойством оглядел кровавое пятно на рубашке наёмника. В дыре с обгоревшими краями мелькнули грязные бинты. Шилин положил руку на плечо племянника.

– Ну как ты?

– Я в порядке. Нам нужно найти предателя.

Ханг выпрямился и направился к двери, стараясь не гримасничать от боли. Но с каждым проделанным шагом невольно между бровями пролегала морщинка.

– У меня есть новости, – задорно объявил Шилин. – В Чайна-Тауне начался настоящий хаос. Банды, покровительствующие Сунь Янсену, упрятали его.

– Разве это хорошие новости?

– Да. Потому что мои люди кое-что узнали.

Ханг продолжал идти, пока дядя не остановил его, выставив руку перед грудью. Ассасин недовольно хмыкнул.

– Переплётчик предсказал судьбу Сунь Янсена.

– Как? – удивился Ханг. – Откуда ты знаешь?

– Одна секта, прибывшая с Гонконга, изловила предсказателя. Я заслал туда своего человека. Переплётчик, оказывается, ясно ни о чём не говорит, но по его пророчеству можно узнать об успехе нашего задания.

– Тогда не томи.

Шилин загадочно улыбнулся, и на щеках заискрились лукавые ямочки. Тонкие брови заговорщически вспорхнули.

– Через два дня Сунь Янсен не пересечёт ни одну американскую границу. Это значит, что он останется здесь.

– Надолго ли?

Ханг заметно оживился. Хмурое лицо прояснилось, разгладилось, будто теперь боль не донимала убийцу. Шилин усмехнулся и протянул племяннику его металлические браслеты, перчатки и – самое главное, – маску, которую ассасин тут же надел.

– По крайней мере, мы выиграли немного времени.

– Нужно вернуться к грандмастеру, – буркнул Ханг, облачаясь в амуницию.

Он широким шагом двинулся к выходу. В узком коридоре дюжина наёмных убийц терпеливо выжидали командиров, выстроившись в одну шеренгу. Миновав лестницу, ведущую на небольшой склад, ассасин услышал звон колоколов, что гремели наперебой с тифонами. Он замедлился. Только сейчас до него дошло, что Лонгвей держал его в подвале неподалёку от бухты.