Орден Белобога

Да, она всю жизнь провела в деревне, и в посад ездила только будучи маленькой, да в

одиннадцать зим, когда Лесьяр привез ее на подтверждение чертога. Неужели она не замечала

за собой дикости и неотесанности? В школе на это вроде никто не жаловался… Ну, кроме

Власты, но та поначалу цеплялась ко всем. Да, Ведагор учил ее меньше силой разбрасываться, а

взор внутренний держать в узде, но он никогда не выражался так грубо. Лада шла дальше и

дальше, утопая в своих мыслях, и не обращая внимания на то, что ее окружало.

Почему ее вообще так волнует мнение Ворона? Кто он ей? Да никто. Но его присутствие, его

слова и манера держаться ужасно злили Ладу. А может, все объясняется проще? И ей просто

неприятно, что кто-то может не восхищаться ее силой, а напротив, бояться и даже презирать?

Позади хрустнула ветка, и Лада в раздражении развернулась. Уж хоть сейчас можно было

оставить ее в покое? Или, по крайней мере, держаться чуть поодаль? Но вокруг не было никого

– лишь деревья чуть скрипели на ветру. Лада оглядела лес. И раздражение как-то разом

схлынуло. Что-то она совсем далеко забралась. Пора возвращаться. Она не спеша двинулась

обратно, продолжая размышлять. Однако на этот раз часть ее внимания оставалась здесь, в

лесу. Что-то изменилось. А что, девушка пока понять не могла…

На самом деле Лада понимала, почему ее так задели слова Ворона. Она никогда не позволяла

себе раньше так выходить из себя, как это произошло давеча. На кончиках пальцев, будто вода, скопилась магия. Ей чудилось, что она могла повелевать ветром, землей и водой. Так их не

учили колдовать волхвы. Так ее не учил колдовать Лесьяр. И Ладе было стыдно, ей казалось, что

Ворон увидел что-то такое, чего никто еще в ней не наблюдал – даже сама Лада. Что-то

сокровенное, тайное и стыдное. Потому ей так неприятны были его слова. С облегчением

выдохнув – она поняла причину своего гнева и обиды – она неспешно наколдовала светящийся

шар и пошла пободрее.

Поймав себя на мысли, что ускорила шаг, девушка обернулась. Никого. Легкий холодок

пробежал по спине. Лада, продолжая идти, чуть напряглась внутренне. Что-то неуловимое глазу

угрожало ей – и это почуяло тело. Только вот что это было и как спастись, пока было не ясно, поэтому девушка не останавливалась. Конечно, дом далековато, но чем больше она пройдет, тем

ближе к дому и дедушке будет. Позади вновь хрустнула ветка, и Лада резко обернулась. Темная

тень метнулась от одного ствола к другому. Лада на мгновение застыла, задержав дыхание. Вряд

ли Ворон стал бы от нее прятаться, да и человек не стал бы бояться хрупкой девушки, а значит

это был не человек. Она медленно зашагала дальше, то и дело оглядываясь. Существо – кем бы

оно ни было – продолжало следовать за Ладой. Оно шныряло между темных стволов деревьев, и поблескивало жутковатыми глазами.

Лада вышла на небольшую поляну, остановилась и постаралась дышать глубже. Скорее всего, это нечисть, которой в последнее время развелось в их краях. Ничего, справится. Лес поможет.

Лада наколдовала еще четыре шара, и вся поляна озарилась чародейским светом. Девушка

открыла суму и принялась перебирать все, что там было, продолжая часто оглядывать мрак

вокруг поляны. Так, Зерцалица, сон-трава, берестяная книжечка с Ладиными заметками, все не

то… Вот оно! Мешочек с одолень-травой. Как он оказался в ее сумке, Лада не помнила. Но при

ее любви к травам и природе это не было удивительным. Она наскоро протоптала себе

небольшой круг и высыпала одолень-траву тоже – кружочком. Надолго это нечисть не задержит, даже если это кто-то мелкий, но даст время придумать, что делать дальше. Убрав мешок и сняв

варежки, Лада уселась внутрь круга и прикоснулась – не без внутренней дрожи – к снегу, прося

лес показать того, кто затаился сейчас в темноте. Лес отозвался, открывая Ладе темный и

плотный сгусток силы. Гораздо больше ауки… Но точнее не разглядеть… Нечисть она по-прежнему плохо наблюдала внутренним взором, и сейчас не стала тратить время и силу.

Вынырнула и принялась плести защитное заклятие. Когда оно было готово, Лада накинула на

себя едва заметную мерцающую сеть, и стала думать да вспоминать. Леший бы уже давно

морочил ей голову кошмарами. Аука бы заводила дальше в лес, не позволяя уйти. Волколак

напал бы сразу – эти терпением не отличаются. Самодивы, русалки, полудницы и ночницы, – все

эти создания были привязаны к месту. Кто же это? Быть может, кикимора? Только болота рядом

не было, а Лада знала, как эти духи любят топи. Или мара? Но опять же – им нужна была вода, далеко от нее они не уходят. Вдруг тень метнулась на поляну, но зашипела при виде света

огоньков и скрылась за деревьями. Сердце у Лады отбивало неровный ритм, страх сковывал. Она

не успела рассмотреть, что это было, но вряд ли оно так споро выскочило на поляну, чтоб

побеседовать с девушкой. Нельзя было долго сидеть на месте – с наступлением ночи такие

существа становились лишь сильнее. Но как ей идти к дому? Она умела перемещать заклятие

безмолвия, но щит могла лишь расширять… Лада пыталась придумать выход, но ее сбивал с

толку страх – казалось, он проникал в мысли, под кожу, в вены и отравлял все тело Лады, заставляя ее цепенеть и дрожать. Она изо всех сил пыталась сохранять ровное дыхание, но оно

все чаще сбивалось. Она не помнила, когда в последний раз так сильно страшилась чего-то или

кого-то. Тем более в родном лесу.

Глаза ее неотрывно смотрели на темноту леса, то и дело ловя жуткий отблеск в глазах

неведомой нечисти. Лада вновь полезла в суму, огромным усилием воли заставляя себя

пошевелиться. Достала Зерцалицу. Ох, вряд ли та сейчас поможет… Но нужно было испробовать

все. Девушка открыла зеркальце и, не дожидаясь появления духа, с трудом проговорила:

– З-зерцалица, с-спаси меня… Я в лесу, тут какая-то н-нечисть…

Не дождавшись ответа, Лада выронила зеркальце на снег. Ее поразил собственный голос: жалкий, дрожащий, почти плачущий.

Ей необходимо было успокоиться. Лада с силой помотала головой, сжала зубы. Заставила себя

прикоснуться к лесу, но смотреть в сторону неведомого духа не стала. Простерла взор дальше, распугала ночных птиц, и попросила их подать весть Лесьяру. Но и внутренний голос сбивался, словно Лада вышла на лютый мороз. Она не знала, получилось ли у нее донести свою волю до

пернатых. Она пыталась найти Ворона – быть может, он не ушел далеко, но тут дух метнулся на

поляну второй раз. Лада закричала от неожиданности и страха. Защитное заклятие дрогнуло, но

выстояло, а неведомая тень, поблескивая глазами, вновь укрылась в темноте леса. Лада

всхлипнула. На этот раз она чуть лучше рассмотрела нечисть, но та была до того расплывчатой, будто лужа растеклась. Черная, мохнатая, с жуткими мелкими зубками.

Девушка вновь обратила внутренний взор на лес. "Спаси, спаси, спаси", – только и повторяла она

мысленно. Ни на что другое сил не было. Ее словно окунули в прорубь зимой – все тело было

сковано, купол защитной сети начал мерцать, будто у девушки не хватало сил его поддерживать.

"Как глупо попасться в сети существа, которое ты даже не смогла распознать", – подумала Лада.

И вдруг…

Тихое мурлыканье раздалось откуда-то со стороны деревни. Легкая песенка, простая мелодия, от

которой Ладе стало еще страшнее. Она изо всех сил зажмурилась, умоляя себя, Явь, Навь и

богов, чтоб ей это послышалось, но… Мелодия сменилась на добрый мотив, от которого ноги

Лады стали сами собой притоптывать. И вдруг оцепенение стало уходить.

– Это, по-твоему, помощь? – тихо прорычала она, обращаясь к лесу.

Тело, словно оттаивая, снова ей повиновалось. Она потерла ладони друг о друга. Наскоро

поправила защитное плетение.

– Лада-Ладушка, Лада-голубушка, – промурлыкал голос, и из-за деревьев показалась черная

усатая морда. – Не грусти, красавица, не кручинься, доченька. Кот Баюн пришел, кот Баюн с

тобой!

– Доброй ночи тебе, уважаемый, – вежливо поздоровалась Лада, окончательно смиряясь с

помощником, который пришел на выручку. С помощником, который мог убить ее вместо

неведомого сгустка нечисти.

– Как отрадно встретить тебя в лесу, кот Баюн.

Кот вышел на свет, подошел близко к Ладе и уселся прямо перед ней, обернув огромный

мохнатый хвост вокруг лап. Несмотря на то, что чародейка заслуженно опасалась этого

существа, не отметить его красоту было бы странно. Острые большие уши, желтые медовые

глазища, белые усы, которые торчали в разные стороны, шелковистая, черная, как смоль, шерсть, и черный нос, забавно подергивающийся, когда Баюн принюхивался. Во всем облике

кота было столько изящества и осознания собственной силы, что им невозможно было не

любоваться. Вот только Лада понимала, насколько опасно попадать под очарование Баюна.

– Ты чего это, Ладушка, защищаться от меня вздумала? – прищурил он желтоватые глаза. -

Негоже так себя вести, некрасиво.

– Что ты, – изо всех сил сохраняя спокойствие, отвечала Лада, – от тебя мне и в голову не придет

защищаться. Только вот нечисть какая-то навредить мне хочет.

Баюн мгновение пристально смотрел девушке в глаза, затем лениво встал и чуть прошелся по

поляне. Движения его были неторопливы, глаза чуть прищурены. Но вдруг он резко прыгнул к

деревьям и зашипел. Лада не видела его морды, но и от шипения стало не по себе.

– Мряка, – проговорил кот.

– Будь здоров, – вежливо отозвалась девушка.

– Куражиться вздумала? – встопорщил усы Баюн, резко разворачиваясь. – Вот и помогай после

такого смертным!

– Что ты, что ты, – испугалась Лада, – я просто не расслышала…

– На ухо туговата? – наклонил голову Баюн, все еще обижаясь. Сейчас он напоминал Ладе кота-коловерши из школьной деревни. Только коловерши сильно навредить не мог, а если рассердить

Баюна, можно никогда не вернуться из леса.

– Мряка – это мерзость такая навья, – все же нехотя пояснил кот, – словно тень черна, словно

кикимора кровожадна. По лесу носится и нападает. Страхом пугает, кровь в жилах стынет из-за

нее. Как запугает до полного оцепенения, так присасывается.

Лада прижала руку к груди – так вот откуда этот дикий страх, вот почему так сложно было

соображать. Она никогда раньше не слышала о таком существе. Но в этом лесу, кроме Лешего, болотника да пары кикимор почти никого отродясь не водилось. Баюны тоже жили севернее.

– Ты прогнал ее? – осторожно спросила Лада.

– Отпугнул временно, далеко вряд ли уйдет, коль свежую кровь почуяла,– усевшись на снег, проговорил Баюн.

Он принялся мыть шерсть за ушком, изредка поглядывая на Ладу. Как себя вести девушка

вообще не понимала – сердце все еще колотилось, она боялась Баюна, и не знала, далеко ли

ушла мряка, и можно ли снимать защиту.

Она хотела уже было спросить кота – благо тот выглядел не сердитым, но тут раздались шаги и

скрип снега. Из-за деревьев вышел Лесьяр и Ворон. Дедушка цепко оглядел поляну и сразу же

проговорил:

– Приветствую тебя, Баюн Батькович, как здоровье?

– Лапы ломит, сыро нынче, – лениво отозвался кот, однако во взгляде его читалось любопытство.

Лада встала. Только сейчас она поняла, как сильно замерзла, сидя на снегу. Она хотела

предупредить дедушку о мряке, но тот едва заметно махнул рукой и продолжал:

– Вижу с внучкой с моей познакомился. Хорошая она у меня ведунья.

– Не знакомился я вовсе, – продолжая умываться, протянул кот, – тебя да ее в Березовой пуще

давно знают.

Ну точно, Лада была права – кот из мест чуть севернее. Березовой пущей звалось селение, ближайшее к Ладиной деревне. Отчего там знают ее да дедушку девушка не знала.

– Помощь Ладе была нужна, она лес попросила, – промурлыкал кот, потягиваясь и неотрывно

глядя на Лесьяра, – вот я и пришел на выручку.

– Помощь? – спросил Ворон, но Лесьяр перебил его громко:

– Благодарствую, – он поклонился, – не угодно ли тебе принять в дар от нас лепешки ржаные да

свеклы вяленой?

Баюн усмехнулся, неспешно подошел к ближайшему дереву и принялся точить внушительные

коготки. Лесьяр терпеливо ждал. Наконец кот развернулся мордой к колдуну и обронил:

– Что ж, давай их сюда.

Лесьяр достал из сумы подношение, сделал несколько шагов и аккуратно положил угощение на

снег. Баюн набросился на еду, словно она была живой добычей. И принялся жадно есть.

Дедушка быстро подошел к Ладе.

– Тут мряка какая-то по лесу бродит, это с ней мне Баюн помог, – быстро прошептала девушка, -

надо защиту на вас накинуть…

– Не нужно, – покачал головой Лесьяр, – давай-ка к дому идти.

– Но…

– Хоть сейчас не спорь, – зашипел дедушка, взглядом показывая на кота.

Лада кивнула, и Лесьяр подвел ее к Ворону, жестом велел тому поддерживать девушку. Лада

дрожала от холода и сырости, но страх вроде ушел. Ворон крепко взял Ладу за локоть одной

рукой и приобнял за плечи другой. Лесьяр повернулся к Баюну:

– Благодарствую, Баюн, за помощь моей внучке. Мы отправляемся домой. А тебя приглашаю

зайти завтра вечером, у нас будут блинчики.

Баюн, у которого морда была малиновой от свеклы, сверкнул глазами и промурчал с набитым

ртом:

– Да уж, вяленой свеклы все одно маловато за спасение Ладушки. Так и быть, загляну на

огонек…

Лесьяр еще раз поклонился, Ворон с Ладой повторили за ним, и они втроем поначалу медленно, а затем чуть не бегом отправились в деревню.

***

Власта поднялась рано – ей нужно было проведать брата. Накануне она сплела для него

несколько заклятий, и опасалась, что сам он не проснется. И чтоб не гневить Гордияна, который

не любил опозданий, девушка решила подстелить соломки. Она потянулась и села в кровати.

Новоиспечённые чернобожники ещё спали. Девушка зевнула, встала и принялась не спеша

одеваться, стараясь никого не разбудить – доброта тут была ни при чем, ей просто не хотелось

рано утром говорить ни с кем из этих людей – она тихо шмыгнула за дверь и поднялась к брату.

Проверив свою тайную защиту на соседней комнате, она довольно кивнула и уже направилась

было разбудить Нерослава, как услышала шаги на лестнице. Увидев Милонегу, которая

поднималась наверх, Власта с удивлением уставилась на девушку – в такую рань обычно все

спали.

– Утро доброе, – улыбнулась та.

– Это навряд ли, – скорчила рожицу Власта, – что-то случилось?

– Нет, просто шла к Нерославу, – продолжала улыбаться девушка.

Власта оглядела ее с ног до головы:

– Это зачем ещё?

– Проведать хотела, – пожала хрупкими плечами Милонега. – Он добр ко мне, в отличие от

многих других. И не смотрит на то, что у меня…ну…что я…

– Не ведьма, – подсказала Власта.

Девушка вспыхнула, но возражать не стала, просто чуть опустила взгляд. Но Власта поняла, что

ее слова рассердили дочь купца.

Милонега была очень красива: ясные голубые глаза, светлые волосы, милое личико и хрупкая

фигурка. У нее был открытый чуть удивленный взгляд, будто все в этом мире ее поражало. На

самом деле Власта ни разу не видела, чтоб ее кто-то обижал или относился с презрением из-за

отсутствия магической силы. Парни так и вовсе пытались ухлестывать за дочкой хозяина – сила

силой, а такой терем был признаком богатства. Да еще и красота прилагается – чем не невеста?

Девушка бралась за любую работу, старалась быть поближе к Златославу и Гордияну, словно

надеялась заразиться магией от волхвов. Она была кроткой, приветливой со всеми и очень

отзывчивой к просьбам и поручениям. Однако Власта ей не верила. Возможно, виной тому была

красота Милонеги, и ее хрупкость, которой зачастую не хватало самой Власте, хотя в этом

чародейка Макоши не призналась бы и самой себе. Но дело было не только в этом. Она не

верила купеческой дочке, потому что видела все уловки и хитрости, которые та применяла.

Власта сама частенько этим пользовалась, чтоб расположить кого нужно к себе. А потому знала -

у Милонеги свои желания и планы, и верить ее прекрасным голубым глазам не стоит. Конечно, ее лицо, волосы, фигура, – вся ее наружность располагала к себе. Ее хотелось защитить, обогреть и утешить. Власте с этим повезло меньше – при всей ее красоте, к утешениям она явно

не склоняла. Но обычно она знала, как и с кем нужно себя вести – эту науку мать вдолбила в нее

с детства. Девушка знала, с кем надо быть кроткой, разрешая себя победить, а с кем властной —

словно оправдывая свое имя. Практически всегда она умела добиться своего, заворожив другого

человека, особенно, если этот человек мужчина. Вчера вот только осечка вышла с Видбором.

Власта нахмурилась от этих воспоминаний и от того ее голос прозвучал резче, чем она хотела:

– Он спит ещё, а как проснется – уедет с Гордияном.

Милонега чуть поджала губы. Ее светлые глаза встретились с темно-зелеными глазами

чародейки Макоши. Власта знала, что и Милонега понимает ее лучше, чем другие девушки. Она

чуть забавлялась от того, что купеческой дочке сейчас так хотелось показать свое истинное

лицо, но та сдерживала себя. Вновь вспомнился Видбор – интересно, он вчера чувствовал то

же?

– Ясно, что ж, пойду накрою ему завтрак.

– Благодарю, это было бы чудно, – кивнула Власта и отправилась будить брата.

***

– Если б не ты, я бы так не отдохнул, – благодарил сестру Нерослав, – и спасибо, что разбудила.

Сама-то небось не отдохнула?

– Отдохнула, – отмахнулась Власта, – не переживай.

– С комнатой вчера трудностей не было?

– Кстати были, – усмехнулась девушка и в красках рассказала брату обе сцены.

Нерослав, умываясь, слушал внимательно и иногда фыркал – когда Власта описывала

выражение лица Горяны или Видбора, выследившего сестру.

– Представляешь? А казался таким вежливым, – закончила девушка.

– Власта, то, что он не стал с тобой в игры играть, не делает его невежливым, – пожал плечами

Нерослав, – комнату же он позволил запечатать.

– Вот так и знала, что ты на его стороне будешь! – возмутилась она, вскакивая с табурета, на

котором сидела. – Это было некрасиво.

– Ну прости, – улыбнулся юноша, – просто Видбор оказался умнее тех, кто тебе раньше

встречался.

– Бывали колдуны и поумнее его, – скривилась Власта, досадуя, что брат не поддержал ее. -

Ничего, сегодня еще разок попробую. Поблагодарю за вчерашнюю милость.

Слово «милость» она сказала с такой гримасой, что Нерослав рассмеялся:

– Не лучше ли быть собой?

– Вот уж нет, – закатила глаза Власта, – мне это еще ни разу пользы не приносило.

– Даже когда ты подруг в школе завела? – тихо спросил брат.

Власта нахмурилась. Дыхание чуть сбилось, но она быстро взяла себя в руки. Школу – по крайне

мере, свою дружбу с Ладой и остальными – она предпочитала не вспоминать. Она, отгоняя от

себя непрошеные грустные мысли и сердясь на брата, выпалила:

– Я гляжу ты сам быстро позабыл свою школьную дружбу.

Нерослав вопросительно глянул на нее.

– Милонега приходила тебя проведать, – скорчила рожицу Власта, – говорит, дескать, ты добр к

ней.

– Да просто заступился за нее, там Зорян на себя словно корону надел, – отмахнулся юноша. -

Ничего такого.

– Это для тебя, – улыбнулась Власта, – мне кажется, у Милонеги свой взгляд на это

заступничество.

– Ох, Власта, да ну тебя. До этого ли сейчас, – раздражительно проговорил Нерослав.

Власта удивленно глянула на брата. Он нечасто раздражался на нее. Устал? Или она случайно

задела его? А ведь хотелось просто немного подразниться.

– Ну ладно, – пожала она плечами, – я же шучу, что ты злишься. Зорян и впрямь мерзость

ходячая. Жду не дождусь момента, когда можно будет с ним поквитаться.

– Я тоже, – нехорошо усмехнулся Нерослав.

Девушка подняла брови. Если уж брат хочет возмездия, знахарю точно не поздоровится.

***

Когда они вдвоем спустились в трапезную, за длинным столом сидела Милонега, мечтательно

глядя в большое окно. Никто не знал, зачем купцу понадобилось такое окошко – от него только

холоднее было зимой. Однако колдуны сделали свое дело, утеплив трапезную, и теперь кто-то

постоянно задумывался во время еды, глядя в окно на птиц, на людей или на снегопад.

Увидев Нерослава, Милонега встала и улыбнулась. Правда, при виде Власты ее улыбка самую

капельку померкла, но чародейка Макоши была уверена, что это заметила лишь она.

– Доброе утро, – проговорила дочь купца.

Ну просто не голос, а ручей лесной. Власта с интересом глянула на брата. Неужели не замечает?

– Доброе, – приветливо кивнул Нерослав, оглядывая трапезную.

"Ищет Гордияна или мать", – поняла Власта.

– Я завтрак приготовила, – продолжала лучиться улыбкой Милонега. – Только я не думала, что вы

вдвоем будете. Прости, Власта…

– Спасибо тебе большое, – с чувством произнес Нерослав, – мы его поделим.

– Ну прям, – фыркнула Власта, – это не мне поездка предстоит. Ешь спокойно.

Нерослава уговаривать не пришлось – частое колдовство, испытания, постоянная усталость, -

все это располагало к постоянному чувству голода. Он с удовольствием принялся уплетать

завтрак, а Власта уселась рядом с братом и, чуть улыбаясь, косилась на недовольную Милонегу.

Сейчас та должна была придумать какую-то причину, чтоб остаться наедине с юношей.

– Что-то повар наш в последнее время устает, – вздохнула девушка, спокойно глядя на Власту, -

говорит, колдунам много еды требуется.

– Навь больше сил отбирает, – кивнул Нерослав, – правда и дает много. Но иногда голод

повышается, это правда.

– Так это интересно все, – Милонега перевела взгляд сияющих глаз на юношу, – расскажешь еще

про Навь?

Тот нахмурился.

– Да про нее немного хорошего сказать можно, – ответил он.

– А мне все одно занятно, – заявила девушка с неподдельным интересом.

Все трое замолчали. Милонега, бросив быстрый взгляд на Власту, продолжила:

– Так вот я подумала, а мог бы кто-то из вас или из ваших друзей, – Нерослав при этом едва

заметно усмехнулся, – помочь нашему повару? Быть может, совсем чуть-чуть.

Власта глянула на брата. Тот пожал плечами:

– Не знаю, как насчет всех остальных, я мог бы, только не сегодня. Мы с дядей уезжаем.

– Власта?..

– Конечно помогу, – улыбнулась девушка, – сейчас только брата провожу и помогу.

Милонега благодарно кивнула, но ее улыбка потеряла немного лучезарности. Власта хмыкнула.

Ага, сейчас, оставлю я тебя наедине с братом. Его неизвестно насколько увозят, а я должна кашу

идти варить.

Больше никто не произнес ни слова. Нерослав быстро доел завтрак, поблагодарил Милонегу и

отправился к конюшне – взять коня для себя и для дяди. Власта следовала за ним по пятам.

Гордияна, правда, нигде видно не было, но ни брата, ни сестру это не смущало. Они достаточно

хорошо знали дядю, чтоб понять: это вполне в его характере появиться в последнее мгновение и

отругать племянника за то, что не готовы кони. Хотя сам Гордиян даже не говорил Нерославу о

поездке. И точно: взрослый чернобожник появился, когда кони уже были готовы, а Нерослав

собрал все вещи и пытался успокоить сестру. Та все время, что они были наедине, твердила ему: будь покорен, делай все, что скажет Гордиян, не спорь. Она порывалась чуть подкрасить углем

кожу под глазами брата, так как боялась, что его отдохнувший вид насторожит дядю.

– Власта, ну это уж совсем! – воскликнул наконец Нерослав.

– Я тебя прошу, делай все, что он…

– Даже если мне младенца нужно будет убить? – сердито проговорил юноша.

– Что ты пререкаешься да слова передергиваешь! – вспыхнула Власта.

Они как раз подходили тогда к конюшне, и Видбор, подняв голову на голос девушки, кивнул

обоим.

– Я буду делать все, кроме того, что может причинить сильный вред, – шепотом ответил сестре

Нерослав. – Гордиян тоже, знаешь, не дурак. Он меня знает, и притворство чует за версту. А

долго притворяться я не смогу.

Власта раздраженно выдохнула. До чего упрямый!

Позже, когда Нерослав и Гордиян оседлали лошадей (дядя не выказал ни малейшего удивления, когда увидел готового к дороге племянника), дядя сказал юноше:

– Отправляемся к Самоцветной горе.

– Так это же дня четыре пути? – вырвалось у Власты.

Четыре дня туда, четыре обратно…Больше седмицы без брата. Внутри все похолодело.