Воронцов. Книга 2

Из книги Н.К.Шильдера «Император Николай Первый его жизнь и царствование» т2. стр 254 издание Суворина. СПб1903г.

Да, генерал-адъютант Михаил Семёнович Воронцов за свои военные заслуги в этой войне получил долгожданный «Орден Святого Андрея Первозванного», который помимо медалей стал двенадцатым Российским орденом на его груди. К концу года заболел «нервической лихорадкой» Государь-император Николай I. Он лежал с большой температурой, и всё окружение было очень обеспокоено, припоминая «печальные таганрогские дни». После 12 дней болезни он сильно похудел, но постепенно стал выздоравливать. Лишь 10 декабря Николай Павлович впервые вышел из спальни и написал письмо графу Дибичу: «…я почти совсем оправился от паразившаго меня сильного потрясения; милосердие Божие на этот раз сохранило меня жене и детям; чувствую только слабость в ногах, однако я могу сегодня сесть верхом и следовательно готов на службу»5. В Одессу в конце года прибыл чрезвычайный посол турецкого султана Галиль-паша со свитою. Михаилу Воронцову пришлось принять посольство и временно поселить на одном их хуторов, так как в столице Император ещё был в стадии выздоровления.

По наступлению 1830 года эпидемию чумы в Одессе почти нейтрализовали. Никаких праздников и карнавалов в доме Воронцова не устраивалось. Болела его дочка Александрина. За ней неотступно ходила Елизавета Ксаверьевна. Таврический губернатор Александр Казначеев раздобыл особую траву и писал из Симферополя Михаилу Семёновичу: «Сей час только получил траву от Гортьма для Сашиньки Вашей, Почтеннейший Граф, и теперь же ее спешу отправить к Вам. Дай Бог ей здоровья».

Приехавший Турецкий посол после разрешения из столицы был успешно отправлен в Петербург, куда прибыл в конце января. Там праздновали день рождения Великой Княгини Елены Павловны. На торжествах присутствовала вся царская семья, включая младшего брата Михаила Павловича. Из Пруссии приехал принц Альберт, который привёз от Короля «ордена Чёрного Орла» для русских фельдмаршалов Дибича и Паскевича. Царские особы, многие богатые люди и правительство веселилось в столице. Министром двора князем Петром Волконским был дан грандиозный бал-маскарад. Генерал-адъютант Александр Христофорович Бенкендорф писал в одном из писем: «…я не помню зимы, которая была бы более наполнена балами, празднествами и удовольствиями». Как говорится в русской поговорке «пол мира скачет, пол мира плачет».

Генерал-губернатор Воронцов в эти зимние месяцы постоянно находится в разъездах между Одессой и Николаевым и далее он так же посещает Бессарабию, где кордоны держат чуму по линии Днестра. То же самое происходило в Севастополе, где порт и город были в карантине. Временным военным губернатором там был генерал-лейтенант Николай Столыпин, назначенный Государем. В марте Воронцов находит время и едет в Крым. Там началось строительство «большого дома в Алупке» по проекту Франца Боффо и Томаса Харрисона. Оттуда он возвращается в Одессу, где Елизавета Ксаверьевна сообщает, что у дочки Александрины начала прогрессировать «желтушная болезнь» и сын Мишенька то же болеет. Граф Михаил Семёнович призвал всех своих военных врачей обратить внимание на здоровье своих детей. Сам же он в середине апреля выехал в сторону Киева. Он должен был встретиться с врачами по поводу болезни своего глаза. Туда же, должен был прибыть из Варшавы Государь-Император. Генерал-губернатор Михаил Воронцов был принят Николаем Павловичем. Он доложил о результатах борьбы с чумой на своих территориях и получил разрешение на поездку в Вену для лечения своей дочери. Далее он через Белую Церковь вернулся снова в Одессу, где его ждала Елизавета Ксаверьевна с больными детьми. Дочке Александрине тогда исполнилось 9 лет, и в июне она вместе с матерью и отцом отправилась на лечение за границу. Вместе с ними так же были 7-летний Симон (Семён), 4-летний Михаил (Мили) и 5-летняя София. Граф Михаил Семёнович должен был сопровождать своё семейство до границы. Они выехали в специальной карете, но в дороге Воронцова догнал его адъютант с приказом Императора срочно выехать в Севастополь и остановить бунт. Обняв, поцеловав детей и больную дочку, он направился в Крым.

В городе Севастополь продолжался бунт наиболее бедных слоёв населения, недовольных продлением карантина. Начальником эскадры был в то время контр-адмирал Иван Семёнович Скаловский. Военным губернатором Николай Алексеевич Столыпин, а комендантом города генерал-лейтенант Андрей Турчанинов. Во время бунта пьяной толпой был убит Столыпин, инспектор Стулли и бригадный командир Степан Воробьёв, а Турчанинов издал указ о прекращении карантина. По приказу из Петербурга к Севастополю подтянули части 12 пехотной дивизии генерал-лейтенанта Василия Тимофеева. Генерал-губернатор Воронцов прибыл в Севастополь, остановился на Северной стороне и организовал расследование этого бунта.

Он отправил вице-адмирала Константина Юрьевича Патаниоти на корабле до Феодосии чтобы он привёз дополнительно в порт верные Государю морские подразделения. Вот как писал об этом Воронцов: «…эта операция была успешно проведена и через 4 дня я получил несколько боевых батальонов с которыми моя позиция стала сильной… на следующий день после возвращения флота я разместил часть прибывших войск в самых удобных местах города, а остальных оставил в резерве, одновременно отправив в казармы батальоны старого гарнизона, которые проявили слабость во время восстания. Это было сделано, и в тот же день я арестовал значительную часть главных виновников, список которых я уже получил, и особенно тех, мужчин и женщин, которые убили генерала Столыпина, и других жертв того ужасного дня. Этот арест был произведён без малейших затруднений, потому что матросы прекрасно знали, что я не буду преувеличивать количество этих главных убийств, они почувствовали всю серьёзность своих преступлений и начали раскаиваться, а также потому что прибытие новых войск сделало невозможным любое сопротивление с их стороны. Я ввёл в действие все санитарно-гигиенические меры, установил линию карантина с надлежащими резервами вокруг южной части Севастополя и привёл в карантинный режим бывшую крепость и казармы на Северной стороне для приёма всех тех, кого мы арестовали и отчасти для всех, кого мы должны были привести из Севастополя. Я обосновался на этой стороне города и за пределами Следственного комитета и с тех пор всё происходило с большей лёгкостью и без малейшего сопротивления или вмешательства со стороны кого бы то ни было. Адмирал Грейг по приказу императора так же находился в моём подчинении поселился в самом городе в отдельном доме под охраной, чтоб предотвратить контакт с заражёнными людьми. Против меня были настроены много матросов, за исключением двух или трёх адмиралов и часть населения видела во мне палача с поручением расстреливать бунтовщиков.

Александра Михайловна Воронцова. Неиз. художник.

Количество матросов, женщин и жителей, которые должны были перевозиться через бухту с южной стороны на север для рассмотрения и отмены решений комиссии по расследованию должны были транспортироваться с большой осторожностью, для здоровья окружающих и для предотвращения распространения чумы в Крым и в другие земли. В то же время я понимал, что расследование продлится долго и обязательства задержат меня на несколько недель, а может быть даже месяцев. Это усугубляло мои мучения и моё жестокое горе, что моя жена с плохими вестями о здоровье нашего дорогого ребёнка не могла знать когда я смогу их найти».6

Около 6000 людей были допрошены. В итоге по решению суда казнены 7 человек, возглавивших восстание. Это были «Т. Иванов, Ф. Пискарев, К. Шкуропелов, П. Щукин, М. Соловьев, Я. Попков, а также унтер-офицер Крайненко». Приговор исполнили на территории слободок 11 августа. Бунтовавших 423 женщин выслали в другие города. Более 1000 горожан и матросов отправлены на каторжные работы. Всего около 4000 человек выселили в Архангельскую губернию. Генерал Турчанинов был разжалован в рядовые. Сделав доклад Императору, получив от него благодарность и заслуженный отпуск, Михаил Семёнович отправился в Одессу. Там он поручает своему заместителю генералу Афанасию Ивановичу Красовскому временно исполнять обязанности по управлению губерниями Новороссии и Бессарабии, к тому же за ним остаётся управление своим 3 пехотным корпусом. Раздав приказания своей канцелярии Воронцов наконец-то в двадцатых числах сентября, поспешил вслед за своей женой и детьми в Вену. Уже в дороге он получил письмо от Елизаветы Ксаверьевны о смерти их прекрасной дочери Александрины. Нет нужды рассказывать читателю, что происходило в душе отца. Он доехал до города Ланьцут в Польше и остановился в имении друга графа Альфреда Войцеха Потоцкого женатого на Юзефине Марии Чарторыйской. Княгиня Елизавета Воронцова была там. Похоронив ребёнка в Вене, она вернулась с Симоном и Софией в Ланьцут. Такое великое горе ещё больше сблизило супругов, они несколько дней прожили в имении Потоцких. Очень близкое и внимательное отношении принцессы Юзефины к Елизавете помогло преодолеть этот жизненный кризис. Спустя несколько дней эти две семьи вместе отправились лечиться минеральной водой в Вену и ставить памятник на могилу дочери. Там в Европе Воронцовы пробыли до конца года. В этом же году во Франции произошла «Июльская революция» и был коронован новый правитель Луи Филипп I. Волнения так же произошли в итальянских городах государствах. То же самое было в Бельгии. В октябре началась революция в Польше под лозунгом «восстановлении независимой Речи Посполитой». В Москве же в конце года разразилась эпидемия холеры, и Государь лично участвовал в борьбе с этой заразой. В ноябре польская армия, готовившаяся в поход под Российским флагом в Бельгию «обратила оружие против России». Капитан Пётр Высоцкий поднял восстание и напал с офицерами на казарму гвардейских улан. Великий князь Константин Павлович со своей женой Жанеттой Грудзинской (княгиней Лович) успел бежать из Бельведерского дворца и спрятаться.

Наступивший 1831 год Воронцовы встретили в Европе. Здесь они нашли приехавшую Ольгу Станиславовну Нарышкину (урождённую Потоцкую), с которой Елизавета Ксаверьевна всё жизнь дружила. Она так же очень помогла Воронцовой выйти из морального и физического кризиса. У Ольги на руках была её двухлетняя дочка София, к которой сильно привязалась Елизавета. Они вместе с детьми тихонько гуляли по Вене в парках. Женщины, оставив детей на попечение гувернанткам иногда посещали оперу, заходили в магазины и кафе. Постепенно Елизавета Ксаверьевна приходила в нормальное состояние.

В эти январские дни генерал-фельдмаршал Иван Дибич повёл свои войска в Царство Польское. Сейм объявил династию Романовых лишённого польского престола. В феврале произошло сражение при местечке Грохове. Сражение развилось за владение ольховой рощей. После 4 атаки к вечеру 13 февраля наши гренадёры захватили этот лес. Поляки потеряли порядка 12000 человек и отступили в Варшаву. Генерал-фельдмаршал Дибич мог окончить войну, но тут вмешался Константин Павлович, который посоветовал ему не уничтожать бегущего противника. Поляки стали его родным народом, он пожалел их ведь, Великий князь прожил с ними 15 лет. Фактически он спас Варшаву от уничтожения. Император писал Дибичу, что Суворов бил поляков малым числом, а тот с большой армией не может справиться с этой задачей и топчется на месте.

В конце февраля граф Воронцов получил письмо от Таврического губернатора Александра Ивановича Казначеева, который ему докладывал: «Начну с Алупки: в ней дорога до самой пограничной пирамиды окончена и прекрасно. Чрез неделю будут ее продолжать до Мисхора. Плантация за кордоном для фруктовых деревьев окончена. Дом для Шатильона начат и цоколь возведён, остаётся продолжать; мне кажется етот дом слишком сузил проездную дорогу. Зала не начата потому, что от Вас не возвращён план. Плантация виноградная между морем и новою дорогою окончена. Место большого будущего дома Вашего ещё не очищено, и на оном отрыты под взорватыми каменьями строения с костьми. Я думаю, ето были жильи, подавленные когда ни будь с жильцами своими разрушившеюся горою. <…> У Княгини А. С. Голицыной кухня с разными запасами выстроена в два этажа, как она говорит, Вам для сюрприза. Для дома Князя А. Н. Голицына материалы заготовлены, и подрядчик нанят – ето будет настоящий замок. <…> А что Кебах сделал, так ето можно назвать прелестию: он провёл дороги везде так, что все красоты Орьянды теперь видеть можно, прогуливаясь нечувствительно и без усталости. Клумбы в видных местах вчерне окончены, остаётся садить деревья. Оливковые деревья сидят уже на вскопанной земле. Место, которое Вы указали для Лимонных и Апельсинных деревьев, начали приготавливать. Для нижней каскады материалы готовы и чрез неделю приступят к работам. Верхняя каскада, где Вам угодно было, чтобы вода сбрасывалась на скалы подобно Моисееву источнику, ещё не начата, но скоро будет все готово к начатию. Работы для прищепы виноградников я уладил так, что в две недели воля Ваша будет непременно исполнена. Фельдманов дом в Поне окончится начисто. Остальное к приезду Вашему, надеюсь довершится. В Магараче большая часть дороги проведена, а через две недели окончена будет совершенно. Участки все розданы, но я усмотрел много земли пустой и велел прибавить ещё 6 участков. Из них только могу наделить Ваших офицеров, которые, несмотря на мои повестки, не благоволили ко мне отнестись письменно, а я не щитал себя обязанным их ожидать долее. Уптону участок отведён очень хороший. Для Мадмуазель Жаксмар также оставил я два участка по приказанию Вашему. У Левшина, Фошера и Шатильона начали уже копать землю <…> В Массандре церковь окончена и десятина прибавлена к плантации. В Айданиль прибавлено плантации до двух десятин и проведена прекрасная дорога к морю, где начинают приготовлять начерно пристаньку небольшую. О погребе говорить нечего – ето великолепие! Я был в нем и пробовал все вина; их всего до 800 вёдер, но отличного качества; 8 вёдер из отборного винограда названо именем Графини Елизаветы – думаю, что оно будет достойно своего названия. В Юрзуфе за большим домом вскопаны до десятины под клумбы больших деревьев. По дороге от Кучук-Лампада к Алуште окончен дом Кеппена с разными прибавлениями. В Апреле начнём дорогу от Алушты к Ялте; я подрядил Максюкова поставить 600 человек рабочих на выгодных условиях для Казны и неубыточных для подрядчика <…> Магазейны везде полны провизией и все в них размещено с предосторожностию и отдельно, как бы в порядочной лавке. Рабочие сыты, довольны и все почти здоровы; тут можно сказать спасибо Верболозову, который не токмо лечит, но входит в рассмотрение помещения, пищи и трудов рабочих, таким образом предупреждая болезни <…> у Вас на жалованье, на плату и содержание рабочих выходит до 90 т. рублей в год -ето слишком много, не щитая покупки материалов и прочего и прочего. Надобно бы остановиться дальнейшими постройками»7. Я привожу эту переписку здесь потому, что только в архиве можно это прочитать, и не каждый читатель до этого дотянется.

Граф Михаил Семёнович со своим двоюродным братом, находившимся в отставке генерал-майором Львом Александровичем Нарышкиным, в марте совершили поездку в Триест и Венецию.

Е.К.Воронцова. Худ. Иозеф Эдуард Тельчер 1830 г.

Там они посетили могилу матери Екатерины Алексеевны Воронцовой (Синявиной) в старинном греческом Храме Святого Георгия (Chiesa di San Giorgio dei Greci) находящегося в районе Кастелло. Граф Михаил Воронцов оставил большие деньги на «вечное проведение каждый год панихиды в день смерти матери». Конечно, они получили известия о том, что началась новая война и, находясь в отпуске, спешили уехать в Англию, куда Воронцов прибыл на корабле в мае этого года. Престарелый его отец Семён Романович был в плохом состоянии. Вот как он писал в последнем письме из Ричмонда: «…у меня всё в порядке со здоровьем, но душевных сил нет; я потерял самого старого и самого дорогого друга нашей семьи месье Джоли, который с 10 лет занимался воспитанием Катиньки, который был моим секретарём, жил в моём доме, читал мне книги и я ему постоянно диктовал письма». Граф Семён Романович Воронцов, которому уже 87 лет до конца своих дней оставался в здравом уме, и это очень радовало сына и дочь. Михаил Семёнович по приезду рассказал о своём горе и о том, как посетил могилу матери. Внук и внучка обняли старого деда, и он при их виде расплакался. Далее Воронцовы все вместе с детьми поехали в Уилтон-хаус для встречи с сестрой Екатериной Семёновной, которую не видели 4 года. За это время она овдовела и жила с детьми в замке Уилтон-хаус. На её попечении были: 20-летний сын Сидней, 16-летняя Мэри, 15-летняяя Кэтрин, 13-летняя Джоржиана и 11-летняя Эмма. Старшую дочь Элизабет, которой было 21 год, Екатерина Семёновна выдала замуж за Ричарда Мида барона Клануильяма (внебрачного сына герцога де Ришилье) пэра Соединённого Королевства. Ранее тот служил адъютантом у герцога Веллингтона и был посланником в Берлине. Всё большое семейство Воронцовых, наконец, собралось в этом богатом поместье. Они отдыхали, наслаждались парком, рекой Наддер и гуляли часто через Палладиевый мост, Итальянский сад (9гектаров) ранее благоустроил ландшафтный архитектор Капебиллити Браун, а скульптор Ричард Уэстмакотт установил статуи и соорудил фонтан. В парадном холле дворца была расположена статуя Уильяма Шекспира, который много лет назад ставил здесь одну из своих пьес. Тут на верхних галереях хранились различные раритеты такие как: прядь волос английской королевы Елизаветы I, почтовый ящик Наполеона, картины братьев Брейгель и Энтони ван Дейка.

В это время в поместье хозяйка строила госпиталь Святой Марии Магдалины, и архитектором был Эдвард Блор, которого посоветовал Екатерине Семёновне её друг Вальтер Скотт. Строительство большого дворца в Алупке фундамент, которого был заложен в прошлом году, шло не очень быстро, так как заказчик граф Воронцов отсутствовал. Проект был создан знаменитым английским архитектором Томасом Харрисом, подписан и утверждён одесским архитекторм Франческо Боффо. Руководил строительством нектто «месье Шатильон».

Таврический губернатор Александр Казначеев докладывал в конце августа графу Воронцову: «…мы тщетно ищем рабочих, давая гораздо большую против прежнего цену: рекрутские наборы много мешали тому, наконец третий набор с 500 – четверых, в сем месяце объявленный, отнял у нас последнюю надежду. Несмотря на то, я не перестану искать рабочих. Между тем распорядился я исправлением дороги, начиная с спуска Симферопольскаго до Алушты, расширяем теснины, делаем мосты, снимаем косогоры. Приготовили все нужное для Судакской дороги с тем, чтобы после рабочего времени тотчас ее начать. Теперь ета дорога делается ещё важнее: Петербургские купцы отнеслись к нашей винной Кампании с пожеланием завести с нами торг Крымскими винами, а в Москве составилась другая кампания для покупки наших вин. И без того наши вина почти все раскупаются так, что старого вина отыскать нигде нельзя; а потому надобно сколь возможно усиливать и ускорять виноградныя насаждения <…> Почтовые дворы кончены; я прибавить хочу еще один на горе против памятника Государя Александра на Алуштинской дороге, а то трудно ездить по горам на одних лошадях от Алушты до Чевков. Бричек образцовых мне доселе из Одессы не прислали; я о них представлял три раза; наконец, тем уведомляют, что их прислали с кем-то, но я не мог его отыскать, надеюсь однако вырыть их из неведения <…> P. S. Алминский мост кончен, на Каченском также ставим уже арки; но к нещастию внезапное необычайное наводнение повалило кружала и одна арка ещё незаконченная, упала; от сего другая покривилась, быки сорваты и теперь делают почти все вновь. Убытков тысяч на 30-ть. Так было внезапно и сильно, что целые ряды дерев унесло, ключевые тёсаные камни огромного размера находили версты за четыре от мостов. Мост на Чёрной возведен до начала арок. Старожилы утверждают, что такого наводнения, как последнее, никогда не бывало. Оно есть следствие проливных дождей, несколько дней сряду продолжавшихся в горах, где Алма, Кача и Белбек имеют свои начала. Когда Алминский мост был окончен, то многие смеялись его огромностью над речкою, похожею на ручей; теперь перестали смеяться: во время наводнения волны касались верха арки Алминского моста и с левого быка вырвали средний камень. <…> Если Вы помните Белбекский короткий, но высокий мост, то конечно удивитесь, слыша, что через него проходила вода. На половине высоких тополев разбросаны копны плывшего сена и мусора; некоторые сады занесло песком, илом или сором. Все что то делается необыкновенное в наш век. В Феодосии до 70 фонтанов существовало, осталось шесть, и в тех теперь воды так упали, что необходимо углублять водопроводы»8.

Часто в Алупку на строительство приезжала соседка княгиня Анна Сергеевна Голицына, которая всё всегда контролировала. Это она уговорила Казначеева, чтобы тот поговорил с Шатильоном переделать фасад гостиницы. Последний согласился с этими доводами и просил архитектора «Южного берега Крыма» Филиппа Фёдоровича Эльсона нарисовать другой фасад гостиницы. Александр Иванович, между прочим, доложил, что Шатильон строит для себя дом и часть материалов от строительства дворца отправляет к себе.

Наступило лето и Михаил Воронцов с женою и детьми переезжают в Лондон в богатый район Мерилибон, где остался дом семьи Пемброк. Граф Михаил Семёнович обратился к местным врачам по поводу болезни глаза. В июле они навестили могилу своего сына Мишеля в Брайтоне и далее отдыхали на пляжах городка Уортинг. Там Воронцов получил письмо от отца, что он, будучи в своём доме упал, спускаясь с лестницы, сильно ударился и теперь лежит в кровати. Тотчас же Михаил Семёнович, Елизавета Ксаверьена и графиня Екатерина (Кэтрин Пембрук) вернулись в Лондон и наняли людей и докторов для ухода за старым своим отцом.

В Европе дела шли не совсем хорошо. В мае польские войска отошли на север к местечку Остроленка. Сам Дибич заболел холерой. Командовал русской первой дивизией и наступлением генерал -лейтенант Карл Егорович Мандерштерн. Поляки в сражении при Остроленке потеряли больше половины своих сил. Были убиты их генералы Каменский и Кицкий и войска перестали доверять Скржинецкому. Русский фельдмаршал Иван Иванович Дибич-Заболканский после болезни скончался 29 мая в селе Клешеве, близ города Пултуска, когда наши войска двигались к Варшаве. Временное командование армией взял на себя начальник штаба генерал-квартирмейстер Карл Фёдорович Толь. Получив такое известие, Государь назначил новым главнокомандующим фельдмаршала графа Ивана Фёдоровича Паскевича-Эриванского. Он поспешил к войскам и прибыл туда 13 июня. Приняв дела, он продолжил боевые действия против польской армии. Через месяц Паскевич, переправившись через Вислу начал штурм Варшавы. В этом бою Иван Фёдорович был ранен и травмирован ядром. Оно пролетело очень близко от руки задев мундир и сбив командующего с лошади. Временно его заменил Великий князь Михаил Павлович. После победы он направил Государю депешу со словами «Варшава у ног Вашего Императорского Величества». Остатки Польской армии бежали в Австрию, где позже капитулировали. Летом этого года случилась беда, Великий князь Константин Павлович, будучи в Витебске заболел холерой (или принял яд) и внезапно скончался 15 июня вечером. Примерно в эти же дни холера появилась в Петербурге. В конце месяца произошёл бунт простого народа на Сенной площади. Туда прибыл батальон Семёновского полка и разогнал бунтующих в прилегающие улицы. 24 июня прибыл в город Государь и лично обратился к толпе с воззванием. Он заставил всю площадь встать на колени и молиться, говоря «сам лягу, но не попущу, и горе ослушникам». Холера продолжалась и в день умирало до 600 человек. Особенно она развилась на флотских кораблях в Кронштадте. В июле от этой заразы умер граф Ланжерон. Он был похоронен в Санкт-Петербурге на Выборгском лютеранском кладбище. Его сын Андро был на войне и деньги в размере 100 000 рублей были у Императора Николая, который тот получил от Ланжерона, для передачи их на фронт. Об этом государь уведомил в письме главнокомандующего Ивана Паскевича.

Генерал Михаил Семёнович Воронцов не был вызван из отпуска на эту войну и на гражданскую службу. Сам Государь и Императрица соболезновали ему и Елизавете Ксаверьевне по случаю смерти их дочки и болезни отца. У Александры Фёдоровны в конце июля родился сын, которого назвали Николай. В сентябре Воронцов с семейством и его сестра Екатерина Семёновна со своими детьми приехали лечить детей на минеральные воды в замок Тамбридж недалеко от города Роял Танбридж-Уэллс. Младшая дочка графини Пембрук 11-летняя Эмма заболела оспой, и её показывали опытным врачам. Достоверно неизвестно, но я предполагаю, что именно там младший 5-летний сын Воронцовых Михаил Михайлович (Мили) умер от оспы. Это была трагедия для всей семьи. Елизавету Ксаверьевну было не узнать, за два года она потеряла двоих детей. Сам Михаил Семёнович и сестра Екатерина всячески старались поддержать убитую горем мать.