Затмение сердца

Путница уже хотела было сдаться этой силе, когда гигантские челюсти уже нависли над ней и ее новым домом, но в последний момент она увидела, а точнее узнала того, кто в корне отличался от всего экипажа этого видоизменившегося корабля – это был парящий в космосе незнакомец в черной футболке с v-образным вырезом, через который виднелись светящиеся татуировки, что гармонировали с его накидкой. Она представляла из себя олимпийку, состоящую из кусочков разбитого стекла, в каждом отдельном фрагменте которого отражались по очереди все те путешественники, что сейчас были обездвижены отражающей свет материей. Венчала же этот образ голубая маска с тремя прорезями для глаз. Успев заглянув в центральный, прежде чем челюсти тени успели захлопнуться и поглотить весь мир, путница как в увеличительное стекло узрела дикую природу этой планеты со всеми ее джунглями, которые подобно спирали вздымались вверх к пику горы. На ее вершине дремал после долгой дороги и сам путник с голубым лицом, которое уже более не было просто маской. Рядом с ним устроилась и та самая тень, проглотившая весь мир, которая, впрочем, уже не выглядела столь устрашающей, но, напротив, вызывала только самые приятные чувства вроде сострадания, безусловной любви и приятия. Она без устали нашептывала спящему голубокожему возлюбленному его сны. Сила ее была столь велика, что стоило ей только обратить внимание на приближение любопытного взгляда путника, который хотел понять что к чему, как его тут же отбросила назад с такой силой, что он впечатался на полном ходу в самый край вселенной и, пустив по нему трещины в разные стороны, был выброшен за пределы этого видения.

Глава 18

Одиннадцать часов до затмения – прибрежный район Метрополии Сердца

– У вас все хорошо? – заботливо поинтересовался бот технической поддержки такси, без труда уловивший участившейся пульс клиента, что резко откинулся назад на сиденье, казалось бы, уже готовясь пробить своей головой мягкую подушку.

Чуть успокоившись, постепенно приходящий в себя клиент медленно перевел взгляд на предмет, который держал в руках. Им оказалась его голубая маска, увенчанная золотой короной для грядущего карнавала.

– Все… – прошептали засохшие губы Симона, после чего он, боясь, что опять будет втянут внутрь пустой глазницей на лбе маске, резко отвернулся от нее в сторону обзорного окна, – все в порядке…

– Рады слышать, господин! Расчетное время прибытия… – Симон, однако, уже его не слушал, полностью сосредоточившись на пейзаже вокруг транспортера, а точнее на его текущем воссоздании.

Осторожно глядя на окно, Симон, к своему собственному неудовольствию, понял, что за окном ничего нет. Точнее, что-то там вроде как и присутствовало, однако воспринять окружающую обстановку он был не в состоянии, поскольку она просто-напросто распадалась на множество частей, превращаясь в геометрический рисунок, который рождался сам из себя. Он был подобен гигантской микросхеме, своеобразному проводнику, по которому, подобно информационному сигналу, летело сознание путника, который даже не знал откуда и куда направляется, но который был уверен, что выполнял важную и только ему посильную задачу, об истинном смысле которой он даже не подозревал. Это пространство, правда, имело больше органическую природу, а точнее являлось источником элементарных частиц, из которых возникла жизнь на планете – как сами разумные формы, так и информационные технологии, которые появились уже впоследствии.

Исключительно философский смысл этого видения Симона волновал не слишком, ровно как и его собственное положение в этой пестрой мозаике, частью которой он являлся. Куда важнее для него сейчас было сохранить свой мозг в целости и сохранности, поскольку, по всей видимости, его чип был крайне перегружен теми данными, которые преподнесла спасшая его незнакомка.

– Твою мать… – чувствуя, как готов уже заплакать от отчаяния, простонал пассажир, плывущей по первозданному хаосу в такси, бросив еще один взгляд в сторону окна, окончательно убедившись, что привычный мир так и не проявился.

Отвернувшись от него, Симон хотел было сосредоточиться тогда на своем собственном теле как на чем-то, что имело хоть какой-то смысл, однако и оно представляло собой зияющую неопределенность, в которую еще глубже погрузилось его сознание. Так, его сшитый под заказ праздничный костюм, состоящий по задумке дизайнера из тысяч осколков стекла разного размера, в данный момент отражал вовсе не внутренний интерьер автомобиля, но нечто совершенно иное, превратившись в десятки и сотни маленьких экранчиков, каждый из которых показывал свое собственное уникальное кино. С каких-то из них открывался вид на пейзажи, в том числе и космические. Иные же являлись более камерными и транслировали всевозможные сюжеты из повседневного быта людей, которых путник и знал, и не знал одновременно – точнее его память была так фрагментирована, что не могла даже подсказать своему носителю, оставил ли тот или иной пришелец, за которым он в данный момент наблюдал, след в его личной жизни и истории. Все происходящее напомнило Симону о его любимом занятии – пристальном заглядывании в окна ночного мегаполиса во время поездок и мыслях о том, что именно свело вместе находящихся там людей. Однако если раньше, как правило, мало что можно было разглядеть таким образом, то сейчас же Симон мог как через увеличительное стекло бинокля, каким был его собственный разум, приблизить любую из этих жизней и, не испытывая никаких угрызений совести, наблюдать в режиме реального времени, как кто-то занимался любовью прямо в коридоре, умирал от внезапного приступа, настигшего его за кухонным столом или же, отключившись от внешней обстановки целиком и полностью, ушел за получением новой информации в мир чипа. В этих «окнах» его собственного разума присутствовали сценки и более экзотические, которые больше напоминали наблюдателю любимые детские шоу, и ему даже начало казаться, что он смотрел повтор этих передач, учитывая и то, что сейчас все происходящее выглядело куда более детализированным. Так, наездники на гигантских, покрытых перьями ящерах, сражались с таинственным врагом, у которого даже не было определенной формы и который представлял собой подобие живого столпа огня, залившего своим светом сначала один экранчик, затем другой, пока все они не «заразились» этим адским пламенем. После все они одновременно потухли, однако в одном из них практически тут же начал пробиваться робкий огонек сознания девушки со спутанными темно-серыми волосами, которая, потеряв равновесие, упала прямо посередине какой-то странной сцены, окруженная тысячами любопытных глаз. Вместо того чтобы сразу бросится ей на помощь, все окружавшие ее люди молча продолжали смотреть на ее бездыханное тело, по которому было крайне трудно определить, была она еще жива или нет. В конце концов из безликой толпы отделилась пара силуэтов, которые Симон никак не мог в деталях разглядеть, наблюдая за тем, как картинка начинает терять четкость, будто бы на его внутренний взор стали падать капли невидимого дождя. Из последних сил сфокусировавшись на лице девушки, которую почему-то поволокли за ноги прочь, сердце Симона сжалось, поскольку в отличие от всех остальных присутствовавших в этой подзорной трубе его личного калейдоскопа видений он сразу же узнал ее. Это была та самая пленница, плачевный опыт которой он впитал и интегрировал как личные воспоминания на уроке госпожи Флауэрс. При этом, казалось, что он знал ее гораздо дольше этого и даже лучше, чем кого бы то ни было еще в своей жизни. Но откуда? Из другого обучающего эмпатии фильма, о котором он мог забыть? И еще: если госпожа Флауэрс и вправду вторглась в процесс обмена данными серверной, то каким образом он мог видеть запись с этой девушкой когда-либо еще, если их не было в архивах университета, который хранил всю самую актуальную информацию для будущих специалистов права?

Вариантов тут было лишь два – либо эта запись была невероятно старая и была сделана в древние времена бесправия на их острове, либо же… Это все происходило в современную эпоху? В этот год, месяц или даже день? Нет, этого просто быть не может! Даже если учесть весь опыт прошедшего дня, такие преступления просто не могут существовать в современной действительности!

В последний раз бросив взгляд на потухший уголек изображения в отражении своего костюма, Симон зажмурился и изо всех сил пожелал, сам не понимая зачем, оказаться сейчас рядом с этой девушкой, чтобы хоть как-то попытаться ей помочь, и даже, что было ему совсем несвойственно, стал молиться. Безо всякого стеснения и того, что он мог выглядеть глупо, в первую очередь перед самим собой. Симон взывал к потемневшему лику Богини с образа своей бабушки, который как бы смотрел ему в душу сквозь все прошедшие года. Казалось, что только он сейчас и способен хоть как-то вырвать его из того безвременья, в которое он попал.

– Пожалуйста, пусть я окажусь там. Пожалуйста, пусть окажусь там. Пожалуйста, пусть…

– Вы прибыли! Спасибо за поездку! В честь вашего дня рождения в качестве комплимента от компании примите скидочный бонус в размере…

Какой именно щедрый дар ему полагался, Симон не успел расслышать, поскольку пулей вылетел наружу с закрытыми глазами, все еще боясь того, что может его там ожидать. Одно было уже хорошо – он не рухнул в бездну, но ступил на вполне себе твердую почву, в то же самое время как в его ум стали проникать уже знакомые громкие звуки музыки, а по телу прошлась привычная вибрация от басов.

Осторожно приоткрыв один глаз, Симон позволил свету ворваться в его мозг и разукрасить его неоновыми цветами огромной инсталляции, стоявшей у входа на пляжную костюмированную рейв-вечеринку. Она напоминала гигантскую пирамиду, которая переливалась всевозможными цветами и на которой танцевали голографические объемные копии приглашенных звезд. Они, судя по всему, отжигали на сцене, и к ним к тому же примешивались и другие не менее фантастические существа вроде полупрозрачных летающих эльфов, которые сорвавшись с вершины титанической конструкции, уже достигли новоприбывшего гостя, чтобы считать код купленного билета через его чип.

Приветственно поклонившись этим голограммам так, будто бы они реально существовали, путник направился к входу, сливаясь со все нарастающим потоком людей, который устремился к условным вратам, располагавшимся на вершине этой гигантской пирамиды. Они представляли собой черную воронку – самое настоящие голографически оформленное «затмение». Тратить силы на то, чтобы подняться никому, правда, не пришлось, поскольку там был эскалатор. Не давая никому упасть, он поднимал всех гостей к вершине – к черному, на первый взгляд, тоннелю, который напоминал, помимо всего прочего гигантский глаз, позади которого в звездное небо, окрашивая его, выстреливали десятки разноцветных лазерных лучей. И уже они, в свою очередь, создавали все новые образы на небосводе.

Не особенно обращая на них внимание, Симон вместе с десятками других разодетых в самые причудливые одежды гостей ступил в черную воронку, сразу же ощутив некоторый дискомфорт, как будто бы ему слегка заложило уши. Оглядевшись по сторонам и не увидев ни одного человеческого лица, Симон понял, что это было простым напоминанием о том, чтобы он сохранил атмосферу маскарада, а потому он тут же нацепил свою одобренную заранее маску. Сразу после этой инициации коридор залил мягкий свет и его чип получил новый цифровой код, благодаря которому он тут же начал выделять особые вещества в кровь своего хозяина, которые вызвали у гостя самую настоящую эйфорию. Она, подобно водопаду удовольствия, смыла без остатка даже малейший намек на беспокойство, и Симон, хохоча как ребенок, вместе с другими посетителями буквально поплыл на волнах этого искусственно вызванного рая к свету в конце тоннеля. Наконец, вынесенный буквально на гребне этой экстатической волны наружу, он тут же попал в совершенно иной мир, к которому так давно неосознанно стремился.

Глава 19

Десять часов до затмения – тюремный корпус: точное местоположение неизвестно

– До отправки борта за Горизонт остался час и… – пробивался синтезированный голос по громкоговорителю сквозь сознание потерявшей всякий контроль над своим телом пленницы, которая чувствовала, как весь ее организм, что волокли по ледяному полу, ныл, и с этим она ничего не могла поделать. Единственным, что помогало ей еще хоть как-то оставаться в сознании, являлась странная голубая маска незнакомца, который, казалось, незримо присутствовал вместе с ней не только в этом самом настоящем аду на земле, но и сопровождал ее с самого рождения, присматривая за ней.

Вполне возможно, это было лишь отчаянной попыткой ее мозга выстроить некую психологическую защиту, поскольку с ней рядом в данный момент объективно не было никого, кто мог бы ее защитить физически. Поэтому никто не помешал стражам закинуть ее обездвиженное тело, буквально как мешок, совершенно не заботясь о возможных травмах, в просторный контейнер, в котором практически нечем было дышать. Внутри него находились и другие узники, которые были зафиксированы в вертикальном положении механическими стяжками и манипуляторами на одинаковом расстоянии друг от друга, напоминая больше висящие на бойне туши, чем пока еще живых людей. По всей видимости, никто и не думал заботиться о сохранности этих «продуктов», поскольку стражники уже оперативно заковывали узницу в точно такие же механические манипуляторы, которые крепились тросами к потолку, совершенно не задумываясь о том, выдержит ли ее организм подобное подвешивание. Чуть скосив свой взгляд в сторону, пленница отметила про себя, как ее ноги заковали в какое-то подобие механических лыж, которые были установлены точно по направлению двух полосок рельс. Они убегали вперед, и, судя по всему, назад, таким образом создавая этакий железнодорожный путь для жуткого состава, что состоял из закрепленных в воздухе в ряд десятков, а то и сотен тел, которые терялись где-то вдалеке этого, без преувеличения сказать, ангара.

Как только послышались фиксирующие щелчки оборудования, охранники отошли от узницы и отправились, по всей видимости, за новой «тушей», оставив тринадцатый номер висеть в воздухе. Мерно раскачиваясь, узница ощущала, как ее тело впервые за долгое время может позволить себе хоть немного расслабиться. Даже несмотря на ноющие мышцы, пленница испытывала благодарность за то, что впервые за бесконечно долгое время ее тело может не соприкасаться с холодным бетонным полом и не менее жестким подобием кровати.

– Эй! Темненькая! – послышалось из-за спины. – Ты там жива еще?

Узница не отвечала не потому, что не хотела, а просто потому, что не могла.

– Не знаю, слышишь ты меня или нет, но… – та, собрав все свои силы, в ответ лишь неопределенно качнула своей головой вбок.

– О отлично, отлично… Кха-кха… – сухо закашлялся висевший, судя по всему, прямо позади нее собеседник, – ты, черненькая, судя по всему, тут первый раз, да? Не знал, что за Горизонт отправляют уже баб, да еще тем более дикарок. Можно даже сказать, что тебя отправляют домой, да еще и бизнес-классом, хе-хе. Но ты не бойся! Все быстро закончится. По крайней мере многим так везет… А вот я «счастливчик»! Уже третий раз возвращаюсь за ваш этот е****й Горизонт… И уже знаю, что к чему. Но это правду говорят… Раз уж один раз тебя отправили туда, то ты не вернешься уже. К обычной жизни точно, я это имею ввиду. Мне вот повезло… Или нет, тут как посмотреть, но это хрень в моей крови пару раз так и не зажглась, ты представляешь? И меня спасли, и ты никогда не угадаешь, кто! Ва… – не успел закончить свою мысль болтливый сосед узницы, как за ее спиной послышался глухой удар, после чего появившийся будто бы из ниоткуда алый страж, вновь исчез во тьме, погасив источник шума.

У путницы не было сил даже переживать за своего нового знакомого, поскольку ее опять скрутил приступ, который уже несколько раз настигал ее за прошедшие сутки, в том числе и на сцене. Эти симптомы она выучила наизусть с детства – начиналась небольшой тремор по всему телу, после чего ее бросало то в холод, то в жар, а окружающие предметы начинали в буквальном смысле плыть. При этом, спустя всего пару минут, окружающая обстановка, несмотря на то, как бы в ней хаотично не были расставлены предметы, превращалась в аккуратный геометрический рисунок, после чего начиналось самое страшное – душа ее отправлялась в жутковатый мир духов. Ей даже думалось, когда она вновь и вновь в разные года попадала туда, что это безумное место она и не покидала никогда, а как будто бы наоборот – «реальный» мир был не больше, чем чудным сном, в котором подвешенная узница уже билась в конвульсиях в эпилептическом припадке, запрокидывая голову и издавая мычащие нечленораздельные звуки. В это же самое время алый солдат, не понимая, как ему действовать в столь нестандартной ситуации, не нашел ничего лучше, как попытаться своей металлической дубинкой выбить все эти противоправные звуки из зафиксированного и заведомо беспомощного тела.

Глядя откуда-то со стороны на эту гротескную картину, путница ощутила, как ее сознание в буквальном смысле трясет, однако все же не от гнева или скорби. Ведь, не смотря на весь ужас этого коварного избиения безоружной, над которым, конечно, можно было пролить не одно ведро слез, воспринимать его более чем абсурдной фантазией было нельзя, так что оно не заслуживало ничего больше, кроме как искреннего смеха, что и расколол реальность, вновь унося дух путницы в совершенно иное измерение, а может даже и время.

Глава 20

Десять лет до затмения – остров Крови

Освобождаясь из тумана своей памяти, путница обнаружила себя валяющейся на полу, чувствуя, как нечто мокрое и холодное пропитало насквозь ее одежду, параллельно пытаясь хотя бы по косвенным признакам вспомнить, где именно она находилась и в какой именно роли она проснулась на этот раз.

– …на! …джуна! Арджуна! Быстрее! Великое счастье снизошло на твою семью!

– Не называй меня так! Ты ведь знаешь, что это не то имя… О, Богиня! – бросилась зашедшая в хижину мать к своему валяющемуся на полу ребенку, оттолкнув пожилую шаманку в перьях, которая радостно плясала рядом. – Что стоишь как вкопанная?! Помоги мне, дура старая!

– Хе-хе! Дура, может, и даже старая я! – все продолжала свой танец бабка. – Но вижу ясно! Дочь твоя великие вещи совершит! Ибо поцелована она самой Богиней и станет шаманом!

– …если прямо сейчас не сдохнет тут у меня на руках! – в истерике рявкнула мать, и, несмотря на больную спину, подняв на руки свою дочь, вынесла ее наружу на свежий воздух. Аккуратно положив ее в тень под крышу хижины, Арджуна метнулась за ведром с проточной водой, начав брызгать в лицо дочери ледяными каплями, чтобы хоть как-то привести в чувство. Не обращая внимания на продолжающиеся ритуальные танцы выжившей из ума старухи из ее племени и видя перед собой лишь свою дочь без сознания, что продолжала мелко дрожать с закатанными глазами, мать бросилась к плетеному ящику, что стоял снаружи с другой стороны хижины, чтобы извлечь оттуда курительную смесь и длинную палку для «инъекций». После этого она побежала обратно по дороге, чуть не прибив вновь появившуюся в поле ее зрения старую каргу. Не теряя ни секунды, Арджуна, как будто делала это уже до этого много раз, схватила ребенка за подбородок и, зафиксировав коленом ее голову, вставила ей в правую ноздрю конец трубки, куда забила терпкий порошок, после чего, набрав в легкие побольше воздуха, изо всех сил задула смесь в нос своей дочки.

Путешественница ощутила, что мягкий мир, в котором она плавала, мгновенно превратился в тысячи иголок, которые впились в каждую клеточку ее тела, и она мгновенно закашлялась так, будто бы пыталась изрыгнуть наружу свой опухший от боли мозг, что, казалось, уже не защищал никакой череп, и что кто-то посыпал острейшим перцем. Это было самое ужасное состояние, которое только испытывала за свои десять лет существования на этой планете девочка. Вместе с агонизирующим мозгом она ощущала, как будто бы ее живот и кишки насквозь пронзило невидимое копье. Однако даже это было ничего, поскольку так она хотя бы могла понять, что у нее в принципе еще есть тело после того приступа, когда она была…

– Почему ты раньше меня не позвала?! – ощетинилась обезумевшая от страха мать на хохочущую шаманку-повитуху ее племени. – А если она так и останется из-за тебя сидячем камнем до конца своих дней?! Что тогда…

Сквозь острую боль и крики своей матери девочка пыталась вспомнить, что именно произошло до того, как она потеряла сознание. В ее ум тут же ворвался вечерний эпизод, во время которого она уже было возвращалась домой, когда ощутила, как что-то холодное бежит по ее ноге. Она мгновенно среагировала, одной рукой тут же ударив по своей ляжке, чтобы приструнить наглое насекомое. Подняв руку, она, однако, не обнаружила трупа кровососущего паразита, при том что вся ее ладонь оказалась в крови. Опустив голову ниже, путница все еще не понимая, что же с ней такое происходит, увидела, как вниз по ее обнаженным ногам продолжает струиться кровь, впитываясь в соломенную обувь. Побежав в свою хижину, она, ощущая, как бешено бьется ее сердце, ворвалась внутрь и почти тут же упала от нестерпимой боли, которая скрутила живот. Сжав руками колени, девочка свернулась калачиком, пытаясь унять дрожь, однако все было тщетно. Тремор нарастал, и тогда путница, чувствуя, как ей становится все тяжелее дышать, перевернулась на спину и подняла к лицу свои окровавленные ладони, на которых стали проявляться рисунки, которые засасывали ум путницы все глубже в этот танец причудливых геометрических линий. После чего…

– Я оказалась тут… – заключила девочка вслух. – Но что же происходило между? – хотела была задаться вопросом она, однако вместо возможных догадок уже получила безмолвный ответ, и, чтобы не забыть его, путница вновь опустила свои ладони к коленям. Сжав подол своей одежды, чтобы ее пальцы окрасились в красный, потом перевернувшись набок, она начала рисовать на поверхности своего дома историю о том, чему именно она стала свидетелем в своем видении.

– …тебя за такое выгонят навсегда из нашего племени! Да что там! Я тебя лично сотру в порошок прямо за то, что ты чуть не угробила мою единственную!

Старуха же все не унималась, продолжая гоготать. Однако, когда уже разъяренная мать схватилась за перья на ее одежды, намереваясь не то избить, не то задушить, шаманка начала делать недвусмысленные жесты, указывая куда-то за спину женщины. Та, несмотря на свой праведный гнев, все же испугалась, что ее ребенку порошок мог не помочь. Резко обернувшись, Арджуна тут же замерла, в недоумении наблюдая за тем, как ее дочь своей собственной кровью рисует какие-то символы и картины на их доме так, будто бы она была искуснейшим художником, хотя до этого она никогда в жизни даже и палочкой-то в песке не пыталась ничего изобразить.

Арджуна хотела было тут же броситься к ней, чтобы выяснить, где именно она поранилась, но старая шаманка тут же впилась в ее руку, что матери тут же стало понятно, что эта хрупкая на вид пожилая женщина обладает такой силой, что это она сама при желании может без проблем разделаться с испуганной мамашей.

– Твоя дочка стала настоящей женщиной, – мягко проговорила шаманка, – не мешай ей. Именно в этот чудесный период дева может стать шаманом. На этом перепутье Богиня входит в тело ребенка и позволяет узнать и племени, и самой избранной о предназначенной ей и племени судьбе.

Арджуна ощутила, как на глазах ее выступили слезы одномерно и горечи, и радости, после чего она тихо проследовала вместе с шаманкой к своей дочери, сев чуть поодаль нее, чтобы не мешать. А после вся просыпающаяся деревня, обычно шумная и суетливая как по команде затихла, и один за другим ее жители устроились на небольшой площади между хижинами, наблюдая, как на их глазах твориться их общая судьба.

Юная шаманка, сама еще не подозревая, какие последствия будет иметь сегодняшний день, самозабвенно продолжала водить пальцами по поверхности своего дома, вырисовывая сюжет, который она не выдумывала, а просто брала из своей памяти.

Так, она видела двух юных охотниц, с одной стороны, и убегающих ящеров и зубастых тварей с другой. Затем – молния! Она пронзила и разделила плачущих дев, которые уже вознеслись к облакам во чреве шарообразного гигантского чудовища, с которого стали падать вниз демонические коконы, что сжигали дотла джунгли, где жили девы. Одной из них удалось сбежать из мира демонов верхом на огненном шаре-коконе вместе с бесом-жителем преисподних с тремя глазами, что влюбился в эту земную деву. Однако это не понравилось самому королю демонов, чей сын влюбился в это мерзкое создание. И поэтому он отправил целую орду своих слуг, похожих на гигантскую алую саранчу, истребить весь род людской.

Однако бес, что захотел быть с человеком, дал отпор нападающим, после чего разыгралась грандиозная битва: люди, ящеры, звери – все джунгли восстали против армии демонов и уже было оттеснили их обратно в ад, однако тут вмешался король демонов и своей поступью прошелся по земле, выжигая леса и сокрушая пирамиды матерей и отцов племени.