Мульхэн

Далее всё так же используя рычаг, я согнул две трубки пополам, так что получилось что-то вроде двух треугольников с тридцатью градусами в месте изгиба, длиной более полуметра. Это был каркас снегоступов, а его оболочку, обшивку я решил сделать из резинового коврика, что лежал в том же багажном отделении, его размера как раз хватало на два снегоступа. Вырезал с помощью перочинного ножа два лоскута и положил их продолговатыми пупырышками против скольжения вниз, чтобы со снегом была лучшая сцепляемость, а ровной, гладкой стороной к подошве. Используя ремни безопасности вместо верёвок и нитки, пришил резиновую основу к металлической трубке, каркасу, продевая сквозь проделанные ножом в резине дырки, широкий ремень безопасности. Чтобы снегоступы держались на ноге, изготовил из тех же ремней завязки, похожие на крепление охотничьих лыж. Ничего сложного: два ремешка, закреплённые на носке и пятке. Снегоступы получились тяжёленькими из-за толстого резинового коврика, но зато широкие и длинные, почти как маленькие охотничьи лыжи, да и весом почти такие же.

Открыв водительскую дверь, я первым делом прислушался. На улице по-прежнему властвовал мороз, минус двадцать не меньше. Поднялся небольшой ветер, всё вокруг прямо кричало, что проклятая снежная пурга впереди. Кроме как скрипа качающихся деревьев и завывания проклятого ветра я не услышал, поэтому открыл дверь шире и выглянул наружу, вдохнув морозный воздух полной грудью.

Убедившись, что волки ушли, я положил на снег сделанные только что снегоступы и принялся их завязывать прямо на ботинки, не забывая при этом постоянно сканировать окружающее пространство на предмет опасности в виде стаи волков. Сделав круг вокруг УАЗа, я убедился, что снегоступы работают и, несмотря на их вес, передвигаться в них гораздо комфортнее, чем бороться со снегом, постоянно проваливаясь чуть ли не по пояс. Теперь я уверенно держался на ногах и мог спокойно разглядеть ледник, находящийся от меня метрах в пятидесяти.

Разбившаяся о неровности рельефа, будучи когда-то цельной ледяная глыба, внушала уважение. Ледник, сползший с вершин гор, имел колоссальные размеры. Наверное, такая глыба могла заполнить чистой прозрачной водой не один пруд средних размеров. Лёд был настолько чистым, что переливался синевой, а при свете солнца становился ясным. Взобраться на такую глыбу, а тем более преодолеть её – задача не из лёгких. Хотя, наверное, опытному скалолазу эта задача не показалась бы сложной, но безопасной он её бы точно не назвал. Даже с того места, что наблюдал я, было понятно, что там, наверху ледника, особенно в его средней части продолжается движение льда, а то что я вижу огромные глыбы по краям – это всего лишь выдавленные куски льда. Прислушавшись, мог однозначно сказать, что сквозь ветер и скрип деревьев я слышу шелест медленно двигающегося льда. Наверное, если бы на улице была бы хорошая, тихая погода, этот монотонный, величественный треск был бы слышен на всю округу.

Взглянув на гору, до которой я так и не добрался из-за ледяной ловушки, я удивлённо приподнял глаза. Насколько я помнил, сразу после моста дорога поднималась прямо вверх и только потом поворачивала налево, теряясь в деревьях, поросших на Байкальских горах. Но сразу после ледника, под которым остался мост, узкой полосы, поднимающейся в гору, засыпанной снегом, а, следовательно, белого цвета не наблюдалось – гору покрывал сплошной лес. Я посмотрел направо, затем налево, как будто дорога могла под воздействием каких-то неведомых сил переместиться в сторону. Естественно, знакомой полосы-дороги я не увидел, она исчезла; передо мной стояла гора, поросшая величественными деревьями.

Как такое возможно, я затруднялся ответить, так как в моей жизни не было примеров, с чем это событие можно было сравнить. Если бы деревья на соседней горе повалило, например, от землетрясения, созданного двигающейся тяжёлой льдины. При этом они упали бы сплошным ковром, закрывая собой дорогу. Или спустившийся ледник был бы настолько большим, что закрывал бы её своей массой, то ещё можно было бы понять. Но гора через ущелье не выглядела пострадавшей, просто дорога исчезла, и это выбило меня из привычной среды понятного и известного мира.

Такая новость не просто шокировала меня, я оцепенел от представшего зрелища. Время как будто отключилось – ветер, звуки всё исчезло. В голове билась лишь одна мысль: «А где дорога?». Не знаю, сколько я так простоял. Наверное, долго, так как успел изрядно замёрзнуть, именно холод и вытащил меня из состояния ступора.

– Стоп. Вчера я спускался на УАЗе, когда уже темнело. Мог, ли, я перепутать дорогу? Ну, свернуть, например, не туда.

От этих мыслей появилась надежда, я оглянулся назад, посмотрел в гору позади себя, откуда я приехал. Мозг при этом пытался перекричать мои мысленные надежды:

– Здесь одна дорога, и ты об этом прекрасно знаешь – свернуть просто некуда. Тем более вон, посмотри, по обочинам стоят другие автомобили, занесённые снегом, некоторые из которых ещё вчера мигали аварийными огнями. Сегодня, при свете дня ни одного огонька не видно, по всей видимости, заряд аккумуляторов и бензин за двое суток закончился, тем более на морозе. Эти автомобили как-то сюда попали, откуда то приехали, а оказаться они тут могли только проехав по той самой дороге, которая исчезла.

Как бы мой мозг меня не убеждал, что других дорог нет, я, всё же стараясь передвигаться по утрамбованному следу УАЗа, направился вверх. Мне необходимо было убедиться, что моя рациональная часть права и дорога действительно одна, а значит перепутать, свернуть не туда я не мог. Только после этого я мог со стопроцентной уверенностью сказать, что в темноте передвигался по той самой дороге, по которой приехал сюда. Не убедившись в этом я был на грани нервного срыва. Что будет, если я удостоверюсь в том, что свернул на другую дорогу, которую совершенно не заметил, когда вместе с девушками на скорости, колонной поднимались в эту гору.

Поднявшийся ветер немного помогал идти в гору, так как задувал из ледяного ущелья прямо в спину. Поднявшись до поворота, я оглянулся назад, чтобы с высоты посмотреть на ледник. Полоска дороги, к сожалению, так и не появилась на соседней горе. Но меня привлекло тёмное пятно возле брошенного мною УАЗа Патриот. Как только мой взгляд сфокусировался на небольшом предмете, я понял, что это животное, а вернее, одинокий волк – собак в этой местности я не надеялся увидеть. Волк стоял неподвижно, пристально наблюдая за мной. Инстинкт самосохранения заставил меня крутить головой, в надежде вовремя заметить среди деревьев других членов стаи, что, кажется, сейчас бегут, чтобы обрезать мне дорогу, окружить и лишить меня возможности уйти от них. Наверняка у страха глаза велики, но мне показалось, что я видел, как среди деревьев мелькнуло несколько серых теней.

Убежать от серой своры у меня не было шансов. Я кое-как шёл на своих снегоступах, если это неуклюжее движение можно было назвать ходьбой, ведь каждый шаг мне давался с невероятным трудом. Сделанные на скорую руку снегоступы не были идеальными, сбалансированными и лёгкими. Наоборот, это были тяжёлые, неказистые, постоянно зарывающиеся в снег изделия. Единственным их неоспоримым плюсом было то, что в них хоть как-то можно было передвигаться по снегу, не проваливаясь в него постоянно. Но то, чтобы в них эффективно убежать от волков, об этом не было и речи.

Мой взгляд пробежался по стоявшим на обочине автомобилям, которые были частично занесены снегом. Салон машины – единственное, что могло меня спасти от нападения серых разбойников. Вряд ли у хищников хватит силы разбить стёкла автомобиля, а открыть дверь у них не хватит ума, или я чего-то не знаю об умственных способностях волков.

С правой стороны дороги автомобили стояли сплошняком, практически друг за другом. Люди останавливались по ходу движения, увидев, как впереди идущие машины, включив аварийные сигналы, прижимались к обочине, что говорило о проблемах впереди, которых из-за сильной снежной бури не было видно. С левой стороны вставали те автомобили, что пытались, несмотря ни на что прорваться вперёд, но поднявшись выше, понимали, что дальнейшее передвижение невозможно и прижимались к левой стороне, так как правая была полностью занята более опытными водителями, коих всегда намного больше.

Вот на правую часть дороги я и обратил внимание, в поисках подходящего автомобиля, который мог бы меня схоронить от волков. Я постоянно озирался налево, так как именно оттуда ожидал нападение. Во-первых, это была возвышенность, заросшая лесом, непосредственно с той стороны слышалось рычание и треск ломающихся веток, а волки совсем не скрывали своего присутствия. Во-вторых, справа был крутой обрыв, настолько крутой, что были видны верхушки елей, а насколько я помнил, волки не умеют летать и лазать по деревьям, как и по отвесным скалам.

Метрах в десяти от меня стоял минивэн неизвестной породы. Задняя часть, как и передняя у него была занесена снегом, поэтому логотип производителя я не видел, да и не нужен он мне. Главное, что двери у этой машины свободны от снега и не было необходимости очищать их перед открытием, тратя на это драгоценное время. Я буквально кожей чувствовал взгляд стаи и ожидал нападения с секунды на секунду.

Как бы мне не хотелось вести себя спокойно, дабы не провоцировать волков раньше времени, ноги сами понесли меня к минивэну. Я явно торопился, и со стороны это бросалось в глаза. Совсем близко, где-то позади, послышалось рычание, захрустел снег, несколько волков покинули скрывающий их лес, выбежали на дорогу, открытое пространство, направляясь в мою сторону. Оборачиваться не было сил и возможности, теперь время побежало не в мою сторону. Я ускорился, стараясь удерживать равновесие, не хватало ещё в такой момент упасть в рыхлый и глубокий снег. Мой взгляд постоянно был направлен на ручку пассажирской двери автомобиля, как будто если я вдруг упущу её из вида, она исчезнет, а вместе с ней и надежда на спасение.

Мелькнула мысль, а вдруг дверь закрыта, и я просто теряю время, двигаясь в её направлении. Но эта мысль ещё не успела как следует сформироваться в моей голове, испугать меня своей буквально смертельной реальностью, как я дёрнул дверь на себя. Дверь пошла тяжело, раздался треск намёрзшего льда, который, безусловно, появился в резиновой прокладке между дверью и салоном из-за разницы температуры внутри салона и снаружи. Но как только дверь открылась наполовину, я буквально прыгнул в спасительный салон автомобиля.

Ступни из-за привязанных к ним снегоступах, оказались гораздо шире, чем дверной проём, их можно было протиснуть лишь по одному, а я слишком торопился, чтобы сделать это аккуратно, дёргал ногами, пытаясь с силой пропихнуть их внутрь. В итоге ноги застряли, не желая свободно погрузиться в салон автомобиля, цепляясь то за пассажирское сидение, то за верхнюю часть дверного проёма.

Послышалось утробное рычание, злобное, сильное, совсем рядом, да оно и понятно – для волка преодолеть двадцать-тридцать метров секундное дело. Незамедлительно в правый снегоступ, вцепилась голодная пасть и потянула меня наружу, с характерным только для волка рыканьем, совершенно не похожим на собачий.

Порвать завязки, что держали мои ступни на снегоступах, просто так не получится. Сделаны они из прочнейшего ремня безопасности. Поэтому я задёргал ногами, пытаясь освободится от вцепившейся в правый снегоступ клыкастой пасти. Волк на этот раз повёл себя как обычная собака, когда у неё пытаются отобрать палку или кусок материи: он упёрся четырьмя конечностями в снег, зарычал, принялся рвать попавшийся в его пасть снегоступ, дёргая из стороны в сторону головой. При этом потянул меня наружу из спасительного салона автомобиля. Сила была такова, что мне с трудом удавалось удерживаться за водительское сидение.

Когда ещё один волк вцепился теперь уже во второй снегоступ, я, откровенно говоря, запаниковал. Вдвоём, два взрослых волка, каждый размером с крупную овчарку, легко вытащат меня из салона, несмотря на все мои старания, а там стая вмиг меня разорвёт. Приходилось как-то смотреть по телевизору как подобная стая волков загнала лося и прикончила его в течение получаса, постоянно кусая его с разных сторон, в конец измотав сильное, большое животное, весом полтонны, если не больше. А я далеко не сохатый, сил у меня намного меньше, поэтому и шансы стоит лишь мне попасть наружу из-под защиты металлического корпуса автомобиля, нулевые.

Несколько серых теней кружилось вокруг, волки залезли на автомобиль, гремя своими когтями по стеклу и жестянке корпуса. Бегали вокруг, пытаясь найти лазейки, чтобы попасть внутрь машины, и атаковать меня с разных сторон. Лишь узкое пространство в дверях, не давало всей стае присоединиться к своим собратьям.

Пока не стало поздно, я достал из кармана перочинный нож, выпрямился, придав себе сидячее положение, быстро раскрыл его, хотел было перерезать чёрные ремни, что удерживали мои ступни на самодельных снегоступах, но неожиданно передумал. В сидячем положении, волки потащили меня наружу гораздо быстрее, не успеешь обрезать прочный синтетический материал, как окажешься попой в снегу снаружи, а это смерть. Но зато я чётко увидел две клыкастые морды, что удерживали мёртвой хваткой мои снегоступы. Решение пришло мгновенно. Я левой рукой, согнув её в локте, вцепился за подголовник пассажирского заднего сидения, а правой, в которой держал нож, принялся наносить сильные, насколько позволяло моё положение, колющие удары, прямо в морды животным. За несколько секунд я успел хорошенько порезать обоих волков в кровь. Самым результативным достижением стало то, что я наконец-то нашёл слабое место у волчар. Это оказались их мягкие, влажные, чёрные носы, по которым я принялся наносить ножом удары с особым усердием.

Раздался визг животных, и я почувствовал, что сначала одна, а затем обе мои ступни стали свободны. Мгновенно, несмотря на всю неудобность этого процесса, закинул снегоступы внутрь салона, неудобно поджав ноги, схватил дверь и потянул её на себя. В последний миг одна из зубастых тварей всё же умудрилась ухватить меня за рукав куртки. Животное было не крупным, не таким упитанным, как волки, что пытались вытянуть меня наружу. Поэтому я, с лёгкостью преодолев упорство подростка-щенка, прикрыл дверь машины, отгораживаясь от стаи, которая, не теряя времени даром, стремилась занять место двух раненных мною волков. Я как раз вовремя успел – дверь была почти закрыта, но единственное, что ей мешало полностью прикрыть дверной проём – это голова волчонка. Снаружи раздались сильные удары о жестянку двери.

Волчонок, как только дверь легла на его шею тут же отпустил рукав куртки, которую разорвал напрочь, аж пух полетел во все стороны, но было поздно. Я не собирался отпускать его голову, застрявшую между дверью и корпусом автомобиля. Меня охватило бешенство, невероятная злость на эту стаю волков, против которой я не мог ничего сделать. Плюс порванный рукав почти новенькой дорогущей зимней куртки помножил мой гнев во много крат, который я обрушил на волка-подростка. Животное пыталось освободиться, вытащить голову из захвата, но я прижал дверь ещё сильнее. Когти застрявшего волка заскребли по скользкому металлу снаружи, щенок задышал сильнее, оскалил свои клыки, завизжал, словно собачонка. Я, хладнокровно взглянув на свою жертву, принялся бить перочинным ножом в голову волчонка, стараясь попасть в наиболее мягкие части. Было слышно, как металл ножа глухо стучит и скребёт кости черепа. Закончил я лишь тогда, когда на меня смотрел единственный уцелевший стеклянный глаз абсолютно мёртвого волка, голова которого превратилась в сплошное кровавое месиво. Только после этого я позволил телу хищника выскользнуть наружу, а сам окончательно захлопнул дверь минивэна.

Усталость после пережитого, ведь едва удалось спастись, накатила с такой силой, что я лениво выглянул наружу через боковое стекло. Стая волков никуда не делась, она находилась снаружи, рассредоточившись вокруг автомобиля, где я закрылся. Несколько крупных волков обнюхивали своего мелкого собрата, тыкали в него носом, облизывали раны на голове. Затем, как будто до них наконец-то дошло, что щенок-подросток мёртв, они завыли. Завыли с такой силой и грустью, что мне стало не по себе. Холодный ком внизу живота сковал мои мышцы. Я понял, что стая, которая напала на меня, гораздо больше, чем тот десяток волков, что были непосредственно возле автомобиля. Вой раздавался отовсюду: сверху горы, снизу, со стороны ледника.

Выли волки долго, затем несколько крупных представителей стаи попытались достать меня. Они бегали по крыше автомобиля, отгрызли, сломав оба зеркала заднего вида. Скребли двери, лобовое стекло, кусали резину колёс, делали подкоп под машину – всё тщетно, меня было не достать. Продолжалось это пару часов, пока им это не надоело. Волки ушли в лес, оставив меня в одиночестве поразмышлять и подумать, как мне теперь быть. А пораскинуть мозгами было над чем.

Наконец-то снял так мешающие внутри салона снегоступы, осмотрел их. Челюсти у волка действительно крепкие, металлические трубки, каркас снегоступов были пожеваны словно бумага, правая трубка даже треснула в нескольких местах. Резиновая основа, естественно, порвана – для волка резиновый коврик, что для тебя целлофановый пакет. На первый взгляд отремонтировать вроде получится, не прилагая больших усилий, так что отделался лёгким испугом. Главное, несмотря на частично сломанные снегоступы и порванный рукав куртки, я остался совершенно целым, без единой царапины, а вот про волков такого не скажешь. Двое точно останутся на всю жизнь с серьёзными шрамами на мордах, плюс сократил стаю на одну особь, пускай это был волчонок, но для меня это тоже результат. Так что не плохой расклад для первой в своей жизни схватки со стаей волков.

Вспомнил анекдот, где товарищи увидели своего друга с шишкой на лбу. Естественно, возник вполне закономерный вопрос, где это ты так приложился, или кто ударил? На что пострадавший отвечает, что это его оса ужалила. Друзья, рассматривая шишку, запричитали, типа неплохо она тебя уделала. Пострадавший, потирая шишку на лбу и морщась от боли, выдал следующее. Да я-то что, легко отделался, видели бы вы её после этого.

Огляделся вокруг, осматривая салон спасшего меня автомобиля. Минивэн обычный, стандартный, ну, может, корпус немного длинноват, но не критично. На рулевом колесе увидел эмблему тойота. В большом вместительном багажнике имелось несколько сумок, пластиковый чемодан с хорошим и дорогим инструментом (отвёртки, ключи, разные насадки).

Две запаски, электрический насос в коробке, несколько пятилитровых баклажек с машинным маслом, обычной синей незамерзайкой, красным антифризом. На самом дне лежали пластиковые канализационные трубы, разной длины и толщины, уходящие под пассажирское заднее сиденье. Между ними расположились обрезки труб, фитинги, тройники, крестовины, для соединения труб между собой.

Открыв сумки, окончательно понял, что эта машина принадлежит мастеру-сантехнику. Внутри сумок находилась соответствующая рабочая одежда, специальный трос для избавления от засоров в канализации. Самая большая сумка была забита различными баллончиками и бутылками. Это оказались краски, растворители, монтажная пена, газовые баллончики для горелок, клеи на все случаи жизни. В общем машина мне досталась от профессионального сантехника или ассенизатора, но, по всей видимости, и того и другого, судя по инструментам и расходникам.

Перебравшись на передние сиденья, я тут же натолкнулся на пакет, лежащий в ногах у пассажира. В чёрном пакете находились пищевые контейнеры с едой. Макароны с котлетой, салаты, непонятный суп с рисом и рыбой замёрзли в своих ёмкостях. Разогреть было не на чем, поэтому я отложил еду в сторону, хотя слюна буквально потекла из уголков губ, а внутри живота громко забурчало. Но грызть замороженную еду означало в последствие замёрзнуть, так как организм охладится, пытаясь растопить лёд попавший внутрь. Вот на литровый термос я посмотрел с любопытством. Внутри термоса был еле тёплый сладкий чай с добавлением каких-то трав. Я так и не понял каких, но они придавали чаю еле заметную кислинку. Насладившись чаем, выпив его без остатка, я продолжил осмотр салона автомобиля.

Ключи висели в замке зажигания, наверное, кончился бензин, а после на холоде сел аккумулятор. Покрутив ключи, понял, что прав – ноль реакции, даже огни на приборной панели не загорелись, аккумулятор мёртв. Полез в многочисленные бардачки. Документы, бумага, салфетки, ещё один перочинный нож, но на этот раз куда массивнее – кончик лезвия невероятно острый, а длина точно больше пятнадцати сантиметров. Нож выглядел гораздо опаснее моего, поэтому я решил оставить его в качестве боевого, от волков отмахиваться. Среди бумаг нашёл пачку презервативов (любвеобильный наш сантехник), затем ещё три штуки, разбросанные среди различного хлама. Далее лежал хороший такой рулон скотча, липкой ленты. Появились кое-какие мысли, они ещё не созрели до конца, но скотч точно пригодится, это практически универсальное средство.

Несмотря на то, что моё нынешнее прибежище защищало меня от волков надёжно, от холода заглушенный автомобиль не спасал совершенно. Надышать или нагреть его собственным теплом не представлялось возможным, железяка быстро отдавала тепло наружу. Единственный плюс в таком жилище, помимо защиты от хищников, был один – салон машины хорошо спасал от ветра и осадков снаружи, а это многое значит при морозе минус двадцать и больше. Однако долгое время находиться внутри автомобиля, который невозможно завести и прогреть, означало замёрзнуть насмерть, стоит лишь заснуть. Необходимо было искать транспорт, в котором оставалась горючка, бензин, чтобы отогреться в нём. Но как искать, если выйти наружу без риска быть разорванным стаей волков, что господствовали в этом лесу и наверняка были поблизости, невозможно. Чтобы выжить, необходимо поменяться местами с волками или хотя бы сделать так, чтобы серые разбойники боялись меня и не нападали, как только я высуну нос наружу.

Поменяться со стаей волков местами возможно лишь одним способом – начать охотиться на них. Охотиться настолько удачно, чтобы у серых даже шанса не было, а каждое моё появление на улице означало бы смерть для очередного представителя стаи. Но как это сделать, ведь у меня нет автомата Калашникова. С таким аргументом я бы точно поставил стаю волков раком. Более того у меня вообще не было никакого оружия, если не считать пару перочинных ножей, а их сложно считать эффективным оружием.

Решил более тщательно осмотреться в багажнике, может среди пластиковых труб попадётся топор или другой какой инструмент, что можно использовать вместо оружия. Тем более хоть какое-то движение согревало меня, выбрасывая печальные мысли из головы. Сложив заднее сиденье, для удобства перемещения, я ещё раз осмотрелся в багажном отделении минивэна Тойота.

Топора я, к сожалению, не нашёл, имелось несколько разводных ключей, которые можно, конечно, использовать в качестве ударного оружия, но я подозревал, что это будет не очень эффективно против стаи волков. Электроинструмент не брал в расчёт – не представлял, как с помощью перфоратора, болгарки или сварочного аппарата защитить себя, да и где взять для них электричество.

Огонь. Вроде как волки да и все животные боятся открытого огня. Что поджечь у меня в этой машине было с избытком. Главное, чтобы пламя было большим, жарким, тогда вполне возможно, что мне улыбнётся удача, и я смогу найти автомобиль, в котором не замёрзну в ближайшее время.

Эта идея, мысль подбодрила меня, я принялся искать материалы для осуществления вдруг нагрянувшего на меня плана. По сути, нужен был факел, желательно на длинной ручке, чтобы не подпускать к себе слишком близко злобных хищников.

Внутри Тойоты деревянных жердей не было, металлических прутов, к сожалению, тоже. Самым длинным инструментом был ключ трубный рычажной, да и он не годился в качестве древка для факела, так как длиной был не более полуметра. Единственное, что хоть как-то подходило под то, что я задумал, это пластиковые канализационные трубы. Некоторые из них имели слишком большой диаметр, не обхватишь ладонью, другие обрезки труб длиной более метра вполне годились для того, чтобы сделать из них большой факел на длинной ручке. Единственное, что смущало, это то, что трубы были пластмассовыми, а значит, сами по себе неплохо горели, плавились под воздействием высокой температуры. Что могло бы привести в негодность средство защиты от волков в самый неподходящий момент.

Чем больше человек думает, неважно над чем, лишь бы его серое вещество получало как можно больше сигналов, заставляя это самое вещество расширяться, строя более сложные связи, тем больше открывается возможностей. Мозг можно сравнить с мышцами, которые, получая определённую нагрузку, привыкают к ней и готовы в последствие принять более тяжёлый вес, вот и с серым веществом в голове такая же история. Не знаю, как это работает со мной, но заметил определённую закономерность. Если сидеть дома и целыми днями смотреть киношку, то уже буквально через неделю, не могу в уме сделать сложные математические действия – приходится прибегать к помощи калькулятора. Но вот если я работаю, и мне приходится постоянно думать, то такие сложения, умножения, не важно, я в уме проделываю с лёгкостью. Вот и сейчас то ли из-за стресса и необходимости постоянно думать, мой мозг раскрылся и позволил, пользоваться заложенной в него информацией в более широком диапазоне. А может, я всегда был таким сообразительным, но до меня вдруг дошло, что надо делать в ближайшее время.