Мульхэн

Через полчаса, я понял, что все автомобили, что были около меня по обеим сторонам дороги, пусты – людей в них не было. Хотя многие машины стояли с рабочими двигателями, моргая жёлтыми поворотниками, что ясно давало понять – их водители и пассажиры где-то неподалёку. Иначе, если людей эвакуировали, пока я спал, зачем оставлять свой автомобиль в рабочем состоянии, с открытыми дверьми, в этом я убедился, открыв несколько пустых машин, внутри которых беспечно лежали дорогие игрушки в виде смартфонов. К сожалению, у всех телефонов связь отсутствовала напрочь.

В поисках людей я не заметил, как оказался возле перекрывшей проезд фуры. Позади остались автомобили, которые я проверил. Впереди, с другой стороны горы, находились машины, где я ещё не был, да и никто не был, о чём говорил ровный, нетронутый снег.

На улице стремительно темнело. Странное чувство одиночества охватило меня, на сердце защемило. Куда подевался весь народ? Неужели я проспал эвакуацию? Если так, то где следы людей на снегу, техники – не пешком же они все отсюда ушли? Да даже если и пешком, где следы не одного десятка человек? Почему автомобили оставили заведёнными и открытыми? Много других вполне закономерных вопросов крутилось в моей голове.

Обойдя грузовик со стороны кабины (места вполне хватало, чтобы в эту щель между скалой и бампером грузовика, свободно мог пройти человек), я вышел на другую сторону. Представшая картина насколько хватало обзора, ограниченного снежной метелью, сгущающейся темнотой, была идентична той, что была и с моей стороны подъёма – два ряда легковых автомобилей с мигающими жёлтыми огнями, стоящие по обочинам.

Ходить далеко не стал. Проверив первый ближайший десяток машин, убедившись, что они все пустые и открытые, направился назад к себе, в хонду погреться и подумать. Подумать было над чем, я совершенно не представлял, что делать.

Ближайший населённый пункт, который я помню, что проезжал, был примерно в двадцати минутах езды. Это если повернуть назад. Впереди – небольшой посёлок, насколько я мог вспомнить, был примерно на таком же расстоянии, если судить по данным навигатора, когда он ещё работал. Теперь в отсутствие интернета он показывал, что я нахожусь в пустоте. Что случилось со связью? Неужели её так блокируют горы?

Но я не мог двигаться вперёд, во-первых, фура перегородила путь, во-вторых, с моими летними покрышками я не взберусь в гору. Предпочтительнее было бы развернуться и попытаться добраться до того посёлка, что позади. Но и тут были свои проблемы, снега выпало столько, что моя хонда вряд ли одолеет те пару возвышенностей, что я преодолел с группой девчонок, передвигаясь на скорости и по чистому асфальту. Теперь высота снега была такова, что бампер моего автомобиля неминуемо цепляет снежные вершины, выполняя функцию скребка. При движении снег будет скапливаться и препятствовать движению и без того тяжёлого автомобиля. В общем, при таком высоком снеге, который был мне практически по колено, да ещё на ночь глядя, трогаться в путь было верхом дебилизма. Поэтому я решил дождаться утра: бензина полно, должно хватить, а при свете солнышка будет гораздо проще принять правильное решение.

Ночь оказалась на редкость длинной. Может от того, что я хорошо поспал вечером и полночи не мог уснуть, а может, бессонницу нечем было занять, так как всегда вездесущий и привычный интернет отсутствовал. Радио не работало, одни лишь писки, шипения, и скрежет, который ещё больше угнетал в сочетании с завыванием ветра снаружи.

С одной стороны, я чувствовал защищённость, так как внутри салона, было тепло и безопасно. С другой стороны, стоило мне задуматься о том, что в автомобилях вокруг ни одной живой души, на меня сразу накатывала депрессия. Жутко осознавать, что тебя забыли во время эвакуации, оставили одного на милость судьбе. Исчезновение людей, кроме как результат их эвакуации, был самым простым способом объяснить самому себе происходящее вокруг.

Наверное, под утро я всё-таки вырубился, так как проснулся в восемь часов утра, когда уже давно на улице было светло. Размяв кости от неправильного расположения тела – во время сна одна сторона тела онемела и затекла. Я, убедившись, что двигатель всё ещё урчит, работает, оглядел пейзаж за окном. Снаружи была благодать. Ветер стих, снег прекратился, через тонкие и редкие тучи пробивалось солнце, освещая своими тёплыми лучиками сказочный пейзаж вокруг. Автомобили по-прежнему стояли вдоль дороги, по обеим сторонам, их наполовину занесло снегом. Снега за ночь выпало очень много, он лежал на дороге ровным, не тронутым ковром.

С одной стороны, красивая картина завораживала, успокаивала, с другой – отсутствие следов жизнедеятельности многочисленных людей, попавших в снежный плен, вызывала острую озабоченность. Хотелось бы, что бы мой вечерний обход автомобилей мне приснился, но я знал, что это был не сон. Ровная гладь снега на дороге только подтверждала, что всё было по-настоящему.

Выйти из своего автомобиля оказалось затруднительно – снег никак не хотел выпускать меня наружу, придавив водительскую дверь. С нескольких попыток мне это удалось, и я тут же провалился в снег выше колен. Рисковать, чтобы пробиться сквозь такой глубокий снег, на машине было бесполезно, даже пытаться не стоит.

Я кое-как доковылял до впереди стоящих ниссанов, потратив на это уйму сил, пробиваясь сквозь плотный снег. Зачем я это делаю, старался не думать, безумно хотелось убедиться, что девчонок, занимающихся очень сложной и трудной работой в машинах нет. Это бы подтвердило то, что я не сумасшедший, а вчерашний вечерний обход и отсутствие людей мне не приснилось. Так и оказалось: автомобили были пусты, из пяти продолжала работать только первая, сделав проталину в снегу от выхлопной трубы наверх.

Оглядевшись вокруг, я, не зная, что делать дальше, как быть, закричал:

– Эй! Есть кто-нибудь!? Люди! Вы где!? – ответом мне было лишь горное эхо, которое длилось недолго, наверное, из-за того, что горы вокруг были не голыми камнями, а сплошным лесом, и опять наступила почти нереальная тишина.

Ещё раз открыв водительскую дверь первого работающего ниссана, я осмотрел салон небольшой машины. Телефон в двери, заряжен, только связи нет. На переднем пассажирском сиденье лежит открытый пакет с круассанами, дотянулся до него, взял в руки – не пустой, как минимум половина слоёных булочек на месте. Испытал что-то вроде угрызения совести, ведь без разрешения взял еду из чужой машины, но тут же откинул эту мысль. Ещё внутри салона нашлась литровая недопитая кола, полторашка минералки, целые чипсы. Взяв только съестные припасы, при случае решив извиниться и купить всё, что взял, я направился к следующему автомобилю.

Во втором ниссане нашлись шоколадки, холодный лимонный чай в бутылке. Пришлось взять пакет, лежащий в дверях, чтобы все эти съестные припасы могли уместится в руках. К счастью девчонки из далёкого Дагестана и Чечни оказались куда осмотрительнее меня – у них имелся кое-какой запас съестного. Три последних ниссана, как я и предполагал, были закрыты. Поэтому, следуя по немного натоптанной мною тропе, я вернулся к себе в автомобиль, где незамедлительно приступил к завтраку. Проголодался я за это время значительно, а сладкие продукты и напитки быстро вернули мне чувство насыщения.

После того как мысли о еде покинули мою голову, я смог более конструктивно оценить ситуацию, в которую попал, а главное, продумать пути, выхода из столь затруднительного положения. То, что мне необходимо найти людей, или выйти к людям даже не обсуждается. Исчезновение людей вокруг можно было как угодно объяснить, но самое логичное было то, что я проспал и меня забыли, после того как всех эвакуировали. Почему люди оставили работающими двигатели своих автомобилей, не закрыли их, а в салонах остались их телефоны, сумки, дорогие вещи, это можно было объяснить лишь тем, что все торопились и времени, чтобы хорошенько подготовиться ни у кого не было. Всю нелогичность этого, в том числе и отсутствие следов, я отбросил в мусорку своей памяти, иначе пришлось бы признать, что люди исчезли из своих автомобилей внезапно, а это совершенно нарушало, и еще более усугубляло логичность происходящего вокруг.

Так, уехать я не могу, снега слишком много, мой японский друг вряд ли осилит столько снега на дороге, тем более на летней резине, это всё-таки не джип. Имеется почти новая зимняя резина, домкрат, ключи – в случае необходимости, могу переобуться. Жаль, что нет лопаты – кто же знал, что попаду в снегопад. Но лопату можно найти в других автомобилях или в грузовой фуре, что встала поперёк дороги. Что это даст мне, если я переобуюсь в зимнюю резину? Да ничего, пока снег мне почти по пояс. Можно, конечно, подождать день, два, снег наверняка подтает, осядет, вот тогда и предпринять попытку прорваться.

Но ждать день-два сложно, тем более бензина на такой срок не хватит. Бак ещё, конечно, не пустой, но уже через час, точно лампочка замигает и останется двадцатилитровая канистра. Вдруг до меня дошло, что вокруг полно работающих автомобилей, в которых бензин вообще жжётся просто так, ведь в них никого нет. Решение задействовать себя в ближайшие сутки пришло само собой. Поправив зимнюю шапку, я опять вышел наружу из машины.

Погода становилась с каждым часом всё лучше, в том понимании, что ветра почти не было, солнышко всё чаще пробивалось через редкие тучи. Но вот с температурой творилось что-то неладное, на улице давно был апрель месяц, а температура по ощущениям была никак не меньше минус двадцати-двадцати пяти градусов по Цельсию. Я это списывал на то, что находимся мы в горах, а как известно, чем выше, тем холоднее, не зря же на верхушках гор круглогодично лежит снег.

Первым делом посетил УАЗ Патриот, что стоял у меня позади. Забравшись внутрь, убедился, что этот джип российского автопрома продолжает работать, а главное, он выше чем моя хонда. Появилась надежда, что может быть на УАЗе попробовать прорваться назад к посёлку. Вылез, разгрёб снег ногами – к сожалению, хозяин этой машины уже успел переобуться, все четыре колеса имели летние дорожные покрышки с еле заметным протектором. Такое колесо будет елозить по снегу, а не подминать его под себя. Внутри автомобиля зимней резины не нашлось, а моя вряд ли подойдёт, да и как без специального оборудования перекинуть покрышки, с помощью лома и молотка. Знаю, что намучаешься – это точно, к бабке не ходи.

Несмотря на это попробовал сдать немного назад. Патриот смог преодолеть не больше метра и застрял. Вперёд он проехал не больше полутора метров и заскользил по снегу и льду под ним, несмотря на то, что все четыре колеса работали исправно. Хоть эта попытка не увенчалась успехом, но внесла в мою душу надежду. Ведь если колёса УАЗа сделать более цепкими, то вполне может получиться, не быстро конечно, но потихонечку тронуться в путь.

Далее началась работа, на которую я потратил весь день. Что стоил труд, дабы добраться по глубокому снегу до других автомобилей. Но моя мародёрка в конце концов-то увенчалась успехом, на всех четырёх колёсах УАЗ Патриот были установлены различные тросики, широкие синтетические ремни. Салон моего автомобиля пополнился едой и водой, что я обнаружил в соседних машинах. Её было немного, в основном сладости да снеки, но вполне хватит, чтобы продержаться пару дней.

Когда колёса УАЗа Патриот были готовы, чтобы передвигаться по бездорожью, наступил вечер. Датчики бензина в моём автомобиле и в УАЗе давно мигали. А бензина в других автомобилях, которые я успел обыскать, не нашлось. По сути, у меня осталась двадцатилитровая канистра с бензином, и я принял решение залить её в Патриот, заглушив свою хонду. Мороз под вечер стал крепчать, и были вполне оправданные опасения, что если УАЗ простоит ночью при минус тридцати до утра, то я его банально не смогу завести.

Какой расход бензина у Патриота я не знал, но предполагал, что не меньше одиннадцати-двенадцати литров на сотню, а скорей всего больше -интернета, чтобы узнать это, к сожалению, не было. Получается за ночь джип сожрёт половину из канистры, и это на холостом ходу, а мне потом ещё необходимо добраться до ближайшего населённого пункта, что примерно около сотни километров. Преодолеть две высокие сопки, занесённые снегом – при такой нагрузке расход бензина увеличится в разы. Поэтому я принял решение отправляться в путь немедленно, несмотря на надвигающуюся ночь.

Вода с едой полетели в салон Патриота. Как только я был готов, я закрыл свою машину и пересел окончательно в УАЗ. Тросики, буксировочные ремни, натянутые на шины колёс, конечно, улучшили проходимость. Но приходилось передвигаться потихоньку, в натяг, чтобы колёса меньше проскальзывали, а это не больше двадцати-тридцати километров в час.

Отъехав от своей хонды на сто метров, я опять встал. Впереди, на бампере и даже капоте скопился снег, мешающий дальнейшему движению. Лопаты я так и не нашёл, да и не искал, если честно, задачи были совсем другие, пришлось вручную, с помощью рук и ног откидывать накопившийся снег.

Изрядно замёрзнув, продолжил свой путь, уже подсознательно понимая, что если так каждые сто метров буду чистить снег, то о движении на машине можно забыть. Вокруг на обочинах виднелись вставшие в снегу автомобили. Некоторые до сих пор мигали аварийными огнями, другие просто стояли тёмным пятном в ровной снежной глади.

Ночь наступила быстро, света фар хватало, чтобы разглядеть дорогу впереди. Я передвигался не спеша, преодолевая метр за метром. Позади мой след терялся за поворотом; впереди я приближался к небольшому мосту, который должен был вскоре появиться, преодолев который мне придётся взбираться в гору. Пускай она не такая большая, с которой я спускался в данное время, но лежащий на ней снег создавал очень серьёзное препятствие. У меня были серьёзные сомнения: сможет ли УАЗ взобраться на подъём примерно шесть градусов по почти метровому снегу. Ведь спускаться вниз по почти такому же склону пришлось очень долго, спуск постоянно был сопряжён с риском застрять, а вот движение вверх куда гораздо сложнее. Иногда я слышал, как один из ремней или цепочек от напряжения рвётся на одном из колёс. Ремонтом было некогда заниматься, приходилось двигаться дальше.

Появление из темноты моста, верней в свет фар попал участок, где должен был находиться мост, после которого начинался подъём на следующую гору, привёл меня в ступор. Сразу стало понятно, почему до сих пор нет спасателей. Вместо моста впереди виднелась ледяная стена высотой не меньше пяти метров. Посмотрев вверх и вниз ущелья, стало понятно, что ледник, находящийся на вершинах гор, сполз по ложбинке горного ручейка, напрочь снеся мост и наверняка находящиеся на нём автомобили, перегородив на многие сотни метров проход сверху и снизу горы. Сам ледник во время движения разрушился, превратившись в скопище огромных по размеру льдин, которые острыми своими краями, словно зубы пираньи, скалились на всё окружающее вокруг.

Преодолеть пятиметровый в высоту ледник было не под силу любой технике. Даже если постараться и подняться на ледник на своих двоих, словно скалолаз, попытаться перейти на другую его сторону, то пришлось бы очень серьёзно рисковать. Наверняка эта ледяная река до сих пор не стабильна и в любую секунду может продолжить движение вниз, перемалывая льдинами всё, что попадётся на пути.

И ещё, я не видел с другой стороны ледяной реки огни транспорта. Любого, застрявшего как все автомобили по эту сторону и мигающие жёлтыми огнями аварийных сигналов. Свет многочисленных фар тяжёлого и грузового транспорта спасателей, что столпились по другую сторону ледяной реки и думающих как перебраться на эту сторону, чтобы спасти меня. Сумерки сгустились, и по ту сторону я видел лишь тёмное пятно леса – ни огней, ни белеющей от выпавшего снега дороги, среди деревьев.

Подобравшись поближе к ледяной стене, я нажал на тормоз, остановившись окончательно. Темнота вокруг стала абсолютной, свет звёзд и луны загородили появившиеся тучи. Поэтому я мог видеть перед собой лишь ледяные глыбы, что освещали фары УАЗ Патриот.

Проверив ещё раз связь на нескольких телефонах, которые я взял в других машинах на всякий случай (вдруг на моём не будет связи, а на другом телефоне пробьётся), я понял, что связи, как и интернета как не было, так и нет. Ну, что же, пришлось принять решение – остаться дожидаться утра, чтобы под светом солнца разглядеть в какой жопе я оказался на этот раз.

Вершина пищевой цепочки

Вторая ночь прошла куда быстрее, чем первая. Теперь я, вымотавшись за день физически и эмоционально, уснул практически мгновенно, как только откинулся на водительском кресле. Сон, продолжающийся, как мне показалось, всю ночь, не потерял своей актуальности с действительностью. Только во сне я бегал по подъезду девятиэтажного дома в поисках людей. Заходил в открытые квартиры, где работали телевизоры, стиральные машины, микроволновые печи, в которых находилось мясо, котлеты, пицца, дымился паром горячий кофе, чай, яичница с беконом, борщ на столе, только людей нигде не было. Я стучался в закрытые двери, кричал на весь подъезд, но ответом мне была тишина. Звонил в разные службы, знакомым, случайным людям, только никто не отвечал мне по телефону. В конце концов я выбежал на улицу, почувствовав прохладу воздуха. Вокруг стояли с работающими двигателями автомобили, горели рекламные плакаты, но людей среди всего этого не было. Я бежал посреди дороги, заглядывая в салоны работающих машин, кричал, надрывая голосовые связки, но мне не отвечали. Затем я услышал позади себя рычание и резко обернулся.

На автобусной остановке увидел стаю разношерстных собак, её трудно было не заметить, тут были маленькие шавки, крупные овчарки, непонятной породы двор-терьеры. Собак было очень много, никак не меньше пятидесяти особей и все они смотрели на меня оскалив свои морды. Я понимал, что нельзя показывать свой страх, но это было невозможно, он просто сковал меня не позволяя двигаться, по позвоночнику побежал предательский холодный пот, а волосы на всём теле встали дыбом. В поисках выхода я огляделся, на миг потеряв зрительный контакт со стаей. В этот же миг услышал, как в ближайшем автомобиле заплакал грудной ребёнок. Собаки с лаем бросилась в мою сторону.

Проснулся я в холодном поту; мышцы натянуты, словно струна, того и гляди сведёт от напряжения. Вокруг холодно, идёт пар изо рта. Равномерно работающего двигателя не слышно. На улице только начинается рассвет, на горизонте появилось серое зарево, ещё плохо освещая окружающее вокруг. Я понял, что проснулся не от того, что выспался, а от того, что что-то разбудило меня. Вспоминая страшный сон, радуясь, что это было не наяву, я тревожно уставился в потолок салона УАЗа, и прислушался к звукам снаружи.

Буквально через несколько секунд услышал вполне различимое рычание, а затем плачь ребёнка. Мгновенно выйдя из полусонного состояния, приподнялся, чтобы выглянуть наружу через стёкла салона автомобиля. Но так как двигатель УАЗа давно заглох, а внутри салона температура быстро упала, надышать я успел столько, что влага, оседая на стекла, наморозила миллиметровый слой льда с общеизвестным рисунком, через который видимость была нулевая. Плач ребёнка, сопровождаемый рычанием, не прекращался. Теперь его направление мне было известно, и я, голой рукой прикоснувшись к стеклу лобового стекла, оттаял небольшой, размером с ладонь, кусочек изморози.

Расположившись под правильным углом, заглянул в проталину на лобовом стекле. Впереди, метрах в десяти от автомобиля УАЗ Патриот, в белоснежном снегу, копошились несколько тёмных пятен. Не сразу, но я разглядел, что четверо волков, а это, без сомнений, были они, не раз видел их по телевизору, схватили прямо на занесённой снегом дороге косулю. Её копыта торчали вверх, тело, как и голова, находились в толще снега, а четверо волков, окружив её и свалив на спину, теперь пытались удерживая зубами с разных сторон разорвать её, впиваясь своими зубами в живот и шею. Косуля при этом, яростно дергая ногами, жалобно кричала, и именно её крик напоминал плачь ребёнка.

Животное было обречено, в этом не было сомнений, справиться в таком беззащитном положении с четырьмя крупными волками у неё вряд ли получится. Выйти из машины и помочь ей я тоже не мог, чем я разгоню волков, голыми руками? Да и боюсь я собак с волками, особенно последних, аж мурашки по коже, как представлю, что они на меня всей стаей бросятся. А эти твари точно чувствуют мой страх, так как один из них, самый крупный, частенько поглядывает в сторону машины, в салоне которой я находился.

Наверное, прошло не больше двух минут, как плачь косули оборвался, а снег вокруг покрылся её кровью. Хищники быстро разделали бедное животное. Вытащили все внутренние органы, а небольшое тело разорвали на две части. Теперь возле требухи стоял один единственный самый крупный волк. Отогнав всех остальных, поглядывая в мою сторону, он спокойно поедал самое мягкое – почки, печень. Все остальные восемь волков, трое, что помогали вожаку и остальные, помельче, подтянувшиеся попозже, теперь пытались поделить по сути небольшой, размером с молодую козу кусок мяса. Сразу было понятно, что такой стае эта косуля всего лишь на один зубок и вряд ли насытит всех.

Пока я наблюдал за всей этой драмой, не в силах оторваться от этого зрелища, я не особо чувствовал, что замёрз. Но как только понял, что смотреть больше не на что, так как от косули остались рожки да ножки. Хотя с рожками я погорячился, откуда у самочки косули рога. Остальное молодняк растащил по кустам, чтобы спокойно там обглодать, обратил внимание, что пальцы на ногах и руках онемели.

Попытался завести двигатель, но, как и ожидалось, ничего у меня не получилось, бензин давно закончился, скорей всего ещё ночью. Немного пошевелив конечностями, чтобы разогнать кровь, принялся обдумывать своё положение и как из него выйти. Нужен был обзор, чтобы оглядеться вокруг, принять наиболее правильное решение, а наледь на окнах не давала сделать это в полную меру. Пришлось ждать, когда волки потеряют интерес к останкам косули и уйдут по своим делам.

К тому времени солнышко поднялось полностью и освещало окрестности сквозь хмурые тучи, которые грозились разверзнуться новым снегопадом. Для меня такое событие было совершенно некстати, того снега, что уже выпал, вполне хватало, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. Если снег продолжит падать с неба, тогда я полностью потеряю возможность передвигаться. Попробуйте пройтись по рыхлому снегу глубиной метр и более без специальных устройств: лыж, снегоступов – правильно, это практически не возможно. На это уходит столько сил и энергии, что пара метров такой прогулки – сущий ад. Только поэтому косуля не смогла убежать на своих острых копытах от волков с их широкими и мягкими лапами, хотя неизвестно, был ли у неё вообще шанс убежать от стаи волков.

«Снегоступы!» – вдруг пробежалась мысль в моей голове. Чёрт, как это я сразу до этого не додумался. Ведь снегоступы в моём положении – самый лучший выход. Изготовить их не составит труда. Тут главный принцип, чтобы твоя подошва стала как можно шире, а дальше физика рулит. Теперь уже с большим интересом огляделся в салоне Патриота в поисках подходящих материалов – всё-таки это не моя машина.

В багажном отделении находились две увесистые сумки. Вытащил их в салон на заднее пассажирское сиденье, осмотрел содержимое. Ничего ценного для меня – тряпки, как мужские, так и женские. Из всего, что я обнаружил в этих сумках, могла пригодиться лишь бутылка коньяка в коробке, такие обычно несут на взятку или чтобы порадовать руководство, сделать его более лояльным по отношению к вам. Но вот прямо сейчас заниматься пьянством было бы верхом дебилизма, поэтому я убрал коньяк в бардачок, где нашёл небольшой перочинный нож, кучу разных бумаг и блок сигарет с фильтром. Ещё раз внимательнее огляделся в салоне и багажнике.

В багажном отделении имелись две лавки, расположенные с двух сторон по корпусу. Они были сложенные, закреплённые к боковым стенам корпуса автомобиля специальными ремнями, чтобы не мешались. Вот они как раз и задержали моё внимание на себе чуть больше положенного. Ножка, а верней металлическая дуга, выполняющая роль опоры при раскладывании этих лавочек для дополнительных сидячих мест, привлекла моё внимание не зря, у меня сразу родился по отношению к ним план, тем более их было две – на каждой лавочке по одной. Перебравшись в багажник, я осмотрел их и понял, что это то, что мне нужно. Далее пришлось немного повозиться, чтобы их высвободить из специальных петель на дне обшитых тканью боковых лавочек.

Внутри салона, хоть и большого автомобиля, такого как УАЗ Патриот, не так много места, чтобы развернуться в полную меру, пришлось приспосабливаться, так как необходимо было эти две ножки-дуги выпрямить. Конечно, пустыми руками я бы вряд ли это дело осилил, я не качок, который может металлические трубки гнуть руками. Но используя пространство между сиденьем и полом машины, рычаг, я вполне быстро справился с этой задачей. Получились две трубки полтора или более метра, не идеально прямые, конечно, но этого и не требовалось.