Три даоса и Валькирия. Философско-иронический роман

Ну что, вдохновились немного лирикой? – Да? – Ну тогда – слушайте дальше!»

И все внимали Учителю, ибо других вариантов в общем-то и не наблюдалось. А он же вещал:

«Очевидно, что даосская доктрина стоит особняком как от анимизма, так и, конечно же, от сменившего его теизма. В ней нет и не может быть концепции о вечной и неделимой душе, представляющей собой некую единицу личности. И именно это обстоятельство, в общем-то, и задаёт обретению бессмертия, – дэ-сянь, значимость условно конечной цели истинного пути, – чжэнь-дао.

В подавляющем же большинстве религий как?.. – У индивида есть душа, которой в течении жизни он должен обеспечить посмертную путёвку в нужное место. И для этого ему нужно соблюсти кое-какие напрочь установленные правила игры. А вот создавать ничего не требуется, ибо всё уже и так создано!

Буддизм, правда, пошёл ещё дальше, сфабриковав доктрину отсутствия ″я″, – анатмаваду на санскрите и у-о лунь по-китайски. Она полностью перечёркивает право индивида вообще на какую бы то ни было там самоидентификацию. Впрочем, друзья, давайте ограничимся одним лишь упоминанием об этом инциденте, а сами же лучше продолжим вникать в собственные проблемы».

Протестующих не нашлось!

«И приведу-ка я вам небольшое дополнение, – произнёс тогда Учитель. Оно вроде бы даже противоречит всему преждесказанному. Однако же попробуем разобраться.

Итак, от древнекитайских адептов шаманизма, – у-ши, чьё мировосприятие имело ярко выраженный анимический характер, в даосизм перекочевала полианимическая доктрина о десяти неких человеческих и животных душах, – ши-гэ хунь-по.

Согласно ей, эти души, проявившись в организме уже с самого момента зачатия, надзирают за всеми происходящими в нём психофизиологическими процессами. Так три человеческие души, – сань-хуни, обитая в печени, – гани, следят за психическими процессами, а семь животных душ, – ци-по, резидируя в лёгких, – фэях, заведуют процессами физиологии.

Ну а с приходом же соматической смерти весь этот конгломерат распадается, – свершается хунь-по сяо-сань. Причём, человеческие души, – хуни, – янские, поднимаются на девятое небо, – ди-цзю тянь, где находится Нефритовый Терем, – Юй-Лоу, а животные души, – по, – иньские, спускаются в подземный мир, – ди-фу, разделённый на девять глубин, – цзю-ю, с протекающими по ним девятью Жёлтыми Источниками, – цзю-гэ Хуан-Цюанями. В случае же неприкаянности, человеческие души, – хуни, бродят по земле как призраки, – гуй-хуни.

Примечательно, что в даосской мифологии, в отличие от буддийской, обоими мирами – и верхним, и нижним правят небесные божества, – тянь-шэни. Так властелином неба, – тянь-цзюнем, значится сам Верховный Владыка Нефритовый Император, – Юй-Хуан Шан-Ди, он же Великий Владыка Нефритовый Император, – Юй-Хуан Да-Ди, а подземным миром, – ди-фу, распоряжается его наместник – Небесный Досточтимый Великого Единого, – Тай-И Тянь-Цзунь. Да и вообще, многочисленные хтонические божества, – мин-шэни, присутствующие в буддийском пантеоне, для даосского пантеона не свойственны.

В целом же из мною сказанного следует вывод, что весь перед этим описанный десяток так называемых душ представляет собой индивидуальность как некую коллективную личность. И ввиду сего ни одна из них по отдельности не может определяться в роли единицы личности. А значит, и никакого противоречия здесь нет!

Но в то же время в даосской парадигме имеется представление о духе, – шэне. Он выступает как субстанция, которую для того, чтобы она стала себя проявлять необходимо сначала активировать, или, говоря другими словами, пробудить. Вот именно этот пробуждённый дух, – цзюэ-син чжи шэнь, как раз и способен выполнить роль единицы личности, установив гармоничный контроль над человеческими и животными душами, – хэ-чжи хунь-по.

Так что же сей дух, – шэнь, – будет ли он подвержен процессу перемен? – Да, вместе со всем, что есть во Вселенной! Однако ровному и постепенному, как течение тихой реки, на которое, как и на спокойный огонь, – вэнь-хо, можно смотреть бесконечно долго. К тому же указанный процесс станет характеризоваться исключительно как развитие, и ни в коем случае не определяться как деградация.

Ну а теперь, друзья мои, когда мы уже вплотную подошли к определению бессмертия, целью самосовершенствования, – цзы-сю, будем считать проявление в себе этой самой субстанции духа, – шэня. Она, данная цель, достигается ещё на земном пути, – ди-дао, но вот закрепляется уже лишь через следование путём небесным, – тянь-дао.

Хочется добавить, что и в западной теистической доктрине, где, естественно, существует концепция вечной и неделимой души, проведена тем не менее чёткая грань между нею и духом.

Чуть ранее мы с вами поговорили о соматической смерти, а теперь же скажем пару слов и о смерти физиологической. Итак, согласно древней точке зрения даосской медицины, – дао-и, она обусловлена внедрением в человека прямо с самого момента его рождения трёх энергетических паразитов, называемых тремя трупами, – сань-ши, или тремя червями, – сань-чунами. У них, кстати, имеются и собственные имена: это Кровавая Барышня, – Сюэ-Гу, Белая Барышня, – Бай-Гу, а также Сине-зелёная Барышня, – Цинь-Гу. Изгнание же этих подселившихся сущностей из организма преподносилось как проведение первого шага на пути к обретению бессмертия, – дэ-сянь чжи дао.

И если, посмотрев, ради интереса, с позиции даосизма на психиатрию, диссоциативное расстройство личности можно посчитать состоянием раздора, – бу-хэ, установившимся между тремя человеческими душами, – сань-хунями, то её расщепление, – шизофрению, резонно определить уже как результат вредоносного воздействия, – цзо-суя, непомерно экспансионистичной Сине-зелёной Барышни, – Цинь-Гу. Ну а вот то, почему именно её, вы, друзья, ещё узнаете из наших с вами дальнейших бесед.

Разумеется, к бессмертию относилось предотвращение не только естественной смерти, наступающей по вине старости, но также и неестественной, являющейся следствием патологического процесса. А к этому, конечно же, присовокуплялось ещё и обеспечение безопасности от так называемых пяти кончин, – у-цзюэ: смерти от падения, – де-сы, смерти от раздавливания, – я-сы, смерти от обморожения, – дун-сы, смерти от удушья, – и-сы, и смерти от утопления, – ни-сы, в общем, от случайную гибели. Во многих источниках, надо сказать, вместо одного из перечисленных пунктов зачастую приводится смерть от испуга, – цзин-сы, или даже смерть от кошмарного сна, – янь-сы.

Огромнейшую важность представляло собой и наличие такого свойства, как неуязвимость от, выражаясь переносно, пяти видов оружия, – у-чжун бин-ци: копья, – гэ, пики, – шу, алебарды, – цзи, секиры, – цю-мао и багра, – и-мао, а высказываясь конкретно, – от насильственной смерти.

Обладание подобным отличием пользовалось в Древнем Китае особым спросом вследствие того, что отдельная человеческая жизнь ценилась в нём как со стороны властей, так и с позиции социума, мягко говоря, не слишком высоко. Зато риск лишиться своей драгоценной жизни с чьей-нибудь ″доброй помощью″ был очень даже велик! От этого не имелось страховки ни у кого. Дамоклов меч висел над головой у каждого из представителей всех четырёх сословий, – сы-миней: чиновничьего сословия, – ши-миня, крестьянского сословия, – нун-миня, ремесленного сословия, – гун-миня, и купеческого сословия, – шан-миня.

Но вернёмся, друзья мои, из рандеву с Древнем Китаем в нашу реальность.

Только бессмертный, – сянь-жэнь, как тот, кто достиг полной реализации, уже не определяется в роли банального биологического объекта. А стало быть, он и не подчинён заурядным физическим законам. Напротив, следуя лишь высшему, – небесному, закону, – тянь-ли, такой истинный человек, – чжэнь-жэнь, находится уже по ту сторону от бытия и небытия, – ю-у. И во многом с ним, на мой взгляд, схож образ ницшеанского сверхчеловека.

Так же и к самому состоянию бессмертия не до́лжно подходить с обычными мерками. Здесь нет места стандартным концепциям, особенно связанным со взаимоотношениями внутри социума. Сравнить же подобную бессмысленность можно с таким гипотетическим примером, в котором приверженец религии авраамической традиции принялся бы со всею серьёзностью беспокоиться о проблеме перенаселённости рая. Подгонять состояние бессмертия под рамки некой нормы – занятие крайне неблагодарное. Бессмертие – это сверхнормальное состояние!

Не утихают споры о том, чем же значится даосизм в большей степени, – философией или религией? – Ответ же по моему не обременённому знаниями, но зато свежему, суждению, чрезвычайно прост: даосизм – есть религия, построенная на философии. Значение некого сюжета, определяющего суть почти всех, включая даже буддизм, религий, в этой философской религии отсутствует. Учение Старого Мудреца-Младенца, – Лао-Цзы цзяо-и, вообще, полностью бессюжетно. А тогда же, раз нет сюжета, то и не требуется никакой особой веры. Достаточно простого понимания!

Ну а на сегодня, друзья, с вашего позволения, о даосизме всё».

Тройной выдох сотряс комнату для чайного действа, – ча-и ши, и все дружно закивали головами в знак согласия.

«А сейчас, – открыл новую часть заседания Учитель, – давайте немного разберёмся с хозяйственными делами. Номерами телефонов мы уже все между собой обменялись, – этот вопрос исчерпан. А вот относительно оплаты, расклад следующий: – никакой таксы нет. Каждый пусть сам перечисляет такую сумму, какую посчитает оправданной. Через интернет по номеру телефона. Мой банк вам всем тоже уже известен. Только переводить желательно не с того номера, который знаю я, дабы всё было анонимно.

Не возбраняется также и подношение в ″общак″ чайной подати, – ча-шуя, ибо чай у нас с вами станет уходить только так! А как же нам без него-то?»

«А чайный шлак, – ча-чжа, – вставила Валькирия, – можно оставлять мне как ″гранд-мастеру садоводства″, – ″юань-и да-ши″. Весной разбросаю его по клумбам своего участка. Получится знатное удобрение для цветов!»

«Хорошо, учтём, – согласился Учитель, – безотходное производство ведь – это очень по-нашему, – по-даосски! Актуальную информацию же я буду выкладывать на странице нашей группы во ″ВКонтакте″ – ″Даосские Практики и Искусства″. Кто ещё не вступил, – скорее вступайте! И если у кого-то вдруг возникнут неотложные вопросы, не мучайтесь, а излагайте их в её ″Обсуждениях″. Тему же можно или выбрать из уже имеющихся, или же предложить собственную новую.

Так как для каждого из вас мною подготовится своя программа, то и расписания занятий будут индивидуальными. Вот и сегодня, Знаток, тебя я попрошу задержаться. Ну а все вместе же давайте встретимся завтра в это же время».

Отметившись напоследок в кабинете у Пурпурной Барышни, – Цзы-Гу, Искатель с Валькирией начали собираться. Искатель подал своей соученице пальто и одевшись, и попрощавшись, они покинули жилище Учителя.

Глава 3. И осенью щебечут птицы

Странно, но спуск вдвоём с Валькирией показался Искателю совсем не длинным. Напротив, высоких ступеней на пропахнувшей феромонами пушистых ловеласов крутой лестнице стало как будто бы даже меньше.

Выйдя же из парадной, наша даосская парочка обнаружила, что Крылатый Дракон, – Ин-Лун, за время их отсутствия совсем расшалился, и дождь уже начал не просто моросить, а конкретно литься. И как тут, дорогой читатель, не понять то, почему китайский город-побратим Петербурга это – Шанхай, – «Верхнее море» в переводе. До Балтийского-то моря далековато, а верхнее вот оно прямо над головой!

Ну а Искателю же как раз и пригодился захваченный с собою зонт. Раскрыв его, он прикрыл им свою спутницу. А она же была хоть и «грозной», но миниатюрной, вследствие чего, это не составило особой сложности. И ко всему прочему, стоит заметить, что на её фоне даже Искатель не выглядел таким уж чудиком. Так они и пошли по промозглому городу в сторону ближайшей станции метро.

«Ну что, – прощебетала Валькирия, – давай рассказывай, как ты докатился до такой жизни?»

«Да вот, – начал Искатель, – поначалу-то я много чем страдал, а к даосским же практикам, – дао-фа, пришёл перечитав почти всего Торчинова, – и исследования, и монографии, и переводы».

«Ай, молодец! – хихикнула Валькирия. Но дело в том, что Евгений Алексеевич – был востоковедом, китаеведом, даологом, буддологом, – в общем, кем угодно, но только не практиком!

«Да, – согласился Искатель, – по большому счёту, даже его переводы канонических трактатов по даосской алхимии, – дао-даню, имеют лишь познавательное значение. Реальную же практику можно почерпнуть только из одного его перевода – это ″Даосская йога: Алхимия и бессмертие″ Лу Куань-юя».

«О да! – воскликнула Валькирия. С этой книгой у меня много чего связано!»

«И ты поведаешь, что именно?» – спросил Искатель свою собеседницу.

«Конечно, конечно, – ответила она, – но только сначала мне нужно кое-кого навестить. Опять позвали настойчиво. Всё, складывай зонт, хорош доминировать!»

И они зашли в ближайшее кафе, где Валькирия юркнула в заветную комнату, а Искатель сев за столик, заказал две вазочки с мороженым. Есть мороженое в дождь – это ведь так по-питерски! Аромат же кофе был и приятен, и сладок, но от подобного соблазна в данной ситуации разумнее было всё же отказаться. Иногда желаемое лучше так и оставлять лишь желаемым, – просто хотеть, но не исполнять!

«Так, а где мой кофе? – притворно нахмурила бровки вернувшаяся с важного задания Валькирия,.. – ладно, прощаю! Ну, про что ты там так мечтал услышать? – Про Лу Куань-юя с его ″Даосской йогой″? – Да, у этой книги весьма преинтереснейшая история! Что ж, слушай:

Чжао Би-чэнь, – один из основателей ″Школы Прежнего Неба″, – ″Сянь-Тянь пая″, написал в начале двадцатого века трактат ″Ясные указания на тайны практики природы и жизненности″, – ″Син-мин фа-цзюэ мин-чжи″. Учеником же Чжао Би-чэня – Лу Куань-юем он был переведён на английский язык, и в тысяча девятьсот семидесятом году выпущен в Лондоне через издательство ″Райдер энд Компани″ под названием ″Таоист Йога: Алкеми энд Имморталити″. А вот уже с английского языка в тысяча девятьсот девяносто первом году данную работу перевёл Торчинов. И в таком виде она и вышла в свет в нашем городе в тысяча девятьсот девяносто третьем году от издательства ″Орис″.

Лу Куань-юй, для справки, – это китаизированный псевдоним. А настоящее же имя ученика Чжао Би-чэня – Чарльз Люк. Он был известным в своё время популяризатором даосских и буддийских практик, – дао-фа и фо-фа. И следуя буддийской традиции, к собственному псевдониму часто прибавлял эпитет ″последователь″, – ″упасака″ на санскрите и ″цзюй-ши″ по-китайски.

Но самое любопытное впереди. ″Школа Прежнего Неба″, – ″Сянь-Тянь пай″, считает себя ответвлением от ″Школы У Чун-сюя и Лю Хуа-яна″, – ″У-Лю пая″. А она же отмежевалась в конце шестнадцатого и начале семнадцатого веков на рубеже эпох правления династий Мин и Цин от ″Школы Драконовых Врат″, – ″Лун-Мэнь пая″. ″Школа У Чун-сюя и Лю Хуа-яна″, – ″У-Лю пай″, как и положено северодаосской школе, очень сильно буддизирована. В её учении даже как некое отождествление фигурирует понятие ″бессмертные и будды″, – ″сянь-фо″. Хотя Торчинов, надо заметить, давал высокую оценку именно алхимической составляющей ″Школы У Чун-сюя и Лю Хуа-яна″, – ″У-Лю пая″. Но он, по правде говоря, и одиозную секту Ли Хун-чжи ″Работа с Колесом Закона″, – ″Фа-Лунь гун″, или ″Большая практика Колеса Закона″, – ″Фа-Лунь да-фа″, считал прямо-таки ярчайшим представителем из нынешних школ работы с энергией, – ци-гун лю-паев. Ну да и ладно, зато ″Школа У Чун-сюя и Лю Хуа-яна″, – ″У-Лю пай″, в сентябре две тысячи седьмого года открыло своё российское отделение с центром у нас в Петербурге».

Ты, дорогой читатель, наверняка, недоумеваешь от того, как это в милой головке Валькирии уместилось столько дат. Но позволь напомнить тебе, что ещё ранее диалоги мы взялись пересказывать по-своему.

По зальчику кафе тихо разливались чарующие звуки радио «Эрмитаж». И на них гармонично накладывался нежный, как переливы ветряного колокольчика, – се-люй фэн-лина, голосок Валькирии. А она же продолжала:

«Пообщалась я с адептами этого центра и слегка разочаровалась. Уж больно зависят они от своего мастера-наставника, – ши-фу. Шага без его одобрения ступить боятся. Прямо как дети великовозрастные, что уже лысеют, но всё ещё за материнский подол держатся. С мужиками-то всё понятно, – вы у нас в Питере конкретно инфантильные, прямо как тот, самый первый, что прохлаждался в Эдеме. Но у них и девицы туда же! А какое же тут продвижение? И где хоть какой-то шанс для каждого проявить свои чудесные способности, – для гэ-сянь шэнь-туна? – Нет его! Да и расценки в этом центре слегка покусываются, не то, что у нашего Учителя.

В общем, такая вот занимательная история, косвенной причиной для которой послужил Чарльз Люк с его ″Даосской йогой″».

«Ну про ″традиционщиков″ мне Знаток уже весь мозг успел вынести! – прокомментировал её рассказ Искатель. Но Бог с ними! Они пусть и дальше упорно цепляются за свои костные устои, а мы же будет придерживаться собственного пути – пути независимости, – ду-ли чжи дао!»

Доев мороженое, наша даосская парочка покинула уютное кафе. Искатель раскрыл зонт, и подняв его правой рукой над головкой Валькирии, левой посчитал уместным нежно поддержать её за талию. И они снова направили свои стопы по направлению к ближайшей станции метро. А с тёмного неба их провожала заботливым взглядом пролетающая над вечерним городом по каким-то одной только ей ведомым делам Царица-мать Запада, – Си Ван-му.

В вестибюле метро лежала стопка «Петербургского дневника». «Путь открыт!» – бросился нашим адептам в глаза заголовок статьи на титульной странице верхнего из них. Ну разве ж это был не знак свыше? И как тут не поверить в провидение?! Но спустившись под землю, им всё же пришлось распрощаться, – ибо каждого из них ждал свой маршрут.

Придя домой, Искатель долго переваривал всю полученную за этот день информацию. А её же, надо сказать, для одного дня было многовато! Да вот ещё беда, философские постулаты в его голове упрямо перемешивались с фигуркою и голоском Валькирии.

Ну ладно, дорогой читатель, оставим пока Искателя обдумывать события дня минувшего и готовиться к встрече следующего. А сами же перенесёмся в пространстве и времени назад в квартиру Учителя, где посмотрим, какие-такие дела ему понадобилось решить со Знатоком.

Глава 4. К свершениям грядущим

«Ну вот, Учитель, – сказал Знаток, открывая планшет, – это, пожалуй, наиболее оптимальный вариант, из тех, что я нашёл в интернете».

И взору Учителя предстала группа рисунков, изображающих тело человека в полный рост спереди, сзади и сбоку. На нём со всех сторон были прочерчены линии, отмеченные многочисленными пунктами, подписанными китайскими иероглифами и латинскими буквами с цифрами. На каждом же из рисунков сверху также размещалось ещё одинаковое для всех них название. И тоже, разумеется, по-китайски.

«Да, это именно то, что я имел в виду! – воскликнул Учитель. Ты – молодец! И даже про индексацию, гляди-ка, не позабыли. Международная – французская, прямо как доктор прописал. А дай-ка попробую прочесть название: ″Чжэнь-цзю сюэ-вэй гуа-ту″, – ″Настенный атлас точек для иглоукалывания и прижигания″, – правильно?»

«Правильно-то – правильно, – ответил Знаток, – только вот тона никуда не годятся. А точнее, их вообще нет! Но, Учитель, разве сейчас это важно? Главное, что данный вариант подходит для дела! Полазаю теперь по интернету, поищу, где его можно купить. Посмотрю на маркетплейсах. Свяжусь с продавцами на ″Крупе″, которые занимаются там постерами. А в крайнем случае, закажу печать в типографии прямо с этого файла».

«Ну ты, прямо, герой без страха и упрёка! – восхитился Учитель. Я говорю тебе совершенно искренне, без всякого там сарказма. И как хорошо, что ты во всём этом разбираешься, не то, что я. А инвентарь же сей послужит для наглядного обучения нам всем. Так что давай, дерзай для общего блага!»

Такой вот примерно диалог состоялся между ними, а мы, дорогой читатель, пересказали его для тебя своими словами. «Крупа» же, если ты вдруг не в курсе, это обиходное название книжной ярмарки во дворце культуры имени Надежды Константиновны Крупской на проспекте Обуховской Обороны в Невском районе Санкт-Петербурга, – места паломничества для всех представителей исчезающего вида книголюбов.

Ну а Знаток же, получив напутствие и ценные указания, покинул обитель Учителя. И он шёл по совсем уже ночному городу, освещаемому фонарями и яркими огнями неоновых вывесок. Бледный блеск висящей над ним растущей Луны еле пробивался сквозь стену дождя. Но осадки, как ты, наверное, помнишь, читатель, были Знатоку нипочём. Сейчас же мы добавим, что для него вообще вряд ли могло найтись что-то пугающее на этом свете. Целеустремлённость у Знатока зашкаливала! А сила же психической вибрации, – синь-ли чжэнь-дуна, исходящей от намерения самосовершенствоваться, – санкальпы на санскрите и цзы-сю чжи дэ по-китайски, являлась столь мощной, что колебала собою все девять небес, – цзю-тяни, вынуждая их обитателей откликаться и идти на уступки.

И вот Знаток бодро перешагивал через лужи, спеша как истый служилый воин феодальной Японии, – самурай, исполнить приказ своего сюзерена, – дай-мё. И если он не замечал даже дождь, льющий сверху, то где ж ему было разглядеть, как в лужах под его ногами отражался двойник Петербурга, – город-призрак,.. – Ленинград?!

Глава 5. Ночной полёт

Как в ту памятную ночь, так и поныне Лунный Заяц, – Юэ-Ту, усердно толчёт пестиком в ступке заветный порошок, – мин-чуан чэнь, предназначенный для изготовления пилюли бессмертия, – сянь-даня. Но это там, на Луне. А здесь же, на Земле Учитель оставшись в одиночестве, походил немного по комнате для чайного действа, – ча-и ши, вращая в кисти баодинские железные шары здоровья, – бао-дин цзянь-шэнь те-цюи. Под их «пение феникса и рокот дракона», – «фэн-мин лун-инь», он, похоже, пытался открыть какую-то дверь в своём сознании. Но дверь эта так и не соизволила отвориться. Видимо, к ней требовалось подобрать некий ключик.

И тогда Учитель прошёл в другую комнату своей квартиры. Пол её был устлан бамбуковыми матами, – чжу-си. Сев на них, он скрестил под собою ноги. Кисти же рук сложил особым образом у низа живота. С тела он сбросил груз ненужного напряжения, а разум очистил от сора суетных мыслей, – ван-сяна.

Закрыв глаза, Учитель начал постепенно замедлять дыхание. И в итоге, он довёл его до такого состояния, когда и вдох, и выдох стали практически незаметными. Всё вокруг начало казаться как бы грёзами наяву, или границею между сном и бодрствованием.

Своё сознание, – своё «я», Учитель также погрузил внутрь нижней части брюшной полости. И там он воспринял себя внутри себя как сгусток жара ярко красного цвета. Затем этот жар утончился, изменив цвет с красного на золотой. Став некой точкой золотого сияния, он опустился в промежность. А из неё же, войдя через копчик внутрь крестцового канала, поднялся сначала по нему, а затем по позвоночному каналу до большого затылочного отверстия, сквозь которое, проникнув в полость черепа, достиг изнутри макушки.

И наконец эта точка золотого сияния, проскользнув через сагиттальный шов, оказалась за пределами тела. На какой-то миг Учитель как бы увидел самого себя со стороны. Его внутренний слух, – нэй-цзай тин-цзюэ, наполнился очень мелодичным и приятным звоном. И тут же началось стремительное движение. Оно происходило не по одному из шести направлений, а как некое утоньшение частоты вибрации.

И вот Учитель как точка золотого сияния оказался в безбрежном океане этого золотого сияния. Он растворился в нём, полностью утратив дифференцированность восприятия реальности, разделяющую её на «я» и «не я». Трудно сказать, сколько пробыл Учитель в этом сидении в забытьи, – цзо-ване. И немудрено, ибо в таком блаженном состоянии слияния воедино со Вселенной, – юй Юй-чжоу хэ-и чжуан-тае, у него напрочь пропало чувство времени.

Однако наступил всё же момент, когда мелодичный и приятный внутренний звук начал становится требовательным и настойчивым. И Учителя непреодолимо потянуло обратно в своё измерение и в собственное тело.

Открыв глаза, он посидел ещё какое-то время со скрещенными ногами. Затем медленно встал и вышел из комнаты с бамбуковыми матами, – чжу-си. Сейчас Учитель чётко знал то, о чём и как он будет вести беседы на последующих встречах.

Глава 6. Земной и небесный пути

(Ди-тянь чжи дао)

«Ну что ж, – сказал Учитель, после всех проведённых мероприятий, – давайте вернёмся ко вчерашним сравнениям и противопоставлениям.

Итак, первой добродетелью, – дэ-сином, земного пути, – ди-дао, является недеяние, – у-вэй. Оно означает отсутствие произвольных действий, будущих к тому же ещё активными и целенаправленными. В чём же смысл сей добродетели, – дэ-сина? – В избегании зла, – би-э! Попробую аргументировать. Но сперва же обращу ваше внимание на двадцать пятый параграф ″Трактата о пути и благой силе″, – ″Дао-дэ цзина″, где говорится, что: ″Путь выражается самоестественностью!″, – ″Дао фа цзы-жань!″. Продолжив же развитие данной мысли через другой канонический даосский памятник – ″Канон тайной верительной бирки Жёлтого Императора″, – ″Хуан-Ди инь-фу цзин″, чаще называемый просто ″Каноном тайной верительной бирки″, – ″Инь-фу цзином″, и чьё появление относят к семьсот сорок третьему году нашей эры, а автором считают жившего в эпоху правления династии Тан – даоса Ли Цюаня, определим все попытки изменить внешний мир через воздействие на него непосредственно, как представляющие собой противление Пути, – вэй-Дао. Мы с вами вправе судить столь строго ибо подобные потуги нарушают присущую ему, Пути, концепцию самоестественности, – цзы-жань гай-нянь. Опершись же на оба указанных памятника, сделаем вывод, что всё входящее в диссонанс с этой ключевой концепцией Пути, приводит в итоге к его утрате, – ши-дао, и заведомо обречено на неудачу. Иначе же можно закончить формулировкой о том, что вслед за противлением Пути, – вэй-Дао, неминуемо грядёт и его утрата, – ши-дао!